Одесса, Пастера, 27, здание бывшего консервного института здесь разместился, прибывший из Севастополя отряд «170» разведчиков диверсантов, под командованием полковника Валейко.
Сохранилась военная фотография бойцов особого разведотряда морской пехоты, на ней– Зуц Арсений Александрович и Макушева Анна Ивановна.
Бывавший у разведчиков, Леонид Соболев- автор рассказов «Морская душа» принял Анну Макушеву за подростка краснофлотца. Изменив ее имя на Таню написал рассказ "Разведчик Татьян".
Из рассказа
На линии фронта разведчики наткнулись на пулеметное гнездо, расположенное на вершине крутой скалы. Пулемет бил в ночь откуда-то сверху, и подобраться к нему сбоку было невозможно. Моряки полезли на скалу, приказав Татьяне дожидаться их внизу.
Видимо, пулеметчик распознал в темноте разведчиков, карабкающихся по скале: пули застучали по камням. Моряки прижались к скале, но пули щелкали все ближе — румын водил пулеметом по склону. Вдруг справа внизу ярко вспыхнул огонь. Ракета прорезала тьму, направляясь на вершину скалы, за ней вторая, третья. Ракетница была у Татьяны. Очевидно, девушка решила помочь друзьям испытанным способом — пуская румыну в глаза ракету за ракетой, чтобы ослепить его. Но это годилось только тогда, когда пулемет был близко и когда другие могли успеть подскочить к нему с гранатами. Сейчас Татьяна была обречена.
Моряки в рост кинулись вверх по скале, торопясь придавить румына, пока он не нащупал Татьяну по вспышкам ее ракет. Теперь все пули летели к ней, отыскивая того, кто сам выдавал себя во тьме. Через минуту румын хрипел со штыком в спине. Люди поползли вниз, поражаясь сами, как могли они в горячке сюда забраться. Обыскали в темноте весь склон, но Татьяны нигде не было.
В сумерки следующего дня Ефим Дырщ (Георгий Урбанский) с пятью разведчиками ушел к скале. Мы ждали его без сна.
Утром разведчики вернулись, принеся Татьяну. Оказалось, ее ранило в грудь и она, теряя сознание, доползла до входа в каменоломню и там пролежала весь день. К вечеру она очнулась. У входа в глубоких сумерках копошились тени и слышался чужой говор. Она начала стрелять. Сколько времени она держала ход в штольню, она не знает. Она била по каждой тени, появлявшейся у входа. Патроны кончались. Потом она услышала взрыв у входа и снова потеряла сознание.
Взрыв был первой гранатой Ефима Дырща. Ефим встал во весь рост, чтобы рассмотреть, что происходит под навесом скалы: там виднелся черный провал, вход в каменоломню, и возле него — три-четыре трупа и десяток живых румын, стрелявших в провал. Он метнул гранату, вторую, третью, размахнулся четвертой — и тут пули автоматчика раздробили ему левое бедро, впились в бок и в руку. Он упал и, медленно сползая к краю обрыва.
Когда его принесли на носилках, он поднял на меня мутнеющий взгляд.— Колы помру, мовчите... Не треба ей говорить, нехай про то не чует... Живой буду, сам скажу.
Вспоминает Поженян - "Гриша- Уголек"
Она была у нас одна. Мы ее оберегали как могли. Жора Урбанский так простыл, что его не взяли в разведку. Он гулко кашлял. Молока бы ему, обронил кто-то. На следующий день крик: Аннушка на нейтральной полосе! Между нашими и румынскими позициями бродила коза. Аннушка подползла к ней, подоила и вернулась с котелком молока.
Хотел к ней подклеиться сигнальщик с "Сообразительного". Но в тот же вечер Жора отозвал его в сторону и показал огромный кулак.— Оце бачив? — спросил он негромко. — Що она тебе — зажигалка или боец? Кого позоришь? Отряд позоришь... Щоб ты мне к такой дивчине подходил свято. Понятно? Повтори!
yaplakal.com