24 мая 1945-го, на торжественном обеде в честь Победы, вождь принял решение через месяц провести грандиозный парад
А тамадой на том обеде был сталинский соратник - Вячеслав Молотов. Публикуем уникальные записки его внука - известного политика и историка, председателя Комитета Госдумы по образованию и науке Вячеслава Никонова.
Прием в честь командующих войсками Красной Армии состоялся в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца.
Столов было много, местами они стояли почти вплотную друг к другу. Гости расселись на красных креслах и на стульях в белых чехлах, которые по случаю приема принесли изо всех залов Большого Кремлевского дворца.
Начала торжества с волнением ждали и полководцы, и артисты.
«В Георгиевском зале накрыты столы, украшенные цветами, – заметил Яковлев. - Ровно в восемь вечера в зале появились руководители партии и правительства. Как взрыв, потрясли своды древнего Кремлевского дворца оглушительные овации и крики “ура!”. Они, кажется, длились бы бесконечно». За столом президиума разместились Сталин, Молотов, Ворошилов, Жданов, Хрущев, Каганович, Андреев, Микоян, Шверник, Берия, Маленков, Булганин и Вознесенский.
«Когда постепенно зал утих, Маршалы Советского Союза были приглашены за стол президиума. Они поднялись со своих мест в разных концах зала и один за другим под аплодисменты прошли к столу, за которым сидели руководители партии и государства. Все с восхищением смотрели на полководцев».
Вечер открыл и продолжал вести Молотов. Он традиционно был тамадой на довоенных застольях и на всех приемах в ходе союзнических конференций военных лет. За главный стол Молотов пригласил маршалов Жукова, Конева, Буденного, Тимошенко, Рокоссовского, Малиновского, Толбухина, Говорова, адмирала флота Кузнецова, главного маршала артиллерии Воронова, главного маршала авиации Новикова.
Рассказывает Вячеслав Никонов:
...- Звукозаписи на обеде тоже не было. Но стенограмма велась. Только потом ее сильно обработали. Так надо было - для газетных публикаций.
- Почему тогда правились стенограммы? Потому что тогда редко кто - даже из высшего руководства - выступал по готовым текстам. Правка - чисто литературная, стилистическая - была просто необходима.
- И кто же этим занимался в Кремле?
- Стенограмму выступлений, которые прозвучали на том торжественном обеде, сильно обработал сначала Молотов, а затем и сам Сталин.
Но сохранился и оригинал стенограммы. Судя по этим записям, Победу отмечали довольно интенсивно.
В стенограмме зафиксирован 31 тост (из них пять принадлежали Верховному Главнокомандующему), в которых речь шла о 45 лицах. В газетном отчете осталось 28 здравиц (из них только две - сталинские) с упоминанием 31 человека.
Так как Тамадой был Молотов, он и провозгласил первый тост.
Вот речь Молотова (несколько сокращённая):
- Первый тост я предлагаю в честь бойцов и командиров, красноармейцев и краснофлотцев, офицеров, генералов и славных маршалов, но прежде всего в честь того, кто руководил всей борьбой советского народа и привел к Великой победе, невиданной в истории – любимого вождя товарища Сталина.
Второй бокал Молотов поднял «за великую партию Ленина – Сталина» и за ее штаб - Центральный комитет...
Далее Молотов заметил, что среди участников торжества не было Михаила Ивановича Калинина, «который должен теперь особенно заботиться о своем здоровье». «Всесоюзный староста», который приближался к своему 70-летию, был действительно серьезно болен. В конце апреля Политбюро предоставило ему отпуск для лечения, и он отбыл отдыхать на юг.
- Предлагаю выпить за здоровье одного из славных представителей русского народа, старейшего члена Центрального комитета большевистской партии, Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
Здесь Сталин позволил себе вновь вмешаться:
- За нашего Президента, за Михаила Ивановича Калинина!
Не успели сесть, как слово взял Сталин:
- Разрешите поднять бокал за здоровье нашего Вячеслава, за руководителя нашей внешней политики.
Разговор с Вячеславом Никоновым:
- Вячеслав Алексеевич, а ваш дед вспоминал об этом эпизоде?
- Да... И слова Сталина - о том, что хорошая внешняя политика иногда весит больше, чем две-три армии на фронте.
- Судя по стенограмме, тост Сталина звучал так: «За Вячеслава Михайловича Молотова, за руководителя нашей внешней политики! За нашего Вячеслава!»
Тамада оказался единственным, кого на приеме назвали без отчества.
После этого Молотов вновь взял бразды в свои руки...
- Разрешите мне быть кратким, когда я буду касаться заслуг командующих войсками Красной Армии. Все вы понимаете, что я должен начать с командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Жукова. Мы помним Жукова в защите Москвы, мы помним Жукова в защите Ленинграда. Все знают маршала Жукова как освободителя Варшавы. Все помнят о том, что под руководством маршала Жукова наши войска ворвались в фашистское логово - Берлин и водрузили над ним знамя победы. За здоровье маршала Жукова!
Гости откликнулись на здравицу горячей овацией.
Сталин подхватил:
- Долой гитлеровский Берлин! Да здравствует Берлин жуковский!
Эти слова вызвали смех и аплодисменты в зале. В газетном отчете слов о «Берлине жуковском» не будет.
«Довольно длительные промежутки, отделявшие один тост от другого, заполняла программа превосходного концерта», - замечал Штеменко. Перед собравшимися выступали тоже взволнованные торжественностью происходившего прославленные солисты Большого театра: Ирина Масленникова, Алексей Иванов, Галина Уланова и Ольга Лепешинская, Максим Михайлов, Марк Рейзен, Валерия Барсова, Наталья Шпиллер, Вера Давыдова. Оживляли обстановку также хор Пятницкого, ансамбль Моисеева и, конечно, Краснознаменный ансамбль песни и пляски под руководством Александрова.
«За здоровье русского народа!»
...Последнюю застольную речь произнес далеко за полночь сам Сталин.
«Как только он встал и попытался говорить, его слова потонули в море аплодисментов, - вспоминал Яковлев. - Когда немножко утихли, Сталин сказал:
- Разрешите мне взять слово. Можно?
И Сталин произнес свое известное слово о русском народе.
Речь Сталина постоянно прерывалась шквалом долго не смолкавших оваций, поэтому его короткий тост занял чуть ли не полчаса».
Приведем сначала этот тост в том виде, как его напечатали газеты:
«Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.
Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, русского народа (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура»).
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германий и обеспечит нам покой.
Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства, и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа!»
Однако в реальности в кремлевских стенах прозвучали немного другие слова. Сталин сам внимательно отредактировал и частично переписал представленный ему текст стенограммы его выступления. В первых абзацах правка была небольшой, редакторской. Так, Сталин заменил «Я пью за» на грамматически неправильное: «Я поднимаю тост за» (тост – речь, поэтому его нельзя поднять). Но концовка изменилась сильно, в оригинале она звучала так:
- Но русский народ на это не пошел, русский народ не пошел на компромисс, он оказал безграничное доверие нашему правительству. Повторяю, у нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением. Однако, русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы все-таки с событиями справимся.
Вот за это доверие нашему Правительству, которое русский народ нам оказал, спасибо ему великое!
За здоровье русского народа! (бурные, долго несмолкающие аплодисменты)»
Как видим, за столом Сталин был более самокритичен, чем в официальной версии.
Такого подъема духа в кремлевских стенах не было никогда.
Штеменко писал: «Мы считали, что словами Сталина с нами говорит сама партия. И под сводами Кремля вновь загремела овация.
… Тот день оставил глубокий след в душе каждого из нас. Многое мы вспомнили, многое передумали».
Главным консультантом организации парада Победы, а главное, идею выброса перед мавзолеем фашистских геральдических знаков и знамён был генерал-лейтенант Игнатьев ( автор книги "Пятьдесят лет в строю"). Ему к тому времени было уже немало лет, но основной сценарий парада Сталин предложил написать ему. Это достоверный факт.
yaplakal.com