Эпизод 101
Два мужчины сидят в качалках на террасе и молча попивают что-то из огромных напольных фужеров. Один ничем не примечателен: обычная внешность, обычная стрижка. Одет в строгий, классический костюм, лишь галстук слегка распущен.
Второй же лыс, если не считать семи косиц, что расположены в линию от левого виска к затылку, над ухом. Этот одет по-домашнему: в просторную белую рубаху с открытым воротом и свободные светло-бежевые штаны простого кроя, на ногах – верёвочные сандалии…
Кажется, что они просто смотрят на Море и наслаждаются свежим ветерком, наблюдают за группой людей, устроившей спарринг на песке пляжа. Зрелище и правда привлекало внимание: огромного роста дама, одетая в купальник, лупцует поочерёдно подступающих к ней молодых мужчин, при этом сама ловко избегая ударов. Партнёры её меняются часто: после третьего-пятого удара они просто падают, хоть и каждый из них не менее девяноста килограммов весом и все имеют подготовку в рукопашном бою. Побитые поднимаются и отходят в ряды болельщиков, некоторые идут к сидящей неподалёку неописуемо красивой женщине за медпомощью – то перелом ключицы, то гематома, то разрыв печени. Почти у всех лёгкое сотрясение мозга, но с этим они привычно справляются самостоятельно…
- Дель, а ну-ка со мной!
- Четыре удара. Секунд тридцать, – отвечает та, легко подпрыгивая на крепких, длинных и очень красивых ногах. Её длинные, чёрные, как смоль волосы тяжело раскачиваются, крепкая грудь завлекающее подрагивает под шёлком купальника. На милом лице – обворожительная улыбка…
- Минута минимум! Если простою минуту – готовишь для меня ужин!
- Два удара и двадцать секунд. Стираешь мой купальник.
Дель склоняется в стойке, болельщики кричат: «Старт!» Поединок начинается… и тут же заканчивается – первый же удар в лицо просто проламывает защиту, срывая кожу с рук соперника и, ломая ему запястье, выключает бойца, а второй уже легко проходит в бок – выбивает из него дыхание. Ноги подламываются и безжизненное тело падает на песок… Болельщики шумно выражают эмоции, а Дель надевает короткий, пёстрый халат и, сняв из-под него купальник, кидает его на поверженного соперника.
- Ужин ему… Стиркой поразвлечёшься! – и отходит за молодые сосны к берегу – искупаться.
- Дель! А с кем подраться? Дель!.. С Акулей? Да ну! С ней без крови не пройдёт… – выкрикивает очередной боец. Это здоровенный, рыжий атлет – и весом за центнер, и ростом за два метра.
- Со мной? – улыбаясь предлагает лекарша.
- Ева, без обид – на такую красоту у кого рука поднимется?
- Ссыкун. Ну и боксируй с Олегом вон с любым…
- Ева, не заводи! Я ведь и поступиться могу принципами.
- Давай так: даю тебе минуту. Если хоть одним ударом в меня попадёшь – отдамся прямо тут, при всех. Раком! Но по истечение минуты… Не плачь! Идёт?
Болельщики поднимают восхищённый ор – таких ставок никто не ожидал!
- Идёт, блин!
Ева скидывает белый халат, оставшись в обычном белье кремового цвета – издали кажется, что она и не одета совсем.
Одетый в официальное мужчина поворачивает голову к безволосому соседу. Тот делает очередной глоток и слегка дёргает плечами, потом вслух произносит:
- У него ни одного шанса.
Между тем, на пляже рыжий атлет яростно лупит кулаками воздух, пытаясь попасть в расплывающийся силуэт Евы – она просто размазывается в стремительных перемещениях, уклоняясь от ударов. Воздух с воем рвётся о кулаки бойца, пот с его лица слетает каплями на песок, но ни один удар не достигает цели… «Минута! Минута!» – кричат зрители и силуэт Евы, как всем кажется, налетает на огромного соперника. Тот замирает и, после недолгой паузы издаёт жуткий вопль боли, ярости и разочарования… Падает на колени, затем – лицом в песок. Ева тут же склоняется над ним и, не касаясь руками, начинает снимать болевой шок.
- Она ударила его? В какое место? Великий, что за дьявол в трусах и лифчике живёт на твоём Острове?
- Это Ева. Великая. Она никогда ни к кому не прикасается. Она сломала ему шейный позвоночник – очень больно.
- Не прикасаясь? Но… Как?!
- Ну как… Разговариваем же мы, не произнося ни слова.
***
- Послушай, кто из нас двоих президент России? Я сделал тебя
высокомодом, талант к руководящей работе у тебя свой собственный… Что ещё? Помощники плохи? Найди других или дай этих мне на перевоспитание. Зачем ты являешься ко мне с такими проблемами? Мне что – за тебя страной руководить? Или политику вести? Я плохой советчик! Население громадной страны на ноль перемножили с моей подачи… Миллиарды людей.
Президент и Великий всё сидели на террасе и вели беседу, не тревожа атмосферу вибрацией.
- А к кому мне ещё пойти? Во всём мире нас или просто умоляют взять под крыло на любых условиях, или ненавидят лютой ненавистью. И те, и другие – не советчики. А с Недобитыми мы завязли крепко: ни с воздуха, ни волками их не взять. Волки, конечно, очень помогают. Но… Недобитые плодятся. Родят детей и растят из них новых Недобитых! И репатрианты со всех концов света. Даже из наших Китай-городков. Пятнадцать лет, как все войны во всём мире прекратились – и в Африке, и на Ближнем Востоке, и в Латинской Америке. А тут всё тлеет и тлеет… Не знаю я уже, что делать. Надоело производить оружие!
Чёрт знает чем заниматься приходится… А они всё не угомонятся! Я уже четвёртый президент при этой бойне, а кровь всё льётся, а теракты всё продолжаются…
- Четырнадцать.
- Что?
- Не пятнадцать лет. Четырнадцать.
- Да какая… Надо что-то делать, Великий.
- Подумаю. Тебе ничего не посоветую…
- Совсем?
- Совсем. Впрочем… Совет есть – перестань пялиться на Еву. Она ведь и оттуда тебе может больно сделать. Очень больно.
***
Великий сидел в своей комнате под крышей клиники и смотрел в огонь камина. Холодно не было, просто смотреть на огонь… можно бесконечно. Одной рукой он периодически подносил ко рту двухлитровую бутыль зелёного стекла и делал глоток из горлышка. Вторая рука лежала на бедре сидящей рядом на столе Акули. Мизинец то и дело нырял в разъём её промежности. Она дергала его за косицы и пыталась отговорить, не вслух, само собой:
- Ну какого чёрта? Не мы начали бойню! Они сами напали на нас…
- Там уже не с Недобитыми война. Там все негативные нам режимы против нас играют руками Недобитых. Неужели ты не понимаешь, что пока жив хоть один Недобитый, это не прекратится? Да это не прекратится даже после смерти последнего человека на Земле, имеющего корни из тех краёв...
- Но почему? Кому мы мешаем?
- Мы – новообразование на теле планетарного социума. И он отторгает нас, подчиняясь инстинкту самосохранения.
- Но почему именно они? Им что, хуже всех от нас?
- Да. Монголоиды почти не модифицируются. Не заметила? Чёрные – да, бурые – да. А жёлтые – почти нет...
Великий вновь приложился к бутыли и тяжко вздохнул после глотка. В очередной раз вторгся пальцем в потаённое место собеседницы. Акуля хлопнула его по руке и, не имея слёз, просто посуровела ликом – он велел ей оставаться за старшего и запретил даже думать об участии в задуманной им авантюре…
***
Месяц спустя. Выжженные земли Недобитых. Пустоши...
Пожилой абориген шагает по радиоактивной долине, опираясь на посох – обломок пластиковой трубы, нагретой в огне костра и отформованной для удобства пользования. Странник идет небыстро и в то же время не медлит – он «слышит» внимание и направляется по вектору этого внимания. Стрелять в него не будут, на выжженных землях нет посторонних. Даже люпусы стараются не заходить сюда днём…
Странник присмотрелся к руинам, что простирались в десятке километров от него – внимание исходит оттуда. Значит и путь его лежит туда. С виду он обычный абориген, родившийся до войны, причём не репатриант, а именно местный уроженец: невысокий, сухой и кривоногий. За плечами он несёт тощий рюкзачок со скудной едой и нехитрым скарбом, на поясе просторных, высоко подвёрнутых штанов прицеплена пластиковая бутылка с водой… Вместо крышки бутылка заткнута куском пористого пластика. Сзади привязана и хлопает по заднице небольшая вязанка горючего пластика и деревяшек – топливо для костра на пепелище редко встречается. Весь его облик говорит о его безвредности: ни оружия, ни места, где можно было бы спрятать оружие.
В выжженных землях не работают телепорты и передвигаться тут можно пешком, бегом или ползком. Можно было бы вплавь, да с водой тут напряжёнка: у истоков протекавших тут некогда рек провели массированные ядерно-ракетные удары и рек просто не стало. Тут и просто лужу-то редко увидеть можно, в этом некогда благословенном краю… Странник на ходу перевёл дыхание и чуть прибавил ходу – скоро сумерки, а в темноте и люпуса встретить можно. А до руин часа три ходу. Ноги вязнут в пепле и часто проваливаются в рыхлую поверхность выжженной земли по щиколотки. Так идти труднее, чем, скажем, по полю с травой… Поток внимания не ослабевает, за ним наблюдают непрерывно и это обнадёживает. Быть может, у них есть какой-нибудь транспорт и к нему подъедут? Было бы идеально, если бы они насторожились и решили встретить его не дожидаясь, что он дойдёт до руин. Заодно подвезли бы… Он так устал! И ему так надо встретиться с людьми.
Его таки встретили и подвезли – волоком на верёвке. За ногу. Он попал в нехитрую ловушку с петлёй и был без вопросов прицеплен к сворке каких-то опаршивевших псин. Судя по виду упряжи, их тут использовали для буксировки всякой дряни типа странников, попавших в петельный капкан. И не распрягали никогда вообще, иначе псы давно разбежались бы от этого кошмара.
А погонщики напрочь проигнорировали вопли Странника и даже пару раз пнули его. Чтоб не возмущался. Неча орать! Теперь Странник терпеливо ехал по праху выжженных земель и, в общем-то, радовался: удары о камни можно и потерпеть, зато его уже встретили и подвозят.
***
- Так что ты хочешь, Странник? Судя по возрасту, речи и некоторым иным признакам – ты вообще не местный. Или ты родной язык наспех учил и не выучил толком? Признавайся! Кто ты такой?
Командир снова ударил Странника палкой. Не так, чтоб сильно – просто, чтоб ударить.
- Не бей меня за то, что впервые слышишь мой диалект. Лучше развяжи мне руки и я попробую полечить тебя – у тебя голова сильно болит, вот ты и сердишься. Чем сильнее сердишься, тем сильнее болит…
Странник терпеливо сносил побои и вёл себя, в общем-то нормально: морщился от боли, поёживался после удара. Нормальный абориген, не мутант. Из довоенных – видно же. А диалект… До войны в стране столько диалектов было! Всех и не поименуешь. И про голову он прав: болит сильнее обычного. А как ей не болеть? Мало, что родился с дефектами, так ещё и контузия…
Командир отбросил палку и спросил:
- Как ты мне голову лечить собираешься? Какой отравой?
- Никакой. Я тебе массаж головы сделаю, просто руки мне развяжи, ноги пусть связанными остаются!
- Чёрт с тобой… Давай руки. И смотри – если твой массаж не поможет, пеняй на себя.
Странник потряс кистями и жестом пригласил Командира присесть рядом с собой на пол. Тот кинул циновку и со стоном опустился – некоторые простые движения давались ему с трудом из-за врождённых дефектов тела.
***
Командир сидел и размышлял не болящей своей головой о том, что услышал от Странника. Было над чем задуматься… Странник сидел на полу со связанными ногами и бодро ел двумя палочками варёный рис. Командир наблюдал за его манипуляциями и всё больше проникался доверием к этому старику. Как было не верить, видя его виртуозное владение палочками? Так не научат нигде… Так и сам Командир не умеет. И голова, опять же. Не болит. Совсем не болит! А ведь он и не помнит – что это такое, жить без боли в голове! Она у него с самого детства каждый день болела, а теперь не болит…
- Давай я тебе ноги освобожу. Не сбежишь ведь?
- Не сбегу. – Странник доел рис и с благодарностями протянул миску женщине.
- Скажи, а как ты научился лечить?
- Врать нет смысла… Я был в русской клинике. Там меня женщина Великая лечила. Она нашла у меня врождённые способности, так называемую высокую модифицируемость. Это очень редкое явление для нашей расы, да и способности должны годами развиваться. Поэтому меня не только вылечили, но и подвергли высокой модификации. Я начал в их клинике с малого… Постепенно научился за семнадцать лет. Сбежал при удобном случае. И добирался сюда от северной границы, леча людей по пути.
- Надо же… До нас даже слухи не доходили. Так что ты теперь хочешь делать?
- Я же рассказал уже. Мне нужен сопровождающий, я буду ходить с ним и лечить людей! Нас так мало осталось на земле! А таких, как я – всего один. Нам надо здоровыми быть, здоровых детей рожать. Если эта добрая женщина ляжет сегодня со мной – она не просто выздоровеет, она ещё и двойню родит! Крепких, здоровых деток!
- Странник, да она вообще рожать не может! У неё и месячных-то никогда не было, она дефектная от рождения…
- А я говорю – родит! Вот ты завтра проснёшься, а у тебя и следов от твоей коросты на лице не останется. А шрамы и прочие повреждения через несколько недель исчезнут!
- Ой, что-то не верю я… Хорошо, будь по-твоему! Она с тобой сегодня ляжет. Вреда не будет. А если у меня к утру эта дрянь с лица исчезнет – я сам с тобой проводником пойду.
***
Командир водил странника по пустошам и горам уже седьмой месяц… Исцелённые исчислялись тысячами. Странник лечил людей и ел. Если не было нормальной еды, грыз деревяшки. Как-то Командир заметил, как старик грыз кусочки каменного угля. Многое, очень многое в поведении Странника пугало Командира. Но главное – он действительно лечил людей! Даже самых больных, жутких уродов от рождения – всех. Облегчение наступало сразу, а полное перерождение происходило за несколько месяцев, если случай был тяжёлым и за три-пять недель, если случай не тяжкий… Сам Командир стал абсолютно здоров! Окрепли рахитичные ноги, пропала жуткая короста, всю жизнь уродовавшая ему лицо, ушли постоянные боли и тело стало просто волшебно послушным. И пусть чёртов колдун жрёт уголь, деревяшки… Пусть хоть помёт ест, главное, чтоб людей лечил!
Однажды, когда они пробирались от крупной группировки, расположившейся в руинах океанского порта, уже за городом, их подкараулил люпус. Жуткая тварь переломила Командиру ногу стальным прутом и, прежде чем он успел хоть что-то сделать, перекусила ему обе руки… Командир сквозь слёзы смотрел, как чудовищная сука бросила Странника навзничь и, склонившись над ним, внезапно застыла. Она лишь тихо ворчала и прядала ушами. Затем, не тронув старика, подошла к Командиру, помочилась на него и неторопливой трусцой отправилась прочь. Странник подошёл и стал лечить Командира. Боль, как всегда, ушла мгновенно.
- Почему она не тронула тебя, Странник?
Тот сложил сломанную лодыжку, привязал к ней две дощечки из своего дровяного запаса и зафиксировал эту конструкцию липкой лентой. Потом посмотрел в глаза Командиру и ответил:
- Я попросил её этого не делать. Два разумных существа всегда могут договориться…
- Да их разум направлен на уничтожение всего живого!
- Нет. Люпусы убивают лишь враждебных. Я объяснил ей, что мы не враги…
- Но как?!
- Ну… Я не смогу тебе объяснить, Командир.
И начал обматывать тряпками перекушенные руки. Лучевая кость левой оказалась с трещиной и Странник соорудил на ней шину, сделал петлю через шею, чтоб подвесить пострадавшую конечность.
- А, да нахрена всё это? Я ж ходить-то не смогу…
- Сможешь. Я отключу боль. Возьмёшь мой костыль и пойдёшь к своим, в порт.
- А ты?
- Пришли ко мне ту бабу, что спала со мной сегодня, она сильная. Будет сопровождать меня. Мне надо дойти до Южной базы – там много людей. Нужно помочь им… И вот что. Надолго боль выключать нельзя. Завтра у тебя всё будет сильно болеть, так ты принимай те наркотики, что вам Благодетели поставляют. Так тебе легче будет. А то сдохнешь от боли, хоть ты и привычный. Только помногу не принимай, а то сдохнешь от наркотиков – они грязные. Благодетели не сильно-то заботятся о нашем здоровье, им надо лишь, чтоб мы воевали… Всё, убирайся!
- Слушай, как-то… Я привык вот с тобой… Спасибо тебе, что ли?
- Не за что. Иди уже! И предупреди Южную базу, что я приду не с тобой, а с бабой.
С бабой странник не разговаривал. Просто свесил на эту кобылу всю поклажу и только что стимулом в задницу не погонял. Иной раз, после лечения малой группы людей, встреченных по пути, баба тащила истощённого старика на себе: еды чаще всего не было никакой…
На Южной базе с едой было хорошо: хорошие, почти не порченые продукты в изобилии. По крайней мере, Странника обеспечивали всем, чем могли: консервами, сухофруктами, порошковым молоком. Рис давали неограниченно. Приносили выловленную в океане рыбу – Странник ел её сырой, без соли. И сутками, не прерываясь на сон и отдых, лечил людей. Лечил и ел, ел и снова лечил… Без малого полтысячи человек – таких крупных группировок больше нигде не было. Да и вообще группировок, как таковых, больше не было… Если кто и остался, не полеченный Странником за истекший год, так это только несколько десятков или сотен разрозненных, умирающих, неспособных к борьбе мутантов…
Баба, сопровождавшая Странника, привычно пошла с ним прочь от Южной базы. Он остановился и велел ей идти к людям:
- Тебе же рожать надо! Вон пузо надувается – шестой месяц… Ступай на базу. Дальше я один…
Баба заревела, но ослушаться не посмела и пошла назад. А Странник, подсмыкнув широкие штаны, пошёл к океанскому берегу. Его кривые ноги бодро отмеряли километры, пока не привели хозяина к цели – в скалистой бухте старик спустился в воду и нырнул. И больше не вынырнул…
***
- Рассказывай!
- 所以有什么要告诉？三年后，没有人留下。和所有的存在也会死的美德。一种病毒作出关闭，是一切的方法-性，通过选择全身，空气滴灌......从太感人-从那时起表面的皮肤和另一个男人的汗水。我有警告说他们有没有这样试过的神色，基本上的狼
- Чего? Очнись! И по-русски говори! 狼...
- Да что тут рассказывать-то? Через три года там никого не останется. И все Благодетели, что там побывают – тоже сдохнут. Вирус, который я там растаскивал, передаётся всеми способами: половым путём, через все выделения организма, воздушно-капельно… От прикасаний тоже – с потом на поверхность кожи и в пот другого человека. Я там волков предупредил, чтоб они сильно не надрывались – так, присмотреть, в основном.
- А люпусам вирус не опасен?
- Не-а! Он только на приматов действует, а там кроме людей никаких нет других…
- Жаль... Это же сколько там этих смертоносцев останется. Как бы проблем с ними не нажить! А как с теми, кого ты не охватил? Ты говорил, что там оставались не полеченные. Они выживут?
- Нет. Стоит здоровому человеку просто сходить в отхожее место, где побывал больной и заражение неминуемо…
- А это... эпидемия планете не грозит?!
- Ну я-то от этого легко могу вылечить. Да и препараты разработаны. А если у Благодетелей и вспыхнет эпидемия – так оно и к лучшему. Или к нам на милость сдадутся, или сдохнут. Оба варианта вполне приемлемы.
- Слушай, Великий... А ты что там ел-то? Там же пустоши.
- А кто мне запрещал использовать радиацию? Немного перестроил свои электроорганы – ну те, которыми я от себя дураков отгоняю... Нормально, они меня и грели и питали. Для виду там деревяшки грыз, чтоб не так подозрительно было.
***
Недобитые вымерли.
Эпидемия в стране Благодетелей привела к Третьей Мировой…
И это изменило мир полностью и навсегда.
Навсегда.
yaplakal.com