33
Бежать, бежать, бежать...
Бежать и не останавливаться. Зачем я выбрался наружу? Зачем я позволил себе расслабиться? Зачем позволил себе привязаться к кому-то? И что теперь? Куда теперь?
Как же это глупо. Хорошо ещё, что эти твари меня пока не заметили. Где искать Марию?
Громада больницы осталась позади. Огромная парковка с раскиданными как-попало машинами сменилась зеленью парка. Здесь их меньше. Настоящим зарослям они предпочитают бетонные джунгли. Они ходят целыми стадами (толпами назвать это, у меня язык не поворачивается) по главным улицам и вынюхивают нас.
Бежать. Бежать. Бежать.
Ведь учил мистер Филлипс разминаться, нет же - сразу стартанул. Правый бок начинает колоть, как после доброй попойки. Раньше я думал, что у меня печень отваливается от излишней моей любви к лекарствам и пиву, но, как оказалось, она и не может болеть. Все дело в избытке крови при быстрой нагрузке. Кровь, неравномерно распределившись по организму, давит на оболочку (или как ее там назвать?) печени и заставляет мой бок отваливаться. Ипохондрик внутри меня загрустил после раскрытия этого секрета Полишинеля. Но от познаний лучше не становится. Чертова спешка.
Ну вот куда она поперлась?
Ныряю в кусты и перевожу дыхание. Крыша Кридмора скрылась за густыми кронами клёнов. Парк тих и безмятежен, но ему, в плане комфорта и безопасности, до больницы, как до луны. Когда все это дерьмо началось, всех больных и медицинский персонал эвакуировали, оставив огромное здание без охраны. Нескончаемые запасы провианта и медикаментов, удобные кровати и множество комнат, где можно спрятаться и - что самое главное - приличная обособленность от остального города. Они могли забрести туда лишь случайно. Ну не было в больнице для них корма. Не считать же таковым два испуганных куска мяса, вроде нас с Марией. Но нет же - она захотела сходить на разведку. Сходила...
Сколько я ее отговаривал, сколько умолял, и все без толку. Настырности ей было не занимать. Возможно, поэтому она мне и понравилась. Или лучше сказать, поэтому я привык к ней. Она заставила меня привыкнуть. Заставила мою социофобия немного приутихнуть, хотя в условиях торжествующего конца света она и была жизненно необходимым отклонением. Мои страхи расцвели новыми красками. Теперь люди не нравились мне совсем даже не безосновательно. Ну как люди - они. Не уверен, что их можно считать людьми. Может они все передохнут? Это только в фильмах они живут вечно, но в условиях дефицита пищи должны же они когда-нибудь умереть.
Слышу вялую поступь ног. Парочка этих тварей бредёт по дорожке.
Прижимаюсь к земле и стараюсь не шевелиться. Вся эта ересь в современной культуре про их обострённые чувства - просто чушь собачья. Они слышат, чувствуют запахи и видят не лучше людей. Лишь увеличенный болевой порог отличает их от меня. Но отсутствие боли - это минус. Их тела гниют и разлагаются, а они даже не чувствуют этого, продолжая выполнять тот приказ.
Я вижу лишь их ноги. Они проходят в паре десятков метров от меня и удаляются вглубь парка по дорожке, на которую падают первые жёлтые листья. Осень наступает. Она - мой шанс. Она - мой страх. Если я смогу найти Марию, и мы доберемся до убежища незамеченными, то у нас появится возможность проверить морозостойкость этих тварей. Хотя, какие здесь морозы? Максимум - минус десять.
Осторожно поднимаюсь и крадусь среди деревьев. Мягкая обувь делает мою поступь почти бесшумной. Я пытался найти настоящие макасины, но индейцев в Нью-Йорке нынче водится не особо много.
Где же искать Марию?
Она что-то говорила про Куинс. То ли она там раньше жила, то ли ее родители. Ну вот какое сейчас это имеет значение? Кому какое дело до привязанностей, какими бы сильными они не были? С другой стороны, а что я сам сейчас делаю?
Я рискую жизнью исключительно из-за того, что привязался к ней. Страх одиночества оказался сильнее страха перед этими тварями. Перспектива остаться одному в огромном здании больницы радовала ещё меньше прогулки среди заражённых. Заражённых смертью. Я прозвал их так, потому что они не были поражены какой-то жуткой болезнью, они не стали ходячими мертвецами с их неумолимым голодом, они не были зомби в классическом понимании. То сообщение изменило их естество. Все инстинкты им заменила жажда убийства. Неприязнь ко всему непохожему, на которую вот уже несколько десятилетий пытались натянуть ширму толерантности, эволюционировала, переродившись желанием убивать. Заражённые исстребляли не таких, как они, пока полностью не захватили город. Ели они своих жертв исключительно из прагматических соображений: зачем что-то усложнять, если самый доступный источник белка всегда под рукой. Как же хорошо сейчас было странам третьего мира, до которых не добрался высокоскоростной интернет и нормальная мобильная связь. Какие-нибудь бушмены сейчас приспокойно сидят в Калахари и не знаю, что мир окончательно спятил.
Быть может, это и к лучшему. Может, когда все мы - и заражённые смертью и такие трясущиеся куски их корма, как я -благополучно дадим дуба, то эти самые дикари и заселят мир по-новой и в этот раз сделают все правильно.
Граница парка совсем близко. Дорога с застывшими автомобилями черной каймой опоясывает его по периметру. Люди продолжают сидеть в своих машинах, будто ничего не случилось. Будто они не умерли. Будто это не их кишки выпотрошили эти твари. Будто это не их запекшаяся кровь чернеет на грязных стеклах автомобилей.
Делаю пару глубоких вдохов и выныриваю из кустов. Нужно добраться до ближайшего переулка. Там их меньше. Коленки натужно хрустнули при первом движении, и я бросился вперед. Машины, ставшие гробами на колесах для своих владельцев, недоуменно таращатся на меня навсегда погасшими фарами. Ныряю в подворотню и врезаюсь в одного из них.
- Черт!
Тварь падает на землю, но тут же поднимается и начинает верещать. Из ее пасти вырывается истошный нечеловеческий вопль, призывающий собратьев на помощь. На секунду этот крик сковывает мое тело параличем. Я не в силах оторвать взгляд от верещащего монстра. Когда-то это существо было девушкой. Белое платье в красные горох все ещё на ней. Оно лишь прилично запачкалось. Почти весь верх платья потемнел, словно девушка залила его кетчупом. Красные туфли каким-то чудом остались на ее ногах, и даже сумочка продолжает тащиться за своей хозяйкой, зацепившись за поясок. Но вот ее лицо... Миловидная брюнетка превратилась в исчадие ада: глаза почти почернели, карих зрачков не видно в этом бесноватым месиве, вены на висках и лбу вспучились и проступили из-под жёлтой кожи, несколько зубов обломано, будто ими что-то грызли. Будто ими что-то жадно обгладывали. Вся нижняя челюсть и шея покрыты коричневыми пятнами - следами ее последней трапезы.
Оцепенение спадает, когда из-за угла выбегают ещё две твари.
Я бросаюсь в сторону, роняя мусорные баки. Металл гремит, преграждая дорогу преследователям - двум заражённым в черной одежде. Они несутся за мной с жутким воем.
Бежать, бежать бежать...
Когда зараза захватила их тело, она не сделала их быстрее или медленнее. Как всегда все зависело от природных данных и тренировок. Уж в чем в чем, а в беге я был хорош. Дэн и Джон - задиры из моего класса, которые постоянно порывались выместить на мне свою неуемную энергию - заставили меня научиться бегать. Лавирую по узкому переулку и утыкаюсь в тупик.
- Проклятье!
Крик рвется из моей груди, не сдерживаемый инстинктом самосохранении. К черту конспирацию, на рев заражённой смертью девченки сбежится пол города. Мечусь между тремя глухими стенами, пока мой взгляд не натыкается на пожарную лестницу, заигрывающую перспективой спасения с моим трясущимися от страха сознанием со второго этажа. Ее нижний край немного опущен. Он совсем близко. Прыгаю что есть силы и руки хватают воздух - не дотянуться. Из-за поворота показываются заражённые. Они замедляются, переходя на шаг. Даже их измененный тем сообщением мозг понимает: мне некуда бежать. Прыгаю ещё раз. Лестница и не думает приближаться.
Твари все ближе. Их серые лица начинают скалиться. Черные глаза неморгая следят за мной.
Делаю последнюю попытку. Бегу в сторону зараженных, разгоняюсь и прыгаю... Время застыло. Я чувствую, что умею летать. Мое тело отрывается от земли, презрев гравитацию. Я, мать его, Майкл Джордан. Рука цепляется за лестницу и та с шумом едет вниз. Она даже не закреплена. Секунда просветления заканчивается, и я с грохотом валюсь на землю. Ржавая лестница и не думает уезжать обратно. Преследователи ускоряются. Их черные одежды начинают стремительно приближаться, словно за мной спешит сам мрачный жнец. Взлетаю по лестнице и поднимаю ее до самого верха. Защелкиваю щеколду ограничителя, фиксируя лестницу, - её больше не опустить снизу. Твари что-то верещат, но до меня им не добраться. Нужно переждать. У них короткая память. Я всегда знал, что мобильникии делают людей тупее, заражение только подтвердило мои мысли. Скоро они забудут, что гнались за мной, и я смогу продолжить путь. Нужно найти пустую квартиру. Вижу приоткрытое окно на третьем этаже и бегу к нему. Можно было бы разбить окно этаже ниже, но страховка от ран, полученных битым стеклом, есть только у героев боевиков.
Осторожно залезаю в квартиру и прислушиваюсь. В доме тихо. Лишь где-то далеко за окном продолжают верещать заражённые. Обхожу старенький диван, установленный напротив плазмы, и подхожу ко входной двери. Замок закрыт. Справа от меня - крохотная кухня и оставленный в ней кавардак. Кастрюли и сковородки завалили раковину. Пачка хлопьев и бутылка молока стоят на столе, словно квартиру покинули совсем недавно. С холодильника мне раскосо улыбается металлический Денежный Будда. Хватаю статуэтку и иду к ванной. Осталось проверить последнее помещение и можно будет перевести дух. Медленно поворачиваю ручку. Дверные петли скрипят и на меня из ванной выпрыгивает заражённая. Он истошно визжит и брызжет слюной, ее пасть клацает у моего горло, а руки царапают лицо. Металлический толстяк идёт в ход. Бью тварь в бок, но она и не думает издыхать, она встаёт в дверях ванной и примеривается ко мне. Вижу за ее спиной детёныша. Это больше не ребенок. От былого очарования детства не осталось и следа. Сообщение, пришедшее 4 июля на каждый на планете мобильный телефон и превратившее цивилизованный мир в пепелище зомби апокалипсиса, не пощадило и детей. Телефон - неизменный атрибут человека почти с пелёнок. Детёныш, стоящий за спиной заражённой смертью, не был исключением. Он скалился и кричал, впялив в меня жуткий взгляд своих потемневших глаз. Перехватываю Будду поудобнее и прыгаю на зараженную. Углол статуэтки пробивает ей висок и девушка падает к моим ногам. Иду в ванную. Нужно закончить дело. Детёныш верещит и пытается броситься на меня. Бью, бью, бью...
Я сижу на кухне переводя дух. Занавески с утятами колышутся под лёгким порывом ветра. Я приоткрыл окно. Даже защищая свою жизнь, это было не просто. Даже зная, что она - монстр, я с трудом заставил себя это сделать. Смотрю на фотографию на холодильнике. Мужчина, женщина и девочка улыбаются, не зная что их ждет. Не зная, что всем нам уготовано... Висок начинает пульсировать от боли. Не могу понять - это сердце так стучит, или это грохот ломающейся под когтями заражённых двери?
Боль перерождается видением: в кухню влетает Мария. Неужели она нашла меня? Неужели выжила в этом дурдоме?
Из-за ее спины выскакивают два заражённых.
- Лежать! Лежать, сука! Мордой в пол!
***
Мэннинг повалил беглеца на пол и начал надевать на него наручники.
- Этого не требуется, офицер. Дэнни обычно спокойный, - та полоумная девица, которая представилась лечащим врачом этого психа, положила руку на плечо полицейского.
- Дамочка, вы как здесь оказались? Альварес выведи посторонних и проверь наконец квартиру.
- Нет, я должна присутствовать, со мной ему спокойнее. Я взяла отгул и видите, что вышло? - девушка вырвалась из рук напарника Мэннинга, вечно серьезного Хуанчо Альвареса, не давая себя увести. - Дэнни испугался.
- Черт с ней, проверь в конце концов квартиру.
Блэйк Мэннинг, одним из первых откликнувшийся на сообщения о бегающем по парку мужчине в халате, поднялся с пола и перевел дыхание. Непонятно как оказавшаяся у места происшествия девушка сидела рядом с задержанным.
- Вы там всех психов так стережете?
- Нет, офицер, Дэнни спокойный, и ему позволены некие послабления. Он может выходить погулять. Он социофоб. Я и представить не могу, как он решился сбежать. Мне позвонили с работы... Я ехала туда и услышала сирены, сразу подумала, что это он... Он думает, что настал конец света и мир захватили зомби. Он и мобильников-то боится - думает, что они могут сделать его ходячим мертвецом.
- Насмотрятся всякой чуши по ящику, а нам за ними бегай, - в кармане Блэйка зазвонил телефон. Он достал затянутый в черный чехол аппарат и посмотрел на экран. Звонила жена. Мэнди и Ники улыбались ему с заставки точно так же, как в тот день, когда он сделал это фото. Офицер невольно улыбнулся и отключил телефон.
"Ну говорил же не звонить на смену."
С холодильника на него смотрело очень похожее фото.
- Дьябло! Дьябло! Твою мать, - Альварес ворвался на кухню, оттолкнул врача и принялся бить задержанного ногами, - сволочь!
Мэннинг вскочил и оттащил напарника в сторону.
- Хуанчо, ты совсе сдурел? Что за хрень?
- Иди сам посмотри, что эта сволочь натворила.
Девушка, сбитая с ног, сидела на полу, а Мэннинг пошел проверить ванну. Он вернулся через 5 минут и, почесывая подбородок, бросил напарнику:
- Выведи ее.
Он кивнул головой в сторону врача и застыл глядя на задержанного. Альварес схватил девушку и потащил на улицу.
- Что вы собрались делать? Офицер?! Офицер!? Он болен. Он - больной человек.
Мэннинг резко повернулся, схватил девушку за шею и потащил в другую часть крошечной квартиры:
- Больной говоришь? Больной?
Он бросил ее на пол у входа в ванную, совсем рядом с лужей почти ещё теплой крови.
- Ты его лечить, сука, хочешь? Чтобы он сидел у вас там в тепле? А их вылечить сможешь?
Девушка поднесла руки к лицу, сдерживая крик. Кровавое месиво в ванной заставило ее закрыть глаза. Офицер поднял ее с пола и потащил обратно в кухню. Он ткнул ее лицом в дверку холодильника, на которой магнитиком была закреплена фотография: мать, отец и дочь.
- Ты ему, сука, расскажешь, что с его семьёй случилось? Ты ему скажешь, что этого лечить надо?
Мэннинг бросил дрожащую всем телом девушку в руки напарника и подошёл к лежащему на полу беглецу. Рука полицейского привычным движением нащупала кобуру.
yaplakal.com