глава 9
"...Гадский уважаемый дедушка Фёдор Михайлович, вот и добрались мы до лесного озера именуемого среди местных - Чернухой. Почему так его называют? Да потому что вода в нём чёрная и если приглядеться, то этот водоём очень напоминает болото. Видимо это из-за торфа, но наш проводник Рожа, почему-то уверен, что рыбы тут до хрена. Не стал его разубеждать, да и нечем. Зато на поляне у озера повстречали мы других детей Выродка. Оказывается нас тут ждали. Целый настоящий лекарь из Верхотурья, с двумя повозками, дочерью и тремя послушными амбалами. Олаф Эриксон. Его подручные поставили на поляне раскладное деревянное кресло, почти такое же как в пыточной со всякими крепежами для головы и конечностей, а Рожа велел нам отдать себя на милость Лисы. Я сначала ничего не понял и на всякий случай послал вперёд Дениску, а потом догнал, что Лиса это не просто так. Этот лекарь тоже из клана Выродка. Прикинь? Но ведь ты же знаешь, что не было такого клана и черепа Лисы тоже не было, так откуда тогда взялся этот чёртов лекарь? Может ты нам что-то недоговаривал, а?"
— Да брось ты уже на эту бумажицу мычать! Что тебе не понятного? Кто такой Олаф? Я же тебе сразу поведал о его сути. Лучше посмотри на это.
Валера оглянулся. Рожа сбросил с себя клетчатую хламиду и стоял перед ним почти голышом, ну если эту вонючую тряпку на бёдрах можно считать трусами. В руках у него была небольшая шкатулка вырезанная судя по всему из какого-то полудрагоценного камня. Она отливала на солнце то оранжевым то багровым и было непонятно чего этот дедуля так радуется.
— Зубики там мои, — объяснил Рожа. — Сейчас вставлять себе буду, а ты учись.
— Меме.
— Стоматолог? Не знаю такого колдовства, однако же...
Рожа открыл шкатулку, вытащил оттуда нечто маленькое, блеснувшее золотом и засунул в свою беззубую пасть. Раздался чмокающий звук. Валера недоверчиво прищурился. Ему показалось, что дедуля проглотил эту штучку, но тот только улыбнулся и снова широко открыв рот показал ему самый настоящий коренной искусственный зуб сидевший на верхней десне словно аристократ какой. Безродный заморгал от удивления и принялся протирать глаза, ясно же как день, это всё морок. Заморочил дедушка. А тот только посмеялся и принялся искать в шкатулке новый зуб. Валера тут же подбежал к нему и полюбопытствовал. Зубов у него шкатулке было больше пятидесяти и все разные. Из кости, из металла, из драгоценных камней, а некоторые даже из дерева.
— В зубах мы храним самые верные договоры с усопшими, да ещё со всякой полезной нечистью, — объяснил Рожа. — Выбьют зуб во время драки и хорошо. Тут же шепчешь нужное слово, кровью плюешься и врагу твоему - карачун. Смекаешь?
— Муму!
— Можно ещё весть послать, передать через покойника, можно призвать беса и заставить выполнить его урок или работу, — продолжал старик. — А вот смотри: тут у меня Шуликун. Я его сам смирил, но сий чорт, не тот, что из детей мёртвых, а настоящий, из прежних. Жаль только зимой призвать можно, но зато схватишься с кем на воде и победа всегда за тобой. Хочешь заморозит врага, а хочешь в воде стылой насмерть утопит - ему всё равно.
После этого Рожа рассказал, что у настоящего лихого да опасного человечка, всё его тело должно быть оружием, потому как доспех, али кольчужка не всегда защищает от нечисти, ну а если под рукой ничего не окажется? Добрый меч? Сабля? Топор? Пистоль на худой конец - ну вот не будет у тебя ничего этого, голый ты будешь и тогда что? А вот что! Всё должно идти в дело: слюна, зубы ногти, волосы, но волосню сложно заговорить, а вот зубы запросто.
— А меме?
— Почему приживаются? А я милок, за свою долгую жизнь, трёх святых съел.
И тут Валера узнал одну весьма занимательную вещь. Оказывается дети Выродка ели не только гибридов и всяких потусторонних демонов, но ещё и не брезговали человечиной. А уж святого или сильного воина - то тут им сам бог велел. Ну понятно какой бог, скажите как его зовут? Вы! ту-туту-туту. Ро! ту-туту-туту...Док! Туру-туту-туту... Ужас-то какой. Неужели и им придётся человеков ням-ням?
— В этом нет ничего зазорного, — успокоил его старик. — Святые, осенённые благословением своих богов, никогда не умели пользоваться своей силушкой. А тут, съешь немножко и часть его силы перейдёт тебе. Можно лечить свои раны, очищать воду, отпугивать лихорадок и навей, всё же для пользы идёт. Да и в создании ритуальных кругов, сила святого, первейшая из наук. Ты вот, не хочешь попробовать?
Валера недоумённо захлопал глазами и Рожа отвёл его к одной из повозок лекаря. В ней лежал никто иной как Глузд, что привело Безродного в ещё большее недоумение. Катов ученик находился без сознания и тихонько сопел.
— Всё было подстроено мной заранее, — благодушно поведал он. — Добрался я значит до Верхотурья в урочный час, отдал Олафу амулеты и зубы свои на сохранение, а сам затеял торговать на базаре любовными зельями. Итак я хорошо торговал, что в тот день горожане решили будто бы сам Эрос рухнул с небес и оросил своей страстью всех мужей, жинок, вдов, бобылей и даже скромных монахинь отчего едва не случился массовый блуд. Да что там, ещё как случился и поскольку воевода быстро прознал о причинах, то меня быстренько отдали в сыск, а там странствующий монах Берензя признал во мне бессовестного колдуна Рожу, коего ищут от Архангельска до самой Москвы. И он же насоветовал воеводе вызвать сведущих церковных служителей дабы наложить на меня святое заклятье иначе, по его словам, никакие стены и засовы в тюрьме удержать меня не помогут. Воеводе было невдомёк, что это я смутил Берензю сказать донести на меня, да это и не важно, а важен был никто иной как катов подмастерье. Он тоже моя добыча. Это же я велел тебе плюнуть толчёным стеклом ему в ясны очи.
— Муму?
— Ну не тебе, а своему внуку, который все ж-таки до сих пор в тебе обитает. Ты бы всё равно не попал, — согласился Рожа. — Да я ждал вас, но как ты знаешь я был запечатан при помощи мощей Симеона Меркушинского. Да, Никоновцы ещё не признали его, но это не значит, что им не любо использовать его останки. В своё время у него отрезали несколько пальцев, но это не помешало ему после смерти отрастить новые. Сейчас место его упокоения охраняется, да и никому не захочется жрать гнильё, но тут у нас, его сын. Понимаешь? Глузд это сынок Симеона, правда он про то и не знал, но зато знала одна замужняя девка, а она страсть хотела как понести. Ходила она, ходила на его могилу и зачала. А уж сила божья сберегла мальчика, от горестей и печалей. Ну так что, будешь кусочек?
Валера сморщился всем видом показывая своё отношение к людоедству.
— Напрасно отрок, напрасно, — услышал он зычный голос лекаря. — Как ты обретёшь силу ежели не станешь вкушать плоть врага своего.
Парень обернулся. Олаф Эриксон направлялся к ним вытирая руки чистым полотенцем. Здоровый рыжий мужик, на две головы выше его, в коротком легком зелёном кафтане с множеством нашитых кармашков.
— Ежели не будете сырым, то можем сварить или пожарить, — продолжал он. — А если брезгуете, то оставлю на закуску для дочери.
Валера покосился на его дочь. Рыжая девчушка лет 12 в красном сарафане прыгала вокруг кресла в котором, только что пытали...Вернее, лечили Дениса и то и дело что-то шептала ему на ухо, а тот хихикал. Как её там звали? Соня? Погодите - Соня Эриксон? А у неё сестры нету? Нокиа, например?
— Можно и не есть, — фыркнул Рожа. — От потомков святых, появившихся непорочным образом, всегда много различной пользы.
— Верно, — подтвердил Олаф заглядывая в повозку. — Его можно продать целиком Никонианцам, а уж те его сами разделают. Можно продать еретикам старой веры и они воспитают из него послушное чудовище. Можно продать ведьмам...
— А ещё Манджурам, Циням, Персам, да и католики от такого не откажутся, — почесав бороду молвил от себя Рожа. — Не зря я его столько лет пас. Хороший бычок.
— Можем, потом на него в кости сыграть? — предложил лекарь. — А сейчас, милости прошу внучка пройти на прокрустово ложе, с первым я закончил, язык пришит и прекрасно работает.
— Меме?
— Он выбрал язык Истомы, значит тебе Гришкин язык достанется, — поведал Рожа.
Валера недоверчиво посмотрел на лекаря. Тот кивнул и добавил от себя:
— Видать судьба.
"...Дорогой дедушка Фёдор Михайлович, словами не передать, как я тебя ненавижу. Меня усадили в кресло, обездвижили, а затем, вместо пришивания языка Гришки Разбойного, эта лисья жопа Олаф Эриксон запустил в меня какие-то гибкие длинные крючья. И всё это без анестезии. Я пытался кричать, хрипел, а сраный колдун Рожа стоял рядом и давал лекарю советы как лучше вытащить из меня его ноготь. Не мог сука такая подождать, пока он выйдет естественным способом! Это же пиздец как больно! Я пытался заблевать лекаря в знак протеста, но мне было нечем. Рвотные спазмы разрывали меня на части, а лекарь всё ковырял и ковырял в моём брюхе своими крючками. Клянусь, если выживу, подпалю его ебучую рыжую бороду головёшкой из костра, который развёл Дениска. Вот кому действительно хорошо. Веселится, болтает с этой рыжей егозой Сонькой Эриксон, хихикают сволочи. И всё вместе бегают. То они костёр вместе разводят, то они за яйцами в лес с корзинкой, вот чует моё сердце, обесчестит он её в ближайших кустах, пока её папаша проводит опыты в стиле доктора Менгеле. Давай Деня педофил - засандаль этой лисе под хвост! Отомсти за за друга своего раскуроченного. Засим откланиваюсь. Кажется её папаша прочитал мои мысли..."
Олаф действительно насторожился, но пациента не бросил, а только достал из кармашка комок серой шерсти, пошептал над ним и бросил в ту сторону куда ушли Сонька Денисом.
— Да ничего бы он ей не сделал, зачем невстанихой проклинать? — недовольно прокомментировал Рожа.
— Это я знаю. Я в нём уверен, что он честный, но я не уверен в своей дочери. Она такая проказница, — ответил лекарь и снова принялся мучить несчастного Валеру.
— У-У!
— Ты уж потерпи, — погладил его по голове злой колдун. — Ноготь нужно убрать до сроку иначе одолеет твоё тело зловредный дух. Ему-то в радость, а твоя душа будет скитаться в поисках утешения. Вечный холод, вечный озноб, да тоска. Никогда такого не поймёшь покуда жив, но лучше и вовсе того горю не испытывать. Поверь старику, я знаю каково это.
— Верно. Его уже не единожды лишали тела, но благодать божья всё одно возвращала его на грешную землю, — подтвердил Олаф. Он хотел было рассказать что-то ещё, но тут его крючки нащупали злосчастный ноготь.
"...На чём я там остановился в своём письме? Ах-да, я всецело являюсь сторонником общей анестезии. Лучше уж немного побарахтаться в неведении, чем пережить суровый советский ФГДС где тебе в качестве извинений дают немного пососать анальгин, но не весь, а только четвертинку, потому как другим в очереди тоже нужна надежда. Тут тоже самое. Когда из меня начали тянуть крючья, я отказался в это верить и временно потерял сознание. Зато очнулся уже с языком. А чтобы я не мог им воспользоваться в порыве чувств, лекарь дал мне хмелёвых шишек завёрнутых в тряпицу и велел их сосать. Спустя пару минут мне захорошело и уже не так хотелось ругаться. Кажется, там не совсем хмель...Блин! А почём эти шишки? Они тут вообще легальны? Короче, дедушка Фёдор Михайлович, ты меня извини, если в прежних письмах я был груб и вёл себя как старая дева у которой месячные 19 месяцев в году. Я всех люблю. Всех. Это синее небо. Эту травку...Травка зенелеет, прикинь? Классные шишки! Осталось узнать что за травка, но я не об этом... Дедушка Максимильян, он же Рожа, рассказал мне о нелёгкой судьбе Лис, которые тоже дети Выродка. Оказывается несколько столетий назад, некий Лис убил хранителя головы и забрал её прямо из святилища где находится Бог. Причём Выродок не сопротивлялся, сам отдал голову и в результате весь клан был вынужден уйти на Восток. Теперь, они лисы, вроде как бастарды, ну или безотцовщины, новых богатырей им заводить нельзя, а могут только общим порядком. Ну если сами родят кого, а это как я понял случается крайне редко. Рожа так вообще сказал мне, что будто бы Сонька последняя. А сейчас Олаф отправится к своим. Не то в Китай, не то в Японию, короче куда-то туда где саке тёплое подают. А сейчас должны мы вместе по старой традиции забухать, так что я в общем-то и не против. Но на пустой желудок чувствую развезёт. Ой как есть охота. Щас бы наверное и Глузда съел. Чё же это меня как на хавчик пробило? Ладно, не скучай дедушка, с приветом твой внук Валерка, пойду пожру..."
По правде сказать Валера сразу понял, что ему подсунули какой-то местный наркотик, потому как их уже пробовал и немного разбирался в способах приготовления. Но в этот раз он решил ни с кем больше не ссорится, а просто немного отдохнуть. Ведь он столько страдал. Поэтому он тупо уселся на берегу озера и любовался природой пока его не позвали к столу.
Лис как выяснилось было всего двое: отец и дочь, а вот троица амбалов была обычными слугами. Они и ели отдельно. Расстелили гостям большую скатерть прямо на траве, расставили тарелки, ложки, поставили самовар, а сами удалились и уселись возле повозки в которой находился пленённый Глузд.
Лекарь сам поставил на стол бутылку с мутной жидкостью и попросил свою дочь ухаживать за гостями тем более, что уха была почти готова. Со своей стороны беглецы поделились сухарями, салом и большим шматом вяленого мяса, которое Денис определил как конину.
— Мы крупкой уху заправили и яичками птичьими, будет вкусно, — щебетала Сонька стараясь держаться поближе к Денису, а тот смущался и отводил глаза.
"Ага, видел я как они рыбу ловили. Мне бы тоже так научиться не грех", — отстранённо думал Валера. Он вспомнил как дочь лекаря сняла с себя лапти, приподняла подол сарафана и зайдя в воду по щиколотки немножко поводила ножкой и всё. А потом вода буквально закипела у берега от скопившейся рыбы. Она сама приплыла, как дурная, а Дениска бегал и ловил её голыми руками, но не всю а только ту которая понравилась Соньке.
— Жаль картохи нет, — пробормотал он.
— Чай не во Хранции, там всякую лебеду жрут, — хихикнул Рожа и поднял небольшой оловянный стаканчик. — Давайте же выпьем за наше дело!
— Славься отец! Славься же в детях и делах наших! — поднял свой бокал Олаф Эриксон.
— Славься в предках, славься в потомках, славься в кипучей крови в коей утонут дерзнувшие оспорить славу твою! — выкрикнул в ответ злой колдун после чего выпил, а потом попросил остальных не стесняться и поддержать его здравицу.
Потом было много чего весёлого. Выпивали, закусывали, болтали, обстановка была самая располагающая. Олаф вставил Валере недостающие зубы, а тот в качестве благодарности уговорил Рожу выдать Соньке приданое. Колдун долго отнекивался, но в конце-концов сдался и выдал из закромов шкатулку полную драгоценных камней. Правда потом он захотел играть в кости и по пьяни едва не проиграл всю оставшуюся казну. Так дело едва не дошло до драки и тогда Валере снова пришлось быть арбитром, всех успокаивать, а вместо казны Олафу отдали Глузда - всё равно его есть не собирались. После этого все присутствующие побратались со слезами и извинениями, а Дениске даже предложили приходить свататься, когда Сонька созреет. Потом пили на посошок и вдогоночку и кажется ели бутерброды с ушами...
yaplakal.com