37
Ночью дяде Артуру стало плохо. Грудь сдавило тисками, хотелось громко и красиво ругаться, но для громкости не хватало воздуха, а слабым голосом дядя Артур ругаться не посмел бы. Смерть, словно почтенная тетушка из Гюмри, деликатно постучала в его дверь костяным перстнем.
— Подожди, не спеши, — задыхаясь, сказал дядя Артур. — Так дела не делаются, давай постепенно вопрос решать. Не по-христиански это — вот так уходить, надо же попрощаться со всеми.
Через пятнадцать минут переговоров дядя Артур вытер со лба холодный пот, выпил коньяку, чтобы успокоить горячее сердце, и лег спать к любимой жене. Утром ему предстояло много хлопот.
Дядя Артур был человеком дела: если уж настало время ему умирать, значит всё, баста. Никаких жалобных просьб, никаких врачей (этих, с их таблетками), никакого нытья («ой, я бедненький»): он не мальчишка, чтобы прятаться от ответственности, он уважаемый человек. Пора — так пора.
Утром дядя Артур обо всем рассказал жене, запретил всякие слезы («Не позорь меня перед соседями!») и отдал команду собирать гостей. Надо было попрощаться.
Четырнадцать часов жена провела за телефоном, обзванивая все три записные книжки супруга. Это был человек широкой души. Половину жизни он рулил мероприятиями и никогда не боялся работы — брался за всё: свадьбы, юбилеи, корпоративы, похороны. Дядя Артур встречал людей в этом мире тостами и с ними же провожал в мир иной. Его житейская мудрость существовала вне времени и пространства.
— Дядя Гурген очень сожалеет, но не сможет: у него каждый день прием с утра до вечера. Недавно чемпионат по хоккею проходил, зубов много выбили — как спортсменам, так и болельщикам. «Работаю, — говорит, — как проклятый, уже вторую машину себе взял». Но дедушке своему на том свете просил привет передать, — доложила жена. — Артем тоже не приедет, детей не с кем оставить. Лаура в Черногорию перебралась. Арсен на Дальнем Востоке гектар осваивает, пытается там виноград выращивать, весь в папу — оптимист. Рафик с семьей уехал в круиз на три месяца по Тихому океану. Володя, твой бывший сослуживец, ногу сломал.
Дядя Артур хмуро отодвинул тарелку с хашем.
— Ц-ц-ц, нет-нет-нет, так не делается. Я тут умирать собрался, а у них дела, видите ли! Собирай багаж — Магомед едет к горе!
Родных и друзей дяди Артура раскидало по стране и миру, как футболистов сборной — по клубам.
Жена собрала ему два больших чемодана. Один — с рубашками, пиджаками, сменным бельем и подарками для родни, а во второй уместилось жареное мясо, долма, лаваш, вино, коньяк — всё это с любовью было завернуто в фольгу и расфасовано по контейнерам (у человека больное сердце, все-таки — надо набираться сил).
В плацкартном вагоне дядя Артур взял верхнюю полку(в целях экономии),но так ни разу наверх и не забрался. Прощаться с миром живых и его обитателями он начал сразу, как тронулся поезд. В ход пошел коньяк: им обреченный на смерть поправлял сердечный ритм, а громкими и душевными тостами заговаривал преждевременный инфаркт. Вскоре продукты закончились, но когда поезд подъехал к очередной станции, там уже ждал курьер с четырьмя пакетами шашлыка и несколькими бутылками коньяка, которые дядя Артур предусмотрительно заказал по телефону мз местного ресторана.
Попутчики провожали дядю Артура со слезами на глазах. Многие очень просили провести свадьбу дочери и корпоратив у сотрудников банногокомплекса, если он всё же передумает умирать. Мужчина из вежливости записал номера, но сказал, что умирать не передумает (не по-мужски это — давать заднюю).
Доехав до дяди Гургена, дядя Артур сильно ругался и сказал, что Гурген со своей жадностью так далеко зашел, что недалек тот час, когда он сам дедушке передаст привет. Потом, конечно, поостыл, достал подарки, поздравил с покупкой авто. Дядя Гурген в ответ открыл подарочный коньяк от клиентов и выудил из сумки лепешки с зеленью. Расположились прямо в кабинете. После трех рюмок, когда коньяк начал действовать как анестезия, дядя Гурген сказал, что у Артура укроп в зубах застрял и, раз такое дело, предложил сделать ему зубы как у Тома Круза.
— Чтоб ты на тот свет шагал, широко улыбаясь, и озарял своей улыбкой путь всем поникшим и слабым духом! — молвил тост Гурген и, разлив еще по стопке, указал на кресло.
Операция длилась до полуночи. Иногда расчувствовавшийся скорым уходом родного человека дядя Гурген начинал петь, не вынимая инструменты из рабочей зоны, а дядя Артур не мог удержаться, чтобы не подпевать.
В итоге оба уснули уже под утро: Артур — в кресле, а Гурген — на ресепшене, где его вскоре растолкал администратор. Открыв рот, Гурген понял, что сегодня с таким перегаром он может заниматься только обеззараживанием инструмента, но человеческие лица лучше держать на безопасном от себя расстоянии.
Дядю Артура провожала вся семья стоматолога. Вновь набили чемодан угощениями и подарками и отправили скорбного путешественник в аэропорт. Место он взял в экономе, возле туалета (опять же в целях экономии). Но как только железная птица взмыла в воздух, а бортпроводники выкатили телегу с напитками, угостил всех присутствующих вином и попросил разрешения сказать тост по громкой связи за собственный упокой. Дядя Артур говорил так долго, искренне и поэтично, что, когда закончил, самолет уже приготовился к снижению. Впервые в жизни люди аплодировали до приземления. Вино, улыбка Тома Круза и пламенная речь о том, как важно не бояться уходить в положенный час, помогли многим пассажирам заблокировать свой страх перед полетами. Выйти из самолета дядя Артур не мог сорок минут — заполнял новыми контактами записную книжку. Но брать заказы отказывался — смерть ждать не будет.
Артем, которому не с кем было оставить детей, выразился не совсем корректно. Оказывается, он работал физруком в частной школе, и даже отпуск за свой счет мог стать причиной увольнения, а он и так без работы полгода сидел.
— Не вовремя ты, дядя Артур, умирать собрался. Давай в июне, у меня как раз отпуск начнется, — предложил Артем. — Можно на три дня собраться — шашлык, ресторан, баньку арендуем.
— Нет, Артем-джан, не могу, праотцы ждать не будут, некрасиво это, понимаешь?
— Понимаю, — сказал Артем, тяжело вздыхая. — А можешь с детьми урок провести, я домой сбегаю переоденусь, и мы сразу после работы моей в кафе пойдем.
Дядя Артур не умел отказывать, да и проблемы не видел. Что такое отработать урок физкультуры у десяти богатеньких детишек для человека, который проводил свадьбы у нефтяников и корпоративы у фармацевтических гигантов? В его арсенале были всевозможные конкурсы, придуманные человечеством за последние двести лет. При помощи пустой коробки, пачки цветной бумаги, стула и свистка он способен был загонять до изнеможения целый стадион, а тут тебе и канат, и мячи, и скакалка — любой творческий баобаб справиться.
Когда Артем вернулся, от детского смеха закладывало уши. В спортивных эстафетах дяди Артура принимали участие все, даже самые замкнутые и закомплексованные. Дети носились по залу с призами — кто с домашним печеньем, кто с пахлавой, кто с бутылкой элитного коньяка. (Последнее, конечно, оперативно изъяли, но сладости детям разрешили съесть, не отходя от спортплощадки.)
—Ты только во сне ко мне потом не являйся, — попросил Артем.
—Это еще почему? —обиделся дядя Артур.
—Потому что с утра на работу, а я боюсь, что мы с тобой во снах загуляем на неделю, — смеялся Артем, провожая дядю Артура утром на автовокзал.
В автобусе дядя Артур вел себя скромно, никак не выдавая свои тревожные перспективы, и задумчиво смотрел в лобовое стекло. Смущало его только то, что он постоянно ловил на себе взгляды водителя через зеркало заднего вида.
Вскоре стало ясно почему. На очередной стоянке, когда большинство пассажиров с яростными воплями выбежали на осаду туалета и буфета, водитель подошел к дяде Артуру, сидевшему у прохода.
—Я тебя узнал! Ты мою свадьбу вел двадцать лет назад, — его глаза горели злобой, но дядя Артур был спокоен, как огнетушитель перед спичкой.
—Возможно,— спокойно ответил он.
— Ты мне клялся, что жена родит наследника! Наливал сто грамм «на мальчика»!
— И? — поднял бровь дядя Артур. — Как назвал сына?
— Кристина! — водитель дымился, как выхлопная труба его же автобуса. —У меня дочь! Пять дочерей!
—Чему ты не рад, ара?
—Я сына хотел!
—И я хотел,— признался дядя Артур. — Родил, имя дал, сказал ему: что мое — твое. А он возьми да переедь в Болгарию, и фамилию сменил. Мне тут умирать через две недели, а он приехать не хочет, говорит, что далеко. Я, говорит, тебе билеты возьму, приезжай, пожалуйста, у нас хорошо: пальмы, золотой песок, копать удобно —умирай с комфортом. Разве это дело?
—Не дело, конечно… —стушевался водитель.
—А дочка, как узнала, сразу приехала, живет теперь у нас вместе со своей семьей: зять, внуки... Терпеливо ждет, когда я с предсмертных гастролей вернусь. Девочки — это настоящее благословение, а ты аж пять раз благословлен.
—Ну… Твоя правда, наверное. Действительно, люблю их всем сердцем. Вчера вот внук родился,— улыбнулся водитель и смущено почесал затылок.
—Эх, негодяй, только я хотел отдохнуть, а тут такой повод! — по-доброму разворчался дядя Артур, снимая с полки чемодан. — Всю неделю пил за окончание жизни, думал паузу сделать, а тут ведь за ее начало сам Бог велел!
В салон потихоньку возвращались пассажиры и косились на накрывающего поляну дядю Артура. Следующие семь часов прошли как в тумане. Люди пили за здоровье новорожденного, пели песни. А дядя Артур, не сходя с места, смог собрать денег на кроватку, ходунки и коляску-трансформер. На вокзале люди обнимались и не хотели расходиться. Совершенно не знакомые друг с другом пассажиры уезжали на одном такси. У дяди Артура было исписано еще две страницы записной книжки.
—А ты это, серьезно умираешь, что ли? И сын реально фамилию сменил? — спросил водитель, когда они с Артуром прощались.
—Серьезней некуда. Мамой его клянусь!
—Чьей мамой? —не понял мужчина.
—Сына своего. Мы с ними расстались, когда ему пять лет было. Она за болгарина вышла и свинтила туда вместе с отпрыском. Я протестовать не стал.
—Так ты наврал, что ли?!
—Нет, дорогой, я тебе просто показал, что не всё в жизни однозначно. Будь счастлив. Я бы тебе крестины бесплатно провел, но не могу, зовут меня праотцы.
Володя, который сломал ногу, уже ждал дядю Артура за накрытым столом. Молва шла впереди умирающего, и каждый из друзей, родных, близких, бывших одноклассников и сослуживцев знал, что рано или поздно дядя Артур нагрянет, как библейский потоп, и погрузит в себя с головой. Даже Арсен на Дальнем Востоке уже готовил канистру молодого вина (кислого, как невысказанная обида).
Через два месяца где-то в Тихом океане капитан круизного лайнера заметил сигнал о приближении странного судна к их борту. Это оказался небольшой прогулочный катер, на котором звучала громкая музыка, люди весело танцевали, смеялись и, кажется, участвовали в конкурсах. Совершенно неожиданная встреча пугала и вызывала вопросы. Но больше всего офицеров настораживал клубящийся черный дым, поначалу принятый завыхлопы, пока они не разглядели мангал.
— Рафик-джан, выходи! У меня плохая новость! Я умираю! — громко звучал мужской голос с катера, заглушая музыку.
***
Когда дядя Артур вернулся домой — загорелый, потяжелевший на добрых десять кило и обвешанный пакетами с подарками, жена тут же схватила его за ухо и поволокла в поликлинику. Там ему диагностировали аритмию и пообещали еще долгие годы жизни.
— Ах ты старый ипохондрик! — шипела жена, тряся медицинским заключением. — Все наши деньги спустил на свои поминки при жизни, а к врачу сходить не догадался?! И как мы теперь будем жить?!
Глаза ее горели таким праведным гневом, что, кажется, она готова была сама отправить мужа туда, куда он так стремился последнее время.
— Подумаешь — трагедия, — флегматично зевнул дядя Артур, доставая из чемодана две потрепанные записные книжки. — Дай неделю... — он лениво включил телефон и сделал первый звонок. —Алло, банный комплекс? Я насчет корпоратива!
Александр Райн
yaplakal.com