3
Глава нумер айнц, 1.
Дресс - код и продление каникул.
Моя последняя грибная осень - юноши 16-ти летнего возраста, - началась в 1977 году.
Бурная мальчишеская жизнь старшеклассника и, по совместительству хулигана, Димки подходила к логическому завершению. Впереди маячил последний десятый класс детства, а за ним сразу скрежеща когтями наползала взрослая жизнь с оружием в руках. Никакого плавного перехода от детства и отрочества во взрослую жизнь не рассматривалась и не предполагалась. Только поступление в военное училище. Так сказала мама Кира, а её слово всегда было решающим голосом в нашей семье. Как последняя заклёпка в теле броненосца Потёмкина.
Впрочем, тогда, в конце августа, в мою бесшабашную голову эти мысли мало заботили. В юности время течёт медленно, успевая за короткий период времени как губка всосать в себя нереальное количество событий и интересностей, невозможных во взрослой жизни. Впрочем, и взрослая жизнь богата на совершение конкретных глупостей с далеко, порой, следующими последствиями. Ну, это мы и так знаем.
Молчу уж про период, так называемого сегодня, "пенса", то бишь пенсионера. Ощущаю, как время не то что бежит, а скачет галопом аки бешеная кобыла, слизывая пресохшим языком не года уже, а десятилетия. Брр! Жуть.
Однако, я отвлёкся от Димки.
Последнее лето 77 года я провёл, скажу вам, - просто зашибись! Бродил по любимым лесам, собирая грибы и поедая любимую ежевику, коей в лесах немецких тогда было в избытке. Мамка моя любила делать из них заготовки на зиму, перертирая с сахаром.
Объездил все озёра около моего Вюнсдорфа. Наловил в них всяческой рыбы, навялил на зиму к пиву. Порой ездил и ходил не один, а с друзьями или подругами, но всё же более всего на природе я любил бывать в одиночестве.
Интроверт я, однако. Да и "рыбы" по знаку. Хм. А может быть поэтому и интроверт! Вот тут точно надо собаке порыться. Пардон отвлёкся.
Потом было супер интересное 40-дневное пребывание в немецком международном лагере имени Э.Тельмана, где мы, 4 хулигана обоих полов, пребывали под видом 14-ти летних оболтусов, смущая своим видом лагерную администрацию. Да и поведение наше мало походило на пионерское. Впрочем наших дам обожали не только мы, но и дети всего лагеря вкупе с администрацией. Поэтому нам прощались многие наши шалости.
Эпическим окончанием лагерного бытия, было проживание в течение пяти дней в немецкой семье. Ооо! Это вообще было нечто. Ну, то такое. Отдельная тема, если кому интересно.
Таким образом, проведя последнее бурное лето детства, отрок Виталич приблизился к началу учебного года в 10-м "Б". Печально вздыхая, я собрал свой наплечный кейс ярко- рыжего цвета, запихнув в него дежурные две тетрадки, бутерброд с сухой колбасой, пачку сигарет "Duet" и две шариковые ручки - синюю и красную. Пора идти.
Подойдя ко входу школы, я обратил внимание, что народ не проходит сразу в здание, а кучкуется перед парадными дверями. Распихав ранцы и портфели, извиняясь конечно, я добрался до более-менее старших классов дабы узнать причину "пробки". Выяснив, что директор школы по фамилии Болдин и кличкой "Балда" устроил на входе этакий "дресс контроль", я с сомнением посмотрел на свои "запиленные" джинсовые клёши и бордовые "шузы" на платформе.
- Пойду-ка я запаузю слегка и покурю, - сказал я себе и завернул за угол.
Там, за углом школы, уже находилась "забракованная" Балдой группа товарищей в джинсовой одежде. Я осмотрел их. Нормальный прикид. Джинсы почти новые, рубашки нормальные. Ох, ё моё, что же тогда меня ждёт с моей лиловой рубашкой, жёлтыми подтяжками и запиленными вусмерть джинсами?!
- Чё вам предъявил Балда! - спросил я у группы товарищей.
- Джинсы непозволительная одежда для советского школьника сказал Балда - ответил народ.
- Ага, поэтому их и продают по блату в Центральном универмаге по 53 марки за штуку.
Народ молчал.
А я в последней надежде на милость Божью, решил выдвигаться в направлении входа в школу после первого звонка. Детвора с визгом вылетела во двор школы. Я, аки партизан, в детской толчее стал продавливать себя в школу. Вошёл. Перед входом сидел Балда за столом и смотрел на меня рыбьими глазами. Бегло осмотрев меня, тело директора поднялось и молча указало пальцем в направлении Зюйд-Ост. Я повернул туда голову и, согласно кивнув, пошёл на выход. Бормотание директора я уже не слушал, ибо его указующий перст вялой сосиской указывал на мой любимый лес. Я решил, что это - судьба. Короче, Димка пошёл в самоволку. Прошу отметить - в вынужденную, не по своей воле. Пусть Балда перебесится, а я пока продлю на недельку свои лесные-грибные каникулы!
Глава нума цво - 2.
Последняя грибная охота отрока Виталича в дубравах и рощах Цоссенского округа, города Вюнсдорфа. Но не последняя в будущем. Интрига, да?
Чем хороши леса немецкие, так это ухоженностью. Заезжаешь в дубраву, и нате вам, пожалуйста, - стоят гордо дубы во мхах, сучьев нету, мох ровный будто-то подстриженный. Аж противно. Не дикий лес, а парк в Замоскворечье. Шучу.
Входишь в рощу - радуют деревца лиственные в полном уходе. Ну, такие они - немцы. Лесов осталось мало, берегут и заботятся. Правда нынче у них законы к грибникам такие, что никто даже и не думает сходить в лес пособирать грибы.
А вот в мои 70-е года собирать грибы было изумительной радостью, ибо эта чистота и ухоженность в лесах подвигала на сентиментальность. Хоть песни пиши про грибы во мхах, как Есенин про берёзки.
Ладно, заговорился. Короче. Я был выгнан Балдой из школы. От школы до дома ходу было 7 минут. Выждав на стадионе 3 часа перекуров, я пришёл домой. Мама, как всегда была в стрессе от вечно проблемного моего младшего братца, вечно требующего к себе максимального внимания. Сказав мне - Привет сына, - мамулька тут же забыла про меня. А я, в ответ схватил свой грибной велосипед и одномоментно дематерилизовался, чтобы вскоре проявиться в натуре в своём любимом месте около большого Дуба. Именно с большой буквы. Он стоял недалеко от необычного старого заброшенного кладбища нехристиан. Там, посреди глухого леса, покоились индуисы, муслимы и прочие нехристи, которых немецкая власть после Первой мировой пока ещё терпела на своей территории.
Место было очень странное. Но дуб был старый, большой и красивый.
От этого дуба начиналась узкая песчаная дорожка, вполне годная для велосипеда, по которой через 5 минут я въезжал в свой волшебный дубовый лес. Лес из больших дубов, как всегда, встречал меня величаво и молча. Порой, правда, крона в верней части слегка шумела из-за ветра. Дубрава в эти дни выглядела беспокойной. Эти дни были не грибными. Может быть это были мои детские "тараканы", не знаю, но проверенно это было временем. Я это знал точно, что грибов почти не будет и уезжал на танковый полигон. Там всегда можно было что-нибудь найти.
Однако, если мой дубовый лесок молчал и было тих, я знал, что пора искать "штайнпильце", белые грибы, во мху среди молодых дубов.
Ах, если бы вы знали, как красиво и нахально могут стоять красавцы "белые", слегка показываясь из мха, на фоне величавых дубов. Я порой садился на тропинку и любовался этой картиной: мох, дубы и стоящие беляки во мху, зазывно сверкающие своими влажными кофейного цвета шляпками. Тишина "моего" дубового леса только подчеркивала торжественность момента. Как же я любил этот лес и его природное великолепие!
На "добычу" в лес я выезжал на велосипеде, с прицепленным на багажнике вьюком из двух портфелей, которые я "добыл"на немецкой свалке. Очень достойные, скажу я вам, портфели. Чистая кожа. Замки сломаны? Да ладно! Русский человек всегда справится с такой никчёмной проблемой.
Объезжая любимые места около Лесного озера и моей любимой дубравы невдалеке от кладбища, я весьма быстро приезжал домой и вываливал грибную добычу в ванну. Потом там зачищал белые и подосиновики от лесного мусора. Часть отдавал маме на готовку ужина для четырёх мужиков. Оставшиеся грибки надевал на нитку и оставлял сушится на чердаке дома. Там было сухо и довольно тепло. Днём - даже жарко.
Вечером я оттягивался в дружной компании товарищей обоего пола на трибунах стадиона около Дома офицеров. Эти крытые трибуны было самым популярным местом старшеклассников Вюнсдорфа. Туда даже патрули не захаживали, ибо можно было нарваться на сына или дочь кого-нибудь из командования Штаба Группы советских войск в Германии.
А утром я снова вытаскивал свой "грузовой" велосипед и катил мимо школы через лесное КПП в направлении Лесного озера к своим грибам. И так на протяжении целой недели.
Однако тучи начали сгущаться. Мой папка служил в здании, которое находилось вплотную к единственной дороге к моей школе.
Как - то вечером папка за ужином мне и говорит:
- Митрофан, я уже два дня не наблюдаю тебя проходящим по дороге в школу. Ты точно её посещаешь? - сказал он и пристально посмотрел мне в глаза.
Я сделал максимально честное выражение лица, округлил глаза и уверил папу, что он просто меня не заметил среди таких же джинсовых друзей, с которыми я обычно иду в школу. Папа погрозил пальцем и принялся доедать мои грибочки приготовленные мамой.
На следующий день я шёл в школу. Войдя с безнадёгой в здание, я пошёл к своему классу, ожидая громов и молний от Балды. Однако пройдя мимо открытого кабинета директора школы и, увидев его безразличный взгляд в мою сторону, я возрадовался и, хлопнув обоими желтыми подтяжками по груди, устремился в свой класс.
Ответом на мой недоуменный вопрос - как так то? - стала вечерняя встреча с моим дружком Вовкой Новоселецким, сыном генерал-лейтенанта, замом Начальника штаба ГСВГ. Вовка пришёл на вечерний сешн на трибунах в жёлтой рубашке и ярко красных подтяжках.
- Ну, как, Димка? Круто? - сказал Вовка и засмеялся. Я улыбнулся в ответ и слегка приобнял "спасителя".
Потом долго с ним веселились, пили пиво и лупили друг-друга подтяжками. А вскоре подтяжки с джинсами на ярких рубашках стали трендом в школе номер 1. И никакой Болдин уже не мог этому противостоять.
Конец. Кто дочитал - тот молодец.
С вами был Виталич.
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com