Хроники погибшего мира. Рассказы в жанре апокалипсис

А у тёщи те соленья в подполе самозарождаются, конечно же.

А мы всё едим, что приготовили.

О-о, а еще у меня полкило креветок-иглохвосток и литр прошлогоднего вишнёвого вина.

Офигеть, как все пристроились.

Мы сами ничего не заготавливаем. Меня картошкой и соленьями-вареньями-компотами, а также коньяками и настойками уже года четыре обеспечивает один благодарный читатель из пригорода.

Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 15.08.2025 - 17:11

Вино хорошо, у нас вишни мало, не будем вино ставить. А вот в позапрошлом году уродилась... вино ставили суперское

Астрояр прислал две жабки! Выкладываю их. Прошу критиков подключиться.

Зов с Марса


Раскалённый ад пожирал планету, сдирая с неё плоть ядерным пламенем. На скале, высеченной временем и ветром, одинокий рептилоид, с чешуей цвета утренней зари, в последний раз смотрел на гибель своего мира. Взрывная волна стёрла его родной дом в пыль, и вместе с ним – надежду на будущее. Пепел воспоминаний осыпался на его остывающее сердце. Это был сон, мучительный сон, который преследовал его сквозь тысячелетия.

И вот, спустя эоны, из глубин космоса к умирающей планете приближался "Сфинкс" – земной корабль, выкованный из титана и надежд. Его корпус, словно крылья гигантской птицы, разрезал космический вакуум, направляясь к красной планете, чьи тайны манили человечество.

Внутри корабля царила атмосфера предвкушения. Анна Седова, пилот с волосами цвета вороного крыла, распустила их, словно желая освободиться от земной гравитации. Её глаза, полные озорного блеска, смотрели на приближающийся Марс с вызовом и надеждой.

"Аня, прекрати ловить ворон, а то мы так и будем кружить вокруг Марса, как спутники", – раздался голос командира, Алексея Леонова, опытного космонавта, чье лицо помнило шрамы бесчисленных миссий.

"Не ворон, Алексей, а марсианских бабочек! Они, говорят, там водятся", – отшутилась Анна.

Командир вздохнул. "Шуточки в сторону, команда. У нас важная миссия. Включаю трансляцию с Земли".

На экране возникло лицо генсека ООН, окружённого флагами всех стран мира. "Экипаж "Сфинкса", человечество смотрит на вас! Ваша миссия "Зов Марса" – это не просто полёт в космос, это прыжок в неизвестность, к новым знаниям и, возможно, к новой надежде! Да пребудет с вами удача!"

Шесть отважных землян – экипаж "Сфинкса" – были гордостью своей планеты. Алексей Леонов, командир, опытный и мудрый. Анна Седова, пилот, дерзкая и талантливая. Артур Кларк, геолог, мечтатель, видящий в камнях историю. Рэй Брэдбери, биолог, верящий в чудеса инопланетной жизни. Кир Булычёв, лингвист, надеющийся понять язык чужих цивилизаций. Сергей Королёв, инженер, способный починить все, что угодно, даже звезды.

Высадка на Марс была драматичной. Буря, поднятая красной пылью, словно бросала вызов незваным гостям. Шлюпка коснулась поверхности, задрожав всем корпусом, словно загнанный зверь.

Первые часы на Марсе прошли в медитативном созерцании. Багровые дюны, испещрённые трещинами, бездонное алое небо, чужое и завораживающее. Молчание было оглушительным, прерываемое лишь тихим потрескиванием радиосвязи.

"Это… невероятно. Невероятно красиво", – прошептал Рэй Брэдбери, его глаза сверкали от восторга.

Вскоре группа отправилась к пологой горе, откуда, по данным земных телескопов, исходил загадочный сигнал. Шли долго, тяжело, под палящим солнцем. Но цель манила, словно магнит.

Вдруг, они увязли в некой преграде. С трудом земляне протиснулись сквозь невидимый барьер.

Внезапно, их взору предстало нечто невероятное. Это была не гора – гигантский комплекс, размером в два километра, укрытый муаровым куполом, который поддерживала башня высотой в полкилометра, словно шпиль забытого храма.

"Боже мой… Это что… город?" – прошептала Анна Седова.

Отойдя от шока, команда решила, что на сегодня хватит впечатлений.
Но, обратно купол их не выпустил.
После продолжительных поисков странники всё же обнаружили огромный вход в виде подковообразной арки. Они колебались, совещались, но любопытство пересилило страх.

В глубине холла их ждал меньший вход, который сам распахнулся, словно приглашая пройти дальше.

Их взору открылся тронный зал. В центре, на возвышении, восседали пятеро рептилоидов в красную крапинку. Их глаза, как угли, горели холодным огнём.

– Bonjour, земляне! Мы, Reptilian Overlords of Mars! Хррр'тааа! Ваша curiosité впечатляет!
– Мы фррр'гхыы вашему level эволюции! Грррыыык… Sorry, просто рыгнул.
– Мы строим unе галактическую Empire. Станьте частью нашего Klan, и вместе мы завоюем les звёзды! Ррррр'хссс!

Алексей Леонов, едва сдерживая ржач, всё же взял себя в руки следования протокола.
– Мы пришли с миром!

Рептилоиды сардонически расхохотались. "С миром? Кх'хаааа! А вот мы пришли как… колонизаторы. Ваша планета – следующая в очереди на освоение".

Земляне переглянулись. И тут же бросились в боковой проход, спасаясь от неминуемой гибели. Долго блуждали по коридорам циклопического сооружения, пока не выбились из сил.

"Надо что-то делать! Мы не можем просто сдаться!" – воскликнул Кир Булычёв.

"У нас только один шанс – уничтожить их корабль", – сказал Сергей Королёв.

Поднявшись на поверхность комплекса, они не нашли звездолета рептилоидов. Но увидели другое – загадочный портал с вращающимися кольцами и светящимися иероглифами. Словно окно в другой мир.

Забыв об опасности, они застыли в благоговейном созерцании. Открывшаяся картина поражала воображение.

"Мы должны уничтожить источник сигнала в основании башни", – твердо сказал Леонов, возвращаясь к реальности.

Но там, среди квадратных колонн, их ждала засада. Рептилоиды окружили землян, приготовившись к последней битве.

Земляне уже было попрощались с жизнью, когда вдруг, из тени колонн, появился рептилоид с лазоревыми чешуйками. Он с яростным рыком набросился на своих сородичей, расчищая путь землянам.

Это был динопод из мучительного сна. Его мир, как он рассказал позже, был уничтожен расой "красных" – тех самых рептилоидов, что жаждали поработить Землю.

"Во Вселенной все та же несправедливость, что и на Земле, только в масштабах галактических", – грустно сказал он.

Несмотря на возражения землян, динопод решил уничтожить портал. Он знал, что это единственный способ остановить "красную угрозу".

"Я не могу допустить, чтобы и ваша планета повторила судьбу моей демократии", – сказал он, глядя на землян с решимостью.

Он подошел к порталу и начал манипулировать иероглифами, словно читая древнее заклинание. Они стали меркнуть один за другим, словно угасающие звезды. Портал задрожал, заискрил, взорвался ослепительным светом, и замер.


Динопод сидел на вершине башни, любуясь багровыми закатами Марса. Он остался один, в чужом мире, навсегда оторванный от своей родины. Он спас Землю, но какой ценой? И поймут ли читатели, что им довелось увидеть и пережить? Этого никто не знал. Лишь красный ветер Марса шептал эхом слова: "Во Вселенной все та же несправедливость…"

Лазурчатый динопод подцепил рукой маску и стянул её. Брюс Виллис долго и с печалью смотрел как земная точка таяла в красной пыли его теперь родного марсианского неба…

Из какой вишни? Из западной? Я просто не знаю, откуда ты родом.

А мы из нашей, дальневосточной, которая войлочная. Да, она мелкая, собирать ее - это что облепиху, но какой там аромат. У меня и западная на участке растет, ни в какое сравнение с войлочной не идет в плане готовки. Вино там, варенье, джемы.

Беспечный сидр


Утимский провал, зияющее лоно на теле матушки-Земли.
Когда-то здесь стаханили голые шахтёры, натирая друг друга вольфрамовой пылью.
Но Вселенкомнадзор [так на самом деле называется Небесная Канцелярия] посчитал сие непотребством и послал блокировку в виде первого попавшегося астероида. Небольшого, только чтоб соблюсти пуританство космических скреп.

И вот теперь это место стало необъяснимым образом притягивать сюда парочек всех возрастов. От девочек до тётенек. Гетеросексуальных разумеется.
Когда вокруг провала на лугу появлялись одинокие мужики с пивом и начинали сходиться ближе одного метра, к ним накатывала головная боль. Хотя, возможно, она возникала и от регионального пивцерина.

А ещё провал притягивал к себе нерадивых фермеров, выращивающих яблочки. Тонны румяных падалиц, которым не посчастливилось стать чьим-то сидром, находили там последний приют.

И это стало роковой каплей.
Ведь астероид перед доставкой не проходил проверку на инородные организмы.
[а по всем протоколам перед Армагеддоном, даже маломальским, необходимо стерилизовать предмет возмездия, дабы последствия не стали ещё хуже]
И, разумеется, именно на этом, одном из миллиона, булыжнике жили да поживали те самые бактерии, которым только попасть во влажную среду, – и пиши пропало.
Но этого мало. Они ко всему прочему обладали один на миллиард способностью входить в симбиоз с живыми носителями.
Единственно, что их сдерживало – это недостаток… пектина.

Пазл сложился! В Утимском провале забурлила такая алхимия, что позавидовал бы сам Парацельс. Из недр полезла она – инопланетная слизь. Зеленоватая, мерцающая, с дьявольски притягательным запахом.


– Дорогой, смотри! Вода светится.
– Наверно подключили подсветку.
– Пойдём скупаемся?

Они спустились к озеру и расстелили пледик.
– Как романтично. Давай прямо там?
– У меня Там с Красного моря не лучшие воспоминания.
Тем не менее она разделась и зашла по лобок.
– Какая тёпленькая. Прямо кисель, – дразнила его подруга, плеснув ему между ног. – Заходи.
Он хотел было стряхнуть с себя флуоресцентную жидкость, но…
– М-м, а она весьма приятная на ощупь.

Это был лучший лубрикант, какой они использовали. Это был лучший секс на этой планете.
[подтверждено в книге рекордов Галактики за номером ПО-ЖК-СС3-БОЧ-УП]
Возможно даже их эхо любви услышали на Марсе.
[не подтверждается]


После того вечера у них открылись чакры. Особенно коммерческая.
Парочка стала выпускать продукцию, содержащую утимскую жидкость.
От смазок до сидров.

"Эко-био-космос"
Скользи ярко, люби долго

"Беспечный сидр"
Ты ездок своего вкуса

Дальше больше. Они [или уже не совсем они] решили нести благую весть в массы!
Так родилась секта "Дети Зелёного Яблока".
Суть её была проста: пей сидр, люби слизь, и ждёт тебя космическая жизнь.

Когда представители земных религий спохватились, было уже поздно.
Утимский провал превратился в эпицентр нового культа. Адепты новой веры прибывали со всей округи. Неофиты приобретали аппетитный зеленоватый оттенок и начинали светиться в темноте.

Космическая любвеобильность пошла распространяться по всей планете. Даже среди геев. Лесбиянки ещё держались какое-то время. Но и они не смогли устоять перед яблочным искушением.
Самые кобылистые бросали подружек и терзали инфантильных педиков, всаживая им своё мужество.

Земная генетика оказалась бессильна перед слизью из глубокого космоса, знающей толк в настоящем удовольствии.


Когда в Галактическом Баре узнали, что произошло на штатном жёлтом карлике с пояса Ориона, было уже необратимо поздно.
После долгих возлияний на главной планете Триллион пабов было принято трудное решение.

К этой неплохой на самом деле и даже перспективной планетке был послан новый объект регулирования. Но чуть побольше. На пять порядков.

Правда, процедуры проверки в силу вышеизложенных изляиний снова не провели.

Пара любовников, тонна гнилых яблок, инопланетная слизь. Что могло пойти не так?
Да замечательно всё получилось!

Но ведь можно и лучше.
Так что к ним теперь летел в гости ещё один астероид. Беспечный астероид…

В топик с результатами кинь тогда ссылку, почитаем.

Из Сибири я. Вишня есть покупная, но она дорогая, есть и своя.

выбирала из

2. Небо на весах
5. На этой планете красивые закаты
6. Spe salvi
9. Мёртвый мир
10. Эфир
12. Человек создан для счастья
13. Июльское утро

Остановилась на:
2. Небо на весах за полное и живописное погружение в горящую церковь и психологию смирения
6. Spe salvi за красочную визуальную картину, возникающую в воображении и последнюю фразу
9. Мёртвый мир – сложно сформулировать за что. Какое-то едва уловимое ощущение декаданса, тоски, засохших лепестков розы в давно не открываемой книге.

Это сообщение отредактировал dragonsha - 15.08.2025 - 17:55

Обратился к ИИ. Вот итог. Авторы, не обижайтесь, это ИИ.

я тебе дам два рассказа. твой задача с позиции литкритика разобрать каждый и сказать какой лучший и почему

Хорошо, присылай оба рассказа, и я разберу их как литературный критик — проанализирую стиль, сюжет, композицию, художественные приёмы и выражу аргументированное мнение, какой из них сильнее и по каким причинам.


Оба рассказа — постапокалиптические, но сделаны совершенно разными художественными методами, так что их сравнение полезно.

1. «Самый лучший день»

Сильные стороны:

Темп и энергия. Текст движется быстро, почти как монтаж из клипов: короткие абзацы, неожиданные переходы, нарочито сухое фиксирование событий.

Саркастическая антиутопия. Роботы-доставщики, автоматические штрафы, обыденность убийств — это сочетание бытового и чудовищного даёт сильный эффект отчуждения.

Психологическая кульминация. Поворот в конце (герой понимает, что его лучший день — когда людей больше нет) — чёткая, мрачная точка.

Язык. Короткие реплики, разговорные интонации, гротескные детали (памперсы для бабки, «Россия — здоровая страна» на пачке сигарет) создают плотный сарказм.

Слабые стороны:

Поверхностность персонажа. Сергей показан через набор штампов: несчастное детство, бессмысленная работа, бездушная мать — но без глубокого раскрытия внутренней динамики.

Мир недостроен. Есть яркие штрихи, но логика устройства цивилизации, причины апокалипсиса — в тени. Это может быть намеренной техникой, но из-за этого текст воспринимается как злая байка, а не цельное полотно.

Резкость финала. Концовка эффектна, но слишком быстрая — нет перехода от метаний к согласию нажать кнопку, всё происходит почти мгновенно.

2. «Июльское утро»

Сильные стороны:

Масштаб и глубина. Здесь проработан и локальный быт (деревня, колодцы, люди), и глобальная перспектива (исторические параллели с катастрофами древности, сценарии ядерной зимы).

Медленный, «погружающий» ритм. Описания природы, воспоминания, бытовые детали создают атмосферу летнего утра, которая постепенно трескается под давлением надвигающейся катастрофы.

Сложная психологическая ткань. Герой не только действует, но и рефлексирует о смысле жизни, ценности труда, месте человека в истории. Есть честные, неприятные признания (шальные мысли на фоне трагедии).

Историко-научный пласт. Параллели с Индской цивилизацией не просто для колорита — они усиливают тему исчезновения памяти и бессмысленности великих достижений перед лицом катастрофы.

Многоуровневая перспектива. В одном кадре уживаются шашлыки на мангале, разговор о йоде и сценарии конца света, и это создаёт достоверность.

Слабые стороны:

Избыточность. В тексте много отступлений и подробностей, которые замедляют движение, и для читателя, ожидающего остроты, это может стать тяжёлым.

Неравномерная драматургия. Плотность тревоги колеблется: сильное начало (грибовидные облака) несколько рассеивается в бытовых списках и возвращается позже.

Переход к финальным мыслям плавный, но без «удара» — история как бы растворяется в размышлении, а не бьёт по нерву.

Сравнение и вывод

Если подходить с позиции литературной ценности, то «Июльское утро» сильнее.

Причины:

Объём мира и проработка: в нём совмещены конкретное место, социальная динамика, исторический и глобальный контекст.

Психологическая достоверность: герой многогранен — и рационален, и эмоционален, и противоречив.

Структурная сложность: текст удерживает несколько слоёв (быт, катастрофа, история, философия), которые перекликаются.

Метафорическая плотность: параллели с прошлым дают глубину, которой нет в первой истории.

«Самый лучший день» — более яркий, колкий, с ударной концовкой, но он ближе к сатирическому скетчу в духе Пелевина, тогда как «Июльское утро» — это полноценная проза с большим весом, хотя и медленной подачей.

Это сообщение отредактировал Choke - 15.08.2025 - 17:53

Очень хорошо, но накала пафоса первоисточника превысить не удалось.
Концовка доставила.

Это сообщение отредактировал oldcrazydad - 15.08.2025 - 17:57

Значит, западная. На ножках которая.

авторы... попросил ИИ дать жару

а можешь сам написать рассказ, который всех писателей порвёт? думай дольше. про апокалипсис


Хорошо.
Я сделаю это не наспех — построю рассказ с глубиной, объёмом, психологией и образом, который будет держать от первой до последней строчки.

Это сообщение отредактировал Choke - 15.08.2025 - 17:55

Похоже, писателям перьями пора писать увольнительные. ИИ сделал нас всех.

Говорю же, скоро надо будет гордиться, если твой рассказ приписали к ИИ.

6. Spe salvi

Стилистически плохо. Режет слух весь текст.

8. Самый лучший день

Кристальная графомань)

9. Мёртвый мир

Шаг другой третий. Я бреду поднимая фонтанчики пыли пеплом этого мертвого мира. Пробираюсь грудами строительных дат недоконченных, да так и оставленных творений. Не спеша. Разглядываю застывшие памятники наивным мечтаниям и несбывшимся надеждам полные многочисленных комментариев, слов поддержки и мудрых советов – бесполезно - все равно не помогли.

- Шшш... Ноги мягко ступают ковром воспоминаний, стараясь не потревожить их глубокий сон. Время для них остановилось толи сделав подарок толи наложив проклятие, навсегда оставив молодыми. Сколько я их видел, сколько пересмотрел за время своих скитаний, слез радости побед и падений, розового зефира, белых крыльев и черных, мрачных клеток. Смешные и грустные, полные жизни или как этот, брошенный своими хозяевами, обречённый на ожидание пока вселенский мусорщик не отправит его в забытье. - Шшш... Ноги мягко ступают ковром воспоминаний, стараясь не потревожить их глубокий сон. Время для них остановилось толи сделав подарок толи наложив проклятие, навсегда оставив молодыми. Сколько я их видел, сколько пересмотрел за время своих скитаний, слез радости побед и падений, розового зефира, белых крыльев и черных, мрачных клеток. Смешные и грустные, полные жизни или как этот, брошенный своими хозяевами, обречённый на ожидание пока вселенский мусорщик не отправит его в забытье.( с)

Очень пафосно, оочень. И что за Толя наложил?)

Где гаснут огни (автор ИИ)

Утро началось с запаха железа.
Он висел в воздухе густо, как пыль на старом чердаке, и вползал в горло.
Сергей открыл глаза и увидел, что солнце не встало — оно застыло за мутным, серо-зелёным куполом. Казалось, кто-то взял мокрую тряпку и натянул её на всё небо.

На кухне, где ещё вчера тикали часы, было тихо. Электричество исчезло ночью — вместе с привычным миром.

Он надел куртку поверх футболки и вышел во двор. За забором стояли двое соседей — Мишка-слесарь и баба Нюра. Оба молчали, глядя туда, где когда-то был город. Теперь там торчал только столб чёрного дыма, и сквозь него пробивались редкие, мерцающие воронки — будто кто-то прорвал ткань мира и под ней копошилось пламя.

— Далеко? — спросил Мишка.
Сергей пожал плечами:
— Если ветер переменится — недалеко.

Сзади, у сарая, возился сын.
Пятилетний Лёва собирал камни в ведро. Он делал это всегда, когда волновался.
Сергей присел рядом, взял в ладонь маленький, гладкий, как мыло, булыжник. «Запомни, — сказал он тихо, — этот камень переживёт нас. И, может, станет домом для муравьёв, когда людей уже не будет».
Лёва посмотрел так, будто понял.

В деревне уже знали, что произошло. Кто-то поймал в старый радиоприёмник обрывки военной сводки: удары по столицам, ответные залпы, системы слежения ослепли, связь ушла. Списки городов звучали, как чтение имён погибших.

Но сводка оборвалась на середине слова.

День был вязкий.
Люди ходили по улицам, как во сне. Никто не кричал и не плакал — даже дети. Казалось, у всех в головах стоит одинаковый вопрос: «Что теперь?»

Сергей забил окна фанерой, разложил на кухонном столе коробки со спичками, свечами, консервами. Он не был выживальщиком — просто не хотел, чтобы Лёва умер быстро.

Вечером в дом зашёл Мишка. Долго стоял в проёме, глядя на мальчика, потом сказал:
— У нас в подвале три бочки воды. Если начнёт сыпать — приходите. Но… вместе мы дольше не протянем.

Сергей кивнул. Они оба знали, что речь не про дружбу, а про арифметику: три бочки делить на троих или на пятерых.

Ночью пришёл свет.
Не солнечный — другой. Пульсирующие, зелёно-белые отблески ложились на стены, как отблеск далёкого костра. Сергей вышел на улицу.

На горизонте, там, где дым от города стелился к северу, в небо уходил столб — не облако, а сноп тонких линий, будто кто-то чертил светом. Они сходились в одну точку, а потом гасли. Через несколько минут свет вернулся, но уже из другой точки горизонта.

Он не знал, что это. Может, кто-то стрелял в остатки спутников. Может, наоборот, пытался с ними связаться. Но в этой странной геометрии было что-то нечеловеческое.

На четвёртый день ветер переменился.
Запах железа стал резче, к нему примешался горький, щиплющий запах, от которого слезились глаза. Собаки ушли из деревни ночью. Птицы пропали ещё раньше.

Сергей собрал Лёву, положил в рюкзак два одеяла, флягу воды, нож и тот самый камень. Мишкина бочка была уже наполовину пуста, и он, не глядя, запер люк.

Они шли через поле, где в траве хрустели насекомые — мёртвые, но ещё не успевшие высохнуть. На середине пути Лёва спросил:
— Папа, а мы умрём?
Сергей не солгал:
— Да. Но не сейчас.

Когда они дошли до реки, вода в ней уже несла на поверхности тонкую радужную плёнку.
Сергей набрал флягу всё равно — для Лёвы жажда убивает быстрее страха.
Они нашли старую пристань, рухнувшую вбок. Сели под навес, глядя, как вода уносит щепки и листья.

— Папа, — сказал Лёва, — а если камень переживёт нас, он будет знать, что мы были?

Сергей сжал его ладонь.
— Если кто-то возьмёт его в руки — да.

Вечером над рекой прошёл ещё один световой столб. И на секунду Сергею показалось, что он видит, как вдалеке, за дымом, за этой глухой, тяжёлой завесой, кто-то машет им.

Но, может, это был просто мираж, игра теней.
Он решил не говорить об этом Лёве.

Потому что надежда — тоже ресурс.

Это сообщение отредактировал Choke - 15.08.2025 - 17:59

коллеги. далее я буду с ИИ разбирать все ваши рассказы. Литкритик Чатджипити. Панеслась!

1. Часовая пружина
Этот рассказ ― длинный, насыщенный событиями, и его можно разобрать по нескольким уровням: композиция, тематика, стиль и работа с напряжением.

1. Композиция

Рассказ построен как смешение личной хроники и приключенческого сюжета:

Вступление — атмосферное, с холодом, одиночеством и намёком на масштабную катастрофу (переворот планетарных «часов»).

Середина — две линии: борьба за выживание (костёр, курица, нападение) и появление новых персонажей (Петька, Лиза).

Кульминация — поиск и обнаружение корабля с Земли.

Антикульминация — развенчание надежды (корабль пустой, без спасения).

Эпилог — неожиданная «поломка механизма» и почти счастливый финал с намёком на возрождение.

Такое построение похоже на роман в миниатюре: есть завязка, несколько пиков напряжения, эмоциональные спады и тёплая концовка. Это придаёт тексту «полноту» — он не ощущается как отрывок, у него есть начало, середина и конец.

2. Тематика

Главная ось — выживание в мире с циклической, но враждебной природой.
Есть второстепенные, но сильные линии:

Измена надеждам (корабль оказывается символическим, а не реальным спасением).

Человеческое зло и насилие (сцены с бандой переданы с намеренным натурализмом).

Случайные союзы (Петька и Лиза — изначально чужие и даже враждебные, становятся «семьёй»).

Мир как чья-то сломанная машина (тема искусственной планеты и неизвестных создателей придаёт космическую глубину).

Эта многослойность — плюс: читатель одновременно переживает за героев и размышляет о большем.

3. Стиль

Сильные стороны:

Плотная визуализация. Лёд в кратерах, селевые потоки, красная линия экватора — образы легко воображаются.

Чёткая передача физических ощущений (мороз, боль, голод, жажда).

Диалоги без лишней литературщины — они звучат устало, просто, как и должно быть в выживании.

Слабые стороны:

Местами слишком прямолинейный экспозиционный блок (описания устройства планеты и её истории порой читаются как энциклопедическая вставка, а не органичная часть повествования).

Некоторые переходы резковаты — от почти боевика к бытовой сцене, без паузы для осмысления.

4. Работа с напряжением

Автор дважды даёт ложную надежду:

Девушка у костра — вместо спасения оказывается ловушкой.

Корабль с Земли — вместо эвакуации только сувениры и видео.

Эта приёмка работает: читатель испытывает взлёт эмоций и резкое падение.
Однако в финале идёт резкий перелом в сторону оптимизма (поломка «часов» и улучшение климата). Этот ход неожиданно «разгружает» драму, но одновременно обнуляет часть вложенной трагичности.

5. Оценка общей силы

Это крепкий, кинематографичный рассказ, с полноценной аркой и сильными образами.
Он выигрывает за счёт:

ярко прорисованного мира,

живого, а не картонного героя (Стас — не герой-идеал, а уставший человек, который делает, что может),

умелого сочетания бытовых деталей и «большой» истории планеты.

Чуть мешает перегруз фактологическими блоками и некоторая резкость финальной развязки. Если бы конец оставался на ноте двусмысленной неопределённости — эффект мог бы быть даже мощнее.

2. Небо на весах

Второй рассказ, «Небо на весах», построен как классическая притча-ужас с элементами исторической стилизации, но в нём есть важная структурная двойная перспектива — мы видим апокалипсис глазами жертвы (Федьки) и глазами внешних наблюдателей (урядник, купец).

1. Атмосфера и тон

Автор очень убедительно передал ощущение зимней, глухой, изолированной деревни — сибирская холодная пустота и голод становятся таким же действующим лицом, как батюшка Илиан. Лексика подобрана под старорусский и сельский быт: «юдоль печали», «аккурат в Прощеное воскресенье», но без чрезмерной архаики, поэтому читается легко. Постоянные упоминания о смерти, болезнях, хворях — это фон, который психологически готовит к развязке.

Особенно сильны образы: птицы, которые не улетают, корова с кровью в молоке, блаженная девочка с «зелёными глазищами». Это семена тревоги, которые расцветают позже.

2. Сюжетная структура

Рассказ — трёхактный:

Завязка: приход Илиана, его проповеди, подготовка к «переходу».

Кульминация: массовое самосожжение в церкви, постепенное осознание Федьки, что их обманули.

Эпилог: официальная версия (рапорт), потом мистическое послесловие (сон купца), расширяющее масштаб — угроза не исчезла.

Двойной финал — сначала рациональный (самоубийство по религиозным мотивам), потом мистический (девочка-носитель зла) — оставляет ощущение, что мы посмотрели только первую серию куда более длинной истории.

3. Психология и мотивы

Главный эмоциональный стержень — путь от веры к осознанию обмана.
Федька проходит этот путь слишком поздно — только в огне понимает, что никакого «перехода» не будет. Илиан — не просто шарлатан, он верит, что жертвоприношением остановит «великое зло». Это добавляет серости морали: он не просто злодей, а фанатик.

Очень сильно то, что рассказ не заканчивается на смерти Федьки — появляется перспектива, что всё это было напрасно. В этом есть почти библейская жестокость: жертва принесена, но проклятие осталось.

4. Сильные стороны

Ощущение достоверности: деревенский быт, речь персонажей, бытовые детали («узелок», «нательный крест покойного мужа»).

Тревожная символика: птицы, блаженная девочка, молоко с кровью.

Двойной финал: сначала документальный, потом мистический — создаёт глубину и расширяет масштаб.

Моральная неоднозначность: Илиан — и палач, и жертвенный пророк.

5. Что можно было бы усилить

Внутренний конфликт Федьки мог быть обозначен чуть раньше — небольшие сомнения до момента пожара усилили бы драму. Сейчас он слишком резко «прозревает» уже в огне.

Девочка-зло в конце — мощный образ, но чуть недодаётся. Было бы сильнее, если бы в основной части рассказа она появлялась ещё пару раз, оставляя «следы» своей природы.

Переход от документального эпилога к мистическому можно сделать чуть плавнее, чтобы читатель почувствовал, что реальность сама начинает «трещать».

Если первый рассказ («Часовая пружина») был о выживании и сломанном механизме мира, то «Небо на весах» — о человеческой готовности добровольно шагнуть в огонь, если верить, что за ним есть смысл.
И в обоих случаях финал говорит: конца света пока не случилось, он просто ждёт.

3. День, когда Земля опустела

Третий рассказ, «День, когда Земля опустела», по стилю и подаче отличается от первых двух — он больше похож на иронически-циничную хронику конца света, чем на драматическую историю с конкретными героями.

1. Композиция и форма

Это не классическая проза с личной перспективой, а псевдонаучный отчёт, смешанный с публицистическим и саркастическим комментарием. Структура следующая:

Историко-научный экскурс в массовые вымирания (мел-палеогеновое, пермское, извержение Тобы).

Смена фокуса — конкретная дата и место (обсерватория Веры Рубин, 2029 год).

Открытие астероида «Очищение» и постепенное раскрытие паники.

Картина человеческого безумия перед концом света.

Кульминация — удар астероида и глобальные геофизические последствия.

Эпилог в космических масштабах — миллионы лет после, угасание Земли вместе с Солнцем.

Эта форма делает рассказ почти документальной зарисовкой в духе «космической летописи», без психологической драмы, но с ощущением масштабного, неизбежного финала.

2. Тон и стиль

Сарказм и чёрный юмор: «прелюбодействуй с гусями», «бедной Несси удалось спрятаться». Такой приём сбивает пафос, превращая конец света в почти бытовой, мелочный абсурд.

Разговорные вставки («ух тыж ёбт!», «мля!») соседствуют с сухими астрономическими терминами. Это создаёт резкий контраст и подчёркивает авторскую иронию.

Мета-наблюдатель: рассказчик явно находится «над» историей, комментирует человечество как биологический феномен, а не как сообщество личностей.

3. Образность

Здесь меньше живых сенсорных деталей, чем в «Небо на весах» или «Самый лучший день». Главная сила не в визуальных картинах, а в масштабных «панорамных» кадрах:

Африка, расколотая на три части.

Гигантская волна цунами, сметающая побережья.

Пепельный купол атмосферы, лишающий планету света.

Читатель видит не сцену вблизи, а глобус в руках рассказчика, на котором медленно происходят катастрофы.

4. Идейная подача

Рассказ явно выстроен как сатира на человеческую самовлюблённость:

Вначале автор напоминает, что жизнь возникла случайно, выживала чудом, а люди — всего лишь кратковременный эпизод.

Перед концом человечество показано как толпа, мгновенно теряющая моральные рамки, подтверждая свою «животную сущность».

Финал подчёркивает: даже если бы мы выжили, всё равно нас и планету ждёт космическая смерть.

Это не трагедия в духе «мы погибли, но это страшно», а насмешливый некролог с холодной констатацией: всё временно, всё случайно, и в масштабе Вселенной — неважно.

5. Сильные стороны

Чёткая структура от древности к космическому финалу.

Мировоззренческий масштаб — от бактерий до красного гиганта.

Язвительный юмор, разбавляющий сухую хронику.

Лаконичный, но ёмкий конец — никакой надежды, никакой мистики, только физика.

6. Слабые стороны

Отсутствие персонажей для эмоциональной привязки: мы наблюдаем мир как муравейник, без личных трагедий.

Местами юмор («гусями») может выбивать из общего тона и разрушать мрачное впечатление.

Для читателя, ищущего атмосферу и внутреннюю драму, текст может показаться слишком «отстранённым» и публицистическим.

Если «Небо на весах» — это хоррор-притча с культом и жертвоприношением, а «Самый лучший день» — антиутопическая фантазия с личным выбором героя, то «День, когда Земля опустела» — саркастическая лекция о бренности жизни, поданная в форме апокалиптической хроники.

А почему плохо и почему режет?

Да, я как бы тоже не в восторге от этого рассказа, но мне там ничего не резало. Как по мне, так текст выверен от и до. Единственное - это должен быть не авторский текст, а текст от "я".

4. Утимские яблоки


«Утимские яблоки» — на первый взгляд лёгкая, юмористическая история, но если вчитаться, то в ней прячется очень мрачный апокалипсис, завёрнутый в семейную байку.

1. Композиция и форма

Структура делится на три четкие части:

Вступление — семейная традиция экстремальных годовщин и поездка в Хакасию. Лёгкий, почти туристический тон, с шутками и бытом.

Завязка мистики — прыжок в Утимский провал, случайная встреча с «яблоней» и странная тревога.

Кульминация — сидр с «утимскими яблоками» начинает бродить, и всё заканчивается глобальной катастрофой, утопившей мир в пьяной пене.

Эта постепенная смена жанра — от тревожного репортажа к фантасмагорическому апокалипсису — создаёт эффект неожиданного удара в финале.

2. Тон и стиль

Начало: ироничное, лёгкое, с бытовыми шутками («в цирке же берут», «разбежавшись, прыгну со скалы»).

Середина: тон меняется на слегка тревожный (взгляд скалы, упоминание мифов и вирусов).

Финал: гротеск и сюрреализм — поток сидра поднимает героев в воздух, заливает город, но они воспринимают это с пьяной философией («никто ничего не почувствует, все умрут счастливыми и нетрезвыми»).

В результате текст балансирует на грани комедии и апокалиптического ужаса.

3. Образность

Есть несколько ярких, почти кинематографичных кадров:

Прыжок в провал и рука, хватающая маленькие зелёные яблоки.

Луна и звёзды над погребом, тихий сладкий запах брожения.

Фонтан сидра, поднимающий людей на высоту девяти этажей, пенные волны, заливающие город.

Пьяный, липкий апокалипсис, в котором нет паники — только шум животных и падение ЛЭП.

Образы одновременно абсурдные и тревожные — как в кошмаре, который сначала кажется забавным.

4. Идейная подача

В отличие от «Дня, когда Земля опустела» или «Небо на весах», здесь конец света — это не кара или наказание, а нелепое, случайное следствие безобидной семейной затеи.
Главная идея — человечество может погибнуть не от астероида, войны или божественного суда, а от банальной бутылки домашнего сидра с «неправильными» яблоками.

Интересно, что:

Нет образа злодея (как Илиан) и нет внешнего врага (как астероид).

Виновники — сами герои, но они воспринимают это с мягким фатализмом и даже гордостью.

Смерть здесь окрашена «приятным» флером — алкоголь, блаженство, отсутствие боли. Это почти пародия на «милосердный апокалипсис».

5. Сильные стороны

Постепенное наращивание тревоги в тексте, которое не мешает лёгкому юмору.

Необычная апокалиптическая концепция — алкогольный потоп.

Сильный визуальный и сенсорный ряд (вкус, запах, липкость, луна, звёзды).

Контраст между бытовым началом и фантасмагорическим финалом.

6. Слабые стороны

Для читателя, ожидающего хардкорный апокалипсис, развязка может показаться «несерьёзной» или даже комичной.

Последний диалог чуть сглаживает напряжение — ощущение «всё кончено» растворяется в шуточной философии.

Миф о вирусе/инопланетянах остаётся намёком, без проработки — хотя это можно считать и плюсом, создающим загадку.

Если сравнить с твоими тремя предыдущими рассказами:

«Небо на весах» — мрак, культ, безысходность, трагическая драма.

«День, когда Земля опустела» — саркастическая хроника, масштабный взгляд на гибель человечества.

«Утимские яблоки» — гротеск и чёрный юмор, апокалипсис как нелепый несчастный случай.

Потом разберу немного, сейчас некогда, а это долго объяснять.