Мои любимые строчки

всего лишь небольшой отрывок
И. Бродский "Холмы"

..............
Смерть — не скелет кошмарный
с длинной косой в росе.
Смерть — это тот кустарник,
в котором стоим мы все.
Это не плач похоронный,
а также не черный бант.
Смерть — это крик вороний,
черный — на красный банк.

Смерть — это все машины,
это тюрьма и сад.
Смерть — это все мужчины,
галстуки их висят.
Смерть — это стекла в бане,
в церкви, в домах — подряд!
Смерть — это все, что с нами -
ибо они — не узрят.

Смерть — это наши силы,
это наш труд и пот.
Смерть — это наши жилы,
наша душа и плоть.
Мы больше на холм не выйдем,
в наших домах огни.
Это не мы их не видим -
нас не видят они.
___

Розы, герань, гиацинты,
пионы, сирень, ирис -
на страшный их гроб из цинка -
розы, герань, нарцисс,
лилии, словно из басмы,
запах их прян и дик,
левкой, орхидеи, астры,
розы и сноп гвоздик.

Прошу отнести их к брегу,
вверить их небесам.
В реку их бросить, в реку,
она понесет к лесам.
К черным лесным протокам,
к темным лесным домам,
к мертвым полесским топям,
вдаль — к балтийским холмам.
___

Холмы — это наша юность,
гоним ее, не узнав.
Холмы — это сотни улиц,
холмы — это сонм канав.
Холмы — это боль и гордость.
Холмы — это край земли.
Чем выше на них восходишь,
тем больше их видишь вдали.

Холмы — это наши страданья.
Холмы — это наша любовь.
Холмы — это крик, рыданье,
уходят, приходят вновь.
Свет и безмерность боли,
наша тоска и страх,
наши мечты и горе,
все это — в их кустах.

Холмы — это вечная слава.
Ставят всегда напоказ
на наши страданья право.
Холмы — это выше нас.
Всегда видны их вершины,
видны средь кромешной тьмы.
Присно, вчера и ныне
по склону движемся мы.
Смерть — это только равнины.
Жизнь — холмы, холмы.

напесали туд в мыло...

Мне с тобою пьяным весело -
Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги желтые на вязах.

Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?

Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного...
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.

(Ц) Ахматова, и еще кто-то....

Silentium!

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью — и молчи!...

Ф. Тютчев

сюня
обожаю эту вещь Пастернака.


а вот ещё от К. Никольского

Мой друг художник и поэт
В дождливый вечер на стекле
Мою любовь нарисовал,
Открыв мне чудо на земле.

Сидел я молча у окна
И наслаждался тишиной
Моя любовь
С тех пор всегда была со мной.

И время ,как вода, текло
И было мне всегда тепло,
Когда в дождливый вечер я
Смотрел в оконное стекло.

Но год за годом я встречал
В глазах любви моей печаль,
Дождливой скуки тусклый след,
И вот, любовь сменила цвет.

Моя любовь сменила цвет,
Угас чудесный яркий день
Мою любовь
Ночная укрывает тень.

Весёлых красок болтовня,
Игра волшебного огня;
Моя любовь
Уже не радует меня.

Поблекли нежные тона,
Исчезла высь и глубина,
И чётких линий больше нет -
Вот безразличия портрет.

Глаза в глаза любовь глядит,
А я ни весел, ни сердит,
Бесцветных снов покой земной
Молчаньем делится со мной.

И вдохновенное лицо,
Утратит добрые черты,
Моя любовь
Умрёт во мне в конце концов.

И капли грустного дождя
Струиться будут по стеклу
Моя любовь неслышно плачет, уходя.

И радугу прошедших дней
Застелит дым грядущих лет,
И также потеряют след
Воспоминания о ней.

Рисунок тает на стекле,
Его спасти надежды нет,
Но как же мне раскрасить вновь
В цвет радости мою любовь?

А может быть, разбить окно
И окунуться в мир иной,
Где, солнечный рисуя свет,
Живет художник и поэт...

Это сообщение отредактировал Блондинко - 12.12.2006 - 23:53

а ещё вот это Гумилёва

Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами.

Позабыв Золотую Орду,
Пестрый грохот равнины китайской,
Змей крылатый в пустынном саду
Часто прятался полночью майской.

Только девушки видеть луну
Выходили походкою статной,
Он подхватывал быстро одну,
И взмывал, и стремился обратно.

Как сверкал, как слепил и горел
Медный панцирь под хищной луною,
Как серебряным звоном летел
Мерный клекот над Русью лесною:

"Я красавиц таких, лебедей,
С белизною такою молочной,
Не встречал никогда и нигде,
Ни в заморской стране, ни в восточной;

Но еще ни одна не была
Во дворце моем пышном, в Лагоре -
Умирают в пути, и тела
Я бросаю в Каспийское море.

Спать на дне, средь чудовищ морских,
Почему им, безумным, дороже,
Чем в могучих объятьях моих
На торжественном княжеском ложе?

И порой мне завидна судьба
Парня с белой пастушеской дудкой
На лугу, где девичья гурьба
Так довольна его прибауткой..."

Эти крики заслыша, Вольга
Выходил и поглядывал хмуро;
Надевал тетиву на рога
Беловежского старого тура.

Блондинко

In the desert
I saw a creature, naked, bestial,
Who, squatting upon the ground,
Held his heart in his hands,
And ate of it.
I said: "Is it good, friend?"
"It is bitter-bitter," he answered;
"But I like it
Because it is bitter,
And because it is my heart."

/Stephen Crane/


В пустыне
Я встретил человека - нагого, дикого;
Сидя на корточках,
Он держал в руках свое сердце
И грыз его.
Я спросил: - Вкусное ли оно, друг?
- Оно горькое, горькое! - ответил человек,-
Но мне нравится его грызть,
Потому что оно горькое.
И потому что это мое сердце.

/Пер. Анатолия Кудрявицкого/

“Об ангелах“


Проторчав полчаса на бетонной крыше,
Растворяя в себе ЛСД и валиум,
Ты ведь думал, что это ад?
Едва ли…
Там,
в аду,
И темней, и намного тише…

Слышишь?
Стук… это сердце.
Тук-тук, тик-так.
или
сзади кто-то с секундомером.
Запиваешь цинизм охлажденной верой
И боишься упасть не вверх…
не так ли?

Ну, и где же вы, ангелы?
Впрочем, что там…
В наркотический сказке свои приемы.
Чтоб увидеть их, надо побыть влюбленным
И, как минимум, стать безвозвратно мертвым.

Или сделать глоток. Из свинца и пыли —
- полной грудью -
- до полного просветления,
И потом краем уха уже в падении
Уловить тихий шелест, как будто крылья.

( напечатано без спросу.)

Приговор

И упало каменное слово
На мою ещё живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.


Анна Ахматова
22 июня 1939 года

Последняя рана.

Сквозь рыбий глаз линзы запланных глаз
Я едва могу увидеть, на что похож этот момент времени
Я далек от того, чтобы летать в чистом голубом небе
Я лечу по спирали вниз, в дыру в земле, и там я прячусь.
Если тебе удасться всех одурачить и проехать по
заминированному шоссе
Поколотить сторожевых собак и одурачить холодные
электронные глаза
И зсли в тебя не выпалит дробовик в прихожей,-
Набери комбинацию цифр, открой бронированную дверь
И если я буду дома, я тебе расскажу, что находиться за стеной.
Там парень у которого была большая галюцинация
Он влюбляется в девок в журналах
Ему интересно, спишь ли ты со своей новообретенной верой
Смог бы кто-нибудь полюбить его
Или это только чокнутый сон.
Если я покажу тебе свою обратную сторону
Останешся ли ты со мной сегодня вечером?
И если я открою тебе свое сердце
И покажу свои слабые места
Что бы ты сделала?
Стала бы выбалтывать мои секреты всем подряд?
Может быть ты забрала бы детей и оставила меня одного
И, улыбаясь от собственной смелости,
ты будешь что-то шептать по телефону?
Может ты бы послала меня собирать вещи,
А может быть отвезла бы меня домой.
Я решил, что должен оголить свои обнаженные нервы,
Я решил, что должен разодрать занавес.
Я держал лезвие в дрожащей руке,
Я уже был готов сделать это,
Как вдруг зазвонил телефон.
У меня никогда не хватало нервов,
Чтобы нанести сеье последнюю рану.

© Роджер Уотерс

И немного романтики

ТЫ ЛИ ТА, КОТОРУЮ Я ЖДАЛ?

Я чувствовал, что ты придешь, что ты уже недалеко
Я знал, что ты меня найдешь, потому что я очень жду тебя
Моя ли ты Судьба? Так ли должна явиться?
Закутанная в пальто, со слезами на глазах?
Сними пальто, родная, и брось его на пол
Ты ли та, которую я ждал?

Пока ты приближалась тихонечко навстречу
Меня утешала душа и говорила
Что в свое время мое сердце получит награду
И что все будет разрешено
И я сидел и смотрел на Великую Оттепель
Ты ли та, которую я ждал?

На страдании построены вечные миры
Великие чудеса рождаются от великих мучений
Но это только слезы, дорогая, дай им вволю течь
И успокойся на моем плече
За моим окном мир готовится к войне
Ты ли та, которую я ждал?

Но мы узнаем, мы узнать должны
Когда звезды спадут с неба
Но такого не бывает, не правда ли?
Они живут и умирают в одно мгновение

Был человек, он говорил чудно, я не встречал его
И он сказал: "Ищи - найдешь, стучи - и впустят в дом"
Я думаю, ты рядом, но вот насколько близко
И как все здесь предчувствует тебя...
Струны сердца зовут по венам
Ты ли та, которую я ждал?

© Ник Кейв

***
Три желания мне назови,
Не считая кино и пломбира!
Я с тобою о бренности мира
Реже думаю, чем о Любви.

И не помню ни слова, ни жеста
Из мелькнувших мгновением встреч.
Вместо чувства, и, может быть, вместо
Смысла жизни есть линия плеч.

С. Куракулов

СКОРПИОН - песня Л.Дербенева

То ли снег, а то ли дождик на дворе
Как всегда в твой день рожденья в октябре.
Ты под знаком скорпиона родилась.
Я искал тебя повсюду - ты нашлась.

Я не верю в судьбу, только знаю одно:
Если б не было этого знака,
Я нашел бы тебя все-равно все-равно
Под любою звездой зодиака.

А когда по вечерам на небосклон
Всходит мой зеленоглазый скорпион,
Прекращается движение планет,
И любви моей горит зеленый свет.

Я не верю в судьбу, только знаю одно:
Если б не было этого знака,
Я нашел бы тебя все-равно все-равно
Под любою звездой зодиака.

В гороскопе из двенадцати имен
Самым лучшим оказался скорпион.
Буду ждать, что ты подаришь мне любя
Скорпиончиков, похожих на тебя.

Я не верю в судьбу, только знаю одно:
Если б не было этого знака,
Я нашел бы тебя все-равно все-равно
Под любою звездой зодиака.

Я не верю в судьбу, только знаю одно:
Если б не было этого знака,
Я нашел бы тебя все-равно все-равно
Под любою звездой зодиака.

Так долго лгала мне за картою карта,
Что я уж не мог опьяниться вином.
Холодные звезды тревожного марта
Бледнели одна за другой за окном.

В холодном безумьи, в тревожном азарте
Я чувствовал, будто игра эта - сон.
"Весь банк - закричал - покрываю я в карте!"
И карта убита, и я побежден.

Я вышел на воздух. Рассветные тени
Бродили так нежно по нежным снегам.
Не помню я сам, как я пал на колени,
Мой крест золотой прижимая к губам.

- Стать вольным и чистым, как звездное небо,
Твой посох принять, Сестра Нищета,
Бродить по дорогам, выпрашивать хлеба,
Людей заклиная святыней креста! -

Мгновенье... и в зале веселой и шумной
Все стихли и встали испуганно с мест,
Когда я вошел, воспаленный, безумный,
И молча на карту поставил мой крест.

Н.Гумилёв - "Крест"


(никогда не читал Гумлёва, но наткнувшись на это произведение был очень сильно потрясён)

Excelsior!

Генри Уордсворт Лонгфелло (Henry Wadsworth Longfellow)



Тропой альпийской в снег и мрак

Шел юноша, державший стяг.

И стяг в ночи сиял, как днем,

И странный был девиз на нем:

Excelsior!



Был грустен взор его и строг,

Глаза сверкали, как клинок,

И, как серебряный гобой,

Звучал язык для всех чужой:

Excelsior!



Горели в окнах огоньки,

К уюту звали очаги,

Но льды под небом видел он,

И вновь звучало, словно стон:

Excelsior!



"Куда? - в селе сказал старик. -

Там вихрь и стужа, там ледник,

Пред ним, широк, бежит поток".

Но был ответ, как звонкий рог:

Excelsior!



Сказала девушка: "Приди!

Усни, припав, к моей груди!"

В глазах был синий, влажный свет,

Но вздохом прозвучал ответ:

Excelsior!



"Не подходи к сухой сосне!

Страшись лавины в вышине!" -

Прощаясь, крикнул селянин.

Но был ответ ему один:

Excelsior!



На Сен-Бернардский перевал

Он в час заутрени попал,

И хор монахов смолк на миг,

Когда в их гимн ворвался крик:

Excelsior!



Но труп, навеки вмерзший в лед,

Нашла собака через год,

Рука сжимала стяг, застыв,

И тот же был на нем призыв:

Excelsior!



Меж ледяных бездушных скал

Прекрасный, мертвый он лежал,

А с неба, в мир камней и льда

Неслось, как падает звезда:

Excelsior!




Перевод В. Левика


***


The shades of night were falling fast,

As through an Alpine village passed

A youth, who bore, mid snow and ice,

A banner with a strange device,

Excelsior!



His brow was sad; his eye beneath

Flashed like a falchion from its sheath,

And like a silver clarion rung

The accents of that unknown tongue,

Excelsior!



In happy homes he saw the light

Of household fires gleam warm and bright;

Above, the spectral glaciers shone,

And from his lips escaped a groan,

Excelsior!



"Try not the Pass!" the old man said;

"Dark lowers the tempest overhead,

The roaring torrent is deep and wide!"

And loud that clarion voice replied,

Excelsior!



"O stay," the maiden said, "and rest

Thy weary head upon this breast!"

A tear stood in his bright blue eye,

But still he answered, with a sigh,

Excelsior!



"Beware the pine-tree's withered branch!

Beware the auful avalanche!"

This was the peasant's last Goodnight,

A voice replied, far up the height,

Excelsior!



At break of day, as havenward,

The pious monks of Saint Bernard

Uttered the oft-repeated prayer,

A voice cried through the startled air,

Excelsior!



A traveler, by the faithful hound,

Half-buried in the snow was found,

Still grasping in his hand of ice

That banner with a strange device,

Excelsior!



There in the twilight cold and gray,

Lifeless, but beautiful, he lay,

And from the sky, serene and far,

A voice fell, like a falling star,

Excelsior!

Во,

Я вчера читал Лавкрафта,
Поздней ночью было дело,
И мурашки, словно мухи,
Облепили мое тело.

А потом смотрел я видик,
Страшный фильм «Реаниматор»!
Герберт Уэст там самый главный
Ливингдедовый диктатор!

А потом смотрел «Извне» я,
По Лавкрафту тоже снятый.
И пугался очень сильно,
Хоть смотрел его раз пятый.

И тревожный ветер Ада
По душе моей промчался.
Охуенный был писатель,
Очень жаль, что он скончался.
©Группа "Хуй Забей"

Испорчу йа вам пхсю лирику

не скажу, что любимые, но мне нравяться. автора не скажу. сами догадаетесь.

Любимый шут принцессы Грёзы

Любимый шут принцессы Грёзы
грустит в аллеях Сан-Суси.
Он гладит по головкам розы,
и розы говорят: "Мерси,

Спасибо, милый наш товарищ,
спасибо, добрый наш Роже,
ты никогда не обижаешь
своих цветущих протеже.

Ты нас не режешь под коренья
и не срываешь нам голов,
чтобы они, сварясь в варенье,
десертом стали для столов.

Ты нам свою являешь милость,
и мы к тебе как кошки льнём.
Но что с лицом твоим случилось,
зачем следы от слёз на нём?"

Любимый шут принцессы Грёзы
вздохнул и розам отвечал:
"Ах вы, болтушки!... Эти слёзы
в глаза мне дьявол накачал.

Тот самый дьявол, что вселился
в хозяйку сердца моего,
который нынче веселился,
своё вкушая торжество.

Моя прекрасная врагиня
сказала: "В парке Сан-Суси
произрастает роз богиня.
Сорви её и принеси.

Сорви, но только без обмана,
не замени её другой,
иначе принимать не стану,
иначе в дом мой - ни ногой!"

Не знаю, кто средь вас богиня,
но знаю: ни одну из вас
руками погубить своими,
увы, я не смогу сейчас.

Увы! Не угодить предмету
моих вседневных дум и грёз
я не могу. И значит это,
что я умру, умру, как пёс,

умру у милого порога,
умру, лизнув её каблук,
хоть мне заказана дорога
к источнику сердечных мук".

Умолк Роже, закрыв руками
глаза, набухшие от слёз.
Но чу! Играя с ветерками
к нему идет богиня роз.

Да-да, сама, в обличье девы,
власа златые распустив,
идет - а на губах напевы,
какой-то ангельский мотив.

Сражён небесной красотою,
Роже упал у стройных ног
и, в луже на коленях стоя,
ни слова вымолвить не мог.

"Возьми меня, - сказала дева,
играя лепестками губ, -
заслужишь ласку вместо гнева
и даме сердца будешь люб.

Она меня поставит в вазу,
и через день увяну я,
зато не будет знать отказа
любовь гонимая твоя".

Шут поднял взор - и отразились
его глаза в её глазах,
и будто молнии скрестились,
и с чьих-то уст слетело "ах"!...

Принцессе утром доложили,
что мёртв её любимый шут.
Все дамы окна окружили:
"Шута везут! Шута везут!"

Под окнами принцессы Грёзы
тележка с мёртвым пронеслась,
сжимал он стебель чудо-розы
и кровь меж пальцев запеклась.

"Как странно, - думала принцесса. -
Он никогда не рвал цветов,
хотя и слыл большим повесой
и ферлакуром средь шутов".

Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками,
Которые видны,
Над скверными задатками,
Которые даны,
Волшебными заплатками,
Железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.
Когда-то я так думала
По молодости лет.
Казалось, это главное,
А оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками,
Слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами
И склонностью ко лжи -
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.

Серая струйка дороги
Льётся передо мной.
Манит свободной походкой
Эта судьба - дальнобой.

Жжёт взор улыбкою алой
Серпик луны и молчит.
Только машину качая,
Шепчет мотор - говорит...

Раннее утро. Сереет.
Солнечный глаз подмигнул.
Чёрной зеницей чернеет
Птица-печаль. Повернул:

Ель на дороге поймала
В зелень - чарующий цвет.
Ну почему же так мало
Ждут меня дома? Ответ:

Волком всегда по дорогам,
Сердце бродяги в груди,
Нет долгожданной подруги,
Вся моя жизнь впереди.

Путь, как невеста в тумане
С солнцем-венцом на горбу:
Серою лентой дороги
Чертит Господь мне судьбу

Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.

Я больше не ревную,
Но я тебя хочу.
И сам себя несу я
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь, -
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.

Еще одно мгновенье
И я скажу тебе -
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятеньи
Вишневый нежный рот...

Вернись ко мне скорее,
Мне страшно без тебя.
Я никогда сильнее
Не чувствовал тебя.
И все, чего хочу я,
Я вижу наяву.
Я больше не ревную,
Но я тебя зову.

© Осип Мандельштам, 1920 г.

Добавлено в 20:01
А вот еще строчки Ивана Бунина. Безумно нравятся:

Беру твою руку и долго смотрю на нее,
Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:
Вот в этой руке - все твое бытие,
Я всю тебя чувствую - душу и тело.

ЛОШАДИ В ОКЕАНЕ


И.Эренбургу

Лошади умеют плавать.
Но - нехорошо. Недалеко.

"Глория" по-русски значит "Слава", -
Это вам запомнится легко.

Шел корабль, своим названьем гордый,
Океан старался превозмочь.

В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лошадей топталась день и ночь.

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.

Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.

Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?

Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.

И сперва казалось - плавать просто,
Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той края.
На исходе лошадиных сил

Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.

Вот и все. А все-таки мне жаль их -
Рыжих, не увидевших земли.

Борис Слуцкий

Это сообщение отредактировал kismoz - 30.01.2007 - 22:13

Во мне живут два человека,
Две абсолютно разные души -
Одна не может жить без света,
Другая властвует в ночи...

АПИНА


Я вас люблю, - хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, - я зеваю;
При вас мне грустно, - я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь, - мне отрада;
Вы отвернетесь, - мне тоска;
За день мучения - награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, -
Я в умиленьи, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой в ненастье.
Вы собираетеся в даль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Апина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

Пишу по памяти запомнившийся вирш. Название не помню. Автор Роберт Рождественский. Антиквариат, конечно, но какой....

[i]Воздуха! Воздуха!Самую малость бы!
Самую, самую.Хочешь уедем куда -нибудь?
Заморе, замертво, заново.
В загнанном мире кто-то рождается, что-то предвидится.
Где-то законы,запреты,заносы, заставы, правительства.
Врут очевидцы, сонно глядят океаны остывшие...
Охай бесстрашная, падай наивная, смейся бесстыжая!
Богово-Богу, а женское-Женщине.Сказано-воздано.
Ты,- покоренная, ты,- непокорная.
Воздуха!Воздуха!

Руки разбросаны, губы закушены, волосы скомканы.
Стены расходятся, звезды, качаясь, врываются в комнаты.
Пусть эти сумерки станут проклятием или от открытием...
Воздуха!Воздуха!

Бейся в руках моих каждым изгибом и каждою жилкою,
Радостно всхлипывай, плачь и выскальзывай, вздрагивай, жалуйся.
Хочешь уедем? Сегодня-пожалуйста, завтра-пожалуйста...
Царствуй рабыня, бесчинствуй учитель, неистовствуй женщина.
Воздуха!

Древние горы уставились в небо синими бивнями.
Только люби меня!Слышишь,люби меня!
Чтоб навсегда, чтоб отсюда до гибели.
Мы никогда, никогда не расстанемся!
Воздуха!Воздуха!

Это сообщение отредактировал rytis - 19.02.2007 - 18:13

Евгений Евтушенко

ЗЛОСТЬ

Добро должно быть с кулаками.
М. Светлов (из разговора)

Мне говорят,
качая головой:
"Ты подобрел бы.
Ты какой-то злой".
Я добрый был.
Недолго это было.
Меня ломала жизнь
и в зубы била.
Я жил
подобно глупому щенку.
Ударят -
вновь я подставлял щеку.
Хвост благодушья,
чтобы злей я был,
одним ударом
кто-то отрубил!
И я вам расскажу сейчас
о злости,
о злости той,
с которой ходят в гости,
и разговоры
чинные ведут,
и щипчиками
сахар в чай кладут.
Когда вы предлагаете
мне чаю,
я не скучаю -
я вас изучаю,
из блюдечка
я чай смиренно пью
и, когти пряча,
руку подаю.
И я вам расскажу еще
о злости...
Когда перед собраньем шепчут:
"Бросьте!..
Вы молодой,
и лучше вы пишите,
а в драку лезть
покамест не спешите",-
то я не уступаю
ни черта!
Быть злым к неправде -
это доброта.
Предупреждаю вас:
я не излился.
И знайте -
я надолго разозлился.
И нету во мне
робости былой.
И -
интересно жить,
когда ты злой!

вот

Уильям наш Шекспир
перевод С. Маршака
++
Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.

- - -

О, как я лгал когда-то, говоря:
"Моя любовь не может быть сильнее".
Не знал я, полным пламенем горя,
Что я любить еще нежней умею.
Случайностей предвидя миллион,
Вторгающихся в каждое мгновенье,
Ломающих незыблемый закон,
Колеблющих и клятвы и стремленья,
Не веря переменчивой судьбе,
А только часу, что еще не прожит,
Я говорил: "Любовь моя к тебе
Так велика, что больше быть не может!"

Любовь - дитя. Я был пред ней не прав,
Ребенка взрослой женщиной назвав.

- - - - -


Не соревнуюсь я с творцами од,
Которые раскрашенным богиням
В подарок преподносят небосвод
Со всей землей и океаном синим.

Пускай они для украшенья строф
Твердят в стихах, между собою споря,
О звездах неба, о венках цветов,
О драгоценностях земли и моря.

В любви и в слове - правда мой закон,
И я пишу, что милая прекрасна,
Как все, кто смертной матерью рожден,
А не как солнце или месяц ясный.

Я не хочу хвалить любовь мою, -
Я никому ее не продаю!