Для начала надо понять, что крестьянское дворохозяйство — это не просто совокупность частного имущества. Крестьянский двор не принадлежит никому — ни дворохозяину как единоличному владельцу, ни всем членам семьи в совокупности. Скорее, это крестьяне принадлежат к двору. Общее гражданское право на крестьян не распространяется, и они вольны решать свои имущественные споры по обычаям, при необходимости обращаясь к непрофессиональному волостному суду, также действующему без писаного права. Поэтому, в общем смысле, ни один из братьев не является владельцем половины двора.
Перед нами простой случай — достаточно очевидно, что двор делится между двумя братьями поровну (русские не склонны давать преимущество старшему брату). А вот если бы один брат пожелал уйти в город и переписаться в мещане (то есть сам двор не делился бы на два двора), то он не имел бы безусловного права требования своей половины имущества. Еще большей проблемой был бы раздел двора между отцом и сыном (здесь для русских не очевидно, что надо делиться поровну). Да и в нашем простом случае есть о чем поспорить — если мы представим, что у одного брата один ребенок, а у другого пять, справедливо ли делить двор пополам?
В общем, ничего похожего на современный раздел имущества при разводе или распределение наследства, то есть такой процедуры, при которой права всякого лица определены законом, для крестьян не существовало (а вот для всех остальных сословий — существовало). Любой спор разрешался борьбой воль, а если таковая борьба не давала результата — произвольным решением волостного суда, бестолкового, непоследовательного и падкого на подношения. Юристы той эпохи уже начали догадываться, что правительство сделало ошибку, не распространив на крестьян в момент их раскрепощения общее гражданское право. Крестьяне не смогли выработать собственное обычное право, как то ожидало от них государство, и просто запутались и погрязли в конфликтах, один из которых и изображен на нашей картине.
Заметим, что у мужиков хватает ума найти из этого запутанного положения самый цивилизованный выход — прибегнуть к медиации. Три фигуры в красном углу — это сельский староста (узнаваемый по должностному знаку на груди) и двое "стариков", то есть просто наиболее авторитетных односельчан. Никакой законной власти в деле разделения имущества эти лица не имеют, и они приглашены спорящими добровольно. Парадоксально, но разумный обычай медиации, весьма популярный при разрешении внутрисемейных имущественных конфликтов в современных европейских странах (иногда даже обязательный), в России напрочь исчез — то есть здесь мы даже несколько издичали в сравнении с вшивобородыми и неграмотными предками.
Теперь надо разобраться, что и как делят на картине. Земельный полевой надел не составляет собственности крестьян, он принадлежит общине в целом и может быть в любой момент подвергнут переделу. Следовательно, его судьбу (и следующую за ней раскладку податей) при разделе двора определяет сельский сход, а не братья. А вот усадебная оседлость (придомовой участок), постройки, деньги и движимое имущество составляют собственность двора и подлежат разделению. Разумеется, никто не ставит задачи разделить видимое на картине имущество пополам. Напротив, хороший дом — а на картине изображен очень солидный дом, добротной постройки, с большими окнами и высоким потолком — обычно стоил больше, чем всё остальное имущество семьи. Таким образом, один брат получит, скорее всего, дом, а второй всё остальное (а может быть, еще и доплату). Кому достанется какая половина имущества? Это будет решено то ли по соглашению сторон, то ли по жребию, то ли по усмотрению медиаторов — в этом, как и во всех правоотношениях крестьян, не наблюдалось устойчивой системы. Интересно, что самый толковый общеевропейский обычай дележки пополам — первый делит имущество на две части, а второй выбирает из них себе любую — был мало известен русским и наблюдался редко.
Из–за чего именно происходит спор на картине? Это мы понимаем хорошо. Стороны спорят о том, что является имуществом двора, а что составляет частную собственность женщин. Многочисленные наблюдатели сообщают нам о том, что крестьяне, в случае небольших посадок, передавали все работы с льном и коноплей бабам, но за это произведенные льняная ткань и пенька составляли личную собственность последних, и если эти товары удавалось продать, то бабы могли распоряжаться деньгами по своему усмотрению. То же относилось и к разного рода мелким поделкам на продажу (типа вышивания), которыми женщины занимались в свободное время. Разумеется, всякому лицу индивидуально также принадлежали и полученные им подарки.
Этот набор совпадает с теми предметами, из–за которых рассорились женщины. Вещи покупные — парадный конский убор, выделанные шкуры, фаянсовую посуду, персонажи картины без спора свалили в общую кучу. А вот когда дело дошло до кудели и отбеленного холста (собственные изделия женщин) и набивной ситцевой ткани (подарки женщинам), началась свара.
Можно предположить разные сценарии конфликта. Для примера, вначале женщины разделили обязанности — старшая больше времени ткала, а младшая за это выполняла ее половину работы по уходу за скотом; при этом подразумевалось, что плоды труда будут разделены поровну. Когда же дошло время до дележки, младшая бросила изготовленное ей малое количество холста в общую массу, а старшая стала неправильно ссылаться на обычай, по которому холст принадлежит именно тому, кто его соткал, то есть претендовать на его большую часть. Мужья, как то всегда и бывает, втравились в конфликт, а вот посторонние мужики явно не хотят ввязываться в мелкие бабьи свары, в которых невозможно найти правого и виноватого.
Если посмотреть повнимательней, то видно, что братья и сами хороши — перед разделом они надели наилучшую одежду и обувь, чтобы то, что оказалось на них, не попало в разделяемую массу. Очевидно, что ни один мужик не станет ходить у себя в избе в крашеной одежде (в 1876 году она еще дорога) и в сапогах — это парадный костюм, на выход в город или на праздник.
Теперь мы перейдем к самому важному — к рассмотрению причин и последствий раздела. Зачем крестьяне делились? Многочисленные старые и современные исследования однозначно утверждают, что экономической целесообразности в разделах не было. Чем крупнее было крестьянское хозяйство, чем больше был надел и больше было в доме работников, тем выше была эффективность хозяйства. У большого двора была выше урожайность, выше не только валовый, но и душевой доход. Население в конце 19 века росло быстро (на момент написания картины на 1.5% в год), и перед крестьянами стояла дилемма — либо сохранить фиксированный размер семьи при увеличении количества дворов и уменьшении количества земли, приходящегося на двор, либо сохранить фиксированное количество дворов при увеличении размера семей. Крестьяне твердо выбирали первое — количество дворов ежегодно увеличивалось на те же 1.5%. До 1874 разделиться легально было невозможно, так как по рекрутскому уставу разделяющиеся получали некоторую льготу по призыву, а на это уже не могли согласиться односельчане. Крестьяне делились неформально, на бумаге был один двор, а на самом деле два. В 1874 была введена всеобщая воинская обязанность и односельчанам стало все равно — крестьяне со страшной силой начали делиться легально (что и изображено на картине). Правительство очень быстро, всего лишь через 19 лет (это не шутка, так тогда работала бюрократия), приняло закон, накладывающий на раздел множество ограничений — крестьяне снова стали разделяться неформально. В общем, с желанием крестьян делить дворы не было сладу.
Что же тогда заставляло крестьян делиться? Исключительно личные причины, то есть тяжелые внутрисемейные нравы в больших многопоколенных семьях и отсутствие навыков коллективного, пусть даже в пределах большой семьи, действия. Уже одного всеобщего снохачества, то есть обычая, по которому отец имеет полное право насиловать жен своих сыновей, хватало для того, чтобы жизнь семьи наполнялась взаимной ненавистью. А ведь там было еще и нечестное распределение рабочей нагрузки и плодов труда, и просто бездна самодурства и агрессии. Также все наблюдатели фиксируют непрерывные скандалы между свояченицами, то есть женами братьев. Чтобы проникнуться этим тяжелым духом, лучше всего посмотреть великолепный, правдивейший фильм "Жила–была одна баба". Две семейные пары, изображенные на картине, знают, что им выгодно жить вместе. Но они также знают, что им все равно не ужиться.
Таким образом, за мелким бытовым конфликтом, изображенным на картине, стоит большая проблема, угнетающая Россию и сегодня — печально знаменитая атомарность русского общества. Персонажам картины проще жить раздельно, пусть даже их хозяйство придет в упадок, чем выработать правила совместной жизни и им следовать. Лучше тихо копаться в своем углу, смиренно перенося бедность, чем втравливаться в общее дело — предполагается, что из общего дела, каким бы выгодным оно ни казалось, не выйдет добра, все равно более хитрый возьмет верх и обокрадет, обманет более робкого. Все равно никто никогда не разделит честно доход. Все равно выйдет какая–нибудь дрянь. Даже если это дело не с чужим человеком, а с родным братом.
Два брата с картины давно просрали свое разделенное хозяйство и, может быть, умерли в бедности. А мы, их потомки, всё не можем научиться вскладчину с соседями купить лампочку на лестничную площадку. Да и при получении наследства нам тоже часто не удается разделить его с братьями и сестрами справедливо и мирно. Вот о чем на самом деле эта картина.
Конец
yaplakal.com