Хочу туда... Нет, наверное не в СССР как таковой, а к тем людям которые его строили.
Недавно начал перечитывать военные мемуары, которые читал в начальной школе, в частности серию книг Ворожейкина А.В., в которых он рассказывает о своём пути военного лётчика от Халхин-Гола, до конца Великой Отечественной Войны, и буквально на первых же страницах книга заиграла новыми красками. В детстве пропускались многие моменты, хотелось быстрее дочитать до активных событий, сопли, слюни, описания, характеры- не особо вчитывался во всё это, а сейчас с возрастом, внимание выхватывает совсем другие вещи, интереснее становятся именно детали, быт, характеры, мысли. Людей, которые выиграли войну и построили страну. Я кусочек закину, самое начало книги, май 1941года, может кто не поленится прочитать:
Арсений Васильевич Ворожейкин
Истребители
(Истребители-1)
Тревога
1
Мы вышли из магазина и молча остановились. Я перехватил громоздкий сверток из руки в руку и вопросительно посмотрел на нее: «Куда бы ты теперь хотела?»
Валя стояла в нерешительности, поглядывая на покупку. Я кивнул в сторону ресторана.
– Конечно, – согласилась она, – ведь у меня дома ничего не приготовлено… Но мне так не терпится примерить обновку, что я готова остаться без обеда…
– Это, Валечка, не уйдет. Покупку стоило бы обмыть…
Ее похудевшее лицо было оживленно, на щеках выступил румянец. Мне очень хотелось поддержать в ней это приподнятое настроение…
Ресторан мы покинули с тем добродушным и довольным настроением, какое бывает у людей после хорошего обеда.
– Автобус! Бежим!..
Мы помчались вперед так резво, как могли, и все же…
– Ушел, – разочарованно, с детской обидой в голосе, проговорила Валя. Ее темные глаза потускнели.
– Не обращай внимания, здесь по выходным всегда так, – поспешил я с объяснением. – Поверь, это даже к лучшему. Я знаю тут тропку через лес, выйдем прямехонько к гарнизону…
Стоял конец мая, держались мягкие, погожие дни.
– Только так, – поставила она условие, – половину дороги пакет несешь ты, половину – я.
Выйдя из города, мы вступили в тишину леса. Вековые деревья, торжественные и величавые, шептались о чем-то своем, старая вырубка, заросшая высокой травой, пестрела цветами. Вдоль тропки поднимались кусты иван-чая, заросли малины жались ближе к опушке. Щебет птиц, цоканье кузнечиков… Как хороши лесные поляны в весеннюю пору!
Я положил на землю покупку и свернул с тропинки, чтобы набрать букет цветов. Рвал не то, что попадалось под руку, а с выбором – броские, яркие, самые веселые цветы, какие поднялись на прогалине. Валя приняла от меня душистую охапку и стала укладывать нежно-зеленые стебли в букет. На ее исстрадавшемся лице наконец-то я уловил улыбку.
На днях мы похоронили ребенка, нашего первенца.
Потрясенная, она утратила ко всему интерес, впадала по временам в какое-то забытье, на глазах худела. Не в моих силах было рассеять ее, отвлечь. И вот только сегодня, сейчас, в этом тихом лесу, она словно начала оживать: в глазах светился тот сильный, мерцающий блеск, которого я в них давно уже не видел…
– Хорошо, что мы не попали на автобус, правда? Здесь неподалеку есть большое озеро, хочешь, пойдем туда?
– Нам и здесь неплохо, кругом лес .. И потом, я смотрю, летчики вообще хорошо живут, всем обеспечены: квартиры отличные, клуб вон какой выстроили…
– Не везде так, Валечка. Кое-где наш брат живет в землянках, в бараках и даже без семей. Это нам пока повезло: живем в благоустроенном гарнизоне… Помнишь, только поженились, приехали в Монино, и комендант гарнизона сразу вручил нам ключи от комнаты…
– Я тогда очень удивилась, – живо отозвалась Валя и с сожалением добавила: – Теперь я каюсь, что не приехала к тебе в училище, в Харьков. На год раньше стали бы жить вместе… А то как поженились, так почти все врозь да врозь… Я так рада, что тебя отсюда никуда не собираются переводить.
– Как знать, – нерешительно протянул я и подумал: «Может быть, сказать сейчас?
…Она все обо мне знает. Знает мое детство, как я жил с матерью и работал в деревне, как семнадцати лет принял участие в коллективизации и борьбе против кулачества. Знает, как ушел в город, имея за плечами сельскую школу, как четыре года спустя нашел свое место в жизни, твердо решив посвятить себя партийной работе. Я рассказывал ей об учебе в комвузе и о том, как по партийной мобилизации был направлен в авиационную военную школу, хотя прежде никогда не думал, не имел никакого желания учиться на летчика; но воля партии для меня – закон.
И вот теперь, военный летчик по профессии, я, естественно, хотел быть на передовых позициях, мечтал принять участие в боях на стороне республиканской Испании и революционного Китая. Недавно два моих товарища по летной школе уехали в Китай, чтобы сражаться против японских захватчиков. Я попросил, чтобы меня тоже послали в Китай. Отказали; предложили поехать на Дальний Восток. Там граница и пахнет порохом. Я с радостью согласился. Вот этого-то Валя пока и не знает – смерть дочки отодвинула, сделала на какой-то срок невозможными все разговоры, связанные со службой. Теперь она сама, первая, спросила меня… Пожалуй, сказать надо сейчас. Как лучше – это сделать?
Решил ничего не утаивать, сказать обо всем прямо.
Она слушала внимательно, не перебивая.
– Что же, – пожала Валя плечом, – земляночка, наверное, там для нас найдется?
Я и раньше был в ней уверен. Но эта ее готовность следовать за мной куда угодно, высказанная так просто, глубоко тронула.
– Вот наши потайные врата, – сказал я с деланной беспечностью, чтобы не показаться расчувствованным, раздвигая лаз в колючей проволоке, ограждавшей территорию гарнизона. Если бы Валю задели острые шипы, боль испытал бы и я – так мне казалось в ту минуту. Она миновала преграду легко.
– Скажи, ты действительно теперь чувствуешь призвание к полетам? Или тебя заставляет летать необходимость?
Я молчал.
– Ведь в летном деле, как и во всяком другом, нужен талант? – осторожно спрашивала Валя.
– Призвание, талант!.. В авиации, знаешь ли, эти слова чаще всего повторяют задавали да лодыри. Человек, как появляется на свет, умеет только кричать да конечностями дрыгать. Если и дальше ему ничего не показывать, то он, как звереныш, будет всю жизнь есть да спать. А если с детства с ним заниматься, то можно любые задатки развить. Я имею в виду здорового ребенка, конечно. Все зависит от воспитания. Что посеешь, то и пожнешь…
– Это наши дома? – грустно спросила Валя.
Я спохватился, неловко вышло, кажется, у меня насчет ребенка.
Я поправил темно-синюю пилотку, разогнал складки под ремнем гимнастерки.
– День отдыха, а все почему-то по домам сидят, – заметила она.
– Могли уйти в город, как и мы с тобой. А потом, сейчас по распорядку – послеобеденный отдых.
Аллеи и площадки, в такое время обычно людные, были непривычно пусты."
"Где без стука ходят в гости, где нет зависти и злости..."©
Это сообщение отредактировал Revanche - 24.06.2019 - 21:42
yaplakal.com