Прямо из Гашека:
"Подпоручик Дуб убеждал солдат, собравшихся около разбитых
орудий и самолетов, что это военные трофеи. Но вдруг он
заметил, что неподалеку от него, в центре другой группы, стоит
Швейк и тоже что-то объясняет. Подойдя поближе, подпоручик
услышал рассудительный голос Швейка:
-- Что там ни говори, а все же это трофеи. Оно, конечно,
на первый взгляд очень подозрительно, особливо когда на лафете
ты читаешь "k. u. k. Artillerie-Division" / Императорский и
королевский артиллерийский дивизион (нем.)/. Очевидно, дело
обстояло так: орудие попало к русским, и нам пришлось его
отбивать, а такие трофеи много ценнее, потому что... Потому
что,-- вдохновенно воскликнул он, завидев подпоручика Дуба,--
ничего нельзя оставлять в руках неприятеля. Это все равно как с
Перемышлем или с тем солдатом, у которого во время боя
противник вырвал из рук походную фляжку. Это случилось еще во
времена наполеоновских войн. Ну, солдат ночью отправился во
вражеский лагерь и принес свою флягу обратно. Да еще заработал
на этом, так как ночью у неприятеля выдавали водку.
Подпоручик Дуб просипел только:
-- Чтобы духу вашего не было! Чтобы я вас здесь больше не
видел!
-- Слушаюсь, господин лейтенант.-- И Швейк пошел к другим
вагонам. Если бы подпоручик Дуб слышал все, что сказал Швейк,
он вышел бы из себя, хотя это было совершенно невинное
библейское изречение: "Вмале и узрите мя и паки вмале и не
узрите мя".
Подпоручик был настолько глуп, что после ухода Швейка
снова обратил внимание солдат на подбитый австрийский аэроплан,
на металлическом колесе которого четко было обозначено:
"Wiener-Neustadt" / Винер-Нейштадт (нем.)/.
-- Этот русский самолет мы сбили под Львовом,-- твердил
он.
Эти слова услышал проходивший мимо поручик Лукаш. Он
приблизился к толпе и во всеуслышание добавил:
-- При этом оба русских летчика сгорели.
И, не говоря ни слова, двинулся дальше, обругав про себя
подпоручики Дуба ослом."
yaplakal.com