Но в российской судебной системе, судя по всему, чувства потерпевших ничего не значат. Их боль - "эмоции". Их доводы - "субъективные переживания". Их требование реального возмещения - "непомерные претензии". А вот судья, сидя в уютном кабинете с чашкой чая с лимоном, лучше знает, исправился ли убийца ребёнка. Даже если тот выплатил менее 2% из 12 миллионов, присуждённых за моральный вред. Даже если он никогда не извинился. Даже если его семья оскорбляет потерпевших, а он молчит. Даже если он стоял на профучёте как мошенник.
Для суда - это детали. Главное - формальная характеристика: "ведёт себя удовлетворительно", "работает", "признал вину". Всё. Достаточно. Можно смягчать.
Но особенно циничным выглядит один факт, который нельзя назвать иначе как надругательством над памятью погибшего.
В августе 2025 года - накануне четвёртой годовщины преступления, унёсшего жизнь ребёнка, - на счёт потерпевшего пришла выплата в размере
36 рублей 02 копеек в счёт возмещения морального вреда.
Тридцать шесть рублей. Сумма, на которую можно купить бутылку воды.
И это - "деятельное раскаяние". Это - "исправление". Это - "заглаживание вреда" в глазах судей, разрешивших перевести осуждённого на принудительные работы.
Двойные стандарты: Долина - да, родители - нет
Когда по стране разгорелся общественный резонанс вокруг мошеннической схемы с продажей квартиры, в которую оказалась вовлечена артистка Ларисы Долина, - Верховный Суд РФ быстро признал решения нижестоящих судов ошибочными. Всё решилось буквально за недели: система зашевелилась, законы вспомнились, справедливость восторжествовала.
А я - простой гражданин, потерявший ребёнка, - годами бьюсь в суды с теми же доводами, с теми же нормами закона, с тем же Уголовным кодексом. Но мои жалобы встречают равнодушие, отписки, формальные отказы.
Мне отказано в праве на объективное рассмотрение.
Мои аргументы игнорируются, как будто я не потерпевший, а "помеха" в отчётности.
Почему? Потому что у Долиной - громкое имя.
А у меня - только слёзы и пустая детская комната.
Убийца - "хороший", потерпевший - "назойливый"Того, кто убил ребёнка, ласкает вся система:
- Судьи пишут, что он "раскаялся", хотя не извинился ни разу;
- ФСИН даёт положительную характеристику и рекомендует смягчить наказание, хотя осуждённый имел злостные нарушения и состоял на профучёте как мошенник;
- Прокуратура молчит, несмотря на вопиющие нарушения процессуального закона.
А я, потерпевший, - тот, кто "ломает жизнь другому", по словам брата убийцы Дмитрия Кылчика. И, видимо, по умолчанию - по мнению самой системы.
Меня не спрашивают, достаточно ли
36 рублей, чтобы загладить смерть сына.
Меня не слушают, когда я говорю, что нет и следа деятельного раскаяния.
Меня не видят, когда я цитирую статьи 79 и 80 УК РФ, требующие реального исправления, а не театрального представления.
Где доказательства раскаяния?Судами первой, апелляционной и кассационной инстанций выводы о наличии у осуждённого
моточикатилы Кылчика Алексея "деятельного раскаяния" и "исправления" сделаны без надлежащей оценки доказательств и противоречат установленным материалам уголовного дела.
В соответствии с частями 1 статей 79 и 80 Уголовного кодекса Российской Федерации, условно-досрочное освобождение и замена неотбытой части наказания более мягким видом возможны только при условии, что осуждённый своим поведением доказал своё исправление. Исправление, в свою очередь, предполагает деятельное раскаяние, включающее признание вины, выражение искреннего сожаления, реальные действия по заглаживанию причинённого вреда и уважительное отношение к потерпевшим.
Однако в представленных судам материалах отсутствуют какие-либо достоверные факты, подтверждающие наличие у осуждённого подобного поведения. Напротив:
– осуждённый никогда лично не приносил извинений перед мной как потерпевшим и не выражал сожаления по поводу гибели моего ребёнка;
– он поддерживал жалобы защитника, направленные на оспаривание его вины и несправедливости приговора, что свидетельствует об отсутствии признания содеянного;
– все его действия по "возмещению вреда" носили исключительно символический и формальный характер: предложение 200 000 рублей, не внесённое на депозит суда и не повторённое впоследствии; почтовый перевод в 50 000 рублей, возвращённый мной и снятый с депозита его матерью
Кылчик Людмилой; выплаты в размере менее 4 000 рублей за несколько месяцев на принудительных работах при задолженности в 12 000 000 рублей - включая знаменательную сумму в
36 рублей 02 копейки, полученную в августе 2025 года, накануне четвёртой годовщины гибели ребёнка;
– при этом, как следует из исполнительного производства № 50893/25/37020-ИП, осуждённый (или его семья) имеет доступ к финансовым средствам, позволяющим оперативно погасить задолженность по коммунальным платежам, но умышленно уклоняется от аналогичных действий в отношении потерпевших.
Таким образом, никаких реальных, добросовестных и соразмерных усилий по заглаживанию вреда осуждённый не предпринял. Его поведение свидетельствует не об исправлении, а о манипулятивном использовании формальных жестов для создания видимости раскаяния.
Суды, однако, не привели ни одного конкретного обстоятельства, подтверждающего вывод о "деятельном раскаянии", ограничившись общими и необоснованными формулировками вроде "относится к содеянному осуждающе" или "проявляет раскаяние". Такой подход нарушает требования статьи 16 Уголовно-процессуального кодекса РФ (законность), части 1 статей 79 и 80 УК РФ, а также правовую позицию Верховного Суда РФ, изложенную, в частности, в Определении от 15 марта 2022 года № 78-УД22-5-К9, согласно которой символические действия без реального возмещения вреда не могут рассматриваться как основание для смягчения наказания.
В связи с изложенным, выводы судов о наличии оснований для замены наказания более мягким видом не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на бездоказательных утверждениях, что влечёт существенное нарушение уголовно-процессуального закона, повлиявшее на исход судебного решения.
Это не справедливость. Это имитация.Когда суд игнорирует отсутствие доказательств раскаяния, он не просто нарушает закон - он оскверняет саму идею правосудия. Он говорит родителям: "Ваше горе - второстепенно. Ваша правда - несущественна. Ваш ребёнок - цифра в отчёте".
Справедливость - не привилегия для избранных.
Она - обязанность государства перед каждым, кто потерял близкого.
Особенно - перед тем, кто потерял ребёнка.
И если система защищает упырей, совершивших преступления, но отвергает простых граждан, - значит, она прогнила не на уровне отдельных судей, а на уровне самой своей сути.А пока громкие имена получают правду, а тихие - молчат в пустых квартирах, - никакой закон не будет работать по-настоящему.
yaplakal.com