Эпизод 71Он вёл Акулю по лесенке наверх, слегка придерживая под
локоток. Никакой нужды в этом не было, она прекрасно умеет
ходить сама. И учтивость-то тоже не при чём, собственно...
Просто держать Акулю даже за локоток доставляло ему
удовольствие.
Он долго шёл к этому, но всегда боялся, что не сможет
сделать задуманное идеально. А иначе и браться не имело
смысла. И вот, после долгих лет изучения человеческого
генома, хитросплетения хромосом, досконального разбора
биологии и физиологии, анатомии и (небо, помоги) психики...
После тысяч и тысяч изученных, излеченных,
модифицированных и высокомодифицированных пациентов,
после создания компьютерных программ по работе с
человеческими особями и обучения врачей, после тысяч часов,
проведённых в контакте с пациентами, наконец, после почти
трёх десятков экспериментов с несчастными мертвецами...
Результат легко шагает на полшага впереди по ступенькам,
грациозно двигая своё божественное тело вверх по лесенке из
подвала с аквариумом. Не ночью, не тайно, не на
подламывающихся конечностях, а просто и обыденно, словно
предки её и не сменяли поколения свои в мировом океане
миллионы лет. Словно воплощённая легенда о русалочке...
***
Три года назад ему понадобилась живая акула, для
изучения особенностей этого уникального организма,
позволяющих жить этим рыбам по несколько сотен лет. И ему
прислали двухметровую особь белой, некрупную, молодую
самку. В подвале, где был приготовлен десятиметровый
круглый аквариум с циркулирующей морской водой (также
телепортированной с Дальневосточного берега страны), акула
и перенесла все процедуры, что потребовались для полнейшего
и подробнейшего изучения поставленного вопроса.
Телепортировать её назад, в океан, оказалось неожиданно
сложно: рыба подросла и перестала помещаться в кабину
телепорта клиники. Собственно, её можно было доставить в
Отель на берегу, там есть грузовая камера. Но в вертолёт она
тоже не помещалась, а рыбаки наотрез отказались везти «это
чудовище» на своём баркасе, даже под нажимом Великого.
Они твёрдо стояли на съедении добычи.
Он легко мог заставить рыбаков выполнить приказ, но... Не
хотелось затевать конфликт с паршивцами из-за рыбы. Они
хоть и отъявленные мерзавцы и пьянчуги, да люди всё-таки. Но
и убивать ни в чём не повинную тварь ему не позволяло какое-
то внутреннее благоговение перед ней – древней, прекрасной,
идеальной.
Он вошёл с ней в пресные воды Моря и поплыл, помогая
несчастной рыбе, к берегу. И вот тут-то он вдруг понял: а ведь
её нельзя возвращать в океан. За многие месяцы, проведённые
в люльке аквариума, рыба не только выросла, но и нажила
массу проблем, мышечную атрофию в том числе. Он вернулся
на Остров и принялся лечить несчастную акулу. И дозрел:
пора! У него есть идеальное исходное тело для построения
Великой. Не оживление мёртвого человека, не излечение
человека, не клонирование человека, не полное изменение
человека в за-человека, а создание Великого из не человека!
Делать просто человека он не хотел, это любая семейная пара
может сделать. А вот по образу и подобию своему, чтоб было с
кем детей Великих родить!.. И он принялся за работу.
И вот, спустя почти полтора года, после всех трудов (с
перерывами, возвратами к исходу, новыми попытками), он
помог Акулине надеть простое платье и под локоток повёл её
знакомиться с Женькой. Просто Света, Мари и Юля были
заняты на приёме пациентов и знакомство с ними он решил
отложить на вечер. Да и Женино мнение его интересовало куда
как больше...
***
- Жэка, подъём.
- Пап, дай поспать, а? Сам не спишь сутками – это твои
проблемы... А я вчера умоталась на приёме и хочу отдохнуть!
- Нефиг койку давить, вставай, жопа тощая. – Великий
открыл дверь и встал в проёме, пряча Акулю за простенком.
- Гад ты... Кого там приволок опять? – Женя села на
кровати и почесала рёбра под крохотной, нулевого размера,
сисечкой. Волосы её после сна торчали во все стороны, глаза
толком не открывались и смотрели из-под чёлки на визитёра
вопросительно, но по очереди. – Кого прячешь, давай,
показывай уже. Не зря же в спальню приволок... Ну что замер?
Мне пижаму надеть, что ли?
- Не-а. Она женщина. Или девушка?.. Не знаю, короче. –
Великий вошёл в комнату, втащил за собой Акулю и поставил
её впереди себя, положив руки ей на плечи. – Знакомьтесь!
Женя – Акуля.
Женя окинула взглядом фигуру в белом балахоне. Ростом
хорошо за метр восемьдесят, лицо красиво до нереальности,
даже несмотря на то, что волосы почти отсутствуют, едва
пробиваются белым туманом по серой коже головы. Грудь из-
под балахона торчит вполне конкретно – номер три точно.
Голые руки красивы и тонки, словно точёные из серого
мрамора, ноги – то, что видно из-под недлинного платья –
просто не вышептать... Мечта! Длинные, прямые, ступни
маленькие... Пожалуй что даже слишком длинные, явно не
женские пропорции. Глаза серые, нечеловеческие. Губы
чёрные, крупные, не как у негра, но крупнее, чем обычно
бывает.
- Акула? Пап, ты нахер из неё человека сделал? Чё за
гомункулус?
- Она не человек. Она Великая. Просто помоги ей влиться в
социум.
- Ну-ну... А ты чё молчишь, как рыба? – Женя почесала
рёбра под второй сисечкой и убрала чёлку с глаз. – Он тебя
говорить-то научил хоть?
Акуля посмотрела через плечо на Великого и сделала шаг
вперёд из-под его рук. Повернулась к Жене и сказала:
- А я и есть рыба. Акула. Белая. Но говорю и в
акустическом, и в пси-спектре.
- Ну пиздец: у нас на Острове не только собаки, но и рыбы
разговаривают!
- Я не собака. Да и не рыба теперь, кажется. Он сказал, что
я женщина. Человек. – Акуля приблизилась и пальцами
причесала Женины волосёнки. – И волосы у меня скоро
вырастут... Ты тоже одеваться не любишь?
Великий тихонько вышел из комнаты, задержался
ненадолго в дверях и на цыпочках удалился прочь – тут и без
него пошёл процесс.
- Ну что ж, Великая... – Женя встала с кровати, скинув
одеяло на пол. – Добро пожаловать в мир людей – самый
поганый из миров.
И почесала тощую задницу.
***
Первое время Акуля и Женя почти не расставались: они
повсюду ходили парой. В столовую, на приём, на пляж... Акуля
купалась в любой воде и при любой погоде, уходила в воду на
многие часы и всегда возвращалась наевшаяся под завязку и с
уловом – угостить домашних. Уговорить поесть нормальной,
человеческой еды – проблема. Уговорить одеться – проблема.
Уговорить не лезть в воду хоть один день в неделю –
проблема...
Сначала она ещё что-то спрашивала у Жени, просила
показать что-то, но вскоре научилась распаковывать
заложенные ей в мозг пакеты информации и практически
перестала нуждаться в няньке. Азы лечения пациентов она
получила от Жени, потом посидела на приёме с врачами (а
заодно и познакомилась с ними поближе), поработала недельку
в холле с Олегами и однажды пришла в кабинет номер один.
Села на стул Великого и начала приём, внешне игнорируя
присутствие хозяина кабинета. Они активно общались в пси-
спектре и Акуля всё увереннее изучала генотип пациентов,
выясняя степень их модифицируемости. Всё смелее она
входила в психику больных людей (и однажды получила
нагоняй за грубый взлом – эго одной дамы не желало пускать
чужой разум к себе в голову, так бывает в пол-процента
случаев, а то и реже), выправляя огрехи развития, воспитания,
образования, а то и патологии. К исходу четвёртого дня она
почти не задавала вопросов.
Как-то поздно вечером, после бурного секса с Великим,
Акуля пошла искупаться и на камнях стеклянного пляжа (там
прибой обтачивал друг об дружку кусочки битого стекла)
наткнулась на Женю. Та не очень любила купаться, почему-то
не привлекала её водная стихия. Но в тот вечер что-то выгнало
её на берег.
- Привет, рыбка!
- Здравствуй, Женя. Решила поплавать?
- Ну да... Что-то захотелось жопу намочить. Не утопишь?
- Нет. Просто сначала вокруг понарезаю кругов, а потом
слопаю.
- А чё не сразу?
- Ну не с дерьмом же...
Женщины неуверенно посмеялись – Акуля плохо понимала
человеческое чувство юмора, а Жене было не до смеха. Она
стянула через голову майку на лямках, скинула тапки и сняла
шорты, оставшись в тоненьких белых трусиках. Акуля просто
скинула халат, больше на ней ничего не было. Малявка
внимательно осмотрела Великую со всех сторон, пока та
проходила мимо неё к воде и только покачала головой. Акуля
тоже стрельнула на Женю глазами пару раз и не сказала ни
слова. Даже по самым невысоким требованиям, малявка не
тянула на привлекательность: плоская, узкобёдрая, почти без
талии, страшноватая с лица и с жидкими, пегими
волосёнками... Крысёныш. И росту – метр шестьдесят один.
Они вошли в воду друг за дружкой и слегка отплыли от
берега. Акуля телепатировала Жене своё намерение уйти в
глубину на полчасика и та пси-кивнула, пообещав поплавать
тут же, на поверхности и подождать. Она успела изрядно
устать и замёрзнуть, когда Акуля вынырнула и устремилась к
берегу, подгребая одной рукой – во второй она держала рыбу...
На берегу Женя зябко обняла себя руками, съёжилась и
заклацала зубами. Великая сунула ей в руки пойманного
осетра, подобрала и накинула на неё свой махровый халат.
Собрала в кулак шорты и майку, подбросила тапки, сунула
скудные одёжки ей в карман и забрала свой улов из дрожащих
рук. Сама осталась нагишом... В свете Луны она казалась
какой-то богиней – словно мраморное изваяние, словно
ожившая фантазия. С крупной рыбой, дёргающейся в руке.
Женя продела руки в рукава, закатала их по длине, сняла и
выжала мокрые трусики, вытерла ими редкую поросль на
пиздёнке и сунула их во второй карман, плотно обернулась,
завязала поясок и накинула капюшон. Хорошо...
- Фу, блядь, замёрзла нахер.
- Прости, я осетра искала... Их мало. Хочешь съедим его
вместе?
- Сырьём?
- Живьём. Так вкуснее всего.
Великая как-то незаметно вскрыла рыбину и вывернула её
наизнанку, белым мяском наружу.
- Кусай и ешь, – и протянула бьющуюся в агонии рыбу
малявке.
Женя зажмурилась и укусила, но не смогла оторвать
зубами ухваченное... Внезапно словно тиски сжали ей челюсти
и кусок мяса оказался во рту. Она вытаращилась на Акулю, но
та лишь слегка дёрнула плечиком – типа извини и сама
откусила от рыбы. Так они и слопали этого несчастного осетра
сырьём и без соли; при каждом укусе Жени Акуля прикасалась
к её лицу пальцем, давая сил на мышцы нижней челюсти...
- Вкусно. А сперва подумала, что вырвет нахер.
- Женя, а почему ты так разговариваешь? Как хулиганка.
- Так я и есть хулиганка. В курсе, откуда я тут взялась?
Нет? Ну глянь... – и толкнула пси-пакет со своей историей в
голову Великой.
- Хорошо, я во сне посмотрю. Пойдём, а то твой папа не
спит – потерял нас, слышишь?
- Слышу... Ты уже спишь с ним? Смотри, он спит со всем,
что ему нравится. С врачихами, с пациентками; только Марту,
рыбачек, да Макаровых не трогает.
- С Мартой он спал один раз. Давно, когда лечил. А с
тобой?
- А я что? Не люди? Со мной дольше всех... Мы же... ну,
сама во сне увидишь.
- Женя, он говорит, что сделал меня для рождения
Великих-детей. Не деток, а Великих...
- Во как. Ну-ну... Он столько раз меня просил родить, а я...
Бля, да не могу я! Пиздец, ну какая из меня мать? А, в жопу
всё...
Женщины дошли до стеклянных дверей, что вели из холла
на пляж у бухты – раньше, до установки телепорта, тут был
центральный вход в клинику. Пожелали друг дружке
спокойной ночи и разошлись по отсекам.
***
С утра следующего дня в клинике на приёме образовалось
две смены: по два врача и одному Великому. Женя, Мари и
Акуля взялись за труды, а Юля и Света свалили с Острова –
проведать детей, посмотреть на свет белый.
Хозяин клиники вышел в кои-то веки в лес, что сам
насадил некогда на Острове и побродил среди дубов, кедров и
ёлок. Сходил в гости к рыбакам, угостился их кустарными
соленьями-копченьями и распил с ними немало самогону –
рыбаки наотрез отказывались пить «казённую». От рыбаков
пошёл в ангар и долго, с упоением гонял на вертолёте над
Морем, над самой водой, едва не макая в воду лопасти винта.
А вечером, наевшись у Марты разносолов и выпив литр
сухого белого вермута, завалился спать в своей каморке под
самой крышей клиники. И проспал до позднего утра.
Впервые за все последние годы...
yaplakal.com