Первый ангел вострубил…

Так, зашло, даже очень.
Прямо сам не ожидал как притно оказалось вечер воскресеня так провести.
Вот, помню, давно кто-то так выкладывал роман раз в неделю. Читали запоем.
И тут же мнения писали. ВОт это было здорово.
Обзеленил все твои комменты ТС, чтоб все у тебя заработало. Жму руку.

Спасибо!

Это переделка какого то зарубежного рассказа Ведро воздуха вроде, там тоже самое , темная звезда сорвала землю с орбиты и мужик с семьей как то выживал а в конце их спасатели нашли

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Автор, спасибо.
Обычно я слушаю аудио книги.
Но вчера целый вечер читал Е-бук.
Так скоро и до бумажных книг дойду.
С картинками.

Я на днях в одном сообществе написал несколько слов о рассказе Севера Гансовского «День гнева» и уже к вечеру выяснилось, что это «переделка» «Острова доктора Моро» Герберта Уэллса.

«Ведро воздуха» я прочитал… дней 10 назад, когда мне подписчики посоветовали. Рассказ хороший, но с моим сюжетом там общего — только звезда.

ГойкоМитич, спасибо за отзыв.

Зашло

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Ну раз всем почти зашло…

Глава вторая

Генке было под сорок, он был на пару лет моложе меня. В восемнадцать лет он закончил в Тамбове техникум, получил специальность автомеханика и ушёл с этой специальностью в армию. Через два года вернулся к себе в деревню и, пока существовал совхоз, работал в нём механизатором, занимаясь тракторами и комбайнами. Лет через пять совхоз приказал долго жить, оставив после себя несколько фермерских хозяйств, а Генка остался не у дел и промышлял редкой халтуркой. Но он не отчаивался — выжить помогало подсобное хозяйство.

В Полянах Генку любили за лёгкий характер и безотказность: не было ни одного стариковского забора, не подправленного Генкиными руками, ни одной протекающей крыши, где он не наладил бы латку-другую. Ещё в совхозные времена он купил себе мотоцикл «Урал», и обретённая благодаря этому мобильность сослужила хорошую службу многим односельчанам.

На следующий день мы с Генкой взяли учебник астрономии и после нехитрых расчётов установили, что при сегодняшних плюс пятнадцати к Новому году у нас подморозит примерно до минус пятидесяти.

В ближайший месяц нам предстояло запастись провизией и подготовиться к полярной, по сути, зиме, чтобы дотянуть до «лета» с морозами в минус тридцать — правда, при условии, что дальше орбиты Марса Земля не улетит.

Мы понимали, что наши расчёты были профанскими и приблизительными, но они давали нам хоть какие-то ориентиры, на которых можно было планировать дальнейшую жизнь. Егорыч, который ещё вчера рассуждал об апокалипсисе, сегодня пришёл совсем с другим настроением.

— Боюсь я, что нам, вишь, по ушам наездили, — говорил он, расхаживая по дому из угла в угол, пока мы с Генкой считали. — Да с какой это стати какая-то новая звезда прилетит? Никогда ж не было её, откуда ей взяться-то?

Видно было, что старику не по себе. Я никогда не видел Егорыча курящим, а тут он откопал в запасниках столетней давности самосад и весь день набивал самодельную трубку, дымя прямо в доме, пока Зойка не выпроводила его курить во двор. Но и оттуда он заглядывал в окна и кричал в форточки:

— Небось, придумали, чтобы народ из домов повыселять… для-ради. Потом всё поотменяют, а уж поздно — всё богатеи позахватывают!

Старик ворчал до вечера. Похоже, он не спал всю ночь, обдумывал происходящее и нашёл объяснение, которое говорило ему: никуда бежать не надо, бегут дураки, а у умных всё будет хорошо.

Бежать мы никуда и не собирались, наоборот, решили, что именно в Полянах, как бы там ни было, шансы выжить наилучшие. Хотя бы потому, что здесь нет двуногих хищников.

Но сразу стало понятно, что жить по одному в разных избушках невыгодно — прогреть один дом куда легче, чем три-четыре. Необходимо было всем, включая деда Мазая и Таисию Прокофьевну, перебраться в один дом, в котором и сохранять тепло. Поразмыслив, мы остановились на моём жилище: четыре комнаты, кухня. Правда без удобств, но их, вероятно, уже нигде нет. Тем не менее, необходимо было предусмотреть в доме отхожее место, и мы запланировали к этому чулан, в котором нужно было снять полы и выкопать выгребную яму. Из четырёх комнат одну предстояло занять нам с Зойкой, вторую — Генке с Томой, третью и четвёртую — старикам.

Мелькнула было мысль о том, чтобы для сохранения тепла выкопать землянку, но эту мысль мы отвергли — при похолодании до минус пятидесяти сохранить тепло в доме было вполне реально, а жить в землянке означало отказаться от значительной доли комфорта. Отапливаться мы могли буржуйками, благо дерева вокруг немеряно, или электрообогревателями, но это означало расход электроэнергии, которой у нас было ровно столько, сколько стояло вокруг генератора канистр с соляркой.

У буржуек был другой минус: они сжигали кислород, которого в условиях суровой зимы мог ощущаться недостаток. Тем не менее, мы с Генкой решили, что открытые форточки нас сильно не разморозят и остановились на буржуйках. Снаружи, а может быть и изнутри, дом решили обложить чем-то теплоизолирующим.

Радовало, что Земля, во всяком случае, на данный момент, сохранила Луну. И дело было не только в эстетике. Библиотечные книги по географии говорили, что гравитация Луны возбуждала приливные силы, а они разогревали Землю изнутри.

Проблема освещения решалась несложно: при имеющемся электричестве лампочками, в аварийных случаях — свечами. Несколько свечек было в любом доме, их наверняка можно было немало собрать даже в заброшенных избах.

Волновал вопрос, как поведёт себя в новых климатических условиях атмосфера — не улетучится ли? Позже я нашёл ответ в книгах по астрономии на своём смартфоне: Земле потеря атмосферы не грозила до тех пор, пока она обладает магнитным полем — оно удерживало от улетания в космос большинство ионизированных частиц газов.

Оставался важный вопрос с провизией. Решено было в ближайшие дни провести полную инвентаризацию наших продуктов, но и без того было понятно, что их едва хватит на несколько месяцев, при экономии — на полгода. Значит, нужно было откуда-то её привезти.

— Вдоль трассы все магазины ограблены, — сказал Генка. — Нужно пошукать где-то в глубинке, вроде нашей. Там наверняка малёхо найдётся. Но это лучше на твоей «Ниве», больше увезём.

Тем не менее, это обрекало нас на питание консервами, и проблемы полностью не решало: любые запасы рано или поздно закончатся, и нужно будет искать новые источники еды. А где их взять на замёрзшей планете? Зашёл разговор об организации крытой фермы. Генка предложил решить вопрос созданием своеобразных теплиц в лишних домах:

— В любом доме снимаем полы, насыпаем почву, утепляем, устраиваем обогрев, вентиляцию, хорошее освещение. Колгота, конечно! Зато можем хоть круглый год выращивать овощи и зелень, — говорил он. — Зелень-то вообще можно выращивать в небольших ящиках хоть вот прямо здесь, — Генка ткнул рукой в подоконник.

— Не надо в любом доме, — сказал я. — Ужаться как-то, освободить комнату и в ней делать, чтобы второй дом не обогревать. Для начала хоть по чуть-чуть всего, чтобы посевной материал сохранить, а дальше будет видно.

— Сразу видно, городской. Что ты тут на двадцати метрах посадишь? Нам как бы два дома не пришлось под это дело брать, — возразил Генка.

— А мясо, Ген? Нам нужен утеплённый курятник и корм для кур, скотину где-то держать.

— Съездим с тобой в совхоз, тут недалеко, затаримся комбикормами. Вот со скотиной сложнее, разве что козочек… Таисия Прокофьевна раньше держала, надо к ней сходить, посмотреть…

— Прокофьевна давно уж скотину не держит, опомнился, — сказал Егорыч, который на время прекратил ворчать. — У нас, кроме кур, ничего не осталось, старикам не под силу хозяйство тащить. Я вон собаку, Тайру, — он с тоской посмотрел на нас, — и ту племяшу в город отдал…

— Не страшно, привезём откуда-нибудь, — не очень уверенно сказал Генка. — И вообще, надо где-то пристроить побольше животины. Все же передохнут от морозов…

— Вы Ноев ковчег затеяли? — спросила Тома.

Мы посмотрели на неё озадаченно.

— «От всякой плоти по паре»… — продолжала она подкалывать.

— Ковчег нам не нужен, — сказал Генка. — Нам жратва нужна.

— Так о жратве и думайте. Козочки, курочки — это хорошо — молоко, мясо. А всех животных мы всё равно не спасём. Нечего и стараться.

— Может и так, — согласился Генка. — Но свежее мясо нам всё равно нужно.

Мне пришла в голову мысль:

— Соединим два дома рядом. Пока время есть, снести забор, построить между ними что-то вроде утеплённого коридора, и там делать ферму.

— Нормалёк… — сказал Генка. — В копилочку…

Томка, которая после своего пассажа взяла лист бумаги и рисовала на нём орнаменты, тоже внесла лепту:

— А одежда? Шить нам не из чего, значит, тоже нужно запасти на будущее и побольше.

Так, за обсуждениями прошёл весь день. К вечеру девчонки стали требовать равноправия.

— Ну хорошо, вы будете строить, утеплять… — сказала Зойка. — А нам-то что — на завалинке сидеть и семки лузгать?

— А ты что предлагаешь? — спросил я.

— Мы с Томкой можем пока сесть на твою «Ниву» и поездить по окрестностям. Я тут исколесила всё, все магазины знаю. Объедем, загрузимся нескоропортящимся, привезём…

— В «Ниве» бензин на исходе. Я рассчитывал, что Игорь привезёт… Встанете где-нибудь, и ни телефона, ни почтовых голубей. Где вас искать, если что?

Генка добавил:

— К тому же, повсюду, где хоть какая-то активность, орудуют мародёры. У нас даже оружия нет. На вас могут напасть. Или просто увязаться и приехать сюда… не колготитесь, в общем, прижмите задницы.

Зойка признала наши возражения резонными, подумала немного и сказала:

— Ну, во-первых, мы можем составить точный маршрут, чтобы вы знали, где нас искать, если что. Во-вторых, мы не поедем по людным местам. Я здесь всё хорошо знаю, не хухры-мухры… А топливо? — сольём из твоего мотоцикла, — она посмотрела на Генку. — Километров на семьдесят нам хватит, а больше и не надо.

— Заодно где-нибудь и бензинчиком разживёмся, — добавила Тома. — Возьмём с собой пару канистр.

— Нет, девки, одни вы не поедете, — сказал Егорыч, который всё это время молчал. — Меня с собой возьмёте… для-ради. А я возьму ружьишко на всякий… — старик посмотрел на Генку и меня. — Вы тут денёк без меня поработаете, лады? — и сам ответил: — Лады.

— Хорошо. Значит, маршрут и значит, Егорыч. И ни на полметра от маршрута не отклоняться! — постановил Генка, который быстро стал в нашей небольшой компании командиром.

Зойка села составлять маршрут, а мы с Генкой пошли осматривать фронт работ на предмет объединения с соседним домом. Дверь дома смотрела прямо на наш участок. Наша дверь в огород была напротив, но выходила на реку, а значит, у коридора будет один поворот.

Пока Генка прикидывал, сколько нужно материала, и откуда его можно снять, мне в голову пришла идея:

— Генка, а ты знаешь, что овощи можно выращивать вообще без земли?

— Это как?

— Гидропоника, дык! Берёшь любую канистру, вырезаешь в ней несколько отверстий под стаканы. В стаканы насыпаешь грунт, — керамзит подойдёт. Потом сажаешь в стаканы семена, ставишь в отверстия. А канистру заполняешь водой и периодически добавляешь удобрений. Я так на балконе огурцы выращивал.

— Да ну, ерунда какая-то, — прокомментировал Генка. — Не может никакая трава без земли расти. В земле, в ней вся сила и питание.

Объяснения, что весь Израиль выращивает овощи таким способом, действия не возымели.

— Вы, городские, ничего в этом не понимаете, — отмахивался Генка. — Если и вырастет, то отрава какая-нибудь на химии. Нет, землица надёжнее…

Но я всё-таки решил соорудить позже несколько сосудов для гидропоники и попробовать в них что-нибудь вырастить.

Потом мы пошли осматривать чердаки заброшенных домов и на некоторых обнаруживали целые сокровища. На одном, например, лежал профилированный лист, который вполне годился нам для постройки коридора на скорую руку, на втором — полно необрезной доски, а на третьем — целый склад стекловаты, прекрасно подходившей для утепления домов. Стекловату мы прямо сразу принялись перетаскивать к себе. Благо, она была упакована в полиэтилен.

— Нормалёк! — довольно сказал Генка. — Вот, завтра с утреца и обошьём ей дом. Давай-ка её пока в сарай, а то вдруг дождь пойдёт.

Небо по-прежнему было пасмурным, так что опасаться дождя было из-за чего.

Вечером Томка с Зойкой дали нам лист со списком мест, которые собирались посетить и даже с начерченной схемой маршрута. Судя по схеме, все населённые пункты находились по нашу сторону от трассы, и посещение людных, а потому потенциально опасных, мест не планировалось. Егорыч просмотрел список и сказал:

— Васильевку покамест вычёркиваем, там уже два года нет никого. Горбунки и Озёра по той же причине. А вот Панику вы зря пропустили, она как раз между Авдеевкой и Нижним Грязным, крюк там небольшой. В Нижнем вряд ли что-то найдётся, но заехать можно. А в Верхнем наверняка есть, чем поживиться, село богатое… только мужики там, вишь, злые, чужаков не любят. Даже не знаю, ехать ли туда… ну да завтра решим. Гавриловка вот тоже под вопросом…

— Никуда, где есть хоть малейшая опасность, ехать не нужно, — сказал Генка. — Дело не только в том, что мы за вас будем переживать. У нас сейчас каждый человек на счету, потеряем вас, нам будет труднее выжить, так что имейте в виду: если с вами что-то случится, нам тут будет очень тяжело.

Девчонки приготовили вкусные щи из свежих овощей с курятиной и жареную картошку. Поужинав, легли спать.

Рано утром Томка, Зойка и Егорыч сели в мою «Ниву» и укатили по деревням. Перед отъездом Генка вручил им список необходимых нам предметов, который мы с ним вчера составили — если что-то из списка попадётся, мимо проезжать нельзя. Сюда входили, например, удобрения, комбикорма, посадочный материал в любом количестве и… трактор. Если трактор попадётся по дороге, следовало или сразу его забрать, или заметить место, чтобы потом съездить за ним отдельно. Зойка сразу оживилась и сказала, что знает, где найти трактор. Кроме того, мы озаботились магазинами с автозапчастями и с хозтоварами.

Вернуться они должны были сегодня же, желательно засветло.

Когда наша поисковая бригада уехала, мы с Генкой сходили проведать Таисию Прокофьевну и деда Мазая. Предупредили, что на днях их ждёт переезд, но причины объяснять не стали, побоялись, что старики запаникуют. Таисия Прокофьевна, которая бо́льшую часть времени лежала, разгадывая кроссворды, пожаловалась:

— В доме-то стало холоднó как. Под двумя одеялами сплю и замерзаю.

— Ничего, Прокофьевна, — сказал Генка, — завтра-послезавтра перевезём тебя к нам, там будет тепло.

У себя в доме мы по-прежнему подтапливали буржуйкой, трубу от которой вывели пока просто в форточку. Дров у нас были даже не кубометры, а кубокилометры — пройдясь по всем дворам, убедились, что практически везде остались поленницы. Правда кое-где дрова подгнили, но в основном они были очень приличные — преимущественно берёза и дуб. По самым скромным прикидкам, в ближайшие четыре-пять лет нам об отоплении волноваться не придётся.

Проведав стариков, мы с Генкой принялись за дом: таскали стекловату, обивали ей дом снаружи, обтягивали плёнкой. Я считал это бесполезным, так как был уверен, что полиэтилен от морозов полопается, но Генка был другого мнения.

— Эх, — вздохнул Генка, — обложить бы здесь вокруг кирпичом хоть в один ряд, тогда бы мы точно не замёрзли, хоть бы и до минус ста похолодало. Да нет кирпича, и времени нет, это же неделю минимум проколготишься.

Тем временем стало смеркаться. Нам казалось, что день вообще укорачивается слишком быстро, но и сумерки длятся дольше привычного. Вероятно, Земля уже отлетела от Солнца достаточно далеко, и количество света заметно сократилось. А может быть нам просто казалось это всё, ведь мы волей-неволей постоянно искали вокруг изменения.

Уже к вечеру мы зашли в дом, пообедали на скорую руку и стали заливать дыры в полу монтажной пеной. Когда закончили, на улице стемнело, а наши всё не возвращались. Мы начали нервничать, причём, сильнее меня волновался обычно невозмутимый и хладнокровный Генка.

— Да не дёргайся, Ген, — успокаивал я его, а заодно и себя. — Ну мало ли что их задержало? Всё-таки десяток пунктов объехать, да везде задержаться, да везде осмотреться…

— Да ты просто Зойку свою не знаешь, Стас, — отвечал Генка. — Томка сделает всё, как ей скажешь, от и до, точь-в-точь. А Зойка — это армагеддец какой-то — вечно лезет в авантюры… ох и шебутная же баба…

Генка как в воду глядел.

Зоя Павловна Воронцова

Едва мы отъехали от деревни, как Егорыч начал меня отговаривать ехать в Гавриловку.

— Я вчера при мужиках говорить не стал, но уж больно населённое село, Зоя. С одной стороны, вроде, надо съездить — там можно добром затариться… а с другой — ну как, там кто ещё живёт? Может, вишь, и до мордобоя дойти, они в своём праве.

— Степан Егорович, в Гавриловку ехать надо — сказала я. — Там одних продовольственных магазинов четыре штуки, ресторан, культтовары, хозяйственный… Это ж лафа, всё равно, что в город съездить. И потом — у них там за селом механизаторские мастерские, Генке нужен трактор, пригоним ему трактор! Глянем, если там есть жители, то прямо транзитом проедем, даже не останавливаясь.

Егорыча мои слова не успокоили. Он, не переставая бубнил о том, что в Гавриловке все бандиты да уголовники, что там в одна тыща девятьсот лохматом году пропала районная комиссия в полном составе, и концов так и не нашли, что в Гавриловке сейчас живут почти одни татары, с которыми связываться себе дороже и так далее, и тому подобное. Я рулила себе, не реагируя на его ворчание, но Егорыча это, похоже, заводило ещё больше.

Так и ехали до первой остановки в маленькой деревушке под названием Куст. До катаклизма здесь жило семь человек — четыре деда и три бабки, да иногда их навещала какая-то родня. Куст был от Полян меньше, чем в десяти километрах. Проезжие, глядя на дорожные указатели, шутили: ну и места — сплошь кусты да поляны. Проехав по деревне сотню метров, я остановилась и посмотрела на красный обшарпанный и покосившийся на одну сторону дом справа.

Это был мой родной дом. Здесь я провела всё детство, отсюда сосед, дядя Витя, возил меня на своём мотороллере в школу в трёх километрах. На покрытой нынче грязью завалинке моя мама любила сидеть, лузгать семечки и трепаться с соседями обо всём на свете. Она умерла четыре года назад из-за досадной безалаберности: во время приступа аппендицита решила, что живот поболит, поболит и пройдёт… итог — перитонит и скорая, которая приехала из райцентра аккурат, чтобы отвезти её тело в морг.

Егорыч всё это знал и помалкивал, пока я сидела и смотрела в окно. Как всегда, при воспоминании о маме у меня по щекам потекли слёзы. Я нагнулась к рулю, закрыла лицо руками и рукавом вытерла лицо.

Томка, которая сидела за спиной, почуяла что-то и коснулась рукой моего плеча.

— Зой, ты чего? — тихо спросила она.

Я не оглядывалась, но поняла, что Егорыч что-то ей показал, потому что Томка больше не приставала. Через пару минут я подняла голову и собралась было тронуться, когда заметила движение возле дома.

— Что такое? — удивилась я и присмотрелась.

Калитка отворилась и из неё вышла… мама. Она молча посмотрела на меня и правой рукой поманила к себе.

— Егорыч, ну-ка, ущипни меня посильнее, — попросила я.

— Уж лучше ты меня, — сказал Егорыч, и я увидела, что он смотрит туда же.

— Ты тоже её видишь?

— А то… Валентина Петровна собственной персоной, — пробормотал Егорыч.

Я открыла дверь и вышла из машины. Мама безмолвно указала мне на дом. Я медленно пошла к ней. Мама повернулась ко мне спиной и скрылась за калиткой, которая стала медленно, качаясь на ржавых петлях, закрываться. Я побежала и успела проскочить, пока она не захлопнулась. Мама стояла на углу дома и смотрела на меня. В следующее мгновение она скрылась за углом. Я в два прыжка достигла угла, успела увидеть, как мама входит в дом и забежала следом.

Но в доме было пусто.

— Что такое… — снова пробормотала я и пошла по комнатам. — Мама, мама! — кричала я.

Никто мне не отвечал. Я ходила по комнатам, которые были моим прошлым. Здесь никто не жил уже четыре года. Сантиметровым слоем лежала повсюду пыль. Вдруг за кухонным столом я увидела отца. Он сидел, тупо уставившись в пустой стакан… Страсть к пьянке возникла в нём по возвращении из Афганистана, где он проходил срочную службу в середине восьмидесятых.

— Зойка-а! — заорал он, увидев меня. — А ну сгоняй к Митрофанычу за самогонкой для бати!

Шестнадцать лет назад, возвращаясь ночью с какой-то пьянки из соседней деревни, отец попал в буран и замёрз в овраге, в который свалился, сбившись с дороги. Нашли его утром соседи.

Отец достал откуда-то пистолет и затряс им в воздухе, а затем положил на край стола и подтолкнул ко мне:

— Возьми вот… Если Митрофаныч будет бузить, пристрели его! — снова заорал отец.

Я в каком-то ступоре схватила пистолет, сунула за пояс брюк и, перепуганная, выскочила из дома. У порога ждал Егорыч. Не глядя на него, я пробежала мимо и выскочила со двора. Он бежал за мной и бормотал:

— Зоя, Зоя, да успокойся!

Усевшись на водительское место, я почувствовала накатывающуюся истерику. Егорыч сел рядом на пассажирское место. Я повернулась к нему и спросила:

— Егорыч, но ты же тоже их видел?

— Кого — их? — удивился Егорыч. — Маму твою видел.

— Ну да, маму, — сказала я. — Как такое может быть, Егорыч?

— Да кто его знает, — успокаивающе сказал Егорыч. — Чего, вишь, не случится…

Потом он посмотрел на меня:

— Ты машину-то вести сможешь?

Я помолчала.

— Смогу, — ответила после паузы.

Томка всё это время сидела сзади, как мышка. Я повернула ключи в замке и мягко отпустила сцепление. «Едь давай», — пробормотала я, и «Нива» тронулась.

В деревеньке признаков жизни мы не обнаружили. То ли старики сидели по домам, то ли их уже вывезли отсюда родственники или социальные службы.

В центре деревни, рядом с уже сто лет закрытой конторой располагалось почтовое отделение. Сюда следовало заглянуть. Я затормозила, и мы вышли из машины. После тёплого салона вдруг обдало холодным воздухом, и я взяла с заднего сидения куртку.

Почта была закрыта. Егорыч обошёл здание сзади и заглянул в окна. Вернувшись, он сообщил:

— Какие-то мешки стоят, коробки, хорошо бы глянуть.

— Ну, открывай, Егорыч, — сказала я. — У тебя ключи есть?

Егорыч хмыкнул и полез в машину. Вернулся он с маленьким ломиком. Вставив его между дверью и косяком, легко выдернул петли, дверь открылась.

Внутри было пыльно, люди сюда не заходили минимум месяц. Повсюду были разбросаны обрывки бумаги и обломки ящиков. Мы стали проверять их содержимое, нашлось несколько шариковых ручек, рулетка, пара мотков бечёвки. Всё это мы бросали в мешок, подобранный тут же на полу.

Затем мы вошли в складское помещение. У стены стояли несколько мешков и деревянных ящиков. В ящиках были гвозди разных размеров, и Егорыч сразу потащил их в машину. А мешки были полностью заполнены пакетиками с зёрнами разных овощей, цветов и так далее. Всё это следовало отвезти в Поляны, а там уже решать, что выбросить, а что оставить для посева. Напоследок мы прихватили ещё весы, несколько ножниц, большой моток крепкой бечевы и десяток рулонов скотча.

К сожалению, никаких продуктов в почтовом отделении не обнаружилось.

Следующим пунктом была деревня Свиново. Здесь, по последним сведениям, жило человек сто, поэтому, кроме почты, постоянно работал магазин. Ехать было километров семь.

Подъезжая, я немного снизила скорость, так как бывала тут всего пару раз, и где у них магазин толком не помнила. Именно поэтому я сразу заметила тело, лежащее в стороне от дороги сразу за въездом в деревню. Я остановила машину и посмотрела на Егорыча.

— Стрелять умеешь? — спросил тот.

— Приходилось, — ответила я. — В детстве с отцом ходила на охоту.

— Тогда сидите обе в машине. Вот тебе ружьё для-ради… если что, сразу стреляй и постарайся в меня не попасть. Мотор не глуши, увидишь опасность — сразу по газам, обо мне не думай, я выберусь.

— Так… — начала было я.

— Так не так, перетакивать не будем, — резко перебил меня Егорыч.

Он открыл дверь, осмотрелся. Потом привстал немного, опершись на дверцу, и посмотрел над машиной в противоположную сторону. Только после этого вышел и направился к телу. Подойдя, он снова осмотрелся, даже руками ощупал траву (ищет растяжку, подумала я). Положил руку на шею лежащему, подождал полминуты и крикнул:

— Покойник!

Затем он перевернул тело и стал осматривать. Задрал свитер, расстегнул рубашку, обшарил карманы. Через минуту он снова был в машине.

— Зарезали, вроде… На груди рана, похожа на ножевую, под трупом кровь. Вот едрён-батон!

Мы поехали дальше. Мне стало немного не по себе, а Томку просто трясло. Похоже, она уже жалела, что поехала со мной. В середине села мы проехали мимо ещё нескольких тел, но останавливаться не стали.

— Кто же это их? — скорее сказал, чем спросил Егорыч.

Возле здания с вывеской «Продукты» мы остановились. Неподалёку валялся труп человека в военной форме с рваной раной на шее.

— Едрён-батон… — пробормотал Егорыч. — Будто волк загрыз.

Он взял ружьё и вылез из машины. Обойдя вокруг, махнул нам рукой — выходите. Дверь в магазин была распахнута. Егорыч прислушался и заглянул внутрь.

— Я останусь здесь, — сказал он. А вы идите, посмотрите, есть ли там что-нибудь. Лады? Лады.

Мы с Томкой зашли в магазин. Мне было страшно, но я понимала, что Томке ещё страшнее. Поэтому я шла впереди и вела себя нарочито небрежно. Но и у меня всё в душе перевернулось, когда я подошла к прилавку. Между прилавком и стеной на полу лежала мёртвая девушка, наполовину раздетая и, похоже, изнасилованная. Томка выглянула из-за плеча и завизжала. Егорыч тут же оказался рядом.

— Иди-ка, в дверях постой, — сказал он Томе. — Увидишь кого, не кричи. Зайди сюда и скажи тихо.

Томка кивнула и пошла к выходу.

Егорыч посмотрел на женщину.

— Молодая совсем. Что же за нелюди тут побывали?

Он заглянул в кассу. Денег в ней не было.

— Грабители, да ещё, вишь, и тупые. Зачем им сейчас эти бумажки?

На полках магазина стояли кое-какие продукты: растительное масло, тушёнка, супы в банках, конфеты, сахар… Я начала складывать всё в принесённые из машины мешки. Набилось два мешка. Затем я прошла в складское помещение, проверила подсобку. Здесь всё было разгромлено. На полу валялась бензопила, возможно, исправная, я подняла её и понесла в машину. Егорыч уже отнёс мешки в «Ниву», Томка сидела в машине. Сели и мы с Егорычем.

— Больше здесь задерживаться не станем, — сказал Егорыч. — Опасно, трупы повсюду совсем свежие, девчонка в магазине даже остыть не успела, её убили не больше двух часов назад… Возможно, убийцы ещё бродят по домам, а у нас, вишь, взвода десантников с собой нет. Сейчас только заедем кое-куда и уезжаем отсюда.

Мы проехали метров сто по единственной улице и завернули в переулок. У третьего дома от угла Егорыч сказал остановиться. Ружьё оставил мне, а сам, постучав в окно, зашёл во двор. Через минуту скрипнула дверь. Пистолет, который я взяла в родительском доме, упирался стволом в живот, было неудобно. Я достала его из-за пояса и спрятала под сиденье.

Егорыч вышел через пятнадцать минут. Махнул мне рукой, и я завела мотор. Когда мы уже выехали из деревни, заговорил:

— Приятель тут живёт мой старый. Жил… — поправился старик. — Прямо у меня на руках умер, был в бреду, почти ничего не сказал. Я ему говорю: «Кто тебя, Валерка?». Он только: «баптисты» и умер. Откуда у нас тут баптисты?

— Сам же говоришь, что он в бреду был. Они, вроде безобидные, да и нет у нас тут баптистов никаких.

— Да может и в бреду… он ещё рукой показывал куда-то в сторону… сюда, куда мы едем. Да только вряд ли соображал.

— А ты уверен, что он сказал «баптисты»? Может что-то другое?

— Вроде, баптисты. Но он, вишь, еле языком ворочал, может и что другое.

Дальше мы ехали в Гавриловку, до неё было километров двенадцать. Гавриловка когда-то была крупным селом, здесь были не только продуктовые магазины и почта, но даже «Культтовары» и Дом культуры. Однако в последние два-три десятилетия и Гавриловка пришла в упадок. Причиной тому была удалённость от железнодорожных путей — в двадцать первом веке населённый пункт без железнодорожной станции был обречён на постепенное умирание. Сюда можно было доехать только автобусом и даже им телепаться от райцентра было два часа.

В настоящее время там должно было остаться около трёхсот человек, в большинстве, татар. Исторически ими была заселена часть села. Со временем русские отсюда стали разъезжаться, татары же так и остались. Они жили своим анклавом, и Егорыч был прав — связываться с ними не стоило.

— Зоя, давай, слышь, разворачивай, поехали домой, — снова завёл он свою песню. — Ну их, татар этих, напоремся ведь… для-ради… — бурчал и бурчал старик.

Я посмотрела на него, но отвечать ничего не стала. На той стороне села находились ангары с техникой. Нам нужно было только проскочить село, и мы получили бы трактор, о котором мечтал Генка. Конечно, оставался ещё вопрос, как его доставить в Поляны, но я предпочитала решать проблемы по мере их возникновения.

Выскочив из-за резкого поворота прямо перед въездом в село, мы увидели опущенный шлагбаум и трёх мужчин с автоматами. Я хотела затормозить и быстренько свалить, но нас уже засекли. «Ну говорил ведь», — забурчало рядом. Один из мужчин знаком приказал подъехать и остановиться. Я попыталась было развернуться, но мужчина отрицательно покачал головой и поднял автомат. Пришлось подчиниться. Я подъехала и опустила окно.

— Куда едем, ля? — грубовато спросил подошедший татарин.

— Объезжаем район, сообщаем об эвакуации, — нашёлся Егорыч. — Связи-то нигде нет.

— Из райцентра, что ли? — спросил второй.

— Да, у нас задание этот сектор отработать.

— Нам ничего сообщать, ля, не нужно, — сказал первый татарин. — Надо будет эвакуироваться, мы эвакуируемся, пока необходимости не видим.

— А вы знаете про катастрофу? — спросила я.

— Катастрофа-матастрофа, — передразнил меня он. — Это всё, ля, выдумки. Настоящая катастрофа в том, что грабители разъезжают по сёлам и беспредельничают.

— Это не выдумки, — сказала я. — Вы что, не чувствуете, как похолодало?

— Сегодня похолодало, завтра, ля, потеплеет. Эй, не пудри мне мозги. Разворачивайся и уматывай в свой райцентр.

Я обрадовалась и хотела было последовать этому совету. Даже успела развернуть нашу «Ниву». Но тут заговорил третий татарин, который до сих пор не вмешивался.

— Постой, — сказал он. — Давайте, выходите все из машины.

— Зачем это? — возмутился Егорыч. — Не будем выходить.

И направил ружьё на говорившего.

— Не дури, дед, — сказал первый татарин. — Посмотри по сторонам и выходи.

Я огляделась и обнаружила, что пока мы препирались, из ближайших посадок вышли несколько вооружённых мужчин, и теперь они держали нас под прицелом.

Мы вышли из машины. Молчаливый татарин забрался в салон и начал проверять наши мешки с продуктами.

— Эй, а откуда у вас это всё? — спросил он. — Вы мародёры, что ли? Грабите деревни?

— Мы собираем продукты для эвакуации, — сказал Егорыч.

— Ты мне в голову не сри! — грубо сказал татарин. — Рустам, нужно их отвести в штаб. Пусть там с ними разбираются.

Ружьё у Егорыча забрали. Он сделал было попытку залезть обратно в «Ниву», но на его пути встал татарин.

— Пешком прогуляетесь, — и повернулся ко мне. — Ключи, — и протянул руку.

— Парни, вы чего наглеете? — сделал последнюю попытку изобразить из нас начальство Егорыч. — Если мы не вернёмся в определённое время, нас будут искать полиция и армия.

Молчаливый татарин посмотрел на него:

— Ты надоел мне, дед, — и, коротко замахнувшись, ударил Егорыча прикладом по лицу. Тот упал как подкошенный. Затем он посмотрел на первого татарина:

— Девок веди в штаб, расскажи там всё. Старика оставим здесь. Эй, оттащите его в будку, — он махнул рукой остальным, двое подошли, взяли Егорыча за руки и поволокли в будку за шлагбаумом. — Полиция, армия… и этих встретим, будьте уверены.

Рустам сделал движение автоматом, указывая нам, куда идти.

— Свитер дайте надеть, — сказала я. — Он в машине, мне холодно.

— Не замёрзнешь, ля, тут рядом, — сказал Рустам.

— Пусть наденет, — сказал третий.

Рустам промолчал. Я залезла на заднее сиденье и выкопала свитер из-под кучи продуктов, которую навалил молчаливый при обыске. Незаметно перекинула его вперёд, перешла туда и, потянувшись за свитером, свободной рукой начала шарить под водительским сиденьем.

— Эй, ты что там, ля, застряла? — прикрикнул Рустам.

— Сейчас, я никак не могу достать, вы его завалили.

Я судорожно водила рукой под сидением, наконец нащупала ствол, схватила его и спрятала под рубашку.

— Эй, ты хочешь к своему старику, что ли?

— Да сейчас! — ответила я. — Уже одеваюсь.

И начала демонстративно натягивать на себя свитер. Радовало то, что татарин забыл про ключи от машины, и они остались у меня в кармане.

Штаб располагался в здании сельской администрации. В кабинете, куда нас завели, находились трое мужчин. Один сидел за столом главы, второй сбоку у стола для совещаний, третий стоял у окна лицом к двери. Как минимум, двое из них — те, которые сидели, на татар были не похожи — они были белокожие, с голубыми глазами и светло-русыми волосами.

— Назовите себя, — сказал тот, что сидел во главе стола.

— Воронцова Зоя Павловна, — сказала я.

— Изольская Тамара Викторовна, — сказала Тома.

— Куда и откуда ехали, откуда у вас продукты в машине?

— Я товаровед райпотребсоюза, это моя помощница. Мужчина, которого ваши подчинённые избили и задержали…

— Какой мужчина? — главный вопросительно посмотрел на того, который стоял у окна. Тот подошёл и прошептал что-то ему на ухо.

— Ну и что? Пусть сюда везут. Допросим отдельно.

Сидевший за столом тут же встал и вышел, а главный снова посмотрел на меня.

— Продолжайте.

— Мужчина, которого избили и оттащили в какой-то сарай, входит в группу, организующую эвакуацию. У нас с Тамарой задание собирать по магазинам оставшиеся продукты, у него — организовывать в населённых пунктах эвакуацию, — я продолжала врать в направлении, заданном Егорычем, рассчитывая, что если какие-то наши показания и не совпадут, это всегда можно будет объяснить суматохой и межведомственными нестыковками.

— Эвакуацию? — уточнил главный.

— Да, эвакуацию. Извините, как вас зовут? Чтобы мне знать, как к вам обращаться.

— Андрей Кириллович Тающенко. Я староста здешних людей, которые после бегства представителей власти самоорганизовались и выбрали себе новую власть. Я староста, это, — он показал на мужчину у окна, — шериф или глава нашей милиции, если угодно. Так что за эвакуация, на каком основании?

— На основании опасности, которая угрожает человечеству. Земля улетает всё дальше от Солнца, вы разве не знаете?

— Нет, не знаю, — твёрдо сказал Тающенко. — Пока у этих утверждений нет никаких убедительных свидетельств. Это спланированная провокация мирового правительства, направленная на то, чтобы устроить панику и уменьшить население Земли.

— Как нет свидетельств? А огромная звезда в небе? а резкое похолодание? — вы что, ничего этого не видите?

— Всё это легко объясняется естественным ходом вещей без необходимости привлекать в качестве виновника некую неведомую Немезиду — плод фантазий нескольких поколений умалишённых.

— Но как вы не понимаете — с каждым днём становится всё холоднее. Если не принять мер, вы все замёрзнете и умрёте от голода!

— Так! — повысил голос Тающенко. — Вы здесь не для того, чтобы вести пропаганду! Или как раз для этого? — он прищурился и посмотрел на меня. — С паникёрами у нас разговор короткий — десяток их уже лежит во рву за селом, присыпанные землёй, чтобы не воняли как при жизни.

Я замолкла.

— Предъявите документы, — вступил в разговор шериф, до того стоявший молча.

Я достала из кармана паспорт. А Томка не нашла ничего лучше, как ляпнуть:

— Я из Пензы уезжала в такой спешке, что и документы не взяла.

— Из Пензы? — насторожился Тающенко. — Так вас из Пензы прислали? Значит, вы агитатор?

— Нет, никакой она не агитатор, — вмешалась я, пока Томка не успела ляпнуть ещё что-нибудь. — Она в Пензе была в отпуске, просто гуляла, отдыхала. Когда всё это началось, её срочно вызвали на работу, и она не успела…

— Молчать! — резко крикнул Тающенко. — Она что — сама без языка? — и он вопросительно посмотрел на Томку. Она была так напугана, что просто заплакала.

В этот момент в кабинет заглянул тот, что уходил за Егорычем и кивнул. Тающенко посмотрел на шерифа, и тот мгновенно вышел.

— Тамара Викторовна, — продолжил Тающенко. — Объясните, почему у вас нет документов.

Томка подняла заплаканное лицо и, заикаясь, стала говорить:

— Я была в Пензе в гостях у родственников. Неделю назад мне позвонили… с работы и сказали срочно возвращаться из-за чрезвычайных… обстоятельств. Я так спешно собиралась, что забыла пакет с документами…

— Понятно, — кивнул Тающенко. — Значит, вы вместе работаете? — он показал сначала на Тамару, потом на меня.

— Да, — послушно закивали мы.

— Давно?

— Года три, — ответила я.

— Очень хорошо. Тамара Викторовна, подойдите ко мне.

Томка встала и подошла к нему.

— Вот вам лист бумаги. Садитесь и пишите всё о своём месте работы — как называется, какова ваша должность, обязанности, имена и фамилии сотрудников, начальника… А мы с вами, Зоя Павловна, выйдем в соседний кабинет, где вы сделаете то же самое.

Я поняла, что нас разоблачили.

— Не надо ничего писать, — сказала я. — Тома со мной не работает, она просто поехала, чтобы помочь.

— Я почему-то как-то так и подумал, — усмехнулся Тающенко. — А документов-то у неё почему нет?

И он снова посмотрел на Томку.

— Ну остались же в Пензе, я уже сказала, — ответила она.

— Это я понял. А вы как сюда попали?

— Я приехала с мужем… с женихом.

— Вести агитацию? Или мародёрствовать? Где он, кстати? Я спрашиваю про вашего мужа.

— Он остался в деревне, там, — Томка махнула рукой назад.

— В какой деревне?

Томка беспомощно посмотрела на меня. Я быстро сказала:

— В Свиново.

Тающенко опять взбесился:

— Молчать, когда не спрашивают! Я сейчас тебя в подвал отправлю!

Затем он снова обратился к Томе:

— Так он у вас боевик? Участвует в грабежах и мародёрстве?

— Ну что вы, конечно нет… — опять заплакала Тома.

— Это он нагрузил вашу машину продуктами?

Томка молчала и плакала. Я обратилась к нему:

— Послушайте, Андрей Кириллович, зачем вы нас мучаете? Отпустите нас, ведь мы вам не можем принести никакого вреда.

Он встал из-за стола и посмотрел в окно.

— Так-то оно так. Вы — никакого. А вот ваши друзья-мародёры — могут.

— У нас нет друзей-мародёров.

— А откуда продукты в вашем автомобиле?

— Я же вам объяснила: мы ездим по брошенным деревням и собираем продукты из магазинов.

— Эту сказочку я уже прослушал минимум три раза, — сказал Тающенко. Затем он вышел в коридор и махнул кому-то рукой. Через минуту в кабинет зашёл парень с автоматом.

— Отведи их… в зверинец пока. И веди сюда мужика, который был с ними.

«Зверинцем» оказалась комната с решёткой со стороны коридора. В ней было по лавке вдоль каждой стены и больше ничего. Коридор был безлюдным, только справа, как в отделении милиции, сидел дежурный.

Так мы просидели часа два или три, после чего подошёл молодой парень, открыл клетку и приказал нам выходить. Нас снова отвели в кабинет к Тающенко. Там находился и Егорыч, который, увидев нас, ободряюще махнул головой. Кроме него, в кабинете был «шериф» и ещё двое, которых мы видели впервые. Тающенко обвёл всех глазами и сказал:

— Вы утверждаете, что посланы районными властями, но я в это не верю, потому что вы с самого начала пытались нас обмануть. Я считаю, что вы мародёры, которые ездят по деревням и грабят беззащитных жителей. Мародёров, пойманных на месте преступления, мы расстреливаем без проведения расследования… — Томка охнула. — Вы пойманы почти с поличным, так как у вас в машине обнаружены продукты. Но чтобы не случилось несправедливости, мы проверим ваши слова — попытаемся связаться с райцентром, чтобы убедиться в том, что вы врёте или в том, что вы говорите правду. Пока мы это не выясним, вы будете сидеть в подвале. Если врёте, расстреляем, если говорите правду, оставим среди нас. Отпустить мы вас в любом случае не можем — пока по окрестностям разъезжают вооружённые грабители, нам нужно минимизировать утечку информации из села.

После этого Тающенко кивнул двоим незнакомцам:

— Уведите.

Богоборец

— Мама, а что — мой братец все ещё продолжает трепаться, что он бог?

— Да, сынок, — откликнулась Автоноя. — Он уверяет, что моя сестра Семела родила его от самого Зевса…

— А Семела что? Подтверждает?

— Да, она тоже говорит, что Зевс влюбился в неё и одарил сыном.

— Так уж у нас принято, — хохотнул Актеон, облачаясь в хитон. — Нагуляют в кустах ребёнка и рассказывают, что это Зевс на них польстился. Послушать этих шлюх, половина Эллады понесла от Зевса.

— Актеон! — строго сказала Автоноя. — Не говори так о своей тёте…

— Ну что ты, мама, — сказал Актеон. — Все Фивы знают, что мой братишка родился недоношенным неизвестно от кого и еле выжил. Уж не знаю, как можно было сочинить эту небылицу… разве боги рождаются недоношенными?

— Но о неутомимом естестве Зевса тоже всем известно, Актеон, — возразила Автоноя. — Многие женщины рассказывают, что были его любовницами…

— Рассказывать-то они рассказывают. А кто-нибудь хоть раз его видел? Вот ты — ты дочь богини, внучка Ареса и Афродиты…

— Как и сестра моя, — вставила Автоноя.

— Ну да, как и тётя Семела, — согласился Актеон. — Но почему Зевс польстился именно на неё? — Актеон отошёл на шаг назад и посмотрел на мать. — Ведь ты красивее тёти, хоть и старше… В общем, всё это чистой воды враньё, мама.

— Сестра моя всегда была скромной… — задумчиво сказала Автоноя. — Я тоже не верю в эту нелепицу, но и с первым встречным она не легла бы.

— Да, не с первым встречным. Наверняка это был какой-нибудь женатик из аристократов. В прелюбодеянии признаваться нельзя, вот и сочинила себе этого Зевса… да может и сама уже поверила.

— Семела всегда была такой фантазёркой… — сказала Автоноя. — Может, и верит.

Тут она обратила внимание на то, что сын уже стоит в дверях.

— Ты куда-то уходишь?

— Да. Илиодор позвал меня послушать сказки какого-то певца. Ты же знаешь, мама, сейчас это модно: каждому, кто отпустит бороду, сочинять байки о богах. Этот ещё и слепой, пойдём повеселимся. Он уже третий день на базаре развлекает…

— Вы вдвоём идёте? — спросила Автоноя.

— Алексина и Дора обещали составить нам компанию, — улыбнулся сын. — Ещё Клеон и Тевкр обещали, да не знаю… Мы ведь собираемся через пару дней на охоту, а у них там что-то не в порядке с луками, они должны занести их мастеру Филимону…если успеют, то придут. А нет — пусть готовятся к охоте, это важнее!

С этими словами Актеон вышел из дома.

Алексей Черкасов ©

Назад

Давай есчо!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Сначала к этой главе придиритесь как следует!

Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 8.04.2024 - 17:55

Автор! Спасибо за 3 дня хорошего "чтива"! (Это я "Тёмные воды" осилил)!
ссыль на онлайнчтиво https://author.today/reader/341067/3126273

Beermirmay, если это не противоречит вашим жизненным установкам и не сильно вас затруднит, оставьте, пожалуйста комментарий на автор.тудей.

Спасибо, что прочитали. Не тяжеловато было продираться сквозь философские дебри под конец?

Нормуль все! Пиши кому говорят!))) интересно!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Алексей, отличная книга получилась, захватывает, спасибо!
Но я бы посоветовал, перед тем как публиковать, устраивать вычитку среди друзей и надёжных людей, для сокращения несостыковок и уж совсем противоречащих реальности моментов- в первой половине таких не мало.

GerLex , друзья и надёжные люди читали. В том числе, два профессиональных редактора.
Сомневаюсь, что там можно найти какие-то прям серьёзные нестыковки и противоречащие реальности моменты. Некоторые, наоборот, предъявляют претензии к "чрезмерной реалистичности".

Я сверял всё вплоть до марок встречающихся в романе авто — одну сменили, кстати.
У меня на компе есть папка "Материалы". В ней несколько сотен разных файлов по всем темам, встречающимся в романе.

Спасибо за отзыв!

Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 9.04.2024 - 07:54

Эта глава намного динамичнее. И автор оставил героинь в опасной ситуации, так что хочется непременно узнать что будет дальше. Произведение затягивает.
Вот это как-то царапает:

Гг понимает, что солярки надолго не хватит, но планирует теплицы с обогревом и освещением. И утепление только стен без кровли и пола малорезультативно. Запенивание отверстий в полу не спасёт.
Вставка с Богоборцем неожиданна - надеюсь потом разъяснится. Или это параллельная линия повествования?

По литературной части ничего не смогу сказать, поскольку я только читатель на уровне нравится-не нравится. Думаю ЯПовские профессионалы выскажутся. Мне нравится)

Это сообщение отредактировал dragonsha - 9.04.2024 - 23:19

dragonsha, спасибо за внимание к деталям.

Жду страшного Эдда. Говорят, тут есть кое-кто и пострашнее, но такое я даже представить боюсь…

Глава третья

К утру мы с Генкой были уже убеждены, что что-то случилось. Маршрут, по которому они уехали, требовал не больше десяти часов, а прошли сутки. Генка собирался ехать на поиски, но оказалось, что Зойка слила почти весь бензин из бака мотоцикла.

— Говорил же, чтобы пять литров мне оставила на всякий случай. Вот упрямая девка! — возмущался Генка. Он ходил мрачнее тучи, я тоже дёргался.

Но нужно было перевозить стариков и работать. Генка на остатках топлива в девять утра уехал за Мазаем с Таисией Прокофьевной, а я остался кашеварить. Перевозил их Генка по одному. Таисии Прокофьевне выделили отдельную комнату, а деда Мазая поселили с Егорычем, ведь вернётся же он, мы в это верили.

Первым заселился дед, за ним приехала и Таисия Прокофьевна, которая так бодро пробежала мимо кухни, что я и заметить не успел. Генка поехал обратно, чтобы перевезти вещи. А Таисия Прокофьевна через пять минут прикондыбала на кухню и сказала:

— Эй, мила-ай. Иди каким мужским делом займись, а обед я приготовлю.

И практически выгнала меня из кухни.

Я пошёл готовить столбы для профнастила. За этим занятием и застал меня вернувшийся через час Генка. Он молча присоединился к работе. Вдвоём мы довольно быстро вкопали столбы и закрепили на них профлист. Часам к трём дня коридор, правда, пока без крыши, был построен, и мы пошли обедать.

Таисия Прокофьевна налила нам по тарелке щей.

— Надоть бы, штоб до завтра постояли, — прокомментировала она. — Но, ить, и нынче есть-то надо. Мы с дедом уж поели, теперь ваша очередь.

Мы с Генкой навернули щей и перешли к картошке. Запили чаем.

— Полчаса отдохнём и пойдём доделывать, — сказал Генка. — А то скоро стемнеет.

К вечеру мы закончили коридор, и даже обложили его стекловатой. Получилось неплохо, внутри температура была сравнима с комнатной. Однако соседний дом остыл, и при открытых дверях из него по коридору тянуло прохладой.

— Нужно будет этот дом тоже протопить, — сказал я.

Генка согласно кивнул.

— Завтра будем снимать полы и поставим тут печку. Только вот на будущее здесь придётся устраивать круглосуточное дежурство, чтобы не сгореть.

За ужином мы оба молчали. Из головы не выходили мысли о пропавшей экспедиции…

Тамара Викторовна Изольская

Ночью в подвале я не сомкнула глаз. Я завидовала Зойке, которая уснула, как ни в чём не бывало, и Егорычу, который даже всхрапывал во сне. Несколько раз за ночь я вставала и подходила к двери, прислушиваясь. В коридоре было тихо, не доносилось ни звука.

Утром какой-то мужик принёс нам еду. Второй стоял позади него то ли с автоматом, то ли с винтовкой, я в этом ничего не понимаю, и наблюдал.

Еда была терпимая. Потом нас по одному сводили в туалет и умыться. Принесли полуторалитровую бутыль с водой, и камера снова захлопнулась.

Егорыч посмотрел на нас и сказал:

— Надо, девоньки, как-то выбираться отсюда. Не сегодня-завтра они выяснят, что не из какого мы не из райцентра, и разбираться не станут. А и не выяснят, не станут. Шлёпнут для-ради… и всё.

— Как же отсюда выберешься? — спросила Зойка.

— Пока не знаю, девчонки, давайте вместе думать. Ружьё, вишь, отобрали, машину отняли, ничего нет, даже если выберемся. Куды бечь? Догонят и пристрелят.

— У меня есть оружие, — сказала Зойка и достала пистолет.

Егорыч опешил.

— Это откуда у тебя?

— А когда тебе по башке ни за́ что ни про́ что дали, я поняла, что с ними не договориться и, на всякий случай, достала из машины незаметно.

— А в машину он как попал?

— Я положила, — сказала Зойка.

Егорыч посмотрел на неё удивлённо:

— Ну ты даёшь, девка! А если бы обыскали?

— Так не обыскали же…

— Ты вот что, Зоя… засунь его куда-нибудь… вон под трубы, что ли.

Зойка подчинилась.

— Если убить охранников, которые ничего не ожидают, то мы, конечно, отсюда выйдем, — рассуждал вслух Егорыч. — Но во-первых, не хочется никого убивать. Они хоть и придурковатые, но не бандиты. А во-вторых, ну убьём мы охрану, а дальше-то куда? «Нива» нужна, да валить отсюда, а где она?

— Наверняка там же у шлагбаума и стоит, — сказала Зойка. — Ключи-то у меня.

— Да её и без ключей завести нетрудно, — сказал Егорыч. — Но вполне может быть и так. Только вот твёрдо мы на это рассчитывать не можем.

— Если завести нетрудно, то, может, нам на другой тачке уехать? — спросила Зойка. — Вон на той стороне какой-то рыдван припаркован.

Егорыч выглянул в маленькое окошко на уровне земли, в которое смотрела Зойка и согласился:

— Да, этот «жигулёнок» я заведу. Только отвёртка нужна, чтобы зажигание открутить, а то руль заблокируется. Если в бардачке найдётся… мою-то отобрали.

Зойка посмотрела на него:

— Так заведёшь?

— Ну если там отвёртка будет…

Зойка промолчала.

Вопрос с машиной подвис, но они с Зойкой всё равно стали составлять план побега, а я, в основном, слушала, так как добавить мне было нечего, и вообще, я очень боялась этого всего. Но когда они уже обсудили план, Егорыч развеял мои сомнения всего одной фразой:

— План, конечно, рискованный и зависит от случайностей. Но, скорее всего, они нас так и так убьют, так уж лучше попробовать — всё-таки шанс.

Замысел был такой: когда вечером охранники принесут еду, обезоружить их, ведь они не подозревают, что у нас есть пистолет, поэтому будут расслаблены, и их можно будет застать врасплох. Потом Егорыч переоденется в форму одного из них. Свяжем обоих, благо, разного тряпья в подвале хватало, и запрём вместо себя, утром свои их освободят.

А мы сядем в любую местную машину и уедем. «Своих», может быть, на шлагбауме и проверять не станут. Ну а если станут, то… на этот случай плана не было.

— А зачем нам вообще садиться здесь в какую попало в машину? — спросила я. — До шлагбаума тут полкилометра. Если тихонько туда прокрасться и посмотреть, стоит ли наша «Нива», то может быть, и через шлагбаум проезжать не придётся, она ведь на той стороне осталась.

Егорыч с Зойкой посмотрели на меня.

— А ты молодец, Томка, — сказала Зойка. — Во башка у тебя!

Егорыч тоже был доволен.

— Да, варит котелок… так будет меньше случайностей, а значит, больше шансов.

Но будущее подтвердило, что бог всегда смеётся над человеческими планами.

До вечера времени было много, и Егорыч посвятил его обдумыванию и даже моделированию разных ситуаций. Я изображала двух охранников, а Зойка с Егорычем занимались моим обезвреживанием. Это было даже весело.

А вот когда вечером нам принесли ужин, оказалось совсем невесело. Потому что охранников оказалось трое, а такой вариант предусмотрен не был. Двое вошли внутрь, а третий со скучающим видом остался в дверях. Похоже, он припёрся просто за компанию и теперь молча ждал, когда приятели обеспечат нас едой и водой.

Тут мне пришло в голову, что в схватке я всё равно мебель, а вот если уведу одного охранника, то ситуация будет точь-в-точь та, которую репетировали Зойка с Егорычем.

Я схватилась за живот и начала стонать:

— Ну наконец-то явились. Срочно ведите меня в туалет, иначе я…

Охранники немного растерялись, потом тот, который был с автоматом, обратился к парню в дверях:

— Марат, будь другом, своди её.

Марат нехотя повернул ко мне голову и сказал лениво:

— Ну айда, что ли… — с этими словами он вышел в коридор, а я за ним.

Мы дошли уже почти до выхода из подвала, когда он спохватился:

— Блин, а в какой тебя вести-то? Тут у нас все для мужиков. Это в штаб, что ли? Постой-ка тут, я сейчас быстро. Смотри только не свали никуда.

— Да куда я денусь? — сказала я с видом смертельно больного человека.

Он посмотрел на меня оценивающе:

— А ты ничего, как зовут-то? Может погуляем потом, когда тебя выпустят? Если выпустят, — поправился Марат. Он прижал меня к стене и грубо схватил за грудь обеими руками, показывая, что именно он имеет в виду под прогулкой.

Его прикосновения пробудили во мне воспоминания о тех упоротых придурках, с которыми я встретилась десять лет назад в лесопарке. Почему-то пришло в голову, что они уже вышли на свободу… Захотелось врезать Маратику между ног, но… я заставила себя улыбнуться и кивнула:

— Погуляем, конечно, почему нет.

— Ну давай, стой тут, — и он пошёл обратно.

Я надеялась, что Егорыч с Зойкой будут начеку. Марат был безоружен, а у них, если всё прошло как надо, должен быть уже не только пистолет, но и автомат. Марат шёл по коридору, громко напевая какую-то песню, так что его появление не должно стать неожиданностью.

Я осторожно выглянула на улицу и увидела напротив всё тот же «жигулёнок» четвёртой модели, который стоял утром. У моего отца в Донецке был такой же. Уже стемнело, и я решила осмотреть его. На улице было безлюдно. Я осторожно подошла и увидела, что заднее сиденье завалено всякой всячиной. Лежало там и ружьё Егорыча и бензопила, похоже, та самая, которую мы взяли в Свиново. То есть в нашей «Ниве», вероятно, хорошо покопались. Капот был тёплый, машина, видимо, только что подъехала, причём, ключи торчали в замке зажигания, а водительская дверь была приоткрыта.

Я решила забрать ружьё и бензопилу, но пассажирская дверь была закрыта. Тогда я открыла переднюю, села на водительское место и, повернувшись, взяла наши вещи. В этот момент появились Егорыч с Зойкой, значит, всё прошло хорошо. Они оглядывались явно в поисках меня. Кричать я боялась и просто махнула им рукой, но в темноте они не увидели. Тут из штаба вышли двое. Они прикурили сигареты и стали разговаривать, один из них смотрел в мою сторону. Выйти из машины я не могла, меня немедленно и увидели бы, и услышали. Зойка с Егорычем растерянно озирались по сторонам, не понимая, куда я пропала. Тогда я решила, что раз не могу выйти, то придётся уехать. Я завела мотор и медленно тронулась. Это было рискованно, потому что если курильщики имели отношение к машине, то, разумеется, бросились бы за ней. Но они продолжали курить, как ни в чём не бывало, а один махнул рукой и крикнул мне вслед:

— Ну давай, Марат, до завтра. Пароль на выезде «Кострома», не забудь!

Вот оно что — оказывается, машина-то моего ухажёра. И пароль как вовремя. Я нажала на сигнал в ответ, как бы прощаясь, развернулась и по обочине подкатила к Егорычу и Зойке. Открыв обе двери с их стороны, сказала:

— Быстро залезайте.

Зойка даже опешила.

— Ну, подруга, ты даёшь. Не ожидала от тебя, тихони, такого.

— Да я и сама не ожидала, случайно получилось.

Егорыч уселся справа рядом со мной, а Зойка, сдвинув вещи на заднем сиденье, кое-как втиснулась позади него. Егорыч был в камуфляжной форме охранника и с автоматом, Зойка в своей одежде.

— Егорыч, я пока порулю. Пароль «Кострома», слышали? Похоже, это нужно сказать охране у шлагбаума.

Подъезжая к блокпосту, мы увидели за ним контуры нашей «Нивы». Зойка сказала:

— Когда будешь проезжать мимо, притормози.

— Нет, — сказал Егорыч.

— Тогда я так выпрыгну, — твёрдо сказала Зойка.

Егорыч оглянулся и сердито посмотрел на неё.

— Опять тебя поймают, и что нам делать?

— Если не останавливаться, а просто слегка притормозить, в темноте ничего не увидят, — ответила Зойка. — Главное, шлагбаум проехать.

Перед шлагбаумом справа подошёл мужчина.

— Кострома, — сказал Егорыч, не поворачиваясь.

Мужчина повернулся и махнул рукой. Шлагбаум начал подниматься. Проезжая мимо «Нивы», я снизила скорость, и Зойка ловко выскочила. От обзора с блокпоста её закрывала «Нива». Я небыстро поехала, глядя в зеркало заднего вида, а Егорыч аж шею вывернул, вглядываясь в происходящее сзади. Зойка открыла дверь, запрыгнула на сиденье, и так и тронулась с распахнутой дверью.

— Молодец, девка… правильно. Чтобы не услышали, — прокомментировал Егорыч.

«Нива» постепенно набирала скорость.

— Пока километров на пять не отъедем, не останавливайся, — сказал Егорыч.

До Полян было километров тридцать, трасса к ночи немного обледенела, а резина у «Жигулей» была летняя, и я всё время боялась, что меня унесёт в кювет, особенно на поворотах. Опыт вождения у меня был небольшой, я нервничала, и Егорыч это заметил.

— Потерпи, девочка, — сказал он ласково. — Сильно не гони, вроде, за нами никто не гонится. Когда в лесок въедешь, остановись, поменяемся.

«Лесок» начался километров через шесть. Я аккуратно съехала на обочину и остановилась. «Нива» проехала чуть вперёд и припарковалась тоже.

Егорыч вышел и крикнул:

— Зоя, ну что там? Всё на месте?

— На первый взгляд, да, — ответила Зойка, высунувшись в окно. — Даже что-то лишнее появилось.

— Ну всё. Теперь, если ничего не случится, едем без остановок до Полян.

С этими словами Егорыч сел на водительское сиденье, а я перебралась на его место и задумалась.

Всего два месяца прошли с того дня, когда я сидела в сквере и читала, а рядом присел какой-то рыжий и начал заглядывать в книгу. «Девушка, а чего это у вас буквы непонятные такие? — спросил он. — Это арабский? Аль какой?». После того случая в парке я избегала незнакомых мужчин, но от паясничающего парня исходило какое-то обаяние, и мне захотелось с ним поговорить. «Это старославянский», — ответила я, не глядя на него. «Ого! — деланно удивился рыжий. — А вы — старославянка?» Я посмотрела на него, как мне показалось, строго и встала, чтобы уйти, но почему-то надеялась, что он меня остановит. Так и произошло. «Ой, простите, — стукнул он себя по лбу. — Ну какая вы старославянка… вы же юнославянка!» И засмеялся. Невольно и я засмеялась тоже. «Я полячка по отцу, а по маме — русская». «Меня по-старославянскому зовут Генка, — рыжий встал и протянул мне руку для знакомства. — А вас как?» «А меня — Томка, — в тон ему ответила я. — А по староеврейски — Фамарь», — и снова засмеялась.

Почему-то я сразу подумала, что это не случайное знакомство. И с той лавочки мы сразу пошли к нему в какую-то сырую общагу, откуда спустя два месяца уехали зимовать в глухомань. И эта глухомань должна была теперь стать мне родным домом и даже чем-то бо́льшим…

В Поляны мы приехали к полуночи. Холодный воздух, ворвавшийся в салон со стороны Егорыча, когда он открыл водительскую дверь, заставил поёжиться и вернул в настоящее. Температура была в районе минус пяти. Дул ледяной ветер. Наступило двадцатое августа.

Несмотря на морозец, и Стас, и Генка выскочили на улицу по пояс голыми. Они сразу бросились нас обнимать, рассказывали, как волновались и требовали срочного отчёта о путешествии. Но мы были измотаны морально и физически, попросили покормить нас и уложить баиньки, пообещав все подробности завтра.

Егорыч только попросил Генку спрятать обе машины в каком-нибудь дворе, чтобы гавриловские, если организуют погоню, не наткнулись на них, а значит, и на нас.

Геннадий Сергеевич Вахрутин

Девчонки, слава Богу, приехали целыми и невредимыми, Егорычу вот только разбили рожу. Ну рожа-то заживёт. Ночью они нам в двух словах рассказали о своих приключениях (больше я их в такие авантюры не отпущу!). Утром появилось больше подробностей. Судя по их рассказу, в окрестностях орудует банда мародёров, предположительно, представителей религиозной секты, которые почём зря убивают жителей — то ли ради грабежа, то ли ради забавы.

Поэтому нам следовало вооружиться и укрепиться. Весь наш арсенал был представлен автоматом с одним магазином, Егорычевой двустволкой и пистолетом, который таинственным образом появился у Зойки. В случае нападения серьёзной шайки, нам этим не отбиться.

К видениям покойников я отнёсся недоверчиво, рассудив, что они встретили какую-нибудь бабку из местных, а пьяный мужик в деревенском доме — вообще явление обыденное. Зойка была в возбуждённом состоянии, и додумать могла всё, что угодно. Она всё доказывала мне что-то, спорить я не стал.

Егорыча рассуждения гавриловцев укрепили в подозрениях, и потом он почти до Нового года, когда невероятное стало очевидным, бухтел, что никуда Земля не улетает. Однажды он даже предложил нам переехать в Гавриловку, где «мужиков много», но Зойка так на него посмотрела, что эту тему он больше не поднимал.

Провизии наши командированные привезли всего ничего. Нам с тем, что есть в наличии и года не прожить, а запастись было необходимо минимум лет на пять, пока мы отладим хоть плохонькое, но стабильное производство еды.

Поэтому я решил отложить все дела и смотаться в ближайшую воинскую часть, которая находилась километрах в пятнадцати в сторону шоссе и к райцентру. Мы это обсудили за завтраком.

— Бандиты на воинскую часть нападать остерегутся, пока вокруг полно поживы в деревнях, — поддержал меня Егорыч. — Если военные там, то, возможно, договоримся, чтобы помогли вещами, продуктами. Если уехали, то можно пошарить у них на складах, для-ради… Там всё за год не вывезти — наверняка найдём что-нибудь полезное.

— Военные-то как бы не арестовали за проникновение на их территорию, — вставил Стас. — У этого сословия в чрезвычайных условиях привычка сначала стрелять, потом разговаривать. Как бы не нарваться…

— Ну а что делать? — спросил я. — Нам нужно до фигища разных вещей, которые наверняка есть у военных. Можно, конечно, мести по сусекам магазинов и брошенных домов. Но то ли найдёшь что-то, то ли нет, а нарваться на самооборону, как видишь, можно с такими же шансами, как и на военных.

— К тому же вокруг полно мародёров, — добавил Егорыч. — Не ровен час столкнёшься с ними где-нибудь в селе, там и до стрельбы дойдёт…

— На военных напороться безопаснее, — подытожил я. — Там хоть дисциплина, может, последнее желание спросят, прежде чем расстрелять.

— Ну и шутки у тебя, — сказала Зойка.

Большой толпой решили не ехать, чтобы в машинах было побольше места для груза, если повезёт. Поедем втроём: Зойка, я и Егорыч. Стаса оставляли снимать полы в доме под ферму, а Томку у него на подхвате плюс помогать старикам по хозяйству. Кроме того, они должны были рассортировать все трофеи. Сразу после завтрака мы выгрузили их, сложили перед домом и тронулись в путь. Я за рулём «Жигулей», а Егорыч с Зойкой — в «Ниве».

На трассе было опасно, и мы поехали разбитыми просёлочными дорогами, а кое-где и вовсе по бездорожью. Поэтому вместо тридцати-сорока минут, дорога заняла больше часа, зато мы доехали без приключений.

Подкатив к КПП, Егорыч посигналил, чтобы привлечь внимание дежурных, если они есть. Но никто навстречу не вышел. Тогда мы открыли калитку рядом с воротами и вошли внутрь. В дежурном помещении было пусто, механизм, открывающий ворота, не работал, и мы открыли их вручную.

Нас интересовали склады. Но прежде, чем идти туда, следовало убедиться, что часть, действительно, пуста. Мы прошли через плац по направлению к штабу. В штабе было пусто, повсюду валялись бумаги, сейфы стояли пустыми с открытыми дверцами и ключами в них. В ящиках столов тоже ничего не было. Похоже, командование часть покинуло организованно. А раз так, значит, и личный состав, вероятно, тоже уехал.

Следовательно, часть в настоящее время была бесхозной, и имущество её принадлежало тому, кто его заберёт, рассудил я. Мы вернулись за машинами и поехали к складам, находящимся в хозяйственном секторе части.

Первым нам попался склад ГСМ, который находился рядом с боксами для грузовиков. Автомобилей в боксах, разумеется, не было, однако в них обнаружилась моя мечта — трактор, и это уже было большой удачей. Я порадовался тому, что мы взяли Зойку: будет кому повести «Жигулёнок», если я поеду на тракторе. К тому же наша грузоподъёмность сразу выросла в несколько раз, так как рядом с трактором стоял хороший, вместительный прицеп.

На складе ГСМ обнаружилось по цистерне дизельного топлива и бензина, армейского, со сроком хранения в несколько раз дольше «гражданского». Было тут и масло, и даже тасол. Словом, уже не зря заехали.

Затем мы перешли в продовольственные ангары. Здесь тоже было раздолье: вдоль стен стояли ящики с тушёнкой, мешки с сахаром, крупами, макароны, упаковки с армейскими сухпайками. Того, что было на этом складе, нашей небольшой колонии хватило бы, наверное, на всю жизнь.

— Неплохо мы сюда заехали, — сказал Егорыч. — Главное, вовремя. Военные, похоже, уехали недавно, и мародёры сюда ещё не наведались.

Не успел он это сказать, как раздался сухой треск автоматной очереди, и кто-то крикнул из-за нагромождения мешков с крупами:

— Оружие на землю! Сами — на пол лицом вниз! Все трое, быстро!

Нападение было неожиданным, но как ни странно, мы не очень-то испугались. Егорыч спокойно положил автомат на пол, Зойка была без оружия, а пистолет у меня за поясом, как я надеялся, увидеть было невозможно.

— На пол, сказал! Быстро! — раздался тот же голос.

Мы послушно улеглись на пол вниз лицом.

— Руки за голову! И не двигаться!

Мы подчинились. Через минуту из-за мешков вышел молодой парень в военной форме с сержантскими лычками.

— Кто такие? Что здесь делаете?

— Я — Генка, это Степан Егорыч, это Зоя, — ответил я. — Мы приехали сюда за продуктами, у нас на исходе.

— Что значит, приехали за продуктами? Это имущество воинской части. Вы собирались его похитить?

— Так военные же уехали, значит, части никакой тут нет. Это всё брошено.

— Как же, брошено… Меня оставили охранять это всё. Со дня на день я жду возвращения автотранспорта, чтобы это всё загрузить.

— Какого автотранспорта, солдатик? — сказал Егорыч. — Тут поезд надо подгонять для-ради…

— Мне рассуждать не положено. Я получил приказ охранять до возвращения. Вот и охраняю, чтобы никто не разворовал.

— Тебя одного, что ли оставили, солдатик? — продолжил Егорыч.

— Никак нет, не одного.

Тут заговорила Зойка:

— Уважаемый военный, пол холодный, а я, как вы видите, плоховато одета. Так и простыть недолго, разрешите хоть с пола встать.

Сержант немного подумал и сказал:

— Хорошо, вставайте. Но без фокусов у меня! Имейте в виду: у меня почти полный магазин.

Мы встали и присели на стоящие вдоль стены ящики. Сержант был совсем молодой, не старше двадцати пяти, похож на сверхсрочника.

— А где же остальная охрана, сержант? — спросил я.

— На территории, сейчас придут.

— Да пусто на территории, мы всю часть обошли. Пропали куда-то твои сослуживцы?

— Все на месте, не переживайте, — стоял на своём сержант. — Я вас сейчас запру на губе, а командир попозже допросит.

Какая-то тоска прозвучала в его голосе.

— На губе-то не топится, поди, сержант, — продолжил я. — Если ты нас там запрёшь, то мы и до вечера не дотянем. Скоро твой командир-то подтянется?

— Скоро, — сказал сержант, но уверенности в этой фразе было маловато.

— Понятно, — сказал Егорыч. — Нет, вишь, никакого командира.

Сержант молчал.

— Ну давай, рассказывай, что тут случилось, куда твои сослуживцы пропали, — продолжил Егорыч. — Не бойся, мы не враги, воевать с тобой не будем, грабить здесь тоже не станем, раз уж ты тут выполняешь служебный долг. Скажешь убираться — просто сядем в свои машины и уедем.

Тот на нас посмотрел с сомнением.

— А вы кто?

— Мы… можно сказать, местные жители.

Сержант помолчал с минуту, потом начал:

— Я тут уже пару недель один, вы верно угадали. Часть передислоцируется южнее, а здесь оставили моё отделение для охраны. И офицера — капитана Гречанова. Когда часть уехала, мы тут два дня пожили, а потом капитан говорит: «Нечего тут охранять. Нас просто бросили, и уже не вернутся.». Надо, говорит, уходить отсюда и устраиваться как-то самостоятельно. Давайте, говорит, собираемся и пошли искать, где жить да как жить, пристроимся в каком-нибудь селе, или тоже на юг подадимся, как получится. Я ему говорю: «А приказ как же? Нас же оставили охранять». А он мне: «Если хочешь, оставайся выполнять приказ, а я подыхать тут не буду». Пацаны говорят мне — валить надо, тут скоро замёрзнет всё. А капитан — транспорт требуется, пешком далеко не уйдём. Сначала они хотели на тракторе все уехать, потом капитан и два контрактника сгоняли на трассу. Туда ушли пешком, а оттуда вернулись на микроавтобусе, думаю, отобрали у кого-нибудь. Погрузили вещи, жратвы набрали, бензина в канистры налили и уехали. А я один тут остался.

— Да ты, брат, романтик, — сказал я. — Правы сослуживцы твои, бросили вас здесь. Не специально, конечно, думаю, собирались вернуться за всем этим добром. Но в теперешнем бардаке уже никто не вернётся. Через два месяца здесь будет полярная зима, а что дальше — вообще никому неизвестно. И тебе отсюда уезжать нужно — замёрзнешь. Сам откуда?

— Из Сибири я, под Омском родина.

— Ну в Сибирь-то тебе смысла нет сейчас переться. Зовут как?

— Сержант Виктор Мало́й…

— Ну вот что, Витя… давай-ка ты с нами. Нам как раз человек нужен за фермой присматривать, а ты, вижу, надёжный, ответственный. И тебе хорошо — если и умрёшь, то не от холода, и нам помощь, руки нам сейчас ой, как нужны.

Сержант задумался.

Разговаривали мы ещё около часа. Витя оказался довольно общительным парнем. Убедившись, что мы не собираемся ничего брать без разрешения, он отложил автомат и стал рассказывать о службе, о сибирском селе, откуда был призван на службу. Мы рассказали, как собираемся устраиваться на зимовку, он с интересом слушал. В конце концов, я сказал:

— Ну а теперь, если ты не против, мы начнём грузиться малёхо. А ты пока думай — с нами или остаёшься. Нормалёк?

Виктор кивнул.

Мы стали грузить в машины мешки с крупой, тушёнку, сухпайки и прочее. Затем я подогнал трактор на склад ГСМ и подцепил к нему цистерну с соляркой. Ездить нам теперь сюда постоянно, в следующий раз и бензинчик заберём, решил я. Но в обе машины залили полные баки.

Затем я вернулся на продовольственный склад. Егорыч, Зойка и Виктор уже забили под завязку обе машины и ждали меня.

— Ну что, Витя, едешь с нами?

Тот кивнул.

— Тогда скажи мне ещё вот что: нет ли здесь ламп дневного света в каких-нибудь загашниках?

— Есть, а как же. В каптёрках этого добра навалом.

— Отлично. Завтра вернёмся, покажешь, где взять.

И мы двинулись назад в Поляны.

Нового члена общины встретили со сдержанным гостеприимством. Спать ему пока что было негде, запланировали обустроить комнатку в доме на ферме. Таисия Прокофьевна, дождавшись, когда рядом не будет лишних ушей, сказала мне:

— Нельзя, конечно, человека бросать на морозе одного… Но ить молодой мужик, а у вас две девки. Вожжа-то вдруг под хвост попадёт… Как бы не разругались вы тут все из-за женского полу…

Я не ответил. Мысли такие и у меня были, но не оставлять же его было замерзать на неотапливаемых складах. Да и руки… руки, действительно, были нужны.

На следующий день, наконец, сняли полы повсюду, где планировали. Площадь огорода получилась небольшой — меньше сотки, но для начала нам этого было достаточно. Только вот предстояло поднять уровень почвы на полметра, а это значит, нужно было таскать её в тележке со двора. Этим весь следующий день и занимались Стас с девчонками, а я, Егорыч и Витя поехали обратно в часть — забрать бензин, ещё продукты и прочую всячину.

В первую очередь прошлись по ротным каптёркам. Как и следовало ожидать, в них было много интересного. Среди прочего я набрал сотню люминесцентных ламп с пускателями, которые очень нужны были нам для освещения, прежде всего, ферм. Нашлись там и обычные лампы накаливания, два десятка отличных фонарей на аккумуляторных батареях. Всем этим мы загрузили под завязку обе машины, а продукты покидали в трактор.

Бродя по части, я настойчиво искал очень важную для нас вещь — рацию. Комплект таких штуковин помог бы нам решить вопрос со связью. Ещё я надеялся найти оружие, но все оружейки были пусты — военные к этому вопросу подошли скрупулёзно и всё вывезли.

Так шёл день за днём. Уже закончили работы с фермой. Девчонки под руководством Таисии Прокофьевны, которая когда-то была в совхозе агрономом, вовсю высевали овощи. Сделали там освещение, и на ферме было настоящее царство света.

К концу сентября ощутимо похолодало. Если в первых числах днём ещё была плюсовая температура, доходившая даже до десяти градусов, то теперь днём было минус пять-десять, а ночью доходило до минус двадцати. Небо было постоянно покрыто облаками, лишь изредка немного рассеивалось, и в такие моменты мы видели, что Солнце уменьшилось в размерах, пока ещё незначительно, но уже заметно. В середине сентября выпал обильный снег, и я даже пару раз расчищал трактором площадку возле дома и во дворе.

Колодец занесло, но снега было сколько угодно. Мы набирали его в вёдра и ставили в сенцах, где он постепенно таял.

В баню по-прежнему ходили к Егорычу во двор, благо, он располагался сразу за нашей фермой. Так постепенно налаживался наш быт в новых условиях. Но дальнейшего похолодания мы ожидали с тревогой, опасаясь, что при экстремально низких температурах не сумеем протопить два дома.

Станислав Андреевич Скворцов

В конце августа произошло таинственное, даже мистическое, событие. Я зашёл в библиотеку за какой-то книгой. В дальнем конце зала я увидел человека со знакомыми чертами. Он стоял и как будто рассматривал что-то, глядя сквозь меня. Присмотревшись, я узнал Игоря. Обрадовался, кинулся к нему:

— О, Игорь, ты приехал? А чего домой не идёшь? Молодец, мы так тебя ждали! Продукты запасли, у нас и свет, и тепло.

Но Игорь как будто не слышал меня. Вдруг он сел, прямо где стоял, на стул, затем вскочил и опрометью кинулся мимо меня, а когда я оглянулся, прямо на моих глазах исчез, словно растворившись в воздухе.

Дома я допросил всех, не видели ли Игоря, но и Зойка, и Генка только смотрели на меня удивлённо, а Генка спросил:

— Да откуда ему здесь взяться?

Что это было? Видение, мираж, какой-то психологический феномен? Может, я бредил?

Следующей ночью я проснулся от яркого света. Наша кровать стояла прямо у окна и, открыв глаза, я увидел потрясающую картину — тысячи, а то и десятки тысяч падающих звёзд. Они заполняли всё небо и излучали сияние, сравнимое с дневным светом, правда, свечение их было холодным, голубоватого оттенка.

Я толкнул Зойку, и мы молча любовались этой картиной несколько минут, затем, не сговариваясь, вскочили и, едва прикрывшись, выбежали на улицу. Следом выскочили и Генка с Томкой. Звёзды летели и летели по небосводу.

— Что это? — спросил ошалевший от величия увиденного Генка.

Я развёл руками.

— Может, метеоритный поток?

Так мы и не выяснили ничего. Посидев и поболтав немного, разошлись спать. А звёзды всё неслись и неслись, и до самого утра в окно лился голубоватый призрачный свет.

К началу октября мы более или менее неплохо устроились в двух домах. В одной комнате жили мы с Зойкой, во второй Генка с Тамарой, в третьей дед Мазай с Егорычем, бабка Таисия занимала отдельную, самую маленькую. Витёк, как его все стали называть, поселился в соседнем доме при ферме, где у него была отдельная небольшая комната. Его обязанностью было следить за отоплением, пожарной безопасностью и режимом освещения.

Электроэнергии, благодаря увезённой из воинской части цистерне с соляркой, у нас было в достатке. За работой генератора следил Егорыч. Цистерну нам удалось закатить прямо в помещение администрации, где Егорыч поддерживал приемлемую температуру.

Однако с топливом ожидались проблемы. Генка считал, что его нам хватит на пять лет:

— Это армейское топливо, у него срок хранения повышенный, потому что в составе нет присадок. Но всё равно это пять лет максимум, ну, может, ещё годик-другой будет гореть с потерей качества.

— А дальше что будем делать? — спросил я.

— А дальше, — сказал Генка, — вот что: нам за эти пять лет необходимо разработать устройства, которые будут давать электричество каким-то другим способом. Иначе — вечная жизнь в темноте при лучине.

— И как же мы будем это делать? Есть предложения?

— Предложение у меня одно, Стас: ты, как самый образованный, будешь заниматься разработкой таких устройств. Два-три года тебе впритык, больше дать не могу.

Так я получил должность главы лаборатории физики и энергетики. А девчонки у нас возглавили пищевую промышленность.

— У нас есть куры и козы, — объяснял Генка. — Мало-мало это нам поможет нормально питаться. Армейские пайки хороши, но постоянно сухомятку есть нельзя. Года через три-четыре-пять мы можем столкнуться с нехваткой каких-то витаминов, минералов, ещё чего-то. К тому времени нам нужен надёжный источник пищи. Учитывая, что всё живое на суше, а возможно, и в воде, к тому времени, вполне вероятно, умрёт, этот источник может быть и искусственным. Думайте, девушки, как нам это решать.

Егорыч стал завхозом, а Таисия Прокофьевна, несмотря на преклонный возраст — главным агрономом. Зойка также заведовала продовольственными складами.

— Все ты, Гена, обязанности распределил, — подшутил я над ним как-то раз. — А сам кем будешь?

— Сам я буду главнокомандующим, главой общины и разнорабочим, — серьёзно ответил Генка.

Мне понравилось. Легко читается, персонажи душевные, ну и конечно же элементы космоса, фантастики и начало пиздетца порадовали

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Наконец добрался.
Автору жирный плюс -- слог затягивает =)

Тот случай, когда с первой главы вроде и хочется отвлечься и прикинуть реальность ситуации "звездец подкрался незаметно", но через пару абзацев забиваешь на эту затею, потому что гораздо интереснее узнать что там было дальше, чем ворошить память в поисках пыльных остатков скудных знаний ради никому не нужного "фактчекинга".

Небольшой совет: хорошо бы вставить содержание в виде ссылок на главы в первый пост (пример). Решается через просьбу к модераторам.

Тоже хотела сказать про ссылки в первой главе.

История затягивает. Но как-то слишком гладко всё идёт. И выбрались без особых усилий, и часть военная со всем необходимым рядом, и не позарился никто.
Мертвецы интригуют. Жду следующую главу. Как часто будете выкладывать?

Я всё жду каких-то откликов, потому и не спешу. Сейчас будет глава. Предупреждаю: она неприятная, впечатлительным может быть и не надо читать.

Глава четвёртая

Николай Валерьевич Черновол, рядовой танковых войск

Когда мы были пацанами, я как-то спросил у приятеля, что он будет делать, если начнётся война. Он ответил: «Баб портить!» — и засмеялся. И вот сейчас, когда вокруг начался такой бардак, оказалось, что можно совершенно безнаказанно этим заниматься.

Со дня, когда капитан Гречанов увёл нас из нашей части, брошенной командованием, мы с парнями только этим и занимались: отлавливали повсюду девок и портили. Если с ними были мужики, то мужиков убивали.

Гречанов пытался было нам помешать. В какой-то деревне, когда мы шарились по магазинам, собирая жрачку, из подсобки вышла девица, я завалил её на прилавок, а она так орала и звала на помощь, что надоела мне до смерти, и я всадил ей нож в бочину ещё до того как. Тут в магазин вошёл капитан, увидел подыхающую девку и меня без штанов, как псих налетел на меня, схватил за шиворот и выволок на улицу. Там он на виду у корешей попытался застрелить меня, но я одним прыжком долетел до него и вцепился зубами в горло. Капитан пытался отбиваться, колошматил меня кулаками по почкам, но я не чувствовал боли и только сильнее сжимал зубы, высасывая из его тела тёплую солёную кровь.

Капитан сдох минуты через три, а я встал и с моего лица стекала его кровь, и я увидел, что мои кореша были впечатлены тем, как я разделался со своим врагом.

С этой минуты я стал у них командиром, никто не смел ослушаться меня.

Нас было десять человек, когда мы ушли из части, теперь стало девять, но зато никто больше не мешал нам развлекаться. Мы выходили с автоматами на трассу, по которой автомобили ехали на юг, тормозили их и забирали всё, что было. Мужиков и старух мы обычно убивали, молодых девок оставляли себе, а когда они нам надоедали, выгоняли их и шли за следующими.

Но уже через две недели я стал замечать, что не всем моим корешам нравится такая жизнь. Они стали избегать меня, а некоторые даже отказывались идти на сафари — так я называл наши весёлые набеги на трассу, где мы добывали себе женщин. Однажды, когда Мишаня с парой хлопчиков вышли покурить, я встал у дверей и прислушался. То, что я услышал, меня возмутило.

— Парни, так нельзя, он убивает просто так…

— Да, крыша протекла капитально, надо что-то делать…

— Избавляться от него надо.

— Как? Убить?

— Нет, убивать не надо. Забрать оружие и выгнать к чёрту. А сами двинем на юг, к нашим.

— Сегодня ночью…

— Сегодня не надо, он трезвый сегодня. Завтра напоим, и тогда…

«Вот так так», — подумал я. Это Мишаня-то, старый корефан, собрался меня выгонять безоружным на улицу. Э, нет, парни, так не пойдёт.

Я дождался, когда все уснули, тихонечко встал, собрал автоматы и вынес их на улицу. Запер и припёр бревном входную дверь, позакрывал все ставни, кроме одного окошка. Ну а потом всё просто — принёс канистру с бензином, полил стены и поджёг. Расположился в десяти метрах от единственного открытого окошка и стал ждать.

Не прошло и пяти минут, как в доме поднялась суматоха. Мои сослуживцы вопили так, что перебудили бы всю округу, если бы в ней была хоть одна живая душа. А у меня внутри всё ликовало. Начали долбиться в дверь — не прокатило, полезли в окна — та же история. Наконец, эти тупицы добрались до единственного открытого окошка, разбили его и полезли, как тараканы. И началась веселуха — они лезут, а я стреляю, они лезут, я стреляю. Со страха они ничегошеньки не соображали и пёрли дуро́м, а я стоял и постреливал. И вот уже валяются семь трупаков на улице перед домом. А где же восьмой? Живых оставлять нельзя!

Я медленно и тихо обошёл горящий дом через соседский двор. Я крался на кошачьих лапках, прячась за сараями, и моя предусмотрительность была вознаграждена — вот метнулась тень мимо дома. Ах, хитрец, каким-то образом выбрался во двор. От меня не уйдёшь, черноротый! Одиночными в сторону бегущего.

— Стоять!

Замерла фигура.

— На землю рожей вниз!

Упал. Я подошёл поближе.

— А ну рожу поверни! О как! Толян, ты как же выбрался?

Забубнил что-то Толян, а со страху-то штаны намокли.

— Вставай, рассказывай. Но смотри у меня — дёрнешься, всажу весь магаз.

Толян медленно поднялся, рожа перекошена от страха.

— Я на чердаке спал, Коль… как дымом запахло, я в окошко и выпрыгнул.

— А чего это тебя на чердак понесло? — удивился я.

— Да вонючие все в дому-то. Не мылись уже почти месяц. Я всегда на чердак ухожу, чтобы не нюхать.

— Хм… а я и не замечал… ну давай, говори — будешь служить мне или тебя прямо сейчас пристрелить?

— Буду, буду, — закивал напуганный Толян. — Ты же знаешь, я всегда за тебя. А ты-то как выбрался, Колюха?

— А я заранее, — сказал я.

— Как заранее? Ты знал, что загорится?

Я заржал.

— Ну и дурак же ты, Толян.

Тот сообразил, наконец. Затравленно на меня взглянул и голову опустил.

— Я за тебя, Колюх, я за тебя, ты же знаешь.

Дом тем временем полыхал вовсю, и обречена была, похоже, вся улица.

— Пошли, Толян, искать другое место, сказал я. — Пожарные не приедут.

Мы пошли забрать автоматы, но Толяну я не доверял, так что снял магазины и забрал себе. Потом погрузились в микроавтобус, Толян за руль, я сзади.

— Куда поедем, командир? — спросил Толян.

Я знал, куда надо ехать.

В сотне километров отсюда была колония в Платоновке, где отбывал срок мой папаша. Мамаша тоже где-то сидела, но я даже не знал, где. Их обоих посадили шесть лет назад за убийство и грабёж. Не свезло. Я тогда уже служил и папы-мамин криминал стоил мне карьеры. Мамаша-то, может быть, уже и вышла. Если бы не они, сейчас сержантом был бы я, а не Витя-комсомолец.

И мы рванули к папаше. Я был уверен, что колония уже разбежалась по деревням, а мне нужны были не нюни, писающиеся от вида каждой дохлой девки, а лихие ребята, с которыми можно делать большие дела. Я собирался создать лагерь, согнать туда народ, который сейчас удирал на юга, и заставить их всех меня обслуживать. Именно сейчас, когда государство рушилось, был прекрасный шанс обеспечить себе светлое будущее, и этот шанс я упускать не хотел.

Доехали мы быстро, дороги уже не были так забиты, как месяц назад. К тому же была ночь, и машины стояли по обочинам, а люди в них спали. Я смотрел на этих терпил и было мне горестно, что все они уже утром свалят отсюда и не станут моими рабами, а просто сдохнут где-нибудь сами по себе, не принеся мне никакой пользы. Но ничего, утешал я себя, вместо них приедут другие, и те уж от меня не уйдут.

Как я и ожидал, охрана свалила. Но свалило и большинство зеков, включая моего папашу. Лихих парней в тюрьме не осталось, только несколько пришибленных урок шарились по кухне в поисках жратвы. Увидев нас с Толяном, одетых в военную форму и вооружённых, они тут же замерли и завели руки за спины. С одной стороны, с такими было легче, они не способны на бунты, но с другой, и больших дел с ними не провернуть.

Когда я им объяснил, зачем они мне нужны, урки оживились:

— Девок мы любим, это мы согласные.

По странному совпадению, этих утырков оказалось ровно семь человек, прямо как моих сгоревших в огне «революции» кунаков.

Первое время я зекам оружие не доверял, но скоро убедился, что они, во-первых, ничего не затевают, а во-вторых, и стрелять-то толком не умеют, так что при случае мы с Толей с ними разобрались бы.

Вокруг Платоновки мы веселились пару недель, ночуя где придётся, благо повсюду было полно брошенных домов, а в магазинах тонны бухла и жратвы. Зеки были довольны, я, в целом, тоже. Но потом стало холодать, а в домах тех не было ни света, ни газа, и греться было нечем. Тогда ко мне подошёл мой кореш Толян и сказал:

— Колюха, нам нужно возвращаться в часть.

— Зачем?

— Там есть, где жить, это раз. Там есть жратва, это два. И самое главное, там есть тепло: дровяные печки, автономная электростанция. Мы там не будем мёрзнуть и всегда будем сыты. Ну а за бухлом и бабами, если что, недолго съездить.

Толян, вроде, говорил дело. Но там оставался Витя Малой, он ещё тупее капитана…

— Да я согласен, Толян… но что с Витей делать? Он же настоящий комсомолец, всю плешь проест своими правилами.

— Договоримся с Витей, — сказал Толян. — А тут не житьё, все перемёрзнем. Вон пацаны уже устали бегать по-малому, дальше все простынем. Давай, Колюха, командуй в часть.

— Ну ладно, командую, — сказал я, хотя всё ещё сомневался. — Эй, братва, айда к нам в часть, греться.

Толян заулыбался и начал подгонять урок со сборами. И я не мог ему не сказать:

— А Витю придётся убить и лучше сразу, мы с ним не уживёмся.

Через несколько часов мы как победители входили в расположение части. Эх, я тут лет пять оттрубил, всё тут мне привычно.

— Где жить-то будем, Толян? — спросил я у инициатора переселения.

— Да в своей казарме, наверное.

— Ну пошли смотреть, что там почём.

— Колюха, надо сразу отправить кого-нибудь запустить генератор, казармы-то сто пудов остыли, надо калориферы включать.

Умный он всё-таки у меня, этот Толян.

— Да, согласен, — сказал я. — Эй, вы двое, — сказал я двум уркам, — идите генератор запустите.

— Лучше Петруху отправь, он электрик, вроде, — сказал Толян.

— Толян, а ты соображаешь, — сказал я. — От таких умников бывают проблемы, смотри у меня… — и пошутил, чтобы поднять дух:

— Завалю тебя, слышь, — и подмигнул.

Тот покивал согласно, да, мол, шутку понял.

— Короче, Петро, — скомандовал я Петрухе. — Пойдёшь вот с этими двумя телами запускать генератор, это вон в той постройке. И смотри, чтоб там всё чики-пуки, понял?

Эх, казарма, сколько раз я поднимался по этим ступенькам, все их знаю наизусть. Вот тут выбоина, это один дундук кувалду уронил. А это пятно от какой-то химической дряни, которую здесь пролили года два назад.

— Коль, — продолжал Толян. — Всё мы тут вряд ли протопим, слишком большая площадь. Нам лучше поселиться в каптёрке, канцелярии и ленкомнате, по трое в каждой…

— Опять дело говоришь, Толян! Так мы и поступим. А в казарме у нас будут рабы.

Толян, похоже, не ожидал, что я умнее его. Удивился:

— Какие рабы?

— Ну рабы. Ты что, сам, что ли, будешь работать — полы мыть, туалет чистить, жрать готовить? Потом девки… Какие-то с нами поживут, но всех-то мы в каптёрку не заселим, соображаешь?

— А сколько их тебе нужно, Колюха?

— Странный ты, Толян, хоть и не дурак. Баб много не бывает. Одни надоедят, надо, чтобы на замену другие были. Теперь понял?

— Коль, ты послушай: казарму мы не протопим, у нас энергии не хватит…

— Да слышал уже! — Толян начинал меня раздражать своей тупостью. — Нагоним сюда мужиков человек десять, баб, например, двадцать. Они же тёплые, нагреют, надышат. Ну и пару калориферов им поставим.

С этими словами я отвернулся от Толяна и сказал:

— Так — Корешков, Бызин и Валюгин, вы трое. Едете сейчас на трассу, привезёте сюда пяток баб и двух мужиков для начала, тут будет много физической работы, девки одни не справятся. А ты, Жора, — я указал на последнего, — давай-ка, дуй на склад и ищи там калориферы, да побольше. Да, и там где-то должен бродить один комсомолец, Витя Мало́й, если встретишь, скажи ему, что командир вызывает, пусть сюда бежит аж на цирлах.

Когда все разошлись, мы с Толяном зашли в канцелярию, я щёлкнул выключателем. Загорелся свет.

— О, молодцы, генератор уже завели. Тут где-то у ротного был обогреватель, масляный, он воздух не портит. Если не увёз.

Обогреватель нашёлся в шкафу.

— Отлично! Давай-ка, Толян, пошли в каптёрку, там уютнее всего, будем устраиваться. Каптёрку мы с тобой на двоих займём. А остальные пусть кто где хочет, место есть.

Я сам взял обогреватель и потащил его в каптёрку.

Скоро вернулись воины, запустившие генератор. И Петро тут же меня огорчил:

— Колян, дело такое: дизельного топлива у нас маловато. Там сколько-то было в генераторе, и рядом пара канистр стоит, мы долили. Но этого нам надолго не хватит, надо искать дизельное топливо.

— Как маловато? Там целая цистерна была! Тут же Витя оставался охранять. Он что — наше имущество пролюбил? Найдите мне его, кстати. Ну и да — где будем брать дизтопливо-то? Придумайте что-нибудь.

Придумали поискать соляру на автозаправках.

Через полчаса вернулся Жора с двумя тэнами.

— Калориферов пока не нашёл, вот тэны попались.

— Отлично, Жора, молодец, — похвалил я. — Тэны тащи по одному в канцелярию и ленкомнату. Где там Витя-комсомолец, не видел его?

— Нет, никто не встречался. А вот на складах кто-то побывал, — сообщил Жора.

— В смысле «побывал»?

— Да там полно следов техники. И видно, что продукты таскали, там даже крупа просыпана возле дверей.

— Ни хрена себе! — разозлился я. — Это что же получается? Кто-то разворовывает наше добро? А Витя? Витя-то где?! Найдите мне его! Вот скот, его тут оставили охранять, а он всё просрал. А может торганул, сука? Ответит, гнида, за всё!

Пока мы с Толяном устраивались в нашей каптёрке, приехали трое, которых я посылал на трассу. Они завели в казарму двух связанных мужиков и четырёх тёлок.

— О, отлично! — обрадовался я. — Давайте их по одному в канцелярию. Двух девок сразу сюда давайте.

Обеим я вручил тряпки, вёдра и приказал наводить порядок:

— Чтобы тут всё блестело!

Одна было закобыздилась:

— Вы кто такие? Я ничего делать не буду!

— А ты что скажешь? — спросил я у второй.

— Ну да, а почему вы нас заставляете? — сказала та.

— Понятно, хотел с вами по-хорошему, но, вижу, не получится.

И с разворота засадил первой девке ногой по рёбрам.

Разговор по душам с этой строптивой тёлочкой занял десять минут, а вторая стояла в сторонке, смотрела и заливалась слезами.

— Теперь твоя очередь, — обратился я к ней.

— Не надо, пожалуйста! — зарыдала она. — Я буду делать всё, что скажете.

— Вот если бы ты сразу сказала этой, — я указал на избитую девку, — что нужно слушаться, я бы тебе поверил. А так нет, извини, нужно и тебя поучить уму-разуму.

После усвоения правил внутреннего распорядка обе девки принялись за уборку, которой занимались очень старательно. Я наблюдал за ними какое-то время, потом вышел в коридор и сказал, что жду оставшихся рабов в канцелярии по одному. Но поскольку я устал, пока проводил инструктаж среди баб, взял с собой Толяна.

— Имей в виду, Толян, это мероприятие очень важно. Если они будут думать, что с нами можно торговаться или разжалобить нас, то потом это нам аукнется. Поэтому делаем всё жёстко и без соплей. Сразу ломаем их, топчем, чтобы им и в голову не пришло, что они могут не подчиняться.

Мужиков били сначала по одному связанными, потом развязали их и помутузили двоих вместе. Когда они перестали подавать признаки жизни, я сказал:

— Ну теперь пусть отлежатся в казарме пару дней. Если не отойдут, вывезем их куда-нибудь подальше, чтобы здесь не воняли.

С двумя оставшимися девицами разговор был покороче, но тоже жёсткий. После экзекуции я объяснил Толяну:

— Никто из них не должен ни минуты сидеть без дела. Работа должна быть всегда, пусть даже бессмысленная. Им нужно давать перерыв два раза в день по полчаса пожрать и шесть-семь часов на сон. Остальное время пусть вкалывают. Хоть кровати по кругу в казарме пусть таскают, но чтобы не сидели. И постоянно бить, каждый день бить.

Толян согласно кивал головой, вытирая влажной салфеткой разбитые костяшки и морщась от боли.

Пока я вёл инструктаж, мои рабыни навели такую чистоту, какой я в этой каптёрке отродясь не видывал и теперь сидели на кроватях.

— Встать! — заорал я прямо в дверях.

Обе девки вскочили.

— На колени!

Они опустились на колени.

— Вот так и стойте, пока не разрешу встать, — сказал я, лёг на кровать и задремал. Примерно через час я проснулся, убедился, что обе стоят в той же позе и приказал:

— Ты, беленькая, иди ко мне, а ты продолжай стоять.

Этих двух девиц я решил оставить себе в качестве личной прислуги.

Через несколько дней оказалось, что Толян мне в соседях сильно мешает. Во-первых, он занимал место, во-вторых, отказывался участвовать в моих утехах с тёлками. А в-третьих, по ночам храпел так, что хоть беги. Поэтому я решил остаться в каптёрке один с бабами и сказал ему об этом.

— Толя, я подумал, что тебе лучше перебраться в канцелярию или ленкомнату. А здесь я останусь один. Так будет лучше, согласен?

И Толян со всем шмотьём в тот же день ушёл. Мне было немного жаль, что так получилось: Толян был мне полезен, но сейчас мне было тесно с ним в каптёрке.

Витя Малой так и не нашёлся, и я подозревал, что это он обчистил склады с какой-то целью, понять бы ещё с какой.

Становилось всё холоднее. В небольших комнатах температура была в норме, а в казарме к октябрю она упала градусов до пяти. Единственный тэн не мог её обогреть. Рабам поставили ещё один, но положение не стало сильно лучше.

— Толян, а из-за чего в этом году такая холодина? И когда потеплеет?

— Да ты что, Колюха… уже не потеплеет — Земля улетает всё дальше от Солнца.

— Но у нас же есть где-то учёные, инженеры. Они что — не могут развернуть нас обратно к Солнцу?

— Похоже, что нет, — ответил Толян.

— Тогда на хрен они вообще нужны? Я всегда считал этих ботанов бесполезными дармоедами.

Толян помолчал с минуту, а потом спросил:

— Что с казармой будем делать?

— Ну поставь им ещё один тэн. У нас этого добра полно.

— Дело не в тэнах. У нас соляры мало. Надо экономить.

— И что ты предлагаешь? Может, местами с рабами поменяться, чтоб им было потеплее?

Тут Бызин вставил:

— Тут имеется котельная на угле. Сейчас часть подключена к поселковой газовой котельной, а угольная стоит заброшенная. Но угля там полно, на пару месяцев хватит. Спеца бы найти, чтобы переподключить…

— Где же его найдёшь? — спросил Толян. — Да и смысл нам отапливать всю часть? Уголь кончится и снова здоро́во. Вот если углем топить печки… На складе есть таких пара точно.

— Ну так и не купоросьте мне мозг, — сказал я. — Пусть тащат сюда эти печки и топят углём из старой котельной, дрова рубят… в общем, спасение замерзающих — дело рук самих замерзающих.

Решив вопрос таким образом, я опять оказался на высоте. Через неделю я проверил — температура в казарме была выше пятнадцати градусов, рабы больше не мёрзли.

Скоро обе девки мне поднадоели, и я решил сменить хотя бы одну. Но за пацанами мне донашивать не хотелось, поэтому я распорядился привезти ещё пяток. Я планировал оставить себе светленькую, она мне чем-то нравилась — я даже почти не бил её — и добавить к ней ещё пару девок посвежее.

В этот раз пацаны провозились долго. Оказалось, трасса практически обезлюдела, и чтобы собрать пятерых девок и трёх мужиков им пришлось ошиваться там часов восемь. А ещё нападал снег, и было тяжело проехать.

Но километрах в пяти от части мои парни выехали на ровную, чищенную дорогу, где явно прошёлся трактор, и почищено было почти до трассы. Это меня заинтересовало. Когда мы уходили из части, здесь были топливо и трактор, а когда вернулись, ни того, ни другого не было. И Витя пропал. Получалось, что Витя угнал мой трактор с моим бензином, моей соляркой, с моими вещами и продуктами и теперь где-то куражится за мой счёт. Следовало найти его и наказать. Вспоминая, как он командовал мной в недавнем прошлом, я решил присоединить его к нашим рабам.

Как найти трактор, придумал мой умный Толян:

— Надо просто проехать по чищенной дороге. Откуда почищено, там он и стоит.

— А ты умный, Толян, молодец. На неделе провернём и это. А сейчас пошли новеньких инструктировать.

Да — на всякий случай напоминаю тем, кому я отправлял роман по почте (а таких человек 30-40, не меньше): я вас просил кое о чём. Пока моя просьба проигнорирована ста процентами.