«Зайцем» на «Советском Союзе»…

Это было в 1968 году. Проходил я тогда срочную службу на десантном корабле в Петропавловске-Камчатском. Дернули меня на службу после третьего курса медицинского училища из-за непочтительного поведения по отношению к нашему военкому. Обычно учащимся на фельдшерском отделении дают возможность закончить обучение, но для меня военком сделал исключение. На корабле должность фельдшера не была предусмотрена, и стал я рулевым-сигнальщиком. Естественно, все медицинские вопросы в пределах своей компетенции я решал. Командир даже выделил двухместную каюту под лазарет, и во время длительных рейсов я лечил там сослуживцев. Дослужился я за два года до старшины 2-й статьи, командира БЧ-1 (рулевые-сигнальщики, радиолокация, штурманская электроника). Мечтал поступить в Военно-медицинскую академию, и со второго захода мои документы туда были отправлены. В июле мы были в рейсе, когда наш радист получил радиограмму о том, что на меня пришел вызов. В Питер мы пришли только через две недели. Командир, как ему не хотелось меня отпускать, тем не менее, напряг строевой отдел, и мне все документы оформили буквально бегом.
Старлей в строевом отделе криво ухмыльнулся: - На хрена такая спешка, все равно с Камчатки ты сейчас не выберешься.

Июль, время отпусков, на самолет билет можно достать только по большому блату, теплоход ходит раз в пять дней. Других вариантов нет. Кстати, сегодня «Советский Союз» отходит во Владивосток, но билеты все давно распроданы. Если повезет, у военного коменданта морвокзала выклянчишь бронь.
Его слова оптимизма мне не прибавили, но я не желал примирения с жестокой действительностью, храня в душе тлеющий огонек надежды.
Все оказалось действительно хреново. Кассы закрыты, взмыленный военком морвокзала, не дав мне открыть рта, послал куда подальше: - Я дембелей всех не могу отправить, некоторые уже две недели ночуют на вокзале.
Чуть не плача, я вышел на пирс, у которого стоял пришвартованный белоснежный красавец теплоход «Советский Союз».

Посадка шла полным ходом. По широкому трапу на борт поднимались вперемешку гражданские и военные навьюченные разногабаритным багажом. Шум, крики, ругань в сизом табачном дыме, вот что представляла собой палуба легендарного теплохода.
У входа на борт три контролера проверяли билеты, а на палубе несколько человек из команды сорванными голосами давали указания пассажирам, куда кому идти согласно купленным билетам. Пассажиры ошалело носились по палубе, сталкиваясь друг с другом, большинство из них перед таким важным мероприятием как отъезд приняли «на посошок» и посему были, мягко говоря, неадекватны.
Пассажиром «Советского Союза» я уже был два раза. Первый раз, в 1966 году, когда из Владивостока нас- призывников привезли на Камчатку. Размещали нас на палубе, кому повезло - на закрытой. На корабле ходили патрули, основной задачей которых было охранять спокойствие пассажиров, размещенных в каютах. Второй раз, на следующий год, возвращаясь с Русского острова, где полгода был в учебке. В этот раз все было цивильно, все четыре дня жил в каюте третьего класса. За это время облазил весь корабль и прекрасно ориентировался в его девяти палубах.
Из уст в уста передавались слухи, что это корабль немецкой постройки, переданный нам после войны в порядке репарации, и раньше он имел название «Адольф Гитлер», а в концертном зале стоит личный рояль Гитлера. Все, кроме того, что он немецкой постройки было неверно, но слухи были живучими.
До конца посадки осталось двадцать минут, я в отчаянии смотрел на теплоход, в голову не приходило ни одной порядочной мысли, кроме как при отходе корабля запрыгнуть на палубу с пирса. Мысль была нереальной, так как борт теплохода возвышался над пирсом метров на 6-7. Я ведь не Бубка, да и шеста у меня нет…
Мой взгляд остановился на военном патруле, который неспешно шествовал по пирсу среди толпы дембелей. Те, при виде патруля, брезгливо отворачивались, не горя желанием отдавать честь, чувствуя себя уже гражданскими. Начальника патруля – почти двухметрового мичмана – морского пехотинца, это не смущало, он ни к кому не придирался, и, похоже, даже не смотрел на дембелей, а любовался лайнером. За ним семенили два матросика с повязками на рукавах, судя по их унылым лицам – первогодки.
И тут меня осенило! «Строевым с песней» я подошел к мичману и торопливо, чтобы не получить отказ, быстро ввел его в курс моей беды. Тот внимательно меня выслушал, хмыкнул и спросил: - А я тебе, чем могу помочь?
- Вы имеете право подняться на борт?
- Ну, да… -неуверенно ответил мичман.
-Тогда, давайте мой рюкзачок попросим занести на палубу какого-нибудь обилеченного дембеля. Я одену повязку патрульного, парень пусть покурит. Мы поднимемся на борт, покрутимся там, а перед тем как закончится посадка, вы сойдете на пирс, уже вдвоем. Контролеры, я уверен, не обратят на это внимания. Другого шанса просто нет…
Мичман, несмотря на свой рост, соображал быстро. Тут же зацепил матросика –дембеля, и несмотря на его ворчание, всучил ему мой рюкзак. Затем мы поднялись на борт, и я почувствовал такую эйфорию, что со стороны, наверное, казался пьяным. Мы о чем - то говорили с мичманом, помню только, что он меня напутствовал:- Назад не возвращайся, обязан поступить! Я обещал, так как честно был уверен, несмотря на то, что конкурс был 15 человек на место, я поступлю.
Наконец убрали трап, отдали швартовы, два буксира потянули лайнер от стенки. Ура! Зайца за борт не выкинут! Все срослось! Прощальный гудок вызвал ликование, как у пассажиров, так и у провожающих. Мне было приятно среди толпы провожающих видеть высокую фигуру мичмана, который неотрывно смотрел на отплывающий корабль.
Я нашел свой рюкзак у второй мачты, куда мы просили дембеля его кинуть. Тот был рядом. Познакомились. Он назвал номер каюты, где разместился вместе со своими сослуживцами, и сказал: - У нас там полный комплект, но если ничего не подыщешь, приходи, будем спать по – очереди. Всего четыре дня, перекантуемся …
- Спасибо, братан! Припрет – приду…
Спешить было некуда, народ постепенно рассосался по своим каютам, наступила благословенная тишина, только подчеркиваемая мерным гулом двигателей и плеском волн рассекаемых форштевнем. Я любовался удаляющейся панорамой Петропавловска, необыкновенной, но ставшей за два года привычной красотой вулканов, окружавших Авачинскую бухту, и ни о чем не думал, просто блаженно созерцал.

Вот остались позади Три брата, три скалы, мимо которых мы проходили десятки раз, уходя в рейс и возвращаясь назад. Неужели, я больше их никогда не увижу…

Добавлено в 21:31
Мое одиночество вдруг было нарушено довольно таки романтически. Я почувствовал как маленькие женские ладошки легли на мои глаза… Но это уже другая история…

Добрая история.)

эээээ.... товарищ!! продолжение про ладошки и т.д. в студию!!!

Как то не понятно. Должность офицерская вообще то. Да и кто без штурмана (командира БЧ-1) корабль выпустит в море. От причала до причала в базе перетянуться не разрешат. Или разговор о буксире портовом, где один мичман командир, а второй мичман все остальное, включая механика.

Дааа, как всегда, на самом интересном месте))
Продолжение в студию!

Это сообщение отредактировал RUSSOBALT - 15.11.2013 - 21:44

Я надеюсь продолжение истории было таким же благостным и целомудренным.
Хорошая сказка.

Бч-1 штурманская, должность командира-офицерская. По остальному верю :)

Мозги не пудри.. Отвечай поступил или нет?
Мы переживаем..

давай, продолжай!

зудука
Опередил. На буксире бч нет :)

если тс не продолжит, предлагаю его на 3 части порвать, тьфу, запретить смотреть на 3 скалы)))

Ну, а в академию то поступил?

Трррррррррррррррррррр..........
Что? ВСЁ????????
Я тут блядь, настроился почитать экшн про поймание "зайца" и предание его анафеме, но этот "заяц" каким-то образом выкручивается...
Облом-с...
Нехорошо!

хочу про ладошки!!! идите н со своим БЧ!!!

Молодец! Ждем продолжения! Джеймс Кэмерон отдыхает.

Это сообщение отредактировал Shyrkan - 15.11.2013 - 22:09

Эх, красивое судно было. Меня ребенком родители на нем возили, да и, не знаю, правда, или нет, но говорят, что и зачат был на нем же. И кстати, "Советский союз" - это не бывший "Адольф Гитлер", это бывший "Альберт Баллин", переименованный в 1935 году в "Ганзу".

Кстати, есть хорошее стихотворение Олега Кабалика:



Я - "Советский Союз". Ухожу в переплавку.
Я своё отслужил, отпустите грехи.
Я - "Советский Союз". Отправляюсь на плаху.
По последнему разу погудим, моряки.

Посидим, помолчим над прожитыми жизнями:
Нам самим-то себе - не простить, не солгать.
Крысы в трюмах моих, если б не были крысами,
Много кое-чего бы могли рассказать.

Но они побегут - крыса дохнуть не вправе,
Чтоб, добравшись в красивый, фешенебельный порт,
Окопавшись в какой-нибудь сточной канаве,
Крыситься, что паршивый я был пароход:

Весь залатанный, ржою заросший,
Загрязнял океаны, проливы, моря...
Эй, вулкан Алаид! Одолжи папироску!
Мы-то знаем с тобой, что дымили не зря.

А ещё вам, ребята, скажу на прощанье,
Отправляясь под старость на металлолом,
Что пятнадцать посудин, из меня понапаянных,
Перетопит любой разыгравшийся шторм.

Я Советский Союз,
отправляюсь в последний...
Вспоминайте, ребята, старика иногда.
Я вернусь! Даже если и через столетия -
Я вернусь! Но теперь уже - навсегда!

Это сообщение отредактировал wolf412 - 15.11.2013 - 22:14

А таким он был в начале жизни:

Вообще-то есть правило не выкладывать незавершенные креосы.

Автор, не искривляй себе чакры и не загрязняй карму.

Давай продолжение!

Добавлено в 22:22

Символично.

А вглядываясь в тренды современной россии, после этих строк как-то даже и тревожиться начинаешь.

Мичман молодчина! Есть толковые мужики!

За добрую такую морскую историю - лови зелень )))

История хорошая, но какая-то неполная. Как и многие жду продолжения.

Очень удивился, что моя история кого-то могла заинтересовать, но раз так – читайте дальше…
-Обознатушки ?!,- подумал я, и обернулся назад. Передо мной стояла худенькая светло-русая девушка, и озорно улыбалась. Я еще не успел ничего сообразить, как услышал свой собственный голос: - Женька?! Какими судьбами?
Надо сказать, у меня очень плохая память на лица, это моя беда, которая отравляет всю мою жизнь. Только услышав свой голос, я вдруг вспомнил, что на первом году службы мои сослуживцы затащили меня на день рождения одной их знакомой подруги. Жене тогда исполнилось 18 лет.
Компания была представлена восемью ее подругами и нами - пятью матросами. Стол ломился от камчатских разносолов, красная икра, крабы, палтус, кета и дефицитные помидоры.

Но мне не суждено было это попробовать… Дело в том, что до службы я не обладал богатым опытом употребления алкоголя. Да, пробовали вино, во время практики по хирургии доктора учили нас, как надо пить неразведенный спирт, но это были редкие эпизоды. А тут я со страхом увидел как в граненые стаканы («ключ на двести» - по шоферской терминологии) доверху наливают водку, и девки одним махом закидывают ее себе в глотку. Наши «годки флота» от девок не отставали и стали на меня шипеть, мол не позорь флот… После пары стаканов меня развезло, в дальнейшем веселье я не участвовал, и вообще пришел в себя только оказавшись на корабле. За последующие два года я, конечно, научился пить по–камчатски, но в эту компанию больше не попадал. Так что я сам себе удивился, что опознал эту девчушку. Странно, что она помнила мое имя…
Оказалось, что она в составе довольно большого коллектива едет во Владивосток на конкурс самодеятельности. Их вокально-инструментальный квартет разместили в шестиместной каюте третьего класса, два места свободны. Естественно, такую редкостную удачу упустить было нельзя. Я скромно попросил разрешения закинуть свой рюкзачок в их каюту и переодеться в гражданку. На лайнере была своя милиция и военный патруль, и светиться по форме мне не хотелось, я ведь не дембель. Наверное, Женя пожалела о своей болтливости, но отказать не решилась.
В каюте никого не было, и мы там долго не задержались. Переодевшись в китайские джинсы и желтый свитер, я почувствовал себя легко и свободно. Особенная легкость ощущалась в желудке, я с утра ничего не ел. Женька была на «Советском Союзе» первый раз и мне пришлось взять инициативу в свои руки. Мы пошли в ресторан третьего класса – единственное место, где можно дешево покушать.
Там было уже полно народу, в основном матросы отмечающие ДМБ. Столы сдвинуты, непонятно кто что заказывает и кто платит. Группы создаются и распадаются, в одной из них поют, в другой – матрос в тельняшечке бренчит на гитаре, кто – то братается, кто-то пытаясь перекричать толпу произносит тост. Чем - то этот пейзаж напомнил революционную матросню. Но в целом обстановка была мирная.
Мы нашли свободный столик, сделали заказ, соответственно, с бутылочкой вина, и через некоторое время нас накрыло благодушие. Сидели, курили и наблюдали за чудачествами матросов.
За соседними сдвинутыми столами один матросик настойчиво мучил гитару, Женька периодически выразительно поглядывала на него, а потом не выдержала, подскочила к нему и очень ласково попросила: - Дай сюда, это не так играют…
Села рядом и стала перебирать струны, затем подкрутила колки, а потом…
Что было потом – это сказка. Вначале она просто играла, зал прислушался, затем она запела неожиданно сильным голосом, который так не вязался с ее худенькой фигурой, и все стали потихоньку подтягиваться, волоча за собой стулья и столы. Вскоре образовался какой-то общий стол, за которым все уместились. Женька играла и пела, ей подпевали, аплодировали, просили еще и еще, прерываясь только на то чтобы выпить и закусить. Вся эта вакханалия продолжалась почти шесть часов. Разошлись в 11 часов вечера.
Пошли в каюту, там никого. Погуляли по палубе. Стало прохладно.
- Жень, уже спать пора, пойдем в каюту, приютишь?
- Надо с девчатами посоветоваться, вдруг взбрыкнут…
- Тогда придется ночевать в люксе… Там в коридорах пушистые ковры.
- Да тебя менты быстро захомутают, или кто-нибудь наступит спьяну…
- Тогда лучше будет залезть в спасательную шлюпку под тент. Если корабль будет тонуть, у меня будут самые большие шансы на спасение.
- Оставь этот вариант в резерве. Пойдем.
В каюте было пусто.
- Похоже, твои подруги нашли другие места для ночлега?
- Ну, не может же всем троим так везти…
- Здесь все может быть, а с вариантами - еще больше!
- Что за варианты?
- Ну, например, что вы встретитесь только во Владивостоке…
- Вариант негожий, у нас каждый день запланированы репетиции к концерту, а наш руководитель всех поставит на уши, если кого-нибудь не будет.
Тут дверь открылась и на пороге нарисовалась первая.
-Ой!
- Таня ,не пугайся, у нас гость.
Подруги пошептались, после чего произошло официальное знакомство.
Татьяна обладала просто аристократической внешностью – тонкие черты лица, черные с синевой волосы, голубые глаза, яркие губы, точеная фигурка. Она закончила музыкальное училище, но с работой в городе было туго, занималась репетиторством, ну и от скуки участвовала в самодеятельности.
Решив опоздавших поставить перед фактом, выключили свет, переоделись и завалились в койки. Уснуть никто не успел, как дверь каюты распахнулась:
- Вот, бля…, мужики пошли, целый вечер по палубе за ручку водил и даже не поцеловал!!!
Я не выдержал: - Иди сюда, компенсирую!
Под наш хохот девицу как ветром сдуло.
Женька, выглянула за дверь:
-Галочка, иди сюда, ты не ошиблась – это наша каюта, я тебе все объясню…
Опять включили свет, церемония знакомства, поржали…
Уже в первом часу ночи нарисовалась последняя подруга. Зашла тихо на цыпочках и стала раздеваться. Зрелище очень романтичное. Лунный свет проникавший через иллюминатор окружал нежным ореолом девичью фигуру. На этот раз я благоразумно молчал. Идилию прервала Женька, все опошлив:
- Верка, отойди от иллюминатора, на тебя смотрит мужчина.
Та не въехала: - Какой мужчина за иллюминатором, Ихтиандр что ли?
Тайну раскрыли. Веру восхитила история моего появления на борту теплохода.
-Вот молодец, я бы ни в жисть не придумала такое…
- Девки, какого х… вы завалились в койки, а ну вставайте, это событие надо отметить.
Она выдвинула из под койки огромный чемодан и щелкнула замками. Моему взору представилась батарея разнокалиберных бутылок и консервных банок. Пойло было на любой вкус - от питьевого спирта до сухого вина, консервы в основном рыбные –горбуша в собственном соку, пару банок красной икры, тунец и т.д.
Гулянка продолжалась почти до утра. Отоспаться удалось только мне, так как девчат утром погнали на репетицию, и я остался один в каюте.
Потом опять ресторан, танцы и конкурсы на закрытой палубе. Ночью все повторилось. Под аккомпанемент двух гитар и соло ударника – Галки на бутылках и банках мы орали песни, в перерывах бухали и придумывали замысловатые тосты. Свой вклад в это веселье я сделал в виде анекдотов и баек, которых в неимоверном количестве нас в течение двух лет потчевали два одессита, служившие на корабле. Я был поражен энергией девчат. На их внешнем виде совершенно не сказывались эти бессонные ночи и литры выпитого зелья.