44
Акулина, накормив близнецов сиськами, уложила их в гравикачалки и принялась напевать колыбельную.
- Ты чего, мам? — спросила вошедшая Анна. — Велоцираптор и инкубатор — так себе рифма, вообще-то.
- А им разницы нет, не в курсе? Интонация, голос и эмоции — это важно, а слова — любые.
Марсианка шмыгнула носом и лениво отмахнулась, плюхаясь на гидроком.
- Мне откуда? Это ты рожала сорок раз, а я только второй. И то, с таким промежутком, что и считать лень. Ма, как думаешь, вес оставить или сбросить к чертям?
Шарки пожала плечами, проверила пси малышей и повернулась к дочери. Окинула взглядом чуть округлившуюся фигурку, делающую Аню немного обабившейся, постарше, чем её своеобычные пятнадцать-шестнадцать.
- Авель любит толстожопеньких? Если да — оставь на какое-то время, но с этим галифе ходить неудобно. Хотя… С раздутой грудью гармонирует. Пузо вот подтяни, талию потоньше сделай. Как у шарианок, короче.
Анна отмахнулась пальцами.
- Разберёмся. Ты вот что, там чего про рапторов-то?
- Сеть принесла полную оцифровку яйца этого ящера. Хочу попробовать создать и поместить в инкубатор.
- На Венере. Помнишь, когда арахнид разводили, там куча их была.
Акулина прицелилась в дочь пальцем и кивнула.
- Точно. Поговорю с Петром. Не откажет, чай, — она опустилась на второй гидроком и вопросительно посмотрела Анне в глаза. — Как твой малыш?
- Как все. Накормила с двух сисек и уложила спать. Отслеживаю в пси.
- Аня, я не об этом.
Младшая Великая пожала плечами.
- Нормальный magnus, ничем не отличается от Захара, насколько успела понять. Мам, а ты вот полгода с двойней проходила и хоть бы хны. Что со мной не так?
Шарки грустно улыбнулась.
- Дочь, да что за проблема? Ты же за день-два можешь вернуть себе привычные кондиции. А что до меня, то исходно я не была живородящей. И мой организм если и накапливает жир, то разве что в печени. Подкожно — исключено, для белой акулы это неприемлемо абсолютно. Просто смертельно противопоказано. И сколько бы я ни прожила в виде человека, сколько бы аморфных тканей во мне ни присутствовало, я остаюсь белой акулой.
- Мам, но двойня…
- Плюс семь кило. И ещё полтора литра вод. Ни о чём, родная! При моих восьмидесяти нормальных — десять процентов. И ты же понимаешь, что эти десять процентов торчали впереди меня, как мешок. — Акулина чуть задумалась и сменила тему: — Как думаешь, Ева согласится вырастить в себе яйцо велоцираптора?
Анна всплеснула руками.
- Так спроси! Мне-то откуда знать?
- Оптимально именно так… Что? А, да, конечно. Позови, а? Я если в пси что-то вякну, то дети проснутся. Это у тебя нормальный magnus, а у меня снова чёрт-те что и сбоку бантик. Твой папаша никак не научится нормальных детей делать, вечно каких-то мутантов плодит.
Анна с укором посмотрела на мать и та, смутившись, извинилась.
45
Ева, прибывшая на странный вызов в поселение Тру-Райт, окраинный форпост людей на Мурере, на острове Нью-Ӧс, покачивала корзинку с ребёнком и смотрела на пациентку, тихим голосом разъясняя той, почему суицид не удался. Родители девушки стояли у входа, сложив руки спереди и тиская пальцы: Великая велела им молчать и слушать.
- Ты не можешь просто взять и умереть, понимаешь? Грингэс и электричество тебе не повредят, утопиться или удавиться тоже не получится, поскольку ты можешь дышать водой или не дышать вовсе — кожа впитает необходимое из воздуха или воды без твоего желания. Яды не помогут, организм их нейтрализует. Более того, твоё тело извлечёт из них максимум пользы.
Девушка всхлипнула, стёрла со щёк слёзы и надрывно спросила:
- Да что я за урод такой?!
- Великая. Нормальный за-человек, такой же, как я или вот этот мелкий в корзине.
- Я ведьма?! — ужаснулась пациентка.
- Ага, — спокойно подтвердила Ева, — так получилось. И не стоит так остро реагировать на это, твои родители тоже не совсем люди, представляешь? И их родители не были нормальными людьми. Ни папины, ни мамины. Они тоже были линдоидами.
Девушка замерла, посмотрела мимо колдуньи на отца с матерью и перевела вопросительный взгляд обратно на Великую.
- Линдоиды?..
- Ну да. Есть у меня племянница… Ну так, седьмая вода на киселе, как говорится. Её зовут Линда. А её потомки — линдоиды.
Отец пациентки вздрогнул, поднял руку, желая что-то сказать, но замер, закрыл рот и снова сцепил пальцы, получив пси-затрещину от Евы. Девушка же, хлюпая сырым носом, закусила губу. Потом спросила:
- И как мне жить с этим?
Великая заглянула в корзинку, улыбнулась и негромко ответила:
- Весело. На Мурере куча мужчин-magnus, выбирай любого. Связываться с обычными sapiens или линдоидами не запрещено, но скучно, поверь. А если замутишь интрижку с Великим, то получишь шанс быстро и запросто стать тем, кем родилась.
Девушка откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула, набираясь решимости. Выдохнула и хлопнула ладонями по коленям.
- Так! Давайте с начала и по порядку, иначе я с ума сойду.
Ева внимательно посмотрела ей в глаза и тут же опустила взгляд в корзинку с ребёнком. Пациентка ойкнула и принялась тереть пальцем лоб. Выждав пару минут, Великая спросила:
- Поняла?
- Что это было? — почти простонала девушка.
- Элли, вот ты до пяти лет росла обычным ребёнком. Так? — Ева обернулась к родителям и те синхронно кивнули. — Так. Потом ещё шесть… почти семь лет старательно игнорировала собственную сущность, вместо того, чтобы развиваться. И весьма успешно, судя по всему. Даже пси не развито, так себя загасить — умудриться надо. Но пришла пора и с ней менструация. Гормональный всплеск, эмоциональные перегрузки и прочая, прочая, прочая. Появились сомнения в собственной нормальности, слёзы, отчаяние, первая попытка суицида. Скажи спасибо матери, что вправила тебе мозги. Продолжать?
- Нет. — Девушка выпрямила спину и побарабанила пальцами по подлокотникам кресла. — Что я сделала не так?
- Всё. Я вот тебе помогла вскрыть дробинку. Одну-единственную. Всего их около сорока. У меня нет ни одной, поскольку ребёнком я не была — так уж получилось, что стала сразу взрослой — и вскрыла их все в течении года. Потом ещё с месяц искала, но не нашла ни одной. Тебе же следовало начать в пять лет, но никто не подсказал, а сама ты поленилась. К сегодняшнему дню могла бы вскрыть все и жить полной жизнью, но ты предпочла вместо этого искать способ убиться. Дура, да? — спросила Великая у спящего сынишки. — Можешь не отвечать, дура и есть.
Элли стиснула зубы и процедила:
- И что мне делать теперь?
- Дробинки ты чувствуешь… Не спорь, я знаю, что чувствуешь. Вскрывай, ты знаешь, как это делается. По две-три в день, не больше. Когда брать паузу и на сколько — решишь сама. Но в течении года вскрой все.
- И?..
Ева подняла голову и сердито посмотрела на собеседницу.
- Хватит придуриваться. У меня и без тебя дел хватает.
Великая легко поднялась со стула, взяла корзинку с сыном и пошла к выходу, послав родителям Элли пси: «
Не провожайте!»
46
Фира Фрайман сидела в уютной гостиной Амалии ван дер Борненглосс и прихлёбывала чай из крохотной чашечки. Она не в первый раз гостила у подруги и, сказать честно, любила у неё бывать. И не только потому, что на Земле гравитация на треть ниже, чем на Шаре.
- Ты знаешь, не так давно у меня побывали два юных создания с планеты Мурера. Такие милые…
Амалия, выглядящая моложе своих лет, изумлённо вскинула брови.
- Уверена?
Шарианка допила чай и поставила чашечку на блюдце.
- По крайней мере, они так сказали. — Она посмотрела на подругу и пожала плечами. — Мальчик и девочка, лет десяти-двенадцати. Очаровательные ребятишки, очаровательные!
Певица потянула соку через трубочку и облизнула полные губы.
- Дело в том, Фира, что мурерцы не покидают своей планеты. Большей частью, скажем так.
- Почему?
- На Мурере очень своеобразная форма коммунизма и её жители совершенно беспомощны в чужих мирах.
- Не понимаю. На Шаре тоже коммунизм, да и тут, на Земле, есть красные зоны. Здесь же тоже, разве нет?
- С некоторых пор. Последняя миграция оставила в Колыбели человечества всего-навсего пять миллиардов человек и порядки на планете сильно изменились.
- Так и что не так с мурерцами?
Амалия допила сок, отставила стакан и грациозным движением поправила волосы.
- Мне однажды довелось побывать на Мурере. Очень сложно было получить разрешение, знаешь ли. И я тогда задавалась тем же вопросом: что не так?! Нет, мне объясняли, что попасть на Муреру можно только при соблюдении очень строгих условий. И всё такое, да. Но это никак не помогало пониманию. И лишь прибыв в Шу-Даунинг, я поняла, что мурерцы не хотят никого видеть. И поэтому ограничили доступ в родной мир до минимума. Пообщавшись с нужными людьми, я также узнала, что собственно на Мурере нет ограничения на телепортацию куда угодно. Нет! Мурерцы сами не желают никуда перемещаться. Их камеры трансмира почти постоянно накрыты чехлами.
Фира нахмурилась.
- Думаешь, те дети соврали мне? Но они были такими добрыми! Помогали по дому, ели сырники… О тебе расспрашивали!
Певица задумалась и пожала плечами.
- Вовсе необязательно соврали. Это могли быть Великие. Не знаю, есть ли у них дети, но с Муреры в путешествие могли отправиться разве что magnus. У них был т-компакт?
- Да.
Амалия улыбнулась и погладила шарианку по руке.
- Это были действительно мурерцы, не расстраивайся! Просто на этой планете живут за-люди, Homo magnus. Они мурерцы, но к остальному населению планеты не имеют никакого отношения. В тот раз я добилась разрешения на посещение Муреры именно потому, что имела намерение поговорить с Великими. Мне хотелось узнать из первых уст, что именно они слушали на Земле в ХХ-ХХI веках.
- Поговорила?
- Нет! Но мне передали список, составленный самим Всемогущим.
- Погоди! — Фира подняла указательный палец, призывая помолчать. — Что они могли слушать на Земле пять веков назад? Они бессмертные, что ли? Или во времени путешествуют?
- Скорее, первое. Мне достоверно известно, что Зенон Всемогущий родился на Земле, в середине ХХ века. К ХХI ему было уже за тридцать. А память у magnus отличная! И я очень многое почерпнула из того списка, очень.
Шарианка внимательно посмотрела на подругу и спросила:
- Как думаешь, меня на Муреру пустят?
- Н-не знаю… Зачем тебе? Там отвратительный климат и невыносимая скука.
- Есть у меня вопросы. Хоть бы позвонить, спросить…
Амалия решительно, насколько позволял возраст, поднялась с гидрокома и, приподняв подбородок, проговорила:
- Не будь я Амалия ван дер Борненглосс, если не устрою тебе встречу с Великими!
47
Венера. Трое Великих стоят у инкубатора и, затаив дыхание — Акулина и Анна точно, а Пётр иносказательно — наблюдают, как трескается скорлупа здоровенного, как у страуса, яйца.
- Ма, как думаешь, в этот раз получится?
- Не знаю. Ева клялась и божилась, что в этот раз вырастила у себя внутри экосферу для создания максимально достоверных условий. Будем смотреть!
- Не понимаю, — гортанно проговорил Великий арахнида, — почему нельзя было воспользоваться нашими устройствами? Ведь сотни арахнид зародились и вышли на свет из них. Что не так?
- Пётр, нам нужен ящер, а не арахнида. Ева шесть раз выращивала внутри себя яйцо, используя оцифровку настоящего. Результаты тебе известны. Обнять и плакать! Никому не нужны неведомые зверушки, понимаешь?
- А кому нужен велоцираптор?
Акулина пожала плечами.
- Никому. Я просто решаю задачу.
- Ой, не скажи, мама! — марсианка даже притопнула ногой. — Сеть вывернулась наизнанку, чтобы оцифровать это яйцо, ведь даже представить сложно, как ей это удалось. Ты сама потратила годы и годы, отец раз сорок себе мозг вскипятил, ища решение. И не говори, что это никому не нужно!
Послышались шаги и Великие женщины обернулись. Петру в этом нужды не было, он и так знал, что кого-то чёрт принёс при помощи т-компакта. И чтобы увидеть гостей, ему крутить головой не пришлось.
- Мы не опоздали? — спросил Зенон, подходя к инкубатору.
- Здравствуйте, — сказала Джоконда. — Надеюсь, в этот раз всё получится и вы перестанете тормошить меня по поводу достоверности оцифровки.
- Смотрите! Кусочек скорлупы отпал.
- Никакого сканирования! — рявкнула Шарки. — Полная тишина в пси-сфере!
Теперь три человека стояли, затаив дыхание, а не люди и так не дышали — незачем. А в отверстие в скорлупе вдруг просунулась крохотная лапка и нетерпеливо постучала коготком. Спряталась внутрь и из сумерек яйца выглянул маленький любопытный глаз. Послышался тихий, прерывистый писк и хруст — скорлупа треснула до самого низа.
- Ну едрить твою налево, — не выдержала Акулина, — кажись, что надо.
А через секунду на свет вышел крохотный, но вполне похожий на реконструкции, ящер.
- Лиза, это оно?
Джоконда присмотрелась и с улыбкой кивнула.
- Да, папа. Точь-в-точь! Я видела именно таких.
Цыплёнок, покачиваясь на ножках, вертел несколько великоватой головой, разглядывая своих создателей.
- Как думаете, если я возьму его на руки, он не испугается?
- Надо было Еву позвать, чтоб неконтактно… Или Адама ёйного.
- А кормить его чем?!
- Пищит, малявка. Па, он точно не голоден?
Пётр отошёл в сторону и кому-то отправил пси через коммуникатор. Вернулся и сказал:
- Сейчас одна юная особа принесёт червей. Обычных червей, что вы на меня так смотрите? Лиза, на Земле же такие крохи могли есть насекомых?
Джоконда задумчиво почесала щёку и дёрнула плечами.
- Пожалуй, ничего другого они есть там и не могли.
- Кстати, террариум готов? — спросил Всемогущий.
- Давно, па, — ответила Анна, — это же уже седьмое яйцо. Было. Теперь — вот.
- А вода там есть?
- Проточная, — ответил Пётр, — немного травы, маленькие кусты и ручеёк. Температура в пределах нормы для Земли Юрского периода.
- А суточный цикл?
- Местный. Разница с Землёй несущественна.
- Зануды, — буркнула Акулина. — Вы смотрите на этого пиздюка, он уже бегать пытается!
Послышались шаги нескольких ног, сопровождаемые чмокающими звуками. Обернулись все, кроме Петра. Тот и так знал, что это дочь фермера. Уже почти взрослая, но всё ещё аксолотль.
- Вот червяки. Ой! У вас получилось?! — Девица-венерианка вытянула омматофоры, разглядывая ящерёнка. — Небочко, какой хорошенький!
Забрав у аксолотля коробочку, Анна выбрала червяка поменьше и кинула его в инкубатор. Рапторёныш сперва никак не отреагировал, но стоило червю зашевелиться, стремительно подбежал и сожрал его, не задумываясь. И с видимым удовольствием.
- Давай ещё, — с улыбкой подтолкнула Великую Мона Лиза. — Штук пять-то, поди, не повредят.
Аня принялась по одному подкидывать червей, а остальные смотрели и умилялись. Даже от Петра веяло чем-то этаким.
- Жрёт, — глубокомысленно изрёк Всемогущий. — Это радует. Короче, я полагаю, что дальше вы сами справитесь!
Подхватил под руку Джоконду и исчез, включив т-компакт. А Анна, скормив цыплёнку последнего червя, протянула руку и подержала его за хвостик. Отпустила и пробормотала:
- Надо же… Очень похоже, очень.
- Похоже на что? — спросила Акулина и, не дождавшись ответа, пожала плечами.
***
А поздним вечером, на Мурере, накормив и уложив спать свору ребятишек, Великие женщины собрались во дворе Магнус-Хилла и растопили очаг. Рассевшись кто где, они смотрели в огонь и лениво перебрасывались неупорядоченными репликами, зачастую даже не слушая собеседниц. Лишь Анна, Акулина и Зоя вели вполне осмысленный триалог.
- Ань, ты чего у ящерки нащупала?
- Просто посмотрела, как любую другую живность.
- Он ещё в инкубаторе? — спросила самая младшая.
- Нет. Аня его в террариум отнесла, там ему просторнее будет.
- А если на волю выпустить?
- Первый же попавшийся гепард сожрёт и не мяукнет. А цыплёнок нам ещё нужен для клонирования. Ему же компания понадобится. Самцы, самки, всё такое.
- Зоя, как твой Сеня?
Девочка пожала плечами.
- Растёт, чего ему. Носится, как и ваши, лбом углы обшибает. Впору цсупа приглашать, чтоб ранки заплёвывал.
Женщины дружно улыбнулись — мелкие magnus, сами едва научившись ходить, принимались привлекать к этому делу тех, что помельче. Поскольку половина Великих мамаш, из тех, кто поопытнее, лихо сократили себе беременность до шести земных месяцев (ускоренное деление клеток и ещё кое-какие хитрости), их малыши уже заметно опережали в развитии своих девятимесячных или просто зачатых чуть позднее, родственников. И суматоха, творящаяся в этом детском саду, уже не умиляла, а вызывала опасения. Поскольку самому старшему, Афалининому Ромке, было уже чуть больше четырёх, а самому мелкому, сыну Алла' Но'Дау — почти на два года меньше.
***
- Аня, так на что похож наш страшный питомец?
Шарки редко позволяла оставлять свои вопросы без ответов. И её дочь это прекрасно знала. Она поёжилась и негромко заговорила:
- Давняя история. Не взяла бы в руки цыплёнка — не вспомнила бы. Мне было четырнадцать, я как раз уходила из Пустошей, чапала себе не спеша. И тут — хоть как к этому относитесь — вот шкурой почувствовала неладное. Выпустила чернила, остановила дыхание, сравняла температуру… Короче, исчезла по полной. И чуть в стороне — ёбс! — какой-то парень возник. Потешный какой-то, напуганный. Стоит, оглядывается, бормочет:
- Да что ж сегодня за день пустошей? То безымянная, то драконья…
Я не выдержала и говорю:
- А теперь китайская! Ты откуда здесь взялся, позволь узнать?
А он такой:
- Теперь ещё и глюки.
Ну я ему, разумеется, отвечаю:
- Сам ты глюк!
Короче, вытаяла, начали болтать. А он несёт такую ахинею, что уши вянут. И самое интересное, что он сказал, так что у него есть живой птеродактиль. Я его потрогала за палец — не врёт!
Анна умолкла, поджала губы и помотала головой.
- А дальше? — спросила заинтригованная Зоя.
- Дальше? — марсианка нахмурилась. — Дальше произошла какая-то странная вещь. Он меня словно при помощи т-компакта переместил куда-то. Но тогда про такое ещё и мыслей-то ни у кого не было! Вывернутая телепортация и та ещё не была известна, понимаете?
- Оставим, — примирительно сказала Акулина. — Продолжай.
- Там чердак был, жилой. Стены и потолок оклеены мешковиной, на стенах фото в рамочках, с потолка всякая хрень свисает. А в углу, меж стеной и шкафом, вниз башкой висит птеродактиль. Я его за затылочный стабилизатор взяла — живой! Минут двадцать в него таращилась… Поняла, что это не существо, а как дракон шарианский, сущность. Но абсолютно достоверный и реальный птеродактиль! И воняет, как помойка. — Анна умолкла на минутку, потом махнула рукой. — Короче, наш цыплёнок велоцираптора очень похож на того говнюка перепончатого.
- А чем дело-то кончилось? — у Зои глаза просто горели от любопытства. — Ну с парнем, как обратно вернулась, Ань?
Марсианка хмыкнула и чуть покрутила головой.
- Обсудили всё с Ильёй и Тимофеем — это там, на чердаке, второй тип был, постарше такой — они мне всё про ZV, писателя исчезнувшего твердили, про богомола… Потом тот Илья меня обратно тем же макаром и перенёс. В то же самое место. Я чуть не лопнула от злости: от чердака до Острова было пара часов ходу вразвалочку!
- И?..
- Буи. Психанула и заставила целовать себя. В губы, взасос, по-взрослому. Я ж тогда ещё нецелованая была. А мне ж интересно… Ну вот, пососались, попрощались, да и свинтил Илья. А я выматерилась на всю Пустошь и почапала дальше.
48
Зоя, Малой и их маленький Арсений прогуливались среди полей пауэрграсса, наблюдая, как птеробаги кружат над соцветиями. Синие, зелёные, коричневые жуки, басовито гудя, подлетали к цветам и забирались в фиолетовые бутоны, раскачивали их, поедая нектар и пачкаясь жёлтой пыльцой.
Надо заметить, что место для прогулки с трёхлетним ребёнком было выбрано не самое лучшее: среди электротравы, даже в период цветения, когда напряжение в стеблях номинально (чтобы не отпугивать опыляющих насекомых), небезопасно. Но такой выбор объяснялся просто: только в этом месте на Мурере сейчас было солнечно. А если внимательно следить за ребёнком, то никто не пострадает.
Впрочем, сейчас променад совершали трое детей: Зоя и Малой вернулись к исходным кондициям и представляли собой мальчика лет одиннадцати и девочку годом-двумя постарше. У неё даже грудь вернулась к прежней форме и размеру, несмотря на длившуюся два года лактацию. Малой же полностью утратил к Зое интерес, как к сексуальному объекту, несмотря на то, что Сеня — самый обыкновенный трёхлетка — по привычке называл её мамой.
Мелкий пешеходец неторопливо вышагивал по неширокой дороге, вертел головой и оттого периодически запинался. Пару раз он уже успел шлёпнуться, погнавшись за бегущим по земле, нелетающим насекомым и теперь не просто просил отца поймать ему «зука», но и поглядывал под ноги. А Малой, переходя на за-метаболизм, молниеносно ловил перелетавших дорогу птеробагов и стрекотермитов, и отдавал их Сене. И тот, громко вопя сначала от восхищения, а после — от укуса, выпускал тварей назад, в природу.
Выглядели эти трое презабавно. Зоя, дочь обычных земных людей (а Зенон и Лилит родились самыми обыкновенными sapiens), была смуглой, с тёмно-каштановыми прямыми волосами до низа лопаток. У неё почти чёрные, миндалевидные глаза и по-детски пухлые губы. И чётко очерченный, узкий нос с небольшой горбинкой. Она рослая для своего возраста и немного худая. Словом, самая обыкновенная девчонка, помесь еврейки с сибиряком.
Малой — полная ей противоположность. Он коренаст и крепок, волосы белы, как снег и торчат во все стороны вороньим гнездом. Кожа его сера, а вдоль позвоночника тянется более тёмная полоса, от которой в стороны рассыпаны редкие, некрупные пятнышки. И если снять рубашку, то спереди, от грудины к бокам, от ключиц и до самого низа грудной клетки, можно будет увидеть жаберные щели, прикрытые жёсткими кожистыми крышками. Глаза акулёныша тоже серые, со стальным блеском и совершенно не похожи на человеческие. Они кажутся ледяными шариками в обрамлении инея совершенно белых ресниц. Да и брови Малого тоже имеют цвет снега.
А маленький Арсений вобрал черты обоих родителей в самой причудливой комбинации: он смугл и белобрыс, чернобров и голубоглаз. Не имеет жабр, но электросенсорами чутко ловит малейшие изменения электрических полей вокруг себя. У него нет боковых линий, как у отца и бабушки, но слух и обоняние просто отличные. Да и на зрение Сеня не жалуется. Не потому, что не умеет, а потому, что видит намного лучше, чем Homo sapiens vulgaris. О чём пока даже и не догадывается. Да, большинство за-способностей ему всё ещё недоступны, но часть акульих особенностей имеются отродясь.
***
В какой-то момент у Зои задрожал висящий на шее коммуникатор и она, развернув из палочки прямоугольную рамку, приняла вызов.
- Привет. Да, помню. Да, конечно. Совершенно замечательная бабулечка! Добрая такая, заботливая. И очень одинокая, как мне показалось. Нет, ну чего ты?! С радостью и удовольствием!
Сложив рамку, она глянула на Малого и улыбнулась.
- Чего там? Я не подслушивал.
- Шериф Шу-Даунинга. Помнишь бабушку Фиру на Шаре? Она просится к нам в гости, хочет поговорить с нами о чём-то.
- О как! А не проще ли нам её навестить? Впрочем… Лучше ей к нам, пусть порадуется прохладе и гравитации, не стремящейся утопить к едрене матери. — Словно забыв о Фрайман, Малой вдруг заговорил о совсем другом. — На Шаре на глубину лучше не заходить, удивляюсь, как они там вообще плавать ухитряются.
Зоя рассмеялась.
- Тебе-то нормально!
- Ну, то мне. А людям каково?
- Сеня, на вот цветочек, держи перед собой, может быть в него какой-нибудь жук залетит. — Зоя потрепала сыну волосы и снова посмотрела на мужа, но уже без улыбки. — Жуткое дело. Когда в Альбионе купались, впервые увидела, как ты жабрами дышишь. Кошмар просто.
- Так я же рыба! Как и мама. Белая акула.
- Да я знаю! Но всё равно, ты как эти щели раскрыл, так я думала, что сейчас кровь хлынет.
Малой усмехнулся и подмигнул ей.
- А я твоей щели не испугался…
- Дурак!
Они обменялись парой электроразрядов и со смехом пошли дальше, приглядывая за ребёнком. Снова начавшим запинаться, сосредоточившись на разглядывании цветка.
49
Зенон, сидя на валуне, торчащем из вод речки, развлекался рыбной ловлей. Подманивал добычу в пси, бил её разрядом и вытаскивал из воды. Оглядывал со всех сторон и кидал на берег, где из кустов выглядывали щенки местных псов. Самый смелый хватал рыбу и тащил в заросли, где после небольшой потасовки добыча съедалась. В какой-то момент шлепка очередной рыбины о берег не прозвучало и Всемогущий оглянулся. Там стояла Лилит и разглядывала его улов, вертя в руке.
- Выглядит неплохо, но на вкус эта рыба так себе. И костлявая. Ты и впрямь собираешься это есть?
- Я щенков кормил, вообще-то.
Великая зашвырнула рыбину в кусты, присела и сполоснула руку в речке.
- Там две женщины прибыли. Землянка и шарианка. С Малым и Зоей о чём-то беседуют.
- Ну и хорошо. Предлагаешь выловить рыбу получше и угостить дам?
Лилит, не вставая, обняла колени и положила голову на руки. И её совершенно не волновало, что в такой позе вся её красота оказалась на виду. Зенон внимательно посмотрел на открывшийся вид, перевёл взгляд на лицо и женщина многозначительно подмигнула ему.
- Предлагаю. Но не то, что ты подумал.
- И что же?
Великая расцепила руки, опустила колени на гальку, села на пятки и расправила подол платья. Всемогущий разочарованно вздохнул и махнул рукой.
- Ну чего ты там ещё не видел, Зенон? — с лёгкой укоризной спросила Лилит. — Как маленький, честное слово.
- Говори.
Теперь вздохнула она. Грустно посмотрела в сторону и чуть надула губы.
- Ну не сердись. Выслушай. Хочешь, потом совсем разденусь?
- Нет. Это был особый момент и он уже прошёл. Говори.
- Ладно. Одна из женщин — Амалия ван дер Борненглосс.
Всемогущий нахмурился, потом лицо его посветлело и он даже чуть улыбнулся.
- Певица. Говорят хорошая. И?..
- Пожалуйста, давай поможем ей. Она всё ещё поёт, но уже много реже. Проблемы с голосом… Возраст!
- Да с радостью! Подержу за руку, недели через две будет соловьём заливаться.
Лилит поморщилась и отрицательно мотнула головой.
- Нет. Помоги ей спеть здесь, для нас. Пусть прямо здесь и сейчас к ней вернётся вера в себя.
Зенон кивнул. Потом прицелился пальцем в Великую и, выкатив глаза, почти крикнул:
- Bingo! Скажи Еве, чтобы она по-своему её прошила. А я просто попрошу спеть. Пусть Амалия немножко помнётся, посомневается, а я буду упрашивать. Она уступит, не сможет отказать, понимаешь? Начнёт петь и поймёт, что проблем больше нет.
Лилит счастливо улыбнулась и захлопала в ладоши. Порывисто поднялась на ноги, пару раз подпрыгнула на месте и провернулась вокруг себя, высоко взметнув подол платья. И продемонстрировав Всемогущему свои красоты со всех сторон. Он улыбнулся и мотнул головой, словно бы говоря — вот чёртова баба.
***
А во дворе дома, возле очага, сидели четверо. К гостьям то и дело подходили по одному, по двое, а то и по трое карапузов, мальчишек и девчонок. И эти мелкие, косясь на Зою и Малого, то пытались взобраться на колени к Фире (Амалия почему-то к такой вольности не располагала), то втихушку трогали роскошные волосы певицы… Словом, вели себя, как самые обыкновенные дети.
Шарианка, очень сильная, несмотря на возраст, машинально подхватывала то одного ребёнка, то другого, сажала на ногу и качала, делая это словно бы рефлекторно, на автомате. Землянка, недавно прошедшая процедуру продления жизни, поглаживала детей по головам и легонько пошлёпывала по попкам.
- Сеня, иди ко мне, — Зоя попыталась оттянуть хоть одного карапуза от гостей. — Иди к маме.
Фира посмотрела на мальчика, нетерпеливо дёргающего её за руку, привлекая внимание. Ему тоже хотелось покачаться на ноге.
- К маме?.. Зоя, ты хочешь сказать, что этот парень — твой сын?
- Не сильно. Ну, то есть, говорить не хочу, но факт остаётся фактом. Фира, ты же видишь, что за все годы, что прошли со дня нашего знакомства, я совершенно не изменилась. А ведь я выносила Сеню полный срок, родила, два года кормила его грудью.
- Ничего не понимаю. По идее, вы двое сейчас должны выглядеть несколько иначе. А если ты меня не разыгрываешь, то вот никак не можешь быть всё той же девчонкой, что лопала сырники у меня на веранде.
Малой, со скучающим видом сидящий на чурке, в очередной раз тяжко вздохнул и заговорил:
- Фира, я знаю, как это прозвучит, но Зоя старше тебя. А я старше и тебя, и даже вас с Амалией, вместе взятых. В Альбионе Герман Иллюминат насчитал мне около двухсот пятидесяти лет. И, несмотря на это, мы не просто выглядим детьми, мы и есть дети. Для адекватного общения с вами нам приходится, как синтигомам, менять коэффициент интеллекта и специально удерживать его на нужном уровне. Нет, если не делать этого, мы с Зойкой не превратимся в дурачков, просто станем самими собой — детьми.
- А что до Арсения, — Зоя наконец втянула бутуса к себе на колени и пощекотала ему животик, — то нам с Малым просто взбрела такая фантазия — поиграть во взрослых. Изменили работу некоторых внутренних органов, чуть подогнали психику под соответствующий возраст, несколько раз совокупились и всё. Малому проще было, он вернулся в привычное состояние почти сразу после того, как я забеременела. А мне то и дело приходилось напоминать себе, что я взрослая беременная женщина. Во время кормления уже легче было, там почти всё вернулось вспять, только сиськи большие остались, но хоть не надо было пузо в поворотах руками придерживать.
- Хорошо, — приподняла ладони Фира, — но для чего так? Ну вот то, что вы постоянно дети?
- Вся вот эта орава, что пытается разобрать вас на запчасти, родилась совсем недавно. В Магнус-Хилле десятилетия, а то и века не было детей. И мы с Зоей намеренно оставались и остаёмся в таком виде, чтобы хоть пара была, чтобы взрослые magnus не забывали, что люди бывают маленькими. Чтобы помнили, как обращаться с подростками. Время от времени Великим приходится лечить не только взрослых, но и детей, а как вызвать доверие маленького пациента, если ты не помнишь, что из себя представляют дети?
Шарианка согласно кивнула, потом посмотрела на них с прищуром.
- А вы ведь тоже лечите. В прошлый раз вы меня подлечили, я точно знаю!
Малой с Зоей переглянулись и девочка ответила:
- Бабушка Фира, мы не сделали ничего дурного, мы просто не можем. «Не навреди» относится к нам точно так же, как и прочим врачам-magnus.
- Фира, — снова подключился к разговору Малой, — мы с ней точно такие же врачи, как и вся наша семья. И частенько именно мы лечим детей. Они нам больше доверяют, чем взрослым.
***
Амалия, почти не подававшая реплик, огляделась, заслышав какие-то шорохи за спиной. И с удивлением поняла, что высеченный в скале овальный двор Магнус-Хилла превращается в смесь зрительного зала и оркестровой ямы. Несколько женщин самого разного вида и роста — от совсем невысоких и до трёхметровых — все с детьми на руках, рассаживались кто на чурки, кто на складные стулья, кто на гидрокомья. Отдельно собралась группа мужчин с самыми разнообразными музыкальными инструментами в руках: у одного смуглокожего брюнета Амалия заметила даже горн из огромной морской раковины. А уже знакомый ей Всемогущий подкручивал колки скрипки.
- Нет… — прошептала она одними губами.
- Почему же? — возразил ей Зенон, подходя поближе. — Для великой певицы — великая публика. Я пригласил даже Иллюмината с Шары и Петра с Венеры. Ева, Элли пришла? Хорошо. Малка, все Великие Большого Мира будут внимать волшебному голосу Амалии ван дер Борненглосс. И аккомпанировать тебе.
Певица прикрыла глаза ладонью и отрицательно покрутила головой.
- Нет, прошу. Я не в голосе. Я совсем не готовилась, нет.
Всемогущий согнал с чурки Малого, присел, опираясь локтями в колени и чуть взмахнул смычком, словно отметая возражения.
- Ничего не нужно. Просто негромко спой нам что-нибудь. Поверь, мы почтём это за честь. Помнишь, я говорил тебе о песне «На небе вороны»?
Амалия уронила руки на колени и посмотрела сырыми глазами на Фиру, словно ища у неё защиты. Но та улыбнулась и ободряюще похлопала её ладонью по плечу.
- Спой. Пожалуйста, не отказывай.
- Но я не помню слов, Фира, я исполняла эту вещь так давно!
- Чепуха. — Зенон легко прикоснулся к руке певицы и та вздрогнула, увидев ползущую строчку голографического суфлёра. — Мы тоже совсем не музыканты и никогда в жизни не репетировали. Но готовы постараться ради тебя.
Ева с дочерью на руках и Адам, встряхивающий тамбурин, расположившиеся справа и слева от Амалии, то и дело внимательно посматривали на неё, осторожно внося правки в организм певицы. Для этого им не нужно было прикасаться к ней.
Через двор прошли три высокие фигуры, укрытые с головы до пят белыми, словно саван, балахонами и присели позади очага, образовав словно бы три снежных сугроба. Амалия проводила их глазами, потом снова затравленным взором оглядела двор, словно ища защиты.
- Прошу вас, пожалуйста…
- Нет, — тихо сказал Всемогущий, — это мы просим тебя.
Кто-то из Великих тронул струны, смуглый брюнет тихо и коротко дважды дунул в горн, а Всемогущий, подняв скрипку, провёл смычком по струнам, ведя мелодию вступления. Амалия, поджав губы, поднялась в рост, перевела дух и чуть хрипловато запела:
На небе вороны, под небом монахи,
И я между ними, в расшитой рубахе
Лежу на просторе, легка и пригожа;
И Солнце взрослее, и ветер моложе.
Меня отпевали в громадине храма,
Была я невеста, прекрасная дама.
Душа моя рядом стояла и пела,
Но люди, не веря, смотрели на тело.
Постепенно, очень деликатно, музыканты подхватывали мелодию. Зазвучали ударные, перкуссия, духовые и струнные. Певица, не веря в происходящее, осторожно взяла октавой выше и продолжила:
Судьба и молитва менялись местами.
Молчал мой любимый и крестное знамя
Лицо его светом едва освещало.
Простила его — я ему всё прощала.
«Сугробы» вдруг медленно поднялись и из-под саванов показались пары нечеловеческих двупалых рук. Призрачные фигуры, колыша одеяния, медленно сблизились, сомкнули пальцы… И плавно, в ритм, качаясь и перебирая в пальцах ком паутины, пошли по кругу в каком-то до невозможности странном хороводе.
Весна, задрожав от печального звона,
Смахнула три капли на клики иконы,
Что мирно покоилась между руками.
Ёе целовало весёлое пламя.
Свеча догорела, упало кадило;
Земля, застонав, превращалась в могилу.
Я бросилась в небо за лёгкой синицей,
Теперь я на воле, я — белая птица!
Последнюю строчку Амалия, вскинув руки вверх, пропела в полную силу, в высшем регистре, уже совершенно не боясь за голосовые связки. И её голос, казалось, вырвался из каменной ямы, поднялся столбом в пасмурное небо и, разорвав тучи, ушёл в стратосферу.
Смолкнув и опустив руки, она вновь посмотрела залитыми слезами глазами на арахнид, замерших в напряжённых позах и продолжающих шевелить пальцами поднятых рук, создающих напоминающую что-то фигуру.
Взлетев на прощание, кружась над родными,
Смеялась я, горя их не понимая.
Мы встретимся вскоре, но будем иными —
Есть Вечная воля, зовёт меня стая.
Уронив голову, Амалия сжала полные губы, чтобы не разрыдаться в голос, слушая, как музыканты играют финальные аккорды. Негромко хлюпнув носом, она подняла взгляд и увидела, как белые призраки склонились к земле, словно переломившись пополам, опустили пугающе-реалистичную фигуру огромной вороны на каменный пол и отошли, не разгибаясь, в три стороны. Где и присели, снова образовав три снежных сугроба.
Послышались одиночные, робкие хлопки, а через секунду Магнус-Хилл взорвался аплодисментами.
yaplakal.com