Оборотни против вампиров. Ужастики! Читаем рассказы и голосуем

Могу предложить соавторство. В стихосложении я мэтр, гуру и бог. Хотя завистники, злые языки, говорят - миллиметр, урюк и блох.

Вот пример творчества:

Отлично я пишу стихи
Хи-хи-хи-хи, хи-хи-хи-хи

Любую рифму нахожу
Парам-пам-пам, парам-пам-пам

Обращайся, всегда рад плодотворному сотрудничеству.

omega42
Тоже любили ходить на кладбище. Оно находилось в соседней деревне. Рядом с заброшенной церковью. Интересно было разбирать надписи на покрытых мхом бетонных плитах. И природа там обалденная: лещина, крыжовник, огромнейшие деревья. А залезть на крышу церкви - это отдельное удовольствие. Церковь кирпичная, и многие кирпичи подписаны. Для строительства использовался кирпич с десятка заводов. Его везли издалека. Фрески под куполом плохо сохранились, но даже то, что осталось - впечатляло.
Хорошо там было, на кладбище, уютно. На меня всегда там находило какое-то умиротворение.

бабушкину же. Вот же:

Я тоже у бабушки зимой поздно вечером на кладбище печенку жареную ела

Коровью:)

Эх, сейчас бы печёночки говяжьей, жареной с брусочками морковки и лучком, нарезанным полукольцами. А на гарнир отварной картошечки в мундире и огурчика малосольного. И 40градусной холодную рюмочку. А потом и на кладбище можно. Там всем новосёлам рады, кому и когда придёт время.

Я родился и рос на Крайнем Севере, за Полярным кругом. Цивилизация тяжелой поступью белого человека пришла туда не так чтобы давно, и аборигены - в моём случае ненцы - не особо спешили к ней приобщаться. Тополевский "Красный газ" я прочитал сильно позже и, в принципе, там не так много преувеличений.

В частности, ненецкие кладбища в условиях вечной мерзлоты выглядели так: криво-косо сбитая из редкого в этих местах дерева домовина, стоящая на ножках, чтобы до трупа не добралась тундровая живность. На криво приколоченной к изголовью такого гроба палке развивались от порывов ветра привязанные бусы и шаманские обереги, среди которых изредка попадались черепа песцов, волка и прочих леммингов.

Ровной как стол тундра выглядит только из космоса, либо в глазах московских хипстеров, для которых "Тундра" это такой себе ничегошенский японский джип.
Нет, тундра не степь, там, в тундре, холм на холме, сопка на сопке и овраг за оврагом. После быстрого осеннего дождя ты видишь, как радуга поднимается прямо из следующего распадка, и ты бежишь туда, чтобы поймать начало радуги, но почему-то никогда не успеваешь. А уж исследовать тундру, когда тебе лет 8-10, означает чувствовать себя Дерсу Узалой, Чингачгуком и Амундсеном сразу. Советские дети геологов, врачей, инженеров и учителей читали всё подряд, и кто такие эти трое, знал любой тогдашний подросток.

В нашей компании было четверо. Очкарик Лёха, мариец, я, русский, Дамир, татарин, и Вовка Яр, ненец. Яр это фамилия. У ненцев Тазовской тундры фамилий, вернее, родов, мало. Яр, Салиндер, Лаптандер, Харючи и ещё примерно столько же. А Вовка был еще и метисом, у него была мать-ненка и отец русский. Но не думайте, что наш друг был прямо тундровым ненцем, жил в чуме, погонял оленей и ел щучьи потроха на завтрак. Нет, он жил в квартире с родителями, учился в обычной школе, не интернате, куда каждую осень вертолётом собирали по стойбищам детей, обычной средней школе.

- А хотите, я вам старое ненецкое кладбище покажу? Спорнём, вы там зассыте все? - Вовка подбросил в огонь дощечку от сломанного ящика, насадил на ветку ломоть хлеба и воткнул её в костёр.

- Слышь, ты первый зассышь, спорнём? - Лёха поправил сваливающиеся очки и очистил от скорлупы варёное яйцо.

Мы сидели за старым аэропортом, жарили на костре хлеб и рассуждали о том, о чём могут рассуждать двенадцатилетние пацаны после школы.


***

История, которую я вам рассказываю, не моя художественная фантазия, не выдумка. Я пишу про своё детство. Вернее, юность.

/subscribe

МашруМ
Верим, продолжай.

omega42
Астрояр
оставайтесь с нами, не переключайте канал

я не настолько продвинутый программист)

О, эти доп темы.. .
Да, смешнее темы "Вампиловвампиры vs вурдалаки" может быть только "чужие vs охотников (хищников) ", но это, правда, уже совсем другая история.

Не нужно быть программистом, чтоб понять, что ждутъ продложения истории.
"Продолжение следует".

Акация
"Но порой даже совершенно незнакомые мужчины начинают жалиться)))) Возможно, все зависит от подхода.)"
Ныть - не значит прямо говорить, чё нада) Ноют многие, прямо просят о том, чего хотят - редкие звери)

налью ещё бокал коньяку/коньяка и соберусь с мыслями.
Кстати, коньяк я не любил еще год назад. Распробовал, неплохо, но вискарь мне больше заходит.

А я родился в Москве.
На окраине, но все кладбища были страшно далеки от границ района, в котором жил.
Заместо кладбища мне одно время был старый квартальчик, после выселения, перед сносом.
Аккуратные двухэтажные домики, фронтоны над открытыми колоннадными площадками на вторых этажах над входами в здание, салатовые цвета, каменный фонтан на центральной площади квартала. Высаженные окна, трещины на фасадах. Безлюдье.
В туманную погоду - так вообще прелесть, прям пробирало духом запустения.

Это сообщение отредактировал Horizen8 - 5.11.2024 - 23:28

- А хотите, я вам старое ненецкое кладбище покажу? Спорнём, вы там зассыте все? - Вовка подбросил в огонь дощечку от сломанного ящика, насадил на ветку ломоть хлеба и воткнул её в костёр.

- Слышь, ты первый зассышь, спорнём? - Лёха поправил сваливающиеся очки и очистил от скорлупы варёное яйцо.

Мы сидели за старым аэропортом, жарили на костре хлеб и рассуждали о том, о чём могут рассуждать двенадцатилетние пацаны после школы.

- Я там двадцать раз был. И с шаманом был, и там недавно Ябтане Ненянг хоронили. А Ненянг это Пиеттомины же, Вауле же знаете?

Ещё б не знали, у нас улица именем Вауле Пиеттомина названа. С царём боролся. В тундре.

- Вот, и с ней сокровища в домовину положили. Вауле же умер, а куда золото дел, не нашли. Так вот туда и положили, в гроб. Чтоб не нашел никто. - Вовка доел поджаристый хлеб, почавкал и, подумав, достал пачку "Космоса". - Берите, пацаны, я у бати взял, он, как приедет с вахты, напивается, и не помнит ничего.

- Не, я не буду, я пробовал у отца Стюардессу, потом кашлял три дня, и батя чуть не спалил, уже ремень из брюк вытянул, но я отмазался - Лёха дожевал яйцо и налил себе чаю из термоса.

Я отказался, потому что тоже пробовал курить, и мне это не понравилось. Знать бы, что через восемь лет я, будучи сержантом Советской Армии, начну снова курить, потом отравлюсь кубинскими сигарами и забуду про курение на долгих пять лет. И потом снова начну, и буду курить до сих пор.

Дамир проигнорировал сигареты и спросил - А далеко это твоё кладбище?

Вовка затянулся, поперхнулся, посмотрел на нас, прокашлялся, затушил едва начатую космосину и важно заявил: - Да уж неблизко. Надо собрать припасов. Еды, спичек. Чаю накипятить. Но вы всё равно не пойдёте, там страшно, вы зассыте.

Дамир молчал. Я дожёвывал кусок горбушки, посыпанной крупной солью, и думал о том, что на кладбище мы, конечно, попрёмся, но от мамы люлей по возвращении я получу всё равно. И даже золото, которое мы принесём, не убедит её не ругаться.

***

Прошло больше сорока лет, и некоторые воспоминания подёрнулись дымкой художественного преувеличения. Но фабула останется истинной. Я, когда пишу и подбираю слова, как будто заново переживаю то, что случилось тогда, почти полвека назад. Как я вырос после этого материалистом, ума не приложу. Книжки читал всякие, советские, наверное, это повлияло.

Это было, ребята. Просто сейчас я стараюсь придать детским воспоминаниям литературную форму.

МашруМ
Давай дальше рассказывай, мне нравится.

Ещё коньяку Машруму!

Мы договорились встретиться через пару дней тут же, за заброшенной лётной полосой. Тут стоял деревянный сарай с разворованной диспетчерской башней на втором этаже. Сгнившие ступеньки до сих пор держались и выдерживали наш детский вес. Конденсаторы для школьных чпокалок мы брали отсюда, выковыривали их из старых советских плат, припаивали к ним провода и заряжали от розетки. Воткнуть проводки в руку старосты класса считалось самым шиком, конденсатор на сколько-то там пикофарад щёлкал синей дугой, староста получала нехилый разряд, а мы получали нехилое удовольствие. И люлей от классной химички. И разъёб от завучихи, но нам было пофиг.

Форма одежды походная, каждый берёт с собой всё самое необходимое. Ну или то, что нам тогда таковым казалось.

Стояло северное лето. Полярный день длиной в полгода, когда в три часа ночи солнце, мягко приземлившись на горизонт, прокатывается по нему и через пару часов снова поднимается чуть повыше, чтобы через несколько часов снова прилечь на край тундры.

Вовка критически оглядел нас в спортивных костюмах, резиновых сапогах и с тощими рюкзаками, сплюнул (я, конечно, не помню, плевался Вовка или нет, но так нужно по законам жанра) и изрёк - Ну пошли.

Шли мы часа три. Не ныли, мы были закалёнными ходоками. Почти не разговаривали всю дорогу, даже на привале чай пили почти молча, даже не расспрашивали Вовку о кладбище, хотя он ждал.

- Почти пришли.

- Почти пришли. Стойте, отдохнём, там не надо бегать запыханными. - Вовка выглядел каким-то слишком серьезным, как будто жалел о том, что уже сделано, но не подавал виду.

Ладно, мы присели, сняли рюкзаки, захрустели сухарями.

Лёха смахнул крошки с колен и хмыкнул: - Слушайте, а если мёртвые встанут, чё нам делать тогда?

Никто из нас не засмеялся. Дул пробирающий до костей тундровый ветер, редкие кусты ольшаника пригибались к земле и мысль о том, что мертвецы могут встать, не казалась нам такой уж невероятной. Коммунистический материализм остался где-то там, далеко, в посёлке вместе со школой, с трудовиком, с этими Н2SO4, с пионерским галстуками, с родителями и с социалистическим настоящим, по бородатым портретам Маркса, Энгельса и В.И.Ленина. Здесь были только ветер, завывающий в уши, молчащий Вовка, мрачно жующий сухарь и Лёхин вопрос, висящий в воздухе.

Я что-то промычал из серии - Не бывает такого, но поймал взгляд Вовки, и заткнулся.

- Ладно, идём. Сейчас спустимся, потом вдоль ручья, и выйдем на место.

А я работал на кладбище.

Меня тогда с физмата выперли. И друг предложил подработку. Один известный товарищ, чью фамилию вы все знаете, заказал расчистку и облагораживание кладбища, на котором лежал его брат.

Ну да... Мы могилки благоустраиваем, а эти ребята целые кладбища.

Кладбище было старое. Со склепами и дореволюционными купеческими обелисками. Начиналось оно как монастырское, и бывший монастырь прилегал к нему одной стеной. Нынче там тюрьма. Следственный изолятор.

Самое старое из захоронений, которое я находил на краю оврага, ограничивающего кладбище с севера, было 1692 или 1694 года. Точно не помню. Небольшая плита из песчанника с полустёртыми надписями. Более старые, похоже, съехали в овраг.

По причине древности, на кладбище часто находились кости.

Мелкие человеческие кости, такие как фаланги пальцев, плюсны, рёбра и т.д. со временем уходят глубже в землю.

Крупные - бедренная, голень, плечо и прочие, лежат где положили.

И есть ещё две особенные кости - лопатка и затылочная часть черепа. Их со временем выносит наверх.

Сначала из пиетета, а потом просто ради спортивного интереса, мы начали собирать все найденные человеческие кости в ведро. Вскоре ведро стало маловато.

Старинная часть кладбища, та где кости всплывали на поверхность или вымывались в овраг, была небольшой. Ну, может, 200 на 200 метров.

С этого участка мы насобирали картофельный мешок пожелтевших хрупких частей человеческих скелетов. На 90% лопатки и затылки. Ни височные, ни лобные, ни теменные, почему-то, не всплывали.

Был, правда, один почти целый череп, без нижней челюсти, но его мы в мешок не клали. Где-то в "околореволюционной" части кладбища, на одной из могил, стоял, видимо, католический толстенный, равносторонний, бетонный крест с характерными такими восточноевропейскими буковками, типа ł, ŵ, ř... Череп на этом кресте смотрелся просто эпически. Отыскали мы к нему и нижнюю челюсть, правда она была явно маловата для той черепушки.

Работали мы там всё лето, до поздней осени. Еду приносили с собой, так что в обед оставалось время отдохнуть. Прикемарить можно было в сторожке, но самым козырным местом была ещё одна примечательная могилка.

Неподалеку от бетонного креста, на неогороженом холмике, лежала чугунная плита, практически вросшая в дёрн, так, что края плиты не то, что не были видны, но и не прощупывались.
А посередине плиты красовался объемный крест, сложенный из нескольких перевитых друг с другом металлических прутков квадратного сечения. Видимо, тоже католический. И всё. Ни надписей, ни, конечно, фото. Может это была только часть композиции?

Тем не менее, в прохладные деньки, когда солнце ещё лупит, но уже не согревает землю и не прогревает воздух, чугуняка к обеду разогревалась так, что в течение законного получасового отдыха, не переставала отдавать тепло натруженной спине.

Не помню, чтобы витой крест создавал какие-то неудобства хребтине.

Случилось на том кладбище и несколько страшных историй, но связаны они были с живыми людьми и техникой безопасности. Так что в конкурсе не пригодились.

Мы спустились в овраг, вышли наверх и на холме перед нами открылось ненецкое кладбище. Старое, многие гробы покосились, деревянные ножки подгнили и почти вывалили содержимое прямо в тундру, на кустики морошки и ягеля.

Доски крышек многих гробов тоже прогнили или были изъедены насекомыми, древоточцами или кем-то ещё, получалось такое корыто, в котором что-то лежит, а верха почти нет. И солнце лежит на горизонте. Красное такое. Светло.

Я сейчас не помню, кто из нас первый шагнул вперёд и пнул какой-то ящик в бок. Но не я точно. И не Вовка Яр. Дамир или Лёха, не помню.

Ящик сломался сразу, с глухим треском. Упал набок, доска крышки отскочила, деревяшки были гнилые и высохшие. И тишина.

Дружит. Вошь и смерть - друзья-приятели. Периода тифа плакат

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Страсти-то какие. МашруМ, жду продолжения.

Вот что вспомнила про захоронения
Я видела могилу Андрея Рублёва. Очень-очень давно, лет восемнадцать мне было. В ту пору так уж случилось, что осталась я всем белом свете одна-одинёшенька и поехала навестить мамину подругу, поплакаться и погреться человеческим теплом и вкусными пирожками. Тёть Маша работала тогда на складе в Андроновском монастыре. Закуточек, деревянная дверь, маленькое оконце. Ну и пока тётка была занята, сказала:
- Иди вооон туда, по тропиночке. У стены увидишь - Рублёв там похоронен.
Что я помню? Вековая тень, заросли мокрой крапивы и разнотравья, в углу, совсем под стеной, мхом могильный камень не камень, плита не плита, треснутое и кусок рядом, буквы трудно разобрать, но читаемо. Он.
А в этом году случайно наткнулась на статью про Рублёва и с удивлением узнала, что место захоронения утеряно, какая-то мутная история из разряда"девяностых" просто поставили памятную стеллу
Но я же видела, не могло такое присниться

Гулять по кладбищам не люблю, но исключение есть. Могила Пастернака в Переделкино. Но это скорее личное. Осенью там бываю, но не в листопад, а когда лес корично-апельсиновый

Это сообщение отредактировал vinsentvega - 6.11.2024 - 03:41

Лоторо
Умачка
вот. даже тут мы с вами не находим общего языка. штош...


Раз уж тут про кладбища истории пошли, расскажу и я. По ночам там не шастали, не из страха, просто по ночам были более интересные забавы. А днем летом ходили. Родственников проведать, "знакомые" могилки поглядеть. Там дите в бочке с водой утопло, тут молодежь на мотоцикле разбилась, этот угорел от печки... Но в основном, конечно, старики.
У другой бабушки мы с прабабушкой ходили на кладбище, к ее сыну, то бишь, моему двоюродному дедушке, выходит, который умер еще до моего рождения. Я любила эти прогулки с пра. Через село, потом по кладбищу, где всегда тихо, безлюдно и покойно. Посидим там, могилку прополем, пряничка съедим. Пра всегда брала с собой чего-нибудь, чтобы помянуть, пряника или печенья. Не знаю, о чем она думала, а я просто тихонько сидела на скамеечке или обходила близлежащие могилки. Ну а чего ждать от ребенка, который еще не знает, что такое горе и потеря близких.

Очень красивые кладбища у казахов - с мавзолеями. Старинное кладбище было по дорге из нашего города, туда обязательно заезжали посмотреть, когда ехали на экскурсию. Башенки, мозаика, белый ракушечник... Если кому интересно, пожно загуглить Кошкар-Ата.