Товарищеский матч на литературном поле! Графоманы ЯПа против коллег сайта NewAuthor

А вот далее будут рассказы, по тем или иным причинам не вошедшие в основную ленту. За них голосовать не нужно. Просто прочтите и оставьте свой отзыв, если найдётся, что сказать. И так, ещё три рассказа.

Это сообщение отредактировал Gesheft - 12.10.2021 - 13:17

Депеша

Словно котёнок, резвящийся с пёрышком, ветерок поднял позолоченный кленовый лист с изумрудной травы, повертел его играючи в воздухе и небрежно бросил на серый неприметный камень. Их тут много: серых неприметных камней, выстроившихся стройными рядами на стриженном под линейку зелёном ковре.
Я сидел напротив одного из таких камней, пребывая в полнейшей отрешённости от людского мира, и вслушивался в запоздалое пение птиц.
- Сэр, - детский голос вырвал меня из плена раздумий.
Я взглянул на источник звука. Белокурая девочка лет двенадцати, одетая в розовый, слегка потрёпанный комбинезон, стояла рядом и смотрела на меня.
- Сэр, у вас все в порядке?
- Да, - немного подумав, ответил я.
- Сэр, вы так опечалены, - заботливо продолжала девчушка, - скорее всего, здесь похоронен кто-то, кто был вам дорог при жизни.
Я задумался над ответом.
- Это – ваш родственник? – стала выспрашивать меня малышка.
- Нет, - тихо ответил я.
- Ваш друг?
- Снова нет.
- Тогда приятель или человек, которого вы хорошо знали? – выдвигала предположения девочка.
- Нет, юная мисс, - с грустной улыбкой на лице ответил я, - я ни разу не видел этого человека.
Лицо девочки моментально выразило крайнее удивление. Какие же они все-таки эмоциональные существа – эти дети!
- Да, да, - подтвердил я, - я не знал этого человека при жизни и ни разу не имел чести пожать ему руку, но, тем не менее, я здесь, у его могилы.
- Позвольте узнать, сэр… - запинаясь, начала девчушка, - что же тогда…
- Я и сам не знаю, - усмехнулся я. - Эта история полная темных пятен скорби на радужном ковре жизни.
- История?
- Да. Если позволите, я бы мог вам рассказать…
- Да, да! – с воодушевлением воскликнула девочка и уселась напротив, внимая каждому моему слову.
- Это случилось много лет тому назад. В тот день всё графство Маршалл Каунти накрыл мощный ураган, ознаменовав начало сезона непогоды. Разразившаяся ночью гроза к утру переросла в сущий кошмар. На улице неистово хлестал дождь, подгоняемый шквальным ветром. Податливые пальмы гнулись до самой земли. В тот день я пришёл на работу как обычно, к восьми утра. В ту пору, как, впрочем, и сейчас, я служил начальником почтового отделения Уилинга. Мокрый и злой, я… - задумавшись, я на мгновение остановил повествование. – Я… Нет! Я, пожалуй, начну не с этого.
***
Ровно в семь утра того злополучного дня комната общежития работников узла связи огласилась грохотом извне.
- Стен! Стен, открой, это Донни! – вымокший до нитки мужчина в рабочей спецовке отчаянно колотил в дверь. – Стен, мать твою, просыпайся!
Через какое-то время дверь распахнулась, чтобы явить нежданному визитёру недовольную физиономию постояльца.
- Донни, я прикончу тебя! – с порога заявил коллеге заспанный Стен. – Я же просил сегодня меня не тревожить!
- Я могу войти, Стен? – невзирая на ругательства хозяина, попросился гость.
- Иди к черту! – зарычал Стен.
- Спасибо! – учтиво ответил Донни и, отпихнув Стена мокрой рукой, протиснулся вовнутрь.
- Какого черта тебе надо?! – продолжил ругаться хозяин скромной обители.
- Стен, ураган оборвал все линии связи. Парни просто сбились с ног в попыт…
- А мне что с того?! – перебив рассказчика на полуслове, возмутился Стен. – У меня вчера была свадьба, а сегодня я в законном отгуле! Поэтому идите к черту! Можем Робу так и передать!
- Стен, прекращай! – небрежно смахнув капельки дождя с лица, продолжил Донни. – У нас нет свободных рук. Нужно срочно восстановить связь с Маундсвиллем.
- Что-ооо! – взревел Стен. – Ты хочешь, чтобы я в одиночку…
- У нас нет свободных рук! – повторил утренний гость.
- А почему бы Робу самому не поднять задницу и не попробовать на вкус медный провод?!
- Роб пашет наравне со всеми остальными, - ответил на возмущение Донни.
- Роб?! Эй, приятель, я не ослышался?! Роб крутит провода как обычные работяги?! – стараясь удержаться от смеха, спросил Стен.
- Ты не ослышался, приятель! – подтвердил Донни. – Роб работает наравне со всеми.
- Черт возьми, только ради этого зрелища стоит выйти на работу! – восторженно выкрикнул Стен.
- Отлично! – и коллега заспанного жениха полез в карман. – Вот тебе ключ от каморки, там инструменты и провода. Желаю удачи, приятель!
- Стой, сука! – Стен закричал вслед убегающему Донни. – Когда я закончу работу, я прикончу тебя вместе с Робом!
- Хорошей смены! – донесло снизу.
- Сука! - ещё раз выкрикнул Стен и громко захлопнул дверь.

Потянувшись и ещё раз выругавшись, Стен с неохотой начал одеваться.
- Милый, кто там? – из импровизированной спаленки, отгороженной ширмой от единственной комнаты, донёсся нежный женский голосок.
Стен аккуратно одёрнул ширму.
- Милая, мне надо идти, - грустным голосом произнёс он, натягивая штаны.
- А как же твоё обещание устроить мне незабываемую ночь? – с ноткой упрёка произнесла красавица, обнажив из-под одеяла белоснежную ножку.
- О, Боже, Мисси, прости меня! – виновато воскликнул Стен. – Я вчера так нажрался…
- У тебя есть шанс исправить положение сегодня, - завлекающим голосом заявила белокурая красавица, медленно стягивая с себя одеяло.
- Детка, детка, детка! – возбуждённо затараторил Стен. – Мне надо идти, детка! Чёртова работа…
- Которая совсем не может подождать пару часов? – пропитанным страстью голосом спросила прекрасная невеста.
- Мисси… - словно оправдываясь, вздохнул Стен, - детка, чёртов ураган оборвал все провода, ведущие в Маундсвилл, парни ждут…
- Сегодня такой прекрасный день, - не сдавалась юная красавица, высвобождая своё умопомрачительное тело из плена одеяла, - сегодня мы наверняка сможем зачать ребёнка, милый. Это будет девочка. Я подсчитала, она родится…
- А-ааа, к чёрту! – вскричал Стен и, сбросив с себя одежду, прыгнул к любимой в постель. – Пару часов подождут!
- Я подсчитала, любимый, - осыпаемая страстными поцелуями, с придыханием продолжила Мисси, - девочка родиться в январе. И мы назовём её Дженни в честь этого прекрасно месяца.
- И дадим твою фамилию, - прервав на мгновения ласки, добавил Стен. – Это будет прекрасный ребёнок: Дженни Бьюти!
***
Начальник Маундсвиллской тюрьмы Чак Фримен в тот день пришёл на работу необычно рано. В такие дни он всегда приходил на работу пораньше. Получив на прощание проклятие в спину от нелюбимой жены Барбары, Чак накинул плащ и отправился на нелюбимую работу. Он всю жизнь метался меж двух огней, снося лишения во имя гражданского долга.
Его брак с Барбарой, полной противоположностью Чаку, был нелогичным с самого начала. Чак и сам не знал, на кой черт он взял в жены эту сварливую женщину. Пожалуй, чтобы испытать крепость своего терпения. На людях они умело играли вполне благополучную семейную чету, но стоило им остаться наедине, как они превращались в двух тасманийских дьяволов. Их отношения были заведомо мёртвыми, и это удивительно, что они породили двоих парней-близнецов. К тому моменту парни выросли и разлетелись по миру в поисках собственного счастья. Брачные узы Фрименов лишились всякого смысла и, по-хорошему, должны были разрушиться немедля, если бы…

Если бы не нелюбимая работа Чака. Начальство пенитенциарной службы Западной Вирджинии на посту начальника тюрьмы видело только семейного человека. «Мистер Фримен! Вы – лучший кандидат!» - говорил Чаку тогдашний начальник, вручая в руки новому тюремщику символический ключ от дверей темницы. И Чак стоически нёс эту ношу, хотя в душе проклинал эти мрачные стены, выполненные в готическом стиле. Он бы, пожалуй, подал рапорт об отставке, если бы…
Если бы не гражданский долг. Когда-то Чак уже пытался оставить свой пост, но получил отказ. Губернатор лично вызвал начальника тюрьмы к себе и в доверительном разговоре сказал: «Чак, ты мне нужен! Ты не можешь подвести меня и просто так уйти. Ты нужен народу Америки! Это – твой гражданский долг!».
Открыв дверь в половине восьмого утра, щедро смоченный дождём начальник тюрьмы вошёл в свой кабинет, сбросил с себя плащ и тяжело вздохнул. Впереди его ждал нелёгкий день.
- Доброе утро, сэр! – деликатно постучавшись, следом за Чаком в кабинет вошёл его заместитель Виктор.
Виктор Плейсмен, мужчина средних лет, служил у Чака довольно давно. Все организационные и бумажные вопросы этот рослый, сухощавый педант охотно взваливал на свои плечи. Чак не особо любил всю эту мышиную возню, и, если бы не Виктор, он бы, пожалуй, по уши зарылся в бесчисленных тюремных бумагах. Но Виктор умело избавлял начальника тюрьмы от бумажной работы, за что Чак был ему весьма благодарен. Однако, как человек Виктор вызывал у Фримена скорее негативные чувства.

Несмотря на всю услужливость Плейсмена Чак по праву считать его карьеристом, изощрённым садистом по отношению к заключённым, циником с подчинёнными и лизоблюдом с начальством. Хотя и не отрицал вероятного карьерного роста. «Этот парень сделает карьеру, - говаривал Чак, - вот увидите: он ещё будет начальником тюрьмы!».
- Здравствуйте, Виктор, - ответил начальник тюрьмы и опустился на стул.
- Кофе, сэр? – предложил Виктор.
- Нет… - несколько колеблясь, ответил Чак, но тут же передумал. – Да! Пожалуй, да.
- С сахаром, сэр?
- Да… Нет! К черту сахар! Лучше плесните бренди.
- Слушаюсь, сэр!
Через десять минут кабинет начальника тюрьмы наполнился бодрящими кофейными нотками вперемешку с густым, как рождественский пудинг ароматом Христиан Бразерс.
- Слава Богу, смутные времена сухого закона позади! - с удовольствием потягивая волшебный напиток, произнёс Чак.
***
Как я уже говорил ранее, я пришёл на работу к восьми утра, где застал единственного в тот день работника, мексиканца Мигеля. Мигель сидел за столом приёма заказов, отставив костыли в сторону. Бедняга недавно серьёзно повредил ногу и был вынужден пользоваться костылями, что не мешало работящему латиноамериканцу исправно являться на службу, в отличие от некоторых.
- Доброе утро, Мигель! – поздоровался я.
- Здравствуйте, сэр! – с улыбкой ответил Мигель. – Простите, сэр, но я один. Старина Пейл ещё в пять утра отправился в Маундсвилл на почтовом грузовике, а остальных, как видите, пока нет.
- Испугались непогоды, - с усмешкой предположил я.
- Возможно, сэр, - согласился Мигель. – Сэр, вас под кабинетом ожидает Барри Белхоп, клерк из департамента исполнения судебных решений.
- Да? Рановато для него, – удивился я и направился к собственной конуре.
У двери с надписью «Начальник отделения», переминаясь с ноги на ногу, меня действительно ждал Барри.
- Доброе утро, сэр! – поздоровался он.
- Здравствуй, Барри! – ответил я. – Что привело тебя ко мне в столь ранний час?
- Срочная депеша, сэр! Распоряжение начальнику тюрьмы Маундсвилла, - ответил посыльный и протянул мне конверт.

В этот момент, чахоточно кашляя, в почтовое отделение ввалился мокрый с головы до пят водитель Шон Пейл.
- Кхе-кхе, чёртов ураган! – сквозь кашель выругался он.
- Что стряслось, Шон? – спросил я у водителя.
Не переставая надрывно кашлять, бледный как смерть Пейл уселся на стул и начал рассказывать.
- На железнодорожном переезде, который сразу за выездом из Уилинга, сошёл с рельс поезд. Перевернулось с десяток вагонов, кхе-кхе, дорогу засыпало всякой ерундой. Камни, доски, куски металла… Чёрт ногу сломает! В общем, сэр, кхе-кхе, дорога на Маундсвилл завалена всерьёз и надолго.
- Чёрт! – выругался я, понимая, что срочная депеша из суда к адресату сегодня не попадёт.
- Что делать? – понимая мои опасения, спросил Белхоп.
- Дадим телеграмму, - ответил я. – Подойди, пожалуйста, к Мигелю и продиктуй текст телеграммы.
Посыльный Белхоп подошёл к столу и стал диктовать:
- Начальнику Маундсвиллской тюрьмы, Чаку Фримену, департамента исполнения судебных решений округа Маршалл штата Западная Вирджиния. В связи с вновь вскрывшимися обстоятельствами решением окружного судьи Динары Фейр приостановить приведение приговора в исполнение, вынесенного в отношении осуждённого Кёрта Лайфбёрна.
- Смертник? – услышав текст телеграммы, спросил я у посыльного.
- Да, сэр, - ответил Белхоп, - казнь назначена на сегодня, в двенадцать по полудню.
- Чёрт! – снова выругался я. – Надо спешить! Мигель, голубчик, немедленно передайте телеграмму в Маундсвилл, - обратился я к трудолюбивому мексиканцу.

- Ничерта не выйдет, кхе-кхе, - отозвался бедняга Пейл, который изнемогая от кашля и лихорадки, едва не падал со стула, - линия связи оборвана.
Я едва не опустился на пол от шокирующей новости. Получается, что Маундсвилл оказался полностью отрезанным от остального штата. Я облокотился на стену и задумался.
- Сэр, в Маундсвилл есть ещё одна дорога, - после небольшой паузы выступил с предложением Мигель, - она никудышная, ею никто не занимался, пожалуй, со времён Гражданской войны, но она все-таки есть. Если кто-то возьмёт депешу и отправится в Маундсвилл верхом – он наверняка успеет.
- Кто? – в бессилии спросил я.
- Может, кто-то из конной полиции? – предположил мексиканец.
- Кхе-кхе, ничерта не выйдет! - отозвался Пейл. – Вся полиция занята расчисткой дороги.
Я окинул взглядом присутствующих. Старина Пейл выглядел настолько жалко, что посылать его куда-либо, тем более, верхом на лошади было настоящим безумием. Хромоногий Мигель выглядел не намного лучше. Мой взгляд остановился на Белхопе.
- Даже не думайте! – разгадав мои мысли, заявил посыльный. – Во-первых, я чертовски занят. Во-вторых, я совершенно не умею ездить верхом. И, в-третьих… в-третьих…
- Я отвезу! – понимая безысходность положения, вызвался я.
- Сэр! Я никуда вас не отпущу! – сразу же запротестовал Мигель. – Насколько я знаю, вы ни разу не сидели в седле. Даже для опытного всадника путь в двенадцать миль по скверной дороге в такую непогоду – неоправданный риск, а для вас – так вовсе сущее безумие! Даже не думайте!
- А как быть? - растерянно произнёс я.
- Пешком, кхе-кхе, - дал совет Пейл и отключился сидя на стуле.
***
В половине одиннадцатого мрачный тюремный коридор огласился отборными ругательствами, эхом раскатившимися по всей тюрьме.
- Сэр, - встрепенулся Виктор, сидевший в кабинете начальника, - по всей видимости, прибыл окружной прокурор.
Да, с первых же звуков сложно было не распознать визит окружного прокурора Тревора Глоттона. Окружной прокурор не имел обыкновения разъезжать по тюрьмам, считая эти заведения и их обитателей наимерзейшей мерзостью на свете. Этот красноликий, не в меру полный коротышка вообще с неохотой выходил из своего кабинета или из дома, и то, по большой необходимости. Но служебные требования диктовали прокурору несколько другой режим. И он, с неохотой подчиняясь велению народа Америки, был вынужден порой покидать уютные стены своей обители, будучи обременённым гражданским долгом.
Однако и в этом, не самом любимом занятии на свете, Тревор находил пользу для себя. Ввиду аномального ожирения Тревор Глоттон страдал от всевозможных заболеваний. Врачи даже пытались найти хоть один здоровый орган в теле прокурора. Увы, попытка была тщетной. И потому, дабы сберечь жизнь ещё одному служаке народу Америки, врачи запрещали Глоттону решительно все блюда, который тот любил до безумия. Находясь под неусыпным контролем врачей и родственников, вечно голодный Глоттон не имел никакого шанса даже прикоснуться к свиным рёбрышкам, картофелю на гриле, сочному стейку и всевозможному пиву. А вот в отъезде такого контроля не было. И как только окружной прокурор уезжал, исчезая из поля зрения соглядатаев, он немедля со звериной яростью набрасывался на вредную еду, словно желая компенсировать обиду за недопитое и недоеденное.

Виктор загодя подготовился к визиту столь высокого гостя. К прибытию прокурора, который, к слову, приехал накануне вечером, уже был накрыт стол со всевозможными вредными яствами. Зная не понаслышке крутой нрав вспыльчивого начальника, Виктор таким образом решил задобрить Глоттона, чтобы тот в пылу гнева не натворил чего-нибудь непоправимого.
- Простите, сэр, я пойду, встречу, - заместитель скоро бросил начальнику тюрьмы и бегом отправился ублажать вздорного визитёра.
- Мать твою, Огрызок! Какого чёрта я прибыл так рано?! – сокрушался в коридоре прокурор, неторопливо переваливаясь на своих коротких, толстых ногах по пути в кабинет начальника тюрьмы. – Ублюдочная тварь, я бы мог ещё спать!
Огрызок… Да, именно так прокурор называл Виктора, уничижительно намекая на его положение в служебной иерархии.
Матерясь похлеще портового грузчика, грузный краснолицый начальник ввалился в кабинет, с трудом добрался до подходящего по размеру кресла и плюхнулся в него, испустив громкий выдох с хрипотцой.
- Здорова, Чак! – наконец он поздоровался с хозяином кабинета.
- Здравствуйте, господин прокурор! – сухо ответил начальник тюрьмы и встал с кресла, протягивая толстяку руку для рукопожатия.
- Кого сегодня вздёрнем? – так и не пожав Фримену руки, поинтересовался прокурор.
- Заключённый Кёртис Лайфбёрн, сэр, - быстро ответил Виктор, уже готовый к докладу.
- Черномазый? – пренебрежительно спросил Глоттон.
- Нет, сэр, белый.
- А-ааа, ерунда! – возмущённо прохрипел Глоттон. – Говорю тебе, Огрызок, в деле точно были черномазые! Эти ублюдки способны на всё, все наши беды от них!
- Полагаю, сэр, - вступил в спор Фримен, - вы преувеличиваете.
- Иди к чёрту, Фримен! – в свойственной себе манере ответил прокурор. – Ты, мать твою, слеп и глух, ты ничерта не видишь сквозь свои дерьмовые тюремные стены. Говорю тебе, Фримен, говорю, как есть! Проклятые черномазые проныры заполонили Америку! Они как мерзкие крысы лезут со всех щелей, желая урвать лакомый кусочек! И урвут, чёрт возьми! Попомнишь мои слова, Фримен, настанет день – и бесхребетные поборники гражданских прав усадят их во главу нашего стола. Они будут мерзко чавкать, хватая нашу еду своими грязными ручищами, а мы будем целовать их в задницу, каясь в том, что родились белыми! К счастью, до этого чёрного дня я не дотяну!

В кабинете на мгновение установилась напряжённая тишина.
- Ладно, хрен с ними, - Глоттон махнул пухлой рукой и перешёл к делу. – Что натворил этот отморозок?
- Кёртис Лайфбёрн, тридцати трёх лет от роду, большинством голосов присяжных был признан виновным в жестоком убийстве водителя грузовика и его сожительницы. Восьмого сентября одна тысяча девятьсот тридцать второго года судья штата Западная Вирджиния приговорила Кёртиса Лайфбёрна к высшей мере наказания, - докладывал Виктор, извлекая из папки соответствующие бумаги и предъявляя их вздорному прокурору. - Поданные ходатайства о помиловании удовлетворены не были. Семнадцатого января одна тысяча девятьсот тридцать четвёртого года департаментом исполнения судебных решений штата Западная Вирджиния было принято решение о приведении приговора в исполнение…
- Какой датой подписано решение? – спросил у Виктора Фримен.
- Семнадцатый января сего года, сэр, - ответил зам и передал решение начальнику тюрьмы.
- Оно устарело, - даже не глянув на бумагу, заключил Фримен, - необходимо подтверждение не более чем недельной давности.
- Простите, сэр, но протокол не предусматривает … - начал пояснять Виктор.
- Протокол – нет, а я требую! - не желая дослушивать услужливого «Огрызка» до конца, заключил начальник тюрьмы.
- Так сними трубку и позвони этим лодырям, тупица! – крикнул Чаку прокурор.
- Сэ-эээр, - осторожно начал Виктор, - боюсь, это невозможно... - и испытав на себе вопросительные взгляды начальства, продолжил. – Дело в том, что мы отрезаны от связи с Уилингом, сэр. Разбушевавшийся ураган оборвал все провода. Боюсь, вы никак не сможете связаться с департаментом.
- Тогда я откладываю казнь до момента, пока связь не будет восстановлена, - вынес свой вердикт начальник тюрьмы.
На окружного прокурора это заявление возымело эффект разорвавшейся бомбы. И без того краснолицый Глоттон начал багроветь от ярости. Его лицо стало раздуваться, покрываясь уродливыми буграми. В какой-то момент он стал походить на перегретый паровой котёл, который вот-вот взорвётся. И взрыв не заставил себя долго ждать. Прокурор тяжело поднялся с кресла, запищал, как вскипевший чайник и выдал:

- Да, какого черта, Фримен?! Ты хочешь сказать, мерзкая тварь, что я понапрасну тащил свою задницу в эту дыру, мать твою?! Да ты…
И прокурор разразился отборными ругательствами, выворачивая на голову бедняги Фримена целые ведра словесных помоев. Но Фримен был непоколебим. Он настаивал на своём решении отложить казнь.
- Клянусь… - захлёбываясь от гнева, злобно верещал прокурор, - клянусь тебе, Фримен, я приложу все усилия, чтобы вышибить твою поганую задницу с этого тёпленького стула! Уверяю тебя, мерзавец, не пройдёт и месяца, как духа твоего не будет в этих стенах! Тебя это тоже касается, Огрызок! – кинул он в сторону Виктора.
С этими словами Глоттон демонстративно плюнул в сторону начальника тюрьмы и пошёл на выход, торопливо семеня своими коротенькими, словно игрушечными ножками.
Эта угроза не была пустой, брошенной пустословом для устрашения. Глоттон, имевший связи в сенате, вполне мог вышибить из кресла любого чиновника рангом ниже себя, будь то начальник полиции или начальник тюрьмы. Об это хорошо знали и Чак Фримен, и Виктор Плейсмен. Виктор испуганно выкрикнул «Чёрт!» и рванул следом за прокурором, а Чак спокойно опустился на пока ещё свой стул в своём кабинете.
Из коридора ещё долго доносились всевозможные неприличия, произнесённые визжащим голосом толстого неврастеника. Но в какой-то момент они затихли. Видимо, Виктор нашёл нужные слова, чтобы угомонить Глоттона. На очереди был Фримен.
- Умоляю вас, сэр! – с порога начал Виктор, ворвавшись в кабинет начальника. – Умоляю! Измените своё решение!
- Этого не будет! – отверг просьбу Фримен.
- Сэр, послушайте! С точки зрения буквы закона вы не обязаны получать какие-либо дополнительные решения или директивы, кроме тех, что уже получены. Поверьте мне, сэр, я сотню раз перепроверил все бумаги! Вам не придётся отвечать…
- Случись что, Виктор, - перебил его начальник, - и мне придётся отвечать перед теми, над кем не властен ни Глоттон, ни сам Рузвельт! – и Чак указал пальцем в небо. – И я не уверен, что найду слова оправдания своему поступку. Я не стану казнить человека по прихоти взбесившегося чинуши!
- Да вы меня казните! – в отчаянии с надрывом в голосе выкрикнул Виктор и упал на колени. – Чёрт возьми, Чак, неужели вы не понимаете?! Этот полоумный толстяк вышвырнет меня отсюда в два счета, поставив тем самым крест на моей карьере! Я понимаю, вы достаточно послужили и готовы оставить свой пост. Но, Чак! Я не готов!
***
В одиннадцать тридцать зловещий полумрак казематов Маундсвилла огласился мрачным отзвуком шагов. Двое тюремных конвоиров, звучно отстукивая железными набойками последние минуты жизни, вели к «Чистилищу» очередного обречённого. Просторную комнату со зрительным залом в двадцать мест, ширмой с тяжёлой бордовой шторой, петлёй и люком, открывающим смертникам дорогу на тот свет, в тюрьме шутливо называли «Чистилище».
Все, кто от имени народа Америки должен был принять плату за содеянное, с нетерпением ожидали узника. После печальных событий, произошедших три года назад, зрительный зал был пуст от ротозеев, желающих поглазеть на висельника. Развалившись в просторном кресле напротив люка с петлёй, сидел и ругался краснолицый прокурор. Возле него, стоя слегка согнувшись как заправский лакей, находился Виктор. У столика с медицинскими принадлежностями скучал тюремный врач, периодически поправляя фонендоскоп, переброшенный через шею. В дальнем от виселицы углу стоял святой отец и ждал покаяния от грешника. Двое тюремщиков, выстроившись по стойке смирно у входной двери, ожидали дальнейших команд начальства. Были все, кто по протоколу должен присутствовать во время казни. Все, кроме начальника тюрьмы.

Чак Фримен стоял снаружи у входа в «Чистилище» и ждал приговорённого. До этого дня он никогда так не делал. Словно встречая высокого гостя, Чак стоял у входа в неизбежность и внимательно наблюдал за приближением процессии из двоих вышколенных конвоиров и невысокого мужчины, закованного в наручники.
- Господин начальник тюрьмы, - подведя заключённого к двери, стал докладывать один из конвоиров, - заключённый Кёртис Лайфбёрн доставлен для приведения приговора в исполнение!
Фримен кивнул конвоиру и пристально посмотрел на узника. За долгие годы службы он повидал немало лиц смертников и кое-что отметил для себя. Все приговорённые, без исключения, в последние свои минуты переставали походить на людей. Их обуревали звериные эмоции. Их лица и души искривлялись, поддаваясь животному страху и демонической злобе. Они плакали, рычали, неистово ругались, падали и пытались во что бы это ни стало избежать неминуемой кары. Никто из них не каялся в содеянном и не просил милости у Господа. Утратив всякую надежду на спасение грешной души, они превращались в диких зверей, словно никогда людьми и не были.
Кёртис Лайфбёрн не был похож на них. Он стоял пред лицом своего палача и улыбался. Его лицо источало искреннее любопытство с нотками беспечной радости, словно милая мордашка первоклассника, впервые пересекающего порог класса. Лайфбёрн пристально взглянул в глаза начальнику тюрьмы и окунул того с головой в бескрайнее синеокое море небесной благодати.
- Снимите с него наручники, - приказ Фримен.
- Сэр? – непониманием ответил один из конвоиров.
- Я сказал, снимите с него наручники! – громче и повелительнее повторил Чак.
Когда оковы были сняты, Кёртис потёр запястья и обратился к Фримену.
- Кэп! Мне приснился чудный сон. Моя смерть породит жизнь!
- Возможно, ты прав, приятель, - грустно ответил начальник тюрьмы и, взяв приговорённого под руку, самолично повёл его туда, откуда обратной дороги нет.
***
Едва держась на ногах от усталости, мокрый, избитый непогодой и бездорожьем, я ввалился в кабинет начальника тюрьмы в тринадцать ноль пять. Во всяком случае, часы, висевшие на стене в кабинете, показывали именно это время. Я застал там Фримена, сидевшего в кресле и Плейсмена, стоявшего рядом.
- Сэр! – задыхаясь, выкрикнул я. – У меня срочная депеша!
Начальник мельком кинул на меня отрешённый взгляд и попросил своего заместителя прочесть послание.
- Начальнику Маундсвиллской тюрьмы, Чаку Фримену, - начал зачитывать Виктор, - от начальника департамента исполнения судебных решений округа Маршалл штата Западная Вирджиния. В связи с вновь вскрывшимися обстоятельствами решением окружного судьи Динары Фейр приостановить приведение приговора… Сэр! – остановив чтение, воскликнул Плейсмен. – Мы не могли этого знать, сэр! Это роковое стечение обстоятельств! Мы действовали сообразно…
- Похороните его на городском кладбище Уилинга, Виктор, - прервав оправдательные речи заместителя, произнёс Фримен.
- Но, сэр, муниципальная программа не предусматривает средств для…
- Я оплачу из своего жалования.
***
- О, Боже! – всплеснула руками девчушка, слушая мой рассказ. – Боже, как это… грустно и страшно.
- Простите, юная мисс, я не хотел вас пугать, - извинился я.
- Нет, нет, что вы, сэр! – поспешила успокоить меня юная слушательница. – Вы не виноваты! Это просто история такая. Скажите, сэр, - с наивным любопытством, которое присуще только детям, стала расспрашивать меня она, - а чем закончилось расследование преступлений, якобы совершенных Кёртисом Лайфбёрном?
- Ничем, - грустно улыбнувшись, ответил я, - расследование затихло, как ураган, который когда-то оборвал хрупкие ниточки связи Маундвилла с остальным миром. Народу Америки не интересно знать, кем на самом деле был тот, кого уже нет.
- Жаль! - грустно констатировала девчушка и продолжила расспрашивать. - А что стало со скандальным прокурором?
- С Тревором Глоттоном? – уточнил я. – С того момента Глоттон не прожил и года. На очередном пиршестве, куда он попал по велению народа Америки, его хватил сердечный удар прямо за обеденным столом. Бесчисленные болезни наконец доконали Тревора, и он испустил дух ещё до приезда врачей.

- А как сложилась дальнейшая судьба начальника тюрьмы? Как он пережил этот инцидент?
- О-ооо! – с удовольствием протянул я. – Чак Фримен стал свободным человеком! Не прошло и недели с момента казни, как Чак развёлся и подал рапорт об отставке. Теперь он свободен от каких либо обязательств и обременений. Отдав сполна свой гражданский долг, Чак Фримен ушёл на покой и теперь припеваючи живёт на неплохую пенсию, которую народ Америки регулярно выплачивает ему за многолетнюю безупречную службу.
- И чем он теперь занимается?
- Путешествует. Он навсегда оставил Маундсвилл – хмурый городишко, пропитанный не самыми лучшими воспоминаниями. Сейчас он может быть где угодно! Он может нежиться под ласковым солнцем на пляжах Майами, может карабкаться по горам Вайоминга или гулять по вольным степям Техаса. Теперь он может все, потому, что он - по-настоящему свободный человек!
- А Виктор? Он все-таки стал начальником тюрьмы?
- Сразу после ухода Фримена, - не тая некого презрения, ответил я. – Его услужливость с Глоттоном принесла долгожданные плоды. Его мечта сбылась, карьера построилась и… И мне даже немного жаль, что своей победой Виктор наслаждался не так уж и долго. Через каких-то пару лет после назначения, к тюремным стенам прибыли сотрудник ФБР в сопровождении полиции. Виктор оказался не только отменным карьеристом, но и отчаянным казнокрадом.

Народ Америки не любит, когда кто-то без спроса тянет Франклинов и Вашингтонов из его кармана. К моменту прибытия федералов Виктора в тюрьме уже не было. Он сбежал, будучи поставленным в известность кем-то из числа продажных копов. Сбежал, поставив окончательный и бесповоротный крест на своей карьере.
- Поразительно! – снова восхитилась малышка. - А вы, сэр? Эта история как-то изменила вашу жизнь?
- Разумеется! – усмехнулся я. – Я научился ездить верхом! Теперь, мисс, я – превосходный наездник! Можно сказать, конный почтальон. Теперь без своего четвероногого друга по кличке Раш я никуда не выдвигаюсь. Кроме… - я вздохнул, сглотнув горечь воспоминаний, и продолжил. – Вот уже двенадцать лет к ряду, каждый год перед началом сезона ураганов я собираюсь в дорогу. Я встаю как можно раньше, одеваюсь по погоде и отправляюсь из Уилинга в Маундсилл. Я торопливо иду одной и той же дорогой, чтобы непременно быть в Маундсвилле не позже двенадцати. Я прибываю к мрачным стенам тюрьмы, выполненным в готическом стиле, и смиренно жду. Жду, когда с двенадцатым ударом часов массивная дверь распахнётся, чтобы дать волю одну узнику: голубоглазому мужчине с пронзительным, как сама жизнь взглядом. Я жду его каждый год, чтобы пожать ему руку.
А когда сезон ураганов стихает, я прихожу сюда, к этому серому, безликому камню…
- Дженни! – внезапно раздался клич женским голосом. – Дженни, детка! Юная мисс Бьюти, я к вам обращаюсь!
Девочка обернулась на зов светловолосой женщины средних лет, по всей видимости, матери.
- Дженни, перестань докучать господину и беги сюда, – продолжила женщина, - нас папа заждался…

Это сообщение отредактировал Gesheft - 12.10.2021 - 13:46

Роковое наслаждение

— Нуте-с, чем изволите понаслаждаться? - радушный чёрт, стоящий за конторкой в ТОО  "My Pleasure", лучезарно осклабился...
   Сердце сумасшедше забилось. В голове одна за другой вспыхивали картинки: президентское кресло, удостоверение первого космического путешественника, роскошная блондинка в мини, баварские колбаски, конфеты "Вечерний звон", "Баунти" ...
-  А нас... наслаждение может быть только одно? - заикаясь, спросил я. В очереди нервно закашляли и зашикали: "Не задерживайте! Вы тут не один такой! Раньше надо было выяснять все тонкости!" 
- Да, - ответил чёрт, - согласно контракту, с девяти утра до девяти вечера вы получаете возможность испытывать неземное наслаждение.  Ровно в девять наслаждение заканчивается. Ни часом раньше, ни часом позже.
- Насколько я понимаю, это не бесплатно?
- О нет! Согласно контракту, за двенадцатичасовое наслаждение вы отдаёте нам день, всего лишь один день, вашей жизни.
    День! Да сколько угодно! Моя скучная, серая жизнь соткана из дней-близнецов, однообразных и унылых, похожих друг на друга как две капли воды... День! Да и целого года не жалко!
- Вы согласны?
- Да!
- Тогда вашу подпись, пожалуйста. Вот здесь. Вот здесь. И ещё вот здесь...
Отлично! Итак, какое наслаждение вас интересует?
В тот же миг я осознал, что больше всего на свете хочу из промозглой противной осени-брюзги рвануть к морю, к солнцу, к пальмам, к белому песочку. Плавать и загорать... Плавать и загорать... Потягивать мартини, рассматривать хорошенькие попки и... ничего не делать. О своём желании я объявил чёрту. Глаза у того сначала округлились, полыхнули словно огнём изнутри, а потом, впившись в меня ещё сильнее, вдруг стали узкими, как щелочки. 
 
Чёрт вышел из-за конторки, отошёл назад и, разбежавшись, поскакал в моем направлении огромными прыжками. Доскакав, он стукнул меня серебристой палочкой по темени, и я провалился в тёмный колодец. Я был в этом колодце несколько мгновений, не больше, но всё равно по вылетании из него пришлось очень сильно сощуриться - так ослепительно сияло солнце, и ноги мои, которые оказались почему-то в розовых сандалиях, ласково обвивала морская волна. Зеленые плавки и жёлтая панама дополняли мою экипировку. На запястье красовались часы с черепом и костями вместо стрелок. Но меня это нисколько ни смутило. Я, не веря своим глазам, огляделся по сторонам... 
  Да! Свершилось! Вот и пальмы, и белый песок, и дельфины блестят гладкими спинами неподалёку от берега. А сколько девочек! Одна другой краше. Глаз не оторвать... Я ощутил, что сжимаю что-то а руке. Это оказались солнечные очки. Пустячок, а приятно! Я нацепил их на нос. Очки были очень красивые, известной фирмы. Интересно - настоящие или подделка? А вот и Русалочка! Прямо ко мне шло неземное создание, маленькое и хрупкое, но форм безупречных и волнительных.
«Что-то будет», - подумал я, когда Русалочка подошла совсем близко и своими огромными бездонными очами заглянула мне в глаза. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Казалось - вечность. Я никогда не видел такого взгляда раньше. Сколько интереса, трепета, нежности и одновременно страсти! Вдруг божье чудо протянуло ко мне руку и, дотронувшись до моих солнечных очков, прокуренным голосом сказало: "Блеск!".

Потом Русалочка подставила руку ладонью вверх, что, очевидно, означало: дайте, пожалуйста. Я отрицательно покачал головой. "Мрак!" —  недовольно взвизгнуло чудо природы. 
- Ну ладно, ладно. Берите, не жалко. Мне потом ещё наколдуют. А, может быть, мартини? 
Незнакомка про Мартини не дослушала. Она схватила очки, зашедшимся от волнения голосом прошептала: "Шалите, парниша," и упорхнула. Я не расстроился. Слишком ярко для этого светило солнце и слишком легко было на душе... 
«Боже! Какое наслаждение!» - думал я час спустя... И два, и три, и даже пять часов спустя, но часов через шесть мне вдруг стало скучно, не очень комфортно из-за того, что ничего уже нельзя изменить, а ведь хотелось, и я почти пожалел, что отказался от идеи побыть первым космическим туристом.
  После семи вечера я то и дело украдкой поглядывал на часы и прикидывал, что за наслаждение попрошу в следующий раз. Круто, конечно, всё в " My Pleasure" поставлено! Насаждение наслаждений, Сад желаний, Желаемое вместо действительного - в голове зазвучали рекламные слоганы гостеприимной конторы... Тьфу! Сильно покрасневшая кожа нещадно зудела и готова была пойти волдырями, мартини плескалось где-то около носа, а девиц на пляже, важно расхаживающих почти в неглиже и ведущих непрекращающуюся стрельбу, нет, пальбу глазами, хотелось запеленать, как египетские мумии... Уж слишком их было много. 

  Не успел я подумать, что из меня, видимо, тот ещё сибарит, как всё заволокло тьмой, и я снова оказался в глубоком беспросветном колодце. По условиям контракта, я должен был сразу попасть домой, прямехонько в свою кроватку, но у чертей что-то пошло не так, и я на какое-то время застрял в "My Pleasure".
   Там я увидел, как сквозь дымку, моего чёрта, который пританцовывал над каким-то огромным фолиантом, слюнявил палец, перелистывал страницы и что-то невнятно бормотал...
Я напряг слух:
-Так! А что на деле? На деле... Сегодня г-н N, отправившись наслаждаться к морю, пропустил следующее... Во-первых, к нему заходила девушка, к которой он давно питал (и думал, что безответно) нежные чувства. Не застав г-на N дома, она пошла в кино с другим...
   Маша! Внутри у меня всё оборвалось...
- Во-вторых, г-н N должен был сегодня на углу Мясницкой встретить бабку-нищенку и сунуть ей какую-то мелочь (разумеется мелочь, потому что сам гол как сокол). Но ведь г-н N хотел наслаждаться солнцем! Попками! В результате бабке-нищенке не хватило на валидол, и она угодила в больницу. Клянусь честью, отличная работа!
   «Боже мой! — простонал я. - Бабка! Я мог ей помочь! Из-за меня человеку стало плохо!
- Она жива? - крикнул я, обезумев от волнения. Но чёрт не слышал и не видел меня. 
- И, наконец, в-третьих, - в погоне за райским наслаждением г-н N  забыл сегодня забрать свой единственный костюм из химчистки, и завтра пойдёт на свадьбу к племяннице дурак дураком. Нет, все-таки отличная работа!
Поздравляю вас, коллеги... 
- Да хрен с ним, с костюмом! Хрен с вашей работой! Но Маша! Но бабка! Наслаждение, которого я так желал, было роковой ошибкой! У, суки поганые! Больше никогда, никогда ни минуты, да что там минуты - ни милисекундочки своей жизни не променяю на... на... на чёрт знает что!
В сердцах хлопнув дверью "My Pleasure", я отправился домой, внимательно смотря по сторонам и разглядывая то, на что раньше не обращал никакого внимания...

Распни его!

Золотой Век – миф! Человечество никогда не развивалось ни поступательно, ни гармонично. А уж последнее тысячелетие его история, и вовсе, более прочего походила на Хаос.
В пожарах войн и революций сгорали империи. Удобренные их пеплом, вырастали новые. Менялись экономические, а с ними и общественные отношения. Мораль менялась едва ли не чаще чем мода. Пытаясь поспеть за той и другой, подобно увядающим красоткам, что косметикой да подтяжками надеются обмануть старость, менялись религиозные культы. Да что там религия! Геологическим периодам потребны миллионы лет, чтобы изменить облик Земли. Людям хватило двух-трёх сотен. И ведь сумели же изуродовать собственную планету до неузнаваемости!
Крюгер нервно прошёлся по камере. Сколько он здесь? Неделю? Всего ничего, а успел уже обзавестись тюремной привычкой ходить из угла в угол. Этак, учитывая, что заперли его в одиночке, ещё и разговаривать сам с собой начнёт. Жаль, крысу не прикормить. Не водятся в современных тюрьмах крысы.

Тюрьмы – вот константа человеческой Истории. Не может человечество без тюрем. Никак не может. Должно быть, останься на Земле два последних человека, так один из них непременно выстроит тюрьму для другого.
Конечно, современные изоляторы не похожи на узилища Средневековья. Ни тебе цепей, вмурованных в каменную кладку, ни гнилой соломы на подстилку. Теперь в боксах тепло и светло. И матрасы чуть ли не ортопедические, и санузлы с унитазами да душевыми кабинами. Вон, даже крыс нету!.. Только, сложи стены из валунов или отлей из пластбетона, а застенок всё одно останется застенком.
Мысли бессистемно путались, раздражённо толкались, как пассажиры подземки в час ПИК. То ли само замкнутое пространство мешало сосредоточиться, то ли головная боль. Мигрень донимала Крюгера с самого утра, но обращаться за помощью не хотелось из мальчишеского какого-то упрямства. Он помассировал висок и прилёг на заправленную покрывалом постель. Не на койку или, уж тем более, нары, а на кровать. Кстати и заправлял он её не сам. Горничная. Юная, миловидная, улыбчивая и очень неразговорчивая. Офицер Сил Безопасности, вне всякого сомнения, но её присутствие делало помещение, где содержали Крюгера, ещё более похожим скорее на номер недорогого подземного отеля, нежели на тюремную камеру. Здесь имелся даже экран, имитирующий вид из английского окна на скалистое побережье. Синемаграмма создавала качественную иллюзию волнующегося моря. Лишь терпение и время позволяли заметить, что форма пробегавших по небу облаков повторяется.

Терпением Крюгер не отличался, а вот временем располагал в избытке. Как всякий заключённый. Ну, кроме тех, что томятся в камере смертников.
Ещё одно порождение цивилизации – казнь. Родная сестра тюрьмы, между прочим.
Животные не казнят себе подобных. Человечество же, от начала времён только тем и занимается. Впрочем, животные, существуя по законам Природы, и преступлений не совершают. Значит ли это, что все придуманные человеком законы противоестественны? Или же, противоественен сам человек? Одни выдумывают преступные законы, другие их преступают. Преступники убивают преступников. И те, и другие с упоением изощряются в способах убийства. Зверство – исключительно человеческая черта, и не имеет никакого отношения к зверью. Гораздо раньше, чем исцелять болезни, люди научились причинять боль. И весьма преуспели в этом умении. В конце двадцать первого века, на Земле по-прежнему вешают и отрубают головы. Не повсеместно – среди всякого рода повстанцев, да в независимых государствах-сектах. В зоне Объединённых Наций давно применяют криосон. Бессрочный. Этакая смертная казнь лайт. Совет уверяет, что такая практика позволяет исправлять судебные ошибки, однако за десятки лет ни одного осуждённого не разморозили. Неужто Фемида перестала ошибаться?

Марку Тимуровичу Крюгеру, профессору, члену Всемирной Академии Наук, авторитетному специалисту в области микробиологии, и наконец, руководителю проекта по созданию универсальной вакцины, заморозка не грозила. А вот, пусть комфортабельная, но всё-таки тюрьма очень даже. Проверено временем – и алхимики, и физики-ядерщики в заключении способны работать на правительство ничуть не менее плодотворно, нежели на свободе.
Нельзя сказать, что собственная судьба Крюгера вовсе уж не волновала, однако, куда более его заботила – не юридическая, нет! – этическая оценка своего поступка.
Сбылась вековая мечта Человечества – земляне обнаружили внеземную жизнь. И он, Марк Крюгер, убеждённый пацифист, энвайронменталист, космополит и один из основателей Всемирного общественно-политического движения "Наш дом – Вселенная" эту самую жизнь убил. Да, ради безопасности Человечества, но чем он, по сути, отличается от религиозного фанатика, отрезающего голову иноверцу ради безопасности своего бога?!

За последние полвека земляне освоились-таки на Луне и принялись хозяйничать на Марсе. На просторах остальной Солнечной системы хозяевами себя пока не чувствовали, но узнали достаточно, чтобы с уверенностью говорить: за пределами земной атмосферы ничего живого в ней нет и никогда не было. Ни один потенциально обитаемый астрономический объект не оправдал ожиданий. Но, человечество к тому времени уже успело разглядеть несколько десятков экзопланет земного типа. А когда подвесило обсерваторию на солнечной орбите за Поясом Койпера, счёт пошёл на сотни.
Оставалось дело за малым. Нет, действительно за малым!
Гипердвигатель фантасты не просто предсказывали. На целое столетие он стал неотъемлемым атрибутом всех космических опер. Так уж повелось – если что-то очень нужно фантастам, то, независимо от того, насколько оно нужно всем остальным, открыватели это непременно откроют, а изобретатели изобретут. Для адептов гипотезы симуляции Феномен Кассандры – ещё одно подтверждение их идей. Правы или нет "обитатели матрицы", но гипердвигатель изобрели. Испытали. И отправились к наиболее перспективной экзопланете.

В подготовке экспедиции фантасты участия не принимали. Учёные принимали. Серьёзные. А ещё, специалисты Сил Безопасности. Тоже настоящие, не киношные. Потому, при оценке рисков разногласий не возникло. Внеземная жизнь, на поиски которой отправлялись земляне, представляла потенциальную опасность. И опасными были вовсе не инопланетные монстры, а неизвестные микроорганизмы. О Колумбовом обмене знали все – оспа убила больше коренных американцев, чем все конкистадоры, а сифилис в Эпоху Возрождения стал основной причиной смерти в Европе. А ведь и вариола, и бледная трипонема вполне себе земные формы жизни. Так, чего же ожидать от внеземных?!
Никто, однако, не предполагал насколько оправдаются самые мрачные опасения.
У Крюгера ещё со студенческих времён сложились непростые отношения с властью. Тем не менее, случаются ситуации, когда отказать властям невозможно. В этот раз его не приглашали, не уговаривали, не соблазняли посулами, но попросту привлекли к сотрудничеству. Да он и не противился: цель казалась действительно значимой, а задачи сложными и захватывающе интересными. Работал с энтузиазмом. Даже несмотря на то, что от СБ проект курировала Жанна Полонски. Впрочем, Крюгер же разрабатывал протокол биологической безопасности, а потому, против обыкновения, находил со стороны генерала Полонски понимание и поддержку. Не удивительно, если учесть, что регламенты, запреты и ограничения – её зона комфорта. Когда-то давно, когда они называли друг друга по имени, Марк в злом раздражении предложил ей прицепить к мундиру плётку вместо аксельбантов. Жанна тогда сделала вид, что не обиделась…

Корабль вывалился из подпространства в области гелиопаузы и, не отсветив условные коды, на маршевых двигателях устремился к Солнечной системе. Войдя в зону действия ретрансляторов, экипаж на связь не вышел и на многочисленные запросы не отвечал. Либо пустым кораблём управлял по заданной программе киберштурман, либо… те, кто корабль захватил. Тогда-то и была объявлена красная тревога.
Крюгер давно заметил, что паранойя военных заразна для членов правительства. На экстренном заседании Совета Объединённых Наций земному исследовательскому судну был присвоен статус неопознанного агрессивного объекта и принято решение о его уничтожении. Тяжёлый крейсер ВКС, дрейфовавший на орбитах газовых гигантов, взял курс на перехват.
К счастью, командир крейсера, оказался, на редкость для военного, человеком не только разумным, но и смелым. Рискуя карьерой и свободой, он, нарушив приказ, сумел установить дистанционный контроль над управлением "летучим голландцем", довёл и "подвесил" звездолёт на лунной орбите.
Крюгер стал единственным гражданским специалистом в составе призовой команды.
Все трое членов экспедиции оказались живы. Хотя, в существах, которых обнаружили на борту десантники, трудно было узнать людей. Серые, до неузнаваемости изуродованные неведомой заразой лица вызывали страх и отвращение. Двое пребывали в глубокой коме, но один, на беду, мог двигаться, хотя, вряд ли мог соображать. С хрипом он бросился к военным. Неизвестно, был ли это акт агрессии или отчаяния. Десантников учат хорошо стрелять, отучая при этом думать. Заряд плазмы превратил голову бедолаги в пар. Вместе с мозгом. Впрочем, остальной биоматериал достался Крюгеру.
На какое-то время лаборатория на Луне стала ему домом. Хотя, в условиях жёсткого карантина он не смог бы её покинуть, даже если бы пожелал. Жанна Полонски тоже. Её общество страшно раздражало. В особенности оттого, что
Крюгер и не предполагал, что так по ней соскучился. Хорошо хоть работа отнимала всё время и требовала полной концентрации.
Как и предполагалось, члены экспедиции оказались поражены неизвестной биоформой.

Неклеточная жизнь более всего напоминала вирусы, однако, в отличие от них, проявляла активность и вне клеток-носителей. Настолько проявляла, что складывалось впечатление, будто квазивирус самостоятельно ищет носителя и даже… пытается покинуть перчаточный бокс. Это пугало. Особенно, учитывая сверхповышенную частоту мутаций вкупе с переносимостью воздействия жёсткого излучения и экстремальных температур.
В бесконечные часы мучительных размышлений Крюгер гнал от себя эту мысль, но не мог отделаться от ощущения, что имеет дело с искусственным инфекционным объектом, с чьим-то оружием. Тогда становилось понятно, как заразилась экспедиция. Астронавты не нарушали регламент, но кто-то целенаправленно сумел обойти протокол биологической безопасности. А это означало только одно – Человечество атаковано чужой цивилизацией. Война!..
Вывод об агрессивности внеземного Разума был невыносим – рушилось всё, во что Марк Крюгер верил – но, сколь не убеждал он себя, что ошибается, а игнорировать очевидное не мог. В докладе Совету гуманист Крюгер настоятельно рекомендовал уничтожить в межпланетном пространстве исследовательский звездолёт вместе с инфицированными членами экипажа и всеми имеющимися штаммами термоядерным взрывом.
Он просчитался. Категорически против такого сценария выступила Полонски. Оружие! Само это слово возбуждает военных, как куча дерьма навозную муху, как чужие страдания серийного убийцу! В распоряжении Сил Безопасности оказалось мощное оружие, и силовики не собирались выпускать его из рук.
Совет отклонил предложение Крюгера, поручив ему начать работу по созданию антидота. Крюгер подчинился, решив действовать по-своему. Неясно ещё насколько опасен предполагаемый Внеземной Разум, зато ему было точно известно, что ничего опаснее для Человечества его же военных во Вселенной не существует.

Никто, включая самого учёного, не ожидал, что создать эффективный антивирусный препарат окажется так просто. Внеземные белковые образования попросту распадались на первичные элементы. Астронавты, хотя и не пришли в сознание, но практически сразу после инъекций стали заметны улучшение их состояния. Политиканы и вояки ликовали. А Крюгер, тем временем, уничтожил все имеющиеся штаммы. Да, он убил загадочную, неизведанную внеземную жизнь, но спас Человечество от оружия массового поражения в руках маньяков в форме.
Вспомнив в каком бешенстве была Жанна, Марк не смог сдержать улыбки. Вошедшие без предупреждения посетители так и застали его мечтательно улыбающимся.
– Счастлива видеть, что у тебя хорошее настроение, – заметила Полонски. – Радуешься, что оставил Землю беззащитной перед угрозой инопланетной агрессии?
На ней был надет парадный генеральский мундир. Голубой, как её глаза.
Вторым посетителем оказался собственной персоной Массимо Пак, председатель Комитета Безопасности при Совете ОН.
– Форма тебе к лицу, Жанна, – отозвался Крюгер. – Смотрю, нашивок прибавилось. Сколько нужно убить людей, чтобы заработать вон тот золотой ромбик? Нет, генерал Полонски. Я защитил Землю от тебя и таких как ты. Думаешь, я не понимаю зачем вам новое биологическое оружие? Сотня тысяч человеческих жизней – прекрасная демонстрация силы, не так ли? Легко диктовать условия экстремистам, террористам и прочим несогласным, когда у тебя в одной руке чума, а в другой панацея. Или надеешься, что я забыл, как ты использовала меня тогда в Центральной Африке?! Не надейся! Не забыл. И повторения не допущу.
– Использовала?!

Жанна закатила глаза и цокнула языком. Совсем не по-генеральски. По-женски.
– Ты дурак, Крюгер! Дураком был и дураком остаёшься!
– У вас ещё будет время выяснить отношения, – подал голос Пак. – Хочу напомнить, госпожа генерал, – он обернулся к Полонски, – мы здесь не за этим. Профессор, астронавты пришли в себя, и судя по всему, полностью исцелились.
Крюгер тут же забыл про ненавистную возлюбленную.
– И?!.
– Оба пребывали в депрессии, отказывались принимать пищу, не шли на контакт. Сегодня один из них покончил с собой, а последний из оставшихся в живых, Отто Лурье, руководитель экспедиции, изъявил желание пообщаться с вами. Только с вами, Марк Тимурович. Вы согласны?
– К-конечно, – Крюгер был потрясён и растерян. – Я готов.
– В таком случае, следуйте за нами, профессор.
На выходе Полонски, привлекая внимание, слегка коснулась его руки.
– Мне кажется, Марк, – сказала она, – Лурье не станет благодарить тебя за спасение.

*   *   *
Крюгер познакомился с Отто Лурье лично в период подготовки экспедиции, а до этого знал молодого талантливого учёного заочно. Астронавт выглядел осунувшимся, но вполне здоровым. Тем не менее, карантинные ограничения отменены не были. Его и Крюгера разделял прозрачный экран.
– Здравствуй, Отто! Как себя чувствуешь?
Лурье не ответил на приветствие.
– Моё самочувствие не имеет значения. Скажите, профессор, это вы уничтожили внеземную жизнь?
Крюгер болезненно потёр висок. Утихшая мигрень вновь дала о себе знать. Не вовремя!
– Вынужденная мера! Опасность заражения…
– Не было никакой опасности, – перебил его Лурье.
– Не понимаю.
Лицо астронавта исказила гримаса, лишь отдалённо похожая на улыбку.
– Поздравляю, профессор! Вы останетесь в Истории, как новый Понтий Пилат.
– Не понимаю, – повторил Крюгер.
– Сейчас объясню. Устраивайтесь поудобней, Марк Тимурович.
Лурье рассказывал, а Крюгер мрачнел с каждым словом.

Планета, на которую прибыла земная экспедиция, оказалась не просто обитаема, а заселена разнообразными, в том числе высшими формами жизни. Астронавты не заметили никаких следов цивилизации, однако с удивлением обнаружили явные признаки разумного поведения у животных. Причём, у животных разных видов! Как выяснилось, разумными были не сами животные, а находящаяся с ними в симбиозе внеклеточная форма жизни – не просто древняя, а первичная. Вселенский Разум. Единственный, помимо человеческого. Бог, если угодно. И, уж точно, творец. Миллиарды лет посредствам вулканической активности и блуждающих космических объектов он опылял Вселенную спорами жизни. Среди сотен тысяч планет пригодных для жизни не нашлось двух с одинаковыми условиями. Вселенная бесконечно разнообразна и так же бесконечно разнообразны пути эволюции. Творец никогда не вмешивался, никогда не корректировал эти пути. Возможно поэтому лишь на единственной планете эволюция привела к зарождению ещё одного разума. Человеческого.

Творец, не знавший ничего, кроме одиночества, с надеждой, трепетом и страхом встретился, наконец, со своим детищем. Повзрослевшим, независимым, непохожим. Робинзон Крузо повстречал Пятницу. Пятница оказался людоедом…
Возможности человеческого организма ограничены. Он не в состоянии заселить ни одну из планет без терроформирования, которое гарантировано убьёт местную экосистему. Творец, для которого жизнь священна во всех её проявлениях, не приемлет такое развитие событий. Но выход есть. Вернее, был. Разумная неклеточная жизнь предложила симбиоз – сосуществование на добровольной основе в человеческих телах без подавления личностей. Для протожизни это возможность перемещаться во Вселенной независимо от движения космических тел и общение с миллионами разумных существ. Для человечества – перспектива бесконечной колонизации за счёт направленных мутаций организма, а заодно избавление от болезней, старения, и даже смерти. Люди и впрямь могли уподобиться богам.

Члены экспедиции согласились стать посланниками Творца к Человечеству. Неклеточная жизнь нуждалась во времени, чтобы приспособиться к человеческим телам, да и вообще земным условиям. Мутации должны были произойти в полёте, но из-за ошибки в расчётах не успели завершиться до выхода звездолёта из гиперпространства. Ни жизням, ни здоровью астронавтов ничего не угрожало, однако их вид до смерти напугал людей. Всего лишь вид.
– Люди не устают искать бога, – прошептал Крюгер, – а найдя, всякий раз пытаются убить.
– В этот раз всё по-настоящему, профессор. И самое скверное, бог об этом знает.
– Нас ждёт возмездие?
– Что вы имеете в виду? Войну? Порабощение? Уничтожение? Нет, Марк Тимурович, бог не убивает грешников. Всего лишь не пускает в рай. Боюсь, Вселенная для нас теперь закрыта и людям придётся очень постараться, чтобы доказать, что они не опасны.
Крюгер спрятал лицо в ладонях и покачал головой.
– Вряд ли у людей получится…
Любопытно, плакал ли Понтий Пилат, когда осознал, наконец, кого он распял?

На этом разрешите откланяться. Теперь можно читать и комментировать. А так же не забываем голосовать в теме за четыре рассказа, что пришлись вам по душе!

Спасибо). Домой приду и погружусь в прекрасное, надеюсь оно таким и окажется. Пока - + теме.

Интересно - получится угадать где работы ЯПа, а где нет?
Пока думаю, что рассказ 11 ЯПа. Впрочем, я редко угадываю.

Естессно, плюсанул тему

Из 8 пока прочитанных 5 понравилось, а это прям удивительно.

Про Габриэля и тещу с лотерейным билетом точно ЯП. Про Шахту СГ-3 тоже скорее всего но тут не уверен.

Новый конкурс, какая прелесть

А можно ссылку на их тему и обсуждение? И есть ли у них ссылка на эту тему?
Думаю, некоторым будет интересно и там, и тут комменты почитать.

upd: Спасибо =)

Это сообщение отредактировал Ariane6 - 12.10.2021 - 14:34

Ariane6
https://www.newauthor.ru/lifestrory/bitva-pri-internete-01
https://www.newauthor.ru/lifestrory/bitva-p...venie-vremen-01

UrsusPrime
Ты ж зареган у них, кинь им ссылку на нашу тему, пусть тут тоже читают коменты.

ща

Возвращено в Инкубатор

Урсус сломался, несите следующего.

Прочитаю когда дойду. А то времени - только на поспать.
Но ведь всех закритикую насмерть...

Коллеги по увлечению буквами, не стесняемся прибавлять в оценке топику, он того заслуживает вне зависимости от того, как это было организовано и кто победит - в нем буквы, которые можно читать, радоваться и огорчаться.

Паласатое
ты почитай сперва, язва.
Между раем и адом, к примеру. Или Хороший работник. Или Аппарель. А потом уже пинай бедных вымирающих вомбатов...

Это надо во внек - несоответствие теме. Чья там роковая ошибка? Осы?

там весь рассказ ода ошибкам - идеальное соответствие. Ошибка что не отдохнул и поехал, ошибка что окно не закрыл и туда влетел окурок, ошибка бензозаправщика что рулили с телефоном в руках и путевым листом не глядя на дорогу, ошибка что все сгрудились вокруг.

У меня была идейка что-то написать, на радость себе по крайней мере, но на тему литературных персонажей не хотелось, а вот роковая ошибка должна быть именно роковой. Т.е. с серьёзными последствиями, а не просто ошибкой, за 5 минут в голову ничего не пришло и стало лень. Надеюсь авторам это удалось лучше и они именно о такой ошибке писали, а не о "забыл посолить суп и было невкусно").

забыл снять штаны перед сеансом дефекацыи и стало конфузно

Ну так-то на тему роковой ошибки можно что-то придумать интересное и необязательно длинное. Вроде:
Заговорить с ней, стало роковой ошибкой. Правда осознал я это слишком поздно, спустя много лет.
Из мемуаров папы Герострата.
Имя можно заменить. Тут много кто подходит. Выражено прекрасной народной присказкой ещё точнее: лучше бы ты на стенку...))
Сорри, наверное.

Это сообщение отредактировал makahito - 12.10.2021 - 15:25

в раковину же... Хотя поговорка вельми вариативна

Утибоземой.
Вас авторов фиг запинать. Огрызаетесь-с. А мы, критики, хотим только хорошего.
Наставить на путь истинный, придать смысл вашему существованию.
Ведь для кого пишет автор?
Для нас.