Клаус Шваб и его великая фашистская перезагрузка

Статья переведена с помощью Гугл. Прошу отнестись с пониманием. В источнике статья существует на немецком, итальянском, испанском, французском и словенском языке.

Клаус Шваб родился в Равенсбурге в 1938 году и является ребенком Германии Адольфа Гитлера, полицейского режима, построенного на страхе и насилии, на промывании мозгов и контроле, на пропаганде и лжи, на индустриализме и евгенике, на дегуманизации и "дезинфекции", на леденящем душу и грандиозном видении "нового порядка", который продлится тысячу лет.

Шваб, похоже, посвятил свою жизнь тому, чтобы заново придумать этот кошмар и попытаться превратить его в реальность не только для Германии, но и для всего мира.

Хуже того, как неоднократно подтверждают его собственные слова, его технократическое фашистское видение также является извращенным трансгуманистическим видением, в котором люди будут сливаться с машинами в "диковинные смеси цифровой и аналоговой жизни", которое заразит наши тела "умной пылью" и в котором полиция, очевидно, сможет читать наш мозг.

И, как мы увидим, он и его сообщники используют кризис Covid-19, чтобы обойти демократическую подотчетность, преодолеть оппозицию, ускорить реализацию своих планов и навязать их остальному человечеству против нашей воли в рамках того, что он называет "Великой перезагрузкой".

Конечно, Шваб не является нацистом в классическом смысле этого слова, он не националист и не антисемит, о чем свидетельствует присужденная ему Израилем в 2004 году премия Дана Давида в размере 1 миллиона долларов [хотя, как ни странно, к октябрю 2021 года все упоминания о Швабе были удалены с сайта премии Дана Давида].

Но фашизм 21-го века нашел другие политические формы для продолжения своего основного проекта по переделке человечества в угоду капитализму с помощью вопиюще авторитарных средств.

Этот новый фашизм сегодня продвигается под видом глобального управления, биозащиты, "новой нормальности", "нового курса на природу" и "четвертой промышленной революции".

Шваб, восьмидесятилетний основатель и исполнительный председатель Всемирного экономического форума, сидит в центре этой матрицы, как паук в гигантской паутине.

Первоначальный фашистский проект в Италии и Германии был направлен на слияние государства и бизнеса.

В то время как коммунизм предусматривает поглощение бизнеса и промышленности государством, которое - теоретически! - действует в интересах народа, фашизм был направлен на использование государства для защиты и продвижения интересов богатой элиты.

Шваб продолжил этот подход в условиях денацификации после Второй Мировой Войны, когда в 1971 году он основал Европейский форум менеджмента, который проводил ежегодные встречи в Давосе в Швейцарии.

Здесь он продвигал свою идеологию капитализма "заинтересованных сторон", в рамках которой бизнес вступал в более тесное сотрудничество с правительством.

"Капитализм заинтересованных сторон" описывается деловым журналом Forbes как "концепция, согласно которой фирма фокусируется на удовлетворении потребностей всех заинтересованных сторон: клиентов, сотрудников, партнеров, общества и общества в целом".

Даже в контексте конкретного бизнеса это неизменно пустой ярлык. Как отмечается в статье Forbes, на самом деле он означает лишь то, что "компании могут продолжать в частном порядке отстегивать деньги своим акционерам и руководителям, сохраняя при этом публичную видимость изысканной социальной чувствительности и образцового альтруизма".

Но в общем социальном контексте концепция заинтересованных сторон является еще более гнусной, отбрасывая любую идею демократии, правления народа в пользу правления корпоративных интересов.

Общество больше не рассматривается как живое сообщество, а как бизнес, прибыльность которого является единственной допустимой целью человеческой деятельности.

Шваб изложил эту программу еще в 1971 году в своей книге "Современное управление предприятием в машиностроении" (Moderne Unternehmensführung im Maschinenbau), где он использовал термин "заинтересованные стороны" (die Interessenten), фактически переопределив человека не как гражданина, свободную личность или члена общины, а как второстепенного участника масштабного коммерческого предприятия.

Целью жизни каждого человека стало "достижение долгосрочного роста и процветания" этого предприятия - другими словами, защита и увеличение богатства капиталистической элиты.

Все это стало еще яснее в 1987 году, когда Шваб переименовал свой Европейский форум менеджмента во Всемирный экономический форум.

На своем сайте ВЭФ называет себя "глобальной платформой для сотрудничества государственного и частного секторов", а его поклонники описывают, как он создает "партнерства между бизнесменами, политиками, интеллектуалами и другими лидерами общества для "определения, обсуждения и продвижения ключевых вопросов глобальной повестки дня".

"Партнерства", которые создает ВЭФ, направлены на замену демократии глобальным руководством, состоящим из отобранных вручную и неизбранных лиц, чья обязанность состоит не в том, чтобы служить обществу, а в том, чтобы навязать правление 1% этому обществу при как можно меньшем вмешательстве со стороны остальных.

В книгах, которые Шваб пишет для общественного потребления, он изъясняется двуличными клише корпоративного спиннинга и "зеленого промывания".

Одни и те же пустые термины повторяются снова и снова. В книге Shaping the Future of the Fourth Industrial Revolution: A Guide to Building a Better World Шваб говорит о "вовлечении заинтересованных сторон и распределении выгод" и об "устойчивых и инклюзивных партнерствах", которые приведут всех нас к "инклюзивному, устойчивому и процветающему будущему"!

За этими громкими заявлениями скрывается реальная мотивация его "капитализма заинтересованных сторон", который он неустанно пропагандировал на конференции ВЭФ в Давосе в 2020 году, - это прибыль и эксплуатация.

Например, в своей книге 2016 года "Четвертая промышленная революция" Шваб пишет об уберизации труда и вытекающих из этого преимуществах для компаний, особенно быстрорастущих стартапов в цифровой экономике: "Поскольку человеческие облачные платформы классифицируют работников как самозанятых, они - на данный момент - избавлены от необходимости платить минимальную заработную плату, налоги работодателю и социальные пособия".

Та же капиталистическая черствость сквозит в его отношении к людям, приближающимся к концу своей трудовой жизни и нуждающимся в заслуженном отдыхе: "Старение - это экономический вызов, потому что если не увеличить пенсионный возраст, чтобы пожилые члены общества могли продолжать вносить свой вклад в рабочую силу (экономический императив, который имеет множество экономических преимуществ), то численность населения трудоспособного возраста сократится одновременно с увеличением процента пожилых людей, находящихся на иждивении".

Все в этом мире сводится к экономическим проблемам, экономическим императивам и экономическим выгодам для правящего класса капиталистов.

Миф о прогрессе давно используется 1%, чтобы убедить людей принять технологии, предназначенные для эксплуатации и контроля над нами, и Шваб играет на этом, когда заявляет, что "Четвертая промышленная революция представляет собой значительный источник надежды на продолжение подъема в развитии человечества, который привел к резкому повышению качества жизни миллиардов людей с 1800 года".

Он восторгается: "Хотя для тех из нас, кто ежедневно сталкивается с серией небольших, но значительных изменений в жизни, это может показаться не столь значительным событием, четвертая промышленная революция - это новая глава в развитии человечества, наравне с первой, второй и третьей промышленными революциями, и снова она обусловлена растущей доступностью и взаимодействием ряда необычных технологий".

Но он прекрасно понимает, что технология не является идеологически нейтральной, как любят утверждать некоторые. Технологии и общества формируют друг друга, говорит он. "В конце концов, технологии связаны с тем, как мы познаем вещи, как мы принимаем решения, как мы думаем о себе и друг о друге. Они связаны с нашей идентичностью, мировоззрением и потенциальным будущим. От ядерных технологий до космической гонки, смартфонов, социальных сетей, автомобилей, медицины и инфраструктуры - значение технологий делает их политическими. Даже концепция "развитой" нации неявно основывается на принятии технологий и на том, что они означают для нас, экономически и социально".

Технологии для капиталистов, стоящих за ними, никогда не были направлены на социальное благо, а исключительно на получение прибыли, и Шваб совершенно ясно дает понять, что то же самое остается верным и для его Четвертой промышленной революции.

Он объясняет: "Технологии Четвертой промышленной революции действительно разрушительны - они меняют существующие способы определения, вычисления, организации, действия и доставки. Они представляют собой совершенно новые способы создания ценности для организаций и граждан".

Если значение термина "создание стоимости" не совсем понятно, он приводит несколько примеров: "Беспилотники представляют собой новый тип сокращающих расходы сотрудников, работающих среди нас и выполняющих работу, в которой раньше участвовали реальные люди" и "использование все более умных алгоритмов быстро повышает производительность труда сотрудников - например, при использовании чат-ботов для дополнения (и, все чаще, замены) поддержки "живого чата" для взаимодействия с клиентами".

В книге "Четвертая промышленная революция" Шваб подробно описывает чудеса "нового смелого мира", позволяющие сократить расходы и увеличить прибыль.

Он объясняет: "Скоро, как ожидают многие, работа таких разных профессий, как юристы, финансовые аналитики, врачи, журналисты, бухгалтеры, страховщики или библиотекари, может быть частично или полностью автоматизирована...".

"Технология развивается так быстро, что Кристиан Хаммонд, соучредитель компании Narrative Science, специализирующейся на автоматизированной генерации повествований, прогнозирует, что к середине 2020-х годов 90% новостей будет генерироваться алгоритмом, причем большая их часть - без какого-либо вмешательства человека (кроме разработки алгоритма, конечно)".

Именно этот экономический императив лежит в основе энтузиазма Шваба по поводу "революции, которая в корне меняет то, как мы живем, работаем и общаемся друг с другом".

Шваб лирически рассказывает о 4IR, который, по его словам, "не похож ни на что из того, что человечество испытывало раньше".

Он восхищается: "Подумайте о неограниченных возможностях миллиардов людей, подключенных к мобильным устройствам, что дает беспрецедентную вычислительную мощность, возможности хранения данных и доступ к знаниям. Или подумайте об ошеломляющем стечении новых технологических прорывов, охватывающих такие обширные области, как искусственный интеллект (ИИ), робототехника, интернет вещей (IoT), автономные транспортные средства, 3D-печать, нанотехнологии, биотехнологии, материаловедение, хранение энергии и квантовые вычисления, и это лишь некоторые из них. Многие из этих инноваций находятся в зачаточном состоянии, но они уже достигают переломного момента в своем развитии, поскольку они опираются и усиливают друг друга в слиянии технологий физического, цифрового и биологического миров".

Он также надеется на развитие онлайн-образования с "использованием виртуальной и дополненной реальности" для "значительного улучшения результатов обучения" , на датчики, "установленные в домах, одежде и аксессуарах, городах, транспортных и энергетических сетях" и на "умные города" с их важными "платформами данных".

"Все вещи будут умными и подключенными к Интернету", - говорит Шваб, и это распространится и на животных, поскольку "датчики, подключенные к скоту, смогут общаться друг с другом через сеть мобильных телефонов".

Ему нравится идея "умных клеточных фабрик", которые могут обеспечить "ускоренное производство вакцин" и "технологии больших данных".

Все это, уверяет он, "обеспечит новые и инновационные способы обслуживания граждан и клиентов", и нам придется перестать возражать против того, чтобы предприятия получали прибыль от использования и продажи информации о каждом аспекте нашей личной жизни.

"Установление доверия к данным и алгоритмам, используемым для принятия решений, будет жизненно важным", - настаивает Шваб. "Обеспокоенность граждан по поводу неприкосновенности частной жизни и установление подотчетности в деловых и юридических структурах потребует корректировки мышления".

В конце концов, становится ясно, что все эти технологические волнения вращаются исключительно вокруг прибыли, или "ценности", как предпочитает выражаться Шваб в своем корпоративном языке 21 века.

Таким образом, технология блокчейн будет фантастической и спровоцирует "взрыв в сфере торгуемых активов, поскольку все виды обмена ценностями могут быть размещены на блокчейне".

Использование технологии распределенных книг, добавляет Шваб, "может стать движущей силой массовых потоков стоимости в цифровых продуктах и услугах, обеспечивая безопасные цифровые идентификаторы, которые могут сделать новые рынки доступными для всех, кто подключен к Интернету".

В целом, интерес 4IR для правящей бизнес-элиты заключается в том, что он "создаст совершенно новые источники стоимости" и "породит экосистемы создания стоимости, которые невозможно представить с мышлением, застрявшим в третьей промышленной революции".

Технологии четвертой промышленной революции, внедряемые через 5G, представляют собой беспрецедентную угрозу нашей свободе, как признает Шваб: "Инструменты четвертой промышленной революции позволяют использовать новые формы наблюдения и другие средства контроля, которые противоречат здоровому, открытому обществу".

Но это не мешает ему представлять их в положительном свете, как, например, когда он заявляет, что "общественная преступность, вероятно, снизится благодаря слиянию датчиков, камер, искусственного интеллекта и программного обеспечения для распознавания лиц".

Он с некоторым наслаждением описывает, как эти технологии "могут вторгнуться в доселе приватное пространство нашего разума, читая наши мысли и влияя на наше поведение".

Шваб предсказывает: "По мере совершенствования возможностей в этой области будет расти соблазн для правоохранительных органов и судов использовать методы определения вероятности преступной деятельности, оценки вины или даже, возможно, извлечения воспоминаний непосредственно из мозга людей. Даже пересечение государственной границы может в один прекрасный день потребовать детального сканирования мозга для оценки риска безопасности человека".

Бывает, что глава ВЭФ увлекается фантастическим будущим, в котором "дальние космические путешествия человека и ядерный синтез станут обычным делом" (30) и в котором "следующая модная бизнес-модель" может включать в себя человека, "обменивающего доступ к своим мыслям на возможность сэкономить время, напечатав сообщение в социальных сетях с помощью одной лишь мысли".

Разговоры о "космическом туризме" под заголовком "Четвертая промышленная революция и последний рубеж" почти смешны, как и его предположение о том, что "мир, полный беспилотников, предлагает мир, полный возможностей".

Но чем дальше читатель продвигается в мир, изображенный в книгах Шваба, тем менее смешным все это кажется.

Правда заключается в том, что этот весьма влиятельный деятель, находящийся в центре создаваемого в настоящее время нового глобального порядка, является откровенным трансгуманистом, мечтающим покончить с естественной здоровой человеческой жизнью и обществом.

Шваб повторяет эту мысль снова и снова, как бы желая убедиться, что мы были должным образом предупреждены.

"Умопомрачительные инновации, вызванные четвертой промышленной революцией, от биотехнологий до искусственного интеллекта, заново определяют, что значит быть человеком", - пишет он.

"Будущее бросит вызов нашему пониманию того, что значит быть человеком, как с биологической, так и с социальной точки зрения".

"Уже сейчас достижения в области нейротехнологий и биотехнологий заставляют нас задаться вопросом, что значит быть человеком".

Более подробно он излагает это в книге "Формирование будущего четвертой промышленной революции": "Технологии Четвертой промышленной революции не остановятся на том, чтобы стать частью окружающего нас физического мира - они станут частью нас самих. Действительно, некоторые из нас уже чувствуют, что наши смартфоны стали продолжением нас самих. Сегодняшние внешние устройства - от носимых компьютеров до гарнитур виртуальной реальности - почти наверняка станут имплантируемыми в наши тела и мозг. Экзоскелеты и протезы увеличат нашу физическую силу, а достижения в области нейротехнологий улучшат наши когнитивные способности. Мы сможем лучше манипулировать своими генами и генами наших детей. Эти события поднимают глубокие вопросы: Где мы проводим границу между человеком и машиной? Что значит быть человеком?"

Мысль о нейротехнологиях, при которых люди будут иметь полностью искусственную память, имплантированную в мозг, достаточна, чтобы некоторые из нас почувствовали себя слабо больными, как и "перспектива подключения нашего мозга к VR через кортикальные модемы, имплантаты или нанороботов".

Мало утешения в том, что все это - разумеется! - в интересах капиталистической наживы, поскольку это "предвещает новые отрасли и системы создания стоимости" и "представляет возможность создания совершенно новых систем стоимости в ходе четвертой промышленной революции".

А как насчет "биопечати органических тканей" или предположения, что "животные потенциально могут быть сконструированы для производства фармацевтических препаратов и других форм лечения"?

Возражения этического характера?

Очевидно, все это хорошо для Шваба, который с радостью заявляет: "Не за горами тот день, когда коров сконструируют так, что они будут вырабатывать в своем молоке элемент свертывания крови, которого не хватает больным гемофилией. Исследователи уже начали инженерию геномов свиней с целью выращивания органов, пригодных для пересадки человеку".

Это становится еще более тревожным. Со времен зловещей программы евгеники нацистской Германии, в которой родился Шваб, эта наука считалась недопустимой в человеческом обществе.

Однако сейчас он, очевидно, считает, что евгеника должна возродиться, заявляя по поводу генетического редактирования: "То, что теперь гораздо легче манипулировать с точностью человеческим геномом в жизнеспособных эмбрионах, означает, что в будущем мы, вероятно, увидим появление дизайнерских детей, обладающих определенными чертами или устойчивых к определенным заболеваниям".

В нашумевшем трансгуманистическом трактате 2002 года "Я, киборг" Кевин Уорвик предсказывает: "Люди смогут эволюционировать, используя сверхинтеллект и дополнительные способности, предлагаемые машинами будущего, объединившись с ними. Все это указывает на развитие нового человеческого вида, известного в мире научной фантастики как "киборги". Это не означает, что каждый должен стать киборгом. Если вас устраивает ваше человеческое состояние, то так тому и быть, вы можете оставаться самим собой. Но имейте в виду - как мы, люди, отделились от наших кузенов шимпанзе много лет назад, так и киборги отделятся от людей. Те, кто останется человеком, скорее всего, станут подвидом. По сути, они станут шимпанзе будущего".

Шваб, похоже, намекает на такое же будущее "превосходной" улучшенной искусственной трансчеловеческой элиты, отделяющейся от естественнорожденного сброда, в этом особенно проклятом отрывке из "Четвертой промышленной революции": "Мы находимся на пороге радикальных системных изменений, которые требуют от человека постоянной адаптации. В результате мы можем стать свидетелями растущей степени поляризации в мире, когда те, кто принимает перемены, противопоставляются тем, кто им сопротивляется.

"Это порождает неравенство, которое выходит за рамки общественного, описанного ранее. Это онтологическое неравенство будет отделять тех, кто адаптируется, от тех, кто сопротивляется - материальных победителей и проигравших во всех смыслах этого слова. Победители могут даже воспользоваться некоторыми формами радикального улучшения человека, порожденными определенными сегментами четвертой промышленной революции (например, генной инженерией), которых будут лишены проигравшие. Это чревато возникновением классовых и других конфликтов, подобных которым мы не видели раньше".

Шваб уже говорил о великой "трансформации" в 2016 году и явно намерен сделать все, что в его немалых силах, чтобы воплотить в жизнь свой вдохновленный евгеникой трансгуманистический мир искусственности, наблюдения, контроля и экспоненциальной прибыли.

Но, как видно из его ссылки выше на "классовые конфликты", он явно обеспокоен возможностью "сопротивления общества" и тем, как продвигаться вперед, "если технологии встретят большое сопротивление со стороны общественности".

Ежегодные мероприятия Шваба на ВЭФ в Давосе уже давно встречают антикапиталистические протесты, и, несмотря на нынешний паралич радикальных левых, он хорошо понимает возможность возобновления и, возможно, расширения противодействия его проекту, что чревато "недовольством, страхом и политической реакцией".

В своей последней книге он приводит исторический контекст, отмечая, что "антиглобализация была сильной в преддверии 1914 года и до 1918 года, затем менее сильной в 1920-е годы, но она вновь вспыхнула в 1930-е годы в результате Великой депрессии".

Он отмечает, что в начале 2000-х годов "политическая и общественная реакция против глобализации неуклонно набирала силу", (57) говорит, что "социальные волнения" были широко распространены по всему миру в последние два года, ссылаясь, в частности, на движение Gilets Jaunes во Франции, и ссылается на "мрачный сценарий", согласно которому "то же самое может повториться".

Так как же честный технократ может навязать миру свое будущее без согласия мировой общественности? Как Шваб и его друзья-миллиардеры могут навязать остальным свое общество?

Один из ответов - неустанная промывка мозгов пропагандой, которую ведут СМИ и академические круги, принадлежащие элите 1%, - то, что они любят называть "нарративом".

По мнению Шваба, нежелание большинства человечества взойти на борт его 4IR отражает трагедию в том, что "миру не хватает последовательного, позитивного и общего нарратива, описывающего возможности и проблемы четвертой промышленной революции, нарратива, который необходим, если мы хотим расширить возможности различных людей и сообществ и избежать народной реакции против происходящих фундаментальных изменений". (59)

Он добавляет: "Поэтому крайне важно, чтобы мы уделяли внимание и энергию сотрудничеству между многими заинтересованными сторонами через академические, социальные, политические, национальные и отраслевые границы. Такое взаимодействие и сотрудничество необходимо для создания позитивных, общих и полных надежды повествований, позволяющих отдельным людям и группам из всех частей света участвовать в происходящих преобразованиях и извлекать из них пользу".

Один из таких "нарративов" обеляет причины, по которым технология 4IR должна быть установлена повсюду в мире как можно скорее.

Шваб расстроен тем, что "более половины населения мира - около 3,9 миллиарда человек - все еще не имеют доступа к Интернету", причем 85% населения развивающихся стран остаются в автономном режиме и, следовательно, недоступны, по сравнению с 22% в развитых странах.

Фактической целью 4IR является эксплуатация этого населения для получения прибыли посредством глобального техно-империализма, но, конечно, это не может быть указано в пропагандистском "нарративе", необходимом для продажи плана.

Вместо этого их миссия должна быть представлена, как это делает сам Шваб, как попытка "разработать технологии и системы, которые служат для распределения экономических и социальных ценностей, таких как доход, возможности и свобода, среди всех заинтересованных сторон".

Он благочестиво позирует как защитник проснувшихся либеральных ценностей, заявляя: "Инклюзивное мышление выходит за рамки представлений о бедности или маргинальных сообществах просто как об отклонении - чем-то, что мы можем решить. Оно заставляет нас осознать, что "наши привилегии расположены на той же карте, что и их страдания". Она выходит за рамки доходов и льгот, хотя они по-прежнему важны. Напротив, вовлечение заинтересованных сторон и распределение благ расширяют свободы для всех".

Тот же прием - фальшивое "повествование", призванное одурачить здравомыслящих граждан, чтобы они поддержали империалистическую капиталистическую схему, - широко используется в отношении изменения климата.

Шваб, конечно же, большой поклонник Греты Тунберг, которая едва успела встать с тротуара после своего протеста одной девушки в Стокгольме, как ее увезли выступать на ВЭФ в Давосе

Он также является сторонником предлагаемого глобального "Нового курса на природу", в частности, через проект "Голос за планету", который был запущен на ВЭФ в Давосе в 2019 году организацией Global Shapers, созданной Швабом в 2011 году для воспитания молодежи и метко описанной журналистом-расследователем Кори Морнингстаром как "гротескное проявление корпоративных злоупотреблений, замаскированных под добро".

В своей книге "2020" Шваб фактически излагает, как фальшивый "молодежный активизм" используется для достижения его капиталистических целей.

Он пишет в удивительно откровенном отрывке: "Молодежный активизм растет во всем мире, его революционизируют социальные сети, которые увеличивают мобилизацию до такой степени, что раньше это было бы невозможно. Он принимает различные формы, начиная от неинституционализированного политического участия и заканчивая демонстрациями и протестами, и затрагивает такие разные вопросы, как изменение климата, экономические реформы, гендерное равенство и права ЛГБТК. Молодое поколение уверенно находится в авангарде социальных перемен. Нет сомнений, что именно оно станет катализатором перемен и источником критического импульса для Великой перезагрузки".

На самом деле, конечно, ультраиндустриальное будущее, предлагаемое Швабом, - это не что иное, как экология. Его интересует не природа, а "природный капитал" и "стимулирование инвестиций в "зеленые" и социальные пограничные рынки".

Загрязнение окружающей среды означает прибыль, а экологический кризис - это просто еще одна возможность для бизнеса, как он подробно описывает в книге "Четвертая промышленная революция": "В этой революционной новой промышленной системе углекислый газ превращается из парникового загрязнителя в актив, а экономика улавливания и хранения углерода переходит из разряда затрат и поглотителей загрязнения в разряд прибыльных объектов по улавливанию и использованию углерода. Что еще более важно, это поможет компаниям, правительствам и гражданам лучше понять стратегии активного восстановления природного капитала, что позволит разумно и регенеративно использовать природный капитал для обеспечения устойчивого производства и потребления и даст возможность восстановить биоразнообразие на территориях, находящихся под угрозой".

"Решения" Шваба для устранения душераздирающего ущерба, нанесенного нашей природе промышленным капитализмом, включают в себя больше того же яда, только еще хуже.

Геоинженерия - одно из его любимых решений: "Предложения включают установку гигантских зеркал в стратосфере для отклонения солнечных лучей, химическое засевание атмосферы для увеличения количества осадков и развертывание больших машин для удаления углекислого газа из воздуха".

И он добавляет: "В настоящее время появляются новые подходы, основанные на сочетании технологий Четвертой промышленной революции, таких как наночастицы и другие современные материалы".

Как и все предприятия и прокапиталистические НПО, поддерживающие ужасный "Новый курс для природы", Шваб абсолютно и глубоко неэкологичен.

Для него "конечная возможность" получения "чистой" и "устойчивой" энергии включает ядерный синтез (69), и он с нетерпением ждет того дня, когда спутники "покроют планету коммуникационными путями, которые помогут соединить более 4 миллиардов людей, все еще не имеющих доступа к Интернету".

Шваб также очень сожалеет обо всей этой бюрократической волоките, препятствующей беспрепятственному продвижению ГМ-продуктов, предупреждая, что "глобальная продовольственная безопасность будет достигнута только в том случае, если правила регулирования генетически модифицированных продуктов питания будут адаптированы таким образом, чтобы отражать реальность того, что редактирование генов предлагает точный, эффективный и безопасный метод улучшения сельскохозяйственных культур".

Новый порядок, предусмотренный Швабом, охватит весь мир, поэтому для его установления необходимо глобальное управление, о чем он неоднократно заявляет.

Предпочитаемое им будущее "наступит только благодаря улучшенному глобальному управлению" , настаивает он. "Необходима некая форма эффективного глобального управления" .

Проблема, которую мы имеем сегодня, заключается в возможном "дефиците глобального порядка", утверждает он, добавляя неправдоподобно, что Всемирная организация здравоохранения "обременена ограниченными и сокращающимися ресурсами".

На самом деле он хочет сказать, что его общество 4IR/"великой перезагрузки" будет функционировать только в том случае, если будет навязано одновременно повсюду на планете, иначе "мы окажемся парализованными в наших попытках решать и отвечать на глобальные вызовы".

Он признает: "В двух словах, глобальное управление находится в узле всех этих других вопросов".

Эта всепоглощающая империя очень не одобряет идею того, что какое-либо отдельное население демократическим путем решит выбрать другой путь. Они "рискуют оказаться изолированными от глобальных норм, что подвергает эти страны риску стать отстающими в новой цифровой экономике", предупреждает Шваб.

С империалистической точки зрения Шваба любое чувство автономии и принадлежности к низовому сообществу рассматривается как угроза, и в рамках 4IR оно должно быть искоренено.

Он пишет: "Раньше люди наиболее тесно идентифицировали свою жизнь с местом, этнической группой, определенной культурой или даже языком. Появление онлайнового взаимодействия и более широкое знакомство с идеями других культур означает, что идентичность теперь более изменчива, чем раньше... Благодаря сочетанию исторических моделей миграции и дешевой связи, семейные структуры пересматриваются".

Подлинная демократия, по сути, попадает в ту же категорию для Шваба. Он знает, что большинство людей добровольно не согласятся с планами по разрушению их жизни и порабощению их глобальной технофашистской системой эксплуатации, поэтому дать им право голоса в этом вопросе просто невозможно.

Вот почему концепция "заинтересованных сторон" была так важна для проекта Шваба. Как говорилось выше, это отрицание демократии, с ее акцентом на "охват групп заинтересованных сторон для выработки решений".

Если общественность, люди, и включаются в этот процесс, то только на поверхностном уровне. Повестка дня уже заранее определена, а решения принимаются за кулисами.

Шваб фактически признает это, когда пишет: "Мы должны восстановить диалог между всеми заинтересованными сторонами, чтобы обеспечить взаимопонимание, которое будет способствовать формированию культуры доверия между регулирующими органами, неправительственными организациями, профессионалами и учеными. Необходимо также учитывать интересы общественности, поскольку она должна участвовать в демократическом формировании биотехнологических разработок, которые влияют на общество, отдельных людей и культуры".

Таким образом, общественность "также" должна быть учтена, как бы в последнюю очередь. Даже без прямых консультаций, просто "учитываться"! А роль народа, демоса, будет заключаться лишь в "участии" в "формировании" биотехнологических разработок. Возможность того, что общественность отвергнет саму идею биотехнологических разработок, полностью исключена, благодаря намеренно заложенным предположениям формулы заинтересованных сторон.

То же самое подразумевается и в заголовке заключения Шваба к книге "Формирование будущего четвертой промышленной революции": "Что вы можете сделать, чтобы сформировать четвертую промышленную революцию". Техно-тиранию нельзя оспорить или остановить, ее можно только "сформировать".

Шваб использует термин "системное лидерство" для описания глубоко антидемократического способа, которым 1% навязывает всем нам свою повестку дня, не давая нам возможности сказать "нет".

Он пишет: "Системное лидерство - это формирование общего видения перемен - совместная работа со всеми заинтересованными сторонами глобального общества - а затем действия в соответствии с ним, чтобы изменить то, как система предоставляет свои преимущества и кому. Системное лидерство требует действий от всех заинтересованных сторон, включая отдельных людей, руководителей предприятий, общественных деятелей и политиков".

Он называет этот полномасштабный контроль сверху вниз "системным управлением человеческим существованием", хотя другие могут предпочесть термин "тоталитаризм".

Одной из отличительных черт исторического фашизма в Италии и Германии было его нетерпение по поводу неудобных ограничений, налагаемых на правящий класс ("нацию" на языке фашистов) демократией и политическим либерализмом.

Все это должно было быть сметено с пути, чтобы обеспечить блицкриг ускоренной "модернизации".

Мы видим тот же дух, возрождающийся в призывах Шваба к "гибкому управлению", в которых он утверждает, что "темпы технологического развития и ряд характеристик технологий делают прежние циклы и процессы разработки политики неадекватными".

Он пишет: "Идея реформирования моделей управления, чтобы справиться с новыми технологиями, не нова, но срочность этого гораздо выше в свете мощи сегодняшних развивающихся технологий... концепция гибкого управления стремится соответствовать проворству, текучести, гибкости и адаптивности самих технологий и субъектов частного сектора, внедряющих их".

Фраза "реформирование моделей управления, чтобы справиться с новыми технологиями" действительно выдает игру. Как и при фашизме, социальные структуры должны быть переосмыслены, чтобы соответствовать требованиям капитализма и его технологиям, увеличивающим прибыль.

Шваб объясняет, что его "гибкое управление" предполагает создание так называемых лабораторий политики - "защищенных пространств в правительстве с четким мандатом на эксперименты с новыми методами разработки политики с использованием принципов agile" - и "поощрение сотрудничества между правительствами и бизнесом для создания "песочниц разработки" и "экспериментальных стендов" для разработки нормативных актов с использованием итеративных, межсекторальных и гибких подходов".
По мнению Шваба, роль государства заключается в продвижении капиталистических целей, а не в том, чтобы подвергать их какой-либо проверке. Хотя он поддерживает роль государства в обеспечении корпоративного захвата нашей жизни, он менее заинтересован в его регулятивной функции, которая могла бы замедлить приток прибыли в частные руки, и поэтому он предполагает "развитие экосистем частных регуляторов, конкурирующих на рынках".

В своей книге 2018 года Шваб обсуждает проблему докучливых регуляторов и то, как лучше всего "преодолеть эти ограничения" в контексте данных и конфиденциальности.

Он предлагает "государственно-частные соглашения об обмене данными, которые "разбивают стекло в случае чрезвычайной ситуации". Они вступают в силу только в заранее оговоренных чрезвычайных обстоятельствах (например, при пандемии) и могут помочь сократить задержки и улучшить координацию действий служб быстрого реагирования, временно разрешая обмен данными, который был бы незаконным при обычных обстоятельствах".

Забавно, но два года спустя действительно случилась "пандемия", и эти "заранее оговоренные чрезвычайные обстоятельства" стали реальностью.

Для Шваба это не должно было стать слишком большим сюрпризом, поскольку его ВЭФ был одним из организаторов печально известной конференции Event 201 в октябре 2019 года, которая смоделировала вымышленную пандемию коронавируса.

И он не терял времени даром, выпустив новую книгу "Ковид-19: Великая перезагрузка", написанную в соавторстве с Тьерри Маллере, который руководит так называемым "Ежемесячным барометром" - "кратким прогностическим анализом, предоставляемым частным инвесторам, мировым руководителям и лицам, формирующим общественное мнение и принимающим решения".

Книга, опубликованная в июле 2020 года, ставит своей целью выдвинуть "предположения и идеи о том, как может и, возможно, должен выглядеть постпандемический мир".

Шваб и Маллере признают, что Covid-19 - "одна из наименее смертоносных пандемий, которые мир пережил за последние 2000 лет", добавляя, что "последствия COVID-19 с точки зрения здоровья и смертности будут мягкими по сравнению с предыдущими пандемиями".

Они добавляют: "Она не представляет собой экзистенциальной угрозы или шока, который оставит свой отпечаток на населении планеты на десятилетия".

И все же, что невероятно, эта "легкая" болезнь одновременно преподносится как предлог для беспрецедентных социальных изменений под знаменем "Великой перезагрузки"!

И хотя авторы прямо заявляют, что Ковид-19 не является серьезным "шоком", они неоднократно используют тот же термин для описания более широкого воздействия кризиса.

Шваб и Маллере помещают Ковид-19 в длинную традицию событий, которые способствовали внезапным и значительным изменениям в наших обществах.

В частности, они ссылаются на Вторую мировую войну: "Вторая мировая война была квинтэссенцией трансформационной войны, вызвавшей не только фундаментальные изменения в мировом порядке и мировой экономике, но и повлекшей за собой радикальные сдвиги в социальных установках и убеждениях, которые в конечном итоге проложили путь для радикально новой политики и положений общественного договора (например, женщины стали работать до того, как стали избирателями). Очевидно, что между пандемией и войной есть фундаментальные различия (которые мы рассмотрим более подробно на следующих страницах), но масштабы их преобразующей силы сопоставимы. И то, и другое способно стать трансформационным кризисом невообразимых ранее масштабов".

Они также присоединяются ко многим современным "теоретикам заговора", проводя прямое сравнение между Ковид-19 и 11 сентября: "Вот что произошло после террористических атак 11 сентября 2001 года. Во всем мире новые меры безопасности, такие как повсеместное использование камер, требование электронных удостоверений личности и регистрация входа и выхода сотрудников или посетителей, стали нормой. В то время эти меры считались экстремальными, но сегодня они используются повсеместно и считаются "нормальными"".

Когда любой тиран заявляет о своем праве править населением без учета его мнения, он любит оправдывать свою диктатуру утверждением, что имеет на это моральное право, поскольку является "просвещенным".

То же самое можно сказать и о тирании, подпитываемой Ковидом, о великой перезагрузке Шваба, которую в книге классифицируют как "просвещенное лидерство", добавляя: "Некоторые лидеры и лица, принимающие решения, которые уже были на переднем крае борьбы с изменением климата, могут захотеть воспользоваться шоком, вызванным пандемией, чтобы осуществить долгосрочные и более масштабные экологические изменения. Они, по сути, "правильно используют" пандемию, не позволяя кризису пройти впустую".

Глобальная капиталистическая правящая элита, безусловно, делает все возможное, чтобы "воспользоваться шоком, вызванным паникой", уверяя всех нас с самых первых дней вспышки, что по какой-то непостижимой причине ничто в нашей жизни уже никогда не будет прежним.

Шваб и Маллере неизбежно с энтузиазмом используют фрейм "Новая норма", несмотря на признание того, что вирус был лишь "легким".

"Это наш определяющий момент", - кричат они. "Многие вещи изменятся навсегда". "Возникнет новый мир". "Общественные потрясения, вызванные COVID-19, будут продолжаться годами, а возможно, и поколениями". "Многие из нас размышляют о том, когда все вернется на круги своя. Короткий ответ: никогда".

Они даже заходят так далеко, что предлагают новое историческое разделение между "допандемической эпохой" и "постпандемическим миром".

Они пишут: "Грядут радикальные изменения такого масштаба, что некоторые эксперты называют эпоху "до коронавируса" (BC) и "после коронавируса" (AC). Мы будем продолжать удивляться стремительности и неожиданности этих изменений - по мере того, как они будут накладываться друг на друга, они будут провоцировать последствия второго, третьего, четвертого и более порядка, каскадные эффекты и непредвиденные результаты. Таким образом, они сформируют "новую норму", радикально отличающуюся от той, которую мы постепенно оставляем позади. Многие наши убеждения и предположения о том, как может или должен выглядеть мир, будут разрушены в ходе этого процесса".

Еще в 2016 году Шваб предвкушал "новые способы использования технологий для изменения поведения" и предсказывал: "Масштабы и размах разворачивающейся технологической революции приведут к экономическим, социальным и культурным изменениям таких феноменальных масштабов, что их почти невозможно предугадать".

Как мы уже отмечали, одним из способов продвижения его технократической программы были фальшивые "решения" проблемы изменения климата, предложенные "зелеными" капиталистами.

Под названием "экологическая перезагрузка" Шваб и Маллерет заявляют: "На первый взгляд может показаться, что пандемия и окружающая среда - лишь дальние родственники, но они гораздо ближе и более взаимосвязаны, чем мы думаем".

Одна из связей заключается в том, что и климатический, и вирусный "кризисы" были использованы ВЭФ и им подобными для продвижения своей программы глобального управления. По словам Шваба и его соавтора, "они глобальны по своей природе и поэтому могут быть правильно решены только глобально скоординированным образом".

"В программном документе, подготовленном компанией Systemiq в сотрудничестве с Всемирным экономическим форумом, подсчитано, что создание природно-позитивной экономики может составить более 10 триллионов долларов в год к 2030 году... Перестройка окружающей среды должна рассматриваться не как затраты, а как инвестиция, которая будет генерировать экономическую активность и возможности трудоустройства".

Учитывая переплетение климатического кризиса и кризиса Ковида, о котором говорит Шваб, можно предположить, что первоначальный план состоял в том, чтобы провести перезагрузку "Новой нормы" на фоне климатического кризиса.

Но, очевидно, вся эта реклама Греты Тунберг и поддерживаемого крупным бизнесом "Восстания против вымирания" не вызвала достаточной общественной паники, чтобы оправдать такие меры.

Covid-19 прекрасно служит целям Шваба, поскольку срочность, которую он представляет, позволяет ускорить весь процесс и провести его без должного контроля.

"Это решающее различие между соответствующими временными горизонтами пандемии и изменения климата и потери природы означает, что риск пандемии требует немедленных действий, за которыми последует быстрый результат, в то время как изменение климата и потеря природы также требуют немедленных действий, но результат (или "будущее вознаграждение", на жаргоне экономистов) последует только с определенной задержкой во времени".

Для Шваба и его друзей Covid-19 - это великий ускоритель всего того, что они хотели навязать нам в течение многих лет.

Как говорят он и Маллерет: "Пандемия явно усугубляет и ускоряет геополитические тенденции, которые уже были очевидны до начала кризиса".

"Пандемия станет поворотным моментом, ускорив этот переход. Она выкристаллизовала проблему и сделала невозможным возврат к статус-кво, существовавшему до пандемии".

Они с трудом скрывают свой восторг от того, в каком направлении движется общество: "Пандемия еще больше ускорит инновации, катализируя уже происходящие технологические изменения (сравнимые с эффектом обострения, который она оказала на другие основные глобальные и внутренние проблемы) и "турбонаддув" любого цифрового бизнеса или цифрового измерения любого бизнеса".

"С пандемией "цифровая трансформация", о которой многие аналитики говорили годами, не будучи точно уверенными в ее смысле, нашла свой катализатор. Одним из основных последствий заключения станет расширение и прогрессирование цифрового мира в решительной и часто постоянной манере".

"В апреле 2020 года несколько лидеров технологического сектора заметили, как быстро и радикально необходимость, вызванная кризисом здравоохранения, ускорила внедрение широкого спектра технологий. Оказалось, что всего за один месяц многие компании в плане внедрения технологий переместились на несколько лет вперед".

Судьба явно улыбается Клаусу Швабу, поскольку этот кризис Covid-19, к счастью, преуспел в продвижении практически всех аспектов программы, которую он продвигал на протяжении десятилетий.

Так, он и Маллерет с удовлетворением сообщают, что "пандемия ускорит внедрение автоматизации на рабочих местах и внедрение большего количества роботов в нашу личную и профессиональную жизнь".

Блокировка магазинов по всему миру, несомненно, дала большой финансовый толчок тем предприятиям, которые предлагают покупки через Интернет.

Авторы заявляют: "Потребителям нужны товары, и если они не могут ходить по магазинам, они неизбежно прибегают к их покупке через Интернет. По мере того, как привычка входит в привычку, люди, которые никогда раньше не совершали покупок через Интернет, начинают чувствовать себя комфортно, в то время как люди, которые раньше совершали покупки через Интернет неполный рабочий день, предположительно будут больше полагаться на него. Это стало очевидным во время закрытия магазинов. В США Amazon и Walmart наняли в общей сложности 250 000 работников, чтобы справиться с ростом спроса, и создали массивную инфраструктуру для доставки товаров через Интернет. Этот ускоряющийся рост электронной коммерции означает, что гиганты индустрии розничной торговли в Интернете, скорее всего, выйдут из кризиса еще более сильными, чем в допандемическую эпоху".

Они добавляют: "Поскольку все больше и больше разнообразных вещей и услуг доставляется нам через наши мобильные телефоны и компьютеры, компании в таких разных секторах, как электронная коммерция, бесконтактные операции, цифровой контент, роботы и беспилотные доставки (и это лишь некоторые из них), будут процветать. Не случайно такие компании, как Alibaba, Amazon, Netflix или Zoom, оказались "победителями" в результате блокировок".

Как следствие, можно предположить, что "не случайно" правительства, захваченные и контролируемые крупным бизнесом, благодаря таким как ВЭФ, навязали "новую реальность", в которой крупный бизнес является "победителем"...

Хорошие новости, вдохновленные Ковидом, никогда не прекращаются для всех секторов бизнеса, которые выигрывают от четвертой промышленной репрессии.

"Пандемия может оказаться благом для онлайн-образования", - сообщают Шваб и Маллерет. В Азии переход к онлайн-образованию был особенно заметен: резко возросло число студентов, обучающихся в цифровом формате, значительно повысилась оценка бизнеса в сфере онлайн-образования и увеличился объем капитала, доступного для стартапов в сфере "ed-tech"... Летом 2020 года направление тенденции кажется очевидным: мир образования, как и многие другие отрасли, станет частично виртуальным".

Онлайн-спорт также переживает взлет: "Некоторое время социальное дистанцирование может сдерживать занятия некоторыми видами спорта, что, в свою очередь, пойдет на пользу все более мощной экспансии киберспорта". Технологии и цифровые технологии никогда не уходят далеко!".

Аналогичные новости есть и в банковском секторе: "Во время кризиса количество банковских операций в режиме онлайн выросло с 10 процентов до 90 процентов, при этом качество не упало, а уровень соблюдения требований повысился".

Вдохновленный Ковидом переход к онлайн-активности, очевидно, выгоден Большим технологиям, которые извлекают огромные прибыли из кризиса, как описывают авторы: "Совокупная рыночная стоимость ведущих технологических компаний ставила рекорд за рекордом во время блокировки, даже поднявшись выше уровня, предшествовавшего началу вспышки... это явление вряд ли ослабнет в ближайшее время, скорее наоборот".

Но это также хорошая новость для всех вовлеченных предприятий, которым больше не нужно платить людям за то, что они работают на них. Автоматизация - это, и всегда была, экономия затрат и, таким образом, увеличение прибыли для капиталистической элиты.

Культура фашистской "новой нормы" также обеспечит прибыльные побочные выгоды для отдельных секторов бизнеса, таких как упаковочная промышленность, объясняют Шваб и Маллере.

"Пандемия, безусловно, усилит наше внимание к гигиене. Новая одержимость чистотой повлечет за собой, в частности, создание новых форм упаковки. Нас будут призывать не прикасаться к продуктам, которые мы покупаем. Такие простые удовольствия, как понюхать дыню или сжать фрукт, будут восприниматься неодобрительно и даже могут уйти в прошлое".

Как отмечают Шваб и Маллере, отказ от регулирования - это общее явление в условиях глобального режима "новой нормальности":

"До сих пор правительства часто замедляли темпы внедрения новых технологий долгими размышлениями о том, как должна выглядеть оптимальная нормативная база, но, как показывает пример телемедицины и беспилотной доставки, резкое ускорение, вызванное необходимостью, вполне возможно". Во время блокировок произошло квази-глобальное ослабление регулирования, которое ранее препятствовало прогрессу в тех областях, где технология была доступна в течение многих лет, и внезапно произошло потому, что не было лучшего или другого выбора. То, что до недавнего времени было немыслимо, вдруг стало возможным... Новые правила останутся на месте".

Они добавляют: "Нынешний императив продвижения, несмотря ни на что, "бесконтактной экономики" и последующая готовность регулирующих органов ускорить его означает, что нет никаких ограничений".

"Никаких ограничений". Не заблуждайтесь: это язык, на который переходит капитализм, когда отказывается от притворства либеральной демократии и переходит в режим полного фашизма.

Из работ Шваба и Маллере ясно, что фашистское слияние государства и бизнеса в интересах последнего лежит в основе их великой перезагрузки.

С самого начала кризиса Ковида феноменальные суммы денег были переведены из государственной казны в раздутые карманы 1%, как они признают: "В апреле 2020 года, как раз когда пандемия начала охватывать мир, правительства по всему миру объявили о программах стимулирования на сумму в несколько триллионов долларов, как будто восемь или девять планов Маршалла были введены в действие почти одновременно".

Они продолжают: "COVID-19 переписал многие правила игры между государственным и частным секторами. ... Благожелательное (или иное) более активное вмешательство правительств в жизнь компаний и ведение их бизнеса будет зависеть от страны и отрасли, поэтому будет принимать самые разные обличья".

"Меры, которые казались бы немыслимыми до пандемии, вполне могут стать стандартными во всем мире, поскольку правительства пытаются предотвратить перерастание экономического спада в катастрофическую депрессию".

Все чаще звучат призывы к правительству выступить в роли "плательщика последней инстанции", чтобы предотвратить или остановить массовые увольнения и разрушение бизнеса, вызванные пандемией. Все эти изменения меняют правила "игры" в экономической и денежно-кредитной политике."

Шваб и его коллеги приветствуют перспективу использования возросших государственных полномочий для поддержки наживы крупного бизнеса.

Они пишут: "Один из великих уроков последних пяти веков в Европе и Америке заключается в следующем: острые кризисы способствуют усилению власти государства. Так было всегда, и нет причин, почему с пандемией COVID-19 должно быть иначе".

И они добавляют: "Заглядывая в будущее, правительства, скорее всего, но с разной степенью интенсивности, решат, что в интересах общества переписать некоторые правила игры и надолго усилить свою роль".

Идея переписать правила игры, опять же, очень напоминает фашистский язык, как, конечно, и идея постоянного увеличения роли государства в помощи частному сектору.

Действительно, стоит сравнить позицию Шваба по этому вопросу с позицией итальянского фашистского диктатора Бенито Муссолини, который в ответ на экономический кризис 1931 года создал специальный чрезвычайный орган, L'Istituto mobiliare italiano, для помощи бизнесу.

Он заявил, что это "средство энергичного продвижения итальянской экономики к ее корпоративной фазе, то есть к системе, которая фундаментально уважает частную собственность и инициативу, но тесно связывает их с государством, которое одно может их защищать, контролировать и питать".

Подозрения о фашистской природе великой перезагрузки Шваба, конечно же, подтверждаются полицейско-государственными мерами, которые были развернуты по всему миру для обеспечения соблюдения "чрезвычайных" мер Ковида.

Грубая сила, которая никогда не скрывается далеко под поверхностью капиталистической системы, становится все более заметной, когда она переходит в фашистскую стадию, и это очень ярко проявляется в книге Шваба и Маллере.

Слово "сила" снова и снова используется в контексте Covid-19. Иногда это происходит в деловом контексте, как, например, в заявлениях о том, что "COVID-19 заставил все банки ускорить цифровую трансформацию, которая теперь здесь и сейчас" или что "микроперезагрузка заставит каждую компанию в каждой отрасли экспериментировать с новыми способами ведения бизнеса, работы и деятельности".

Но иногда она применяется непосредственно к людям, или "потребителям", как предпочитают думать о нас Шваб и ему подобные.

"Во время локдауна многие потребители, ранее не желавшие слишком сильно полагаться на цифровые приложения и услуги, были вынуждены практически в одночасье изменить свои привычки: смотреть фильмы онлайн вместо похода в кинотеатр, заказывать доставку еды вместо похода в ресторан, общаться с друзьями удаленно вместо встречи с ними наяву, разговаривать с коллегами через экран вместо болтовни у кофе-машины, заниматься спортом онлайн вместо похода в спортзал и так далее...".

"Многие из тех видов технологического поведения, которые мы были вынуждены перенять во время заточения, благодаря привычке станут более естественными. По мере социального и физического отдаления, все больше полагаясь на цифровые платформы при общении, работе, поиске совета или заказе чего-либо, мы мало-помалу отвоевываем позиции у укоренившихся ранее привычек".

При фашистской системе индивидам не предоставляется выбор, хотят ли они подчиняться ее требованиям или нет, о чем Шваб и Маллере совершенно ясно говорят в отношении так называемого контакт-трекинга: "Ни одно добровольное приложение для отслеживания контактов не будет работать, если люди не желают предоставлять свои личные данные правительственному агентству, которое следит за системой; если любой человек откажется загрузить приложение (и, следовательно, скрыть информацию о возможном заражении, перемещениях и контактах), это отрицательно скажется на всех".

Это, по их мнению, является еще одним большим преимуществом кризиса Ковида перед экологическим кризисом, который мог бы быть использован для навязывания их Новой нормы: "В то время как в случае пандемии большинство граждан будет склонно согласиться с необходимостью введения принудительных мер, они будут сопротивляться сдерживающей политике в случае экологических рисков, когда доказательства могут быть оспорены".

Эти "принудительные меры", на которые мы все должны согласиться, конечно же, будут включать в себя невообразимые уровни фашистского наблюдения за нашей жизнью, особенно в нашей роли наемных рабов.

Шваб и Маллерет пишут: "Корпоративное движение будет направлено на усиление слежки; к лучшему или к худшему, компании будут наблюдать, а иногда и записывать то, что делает их персонал. Эта тенденция может принять самые разные формы: от измерения температуры тела с помощью тепловизоров до мониторинга через приложение того, как сотрудники соблюдают социальную дистанцированность".

Меры принуждения того или иного рода также, вероятно, будут использоваться для того, чтобы заставить людей принимать вакцины Covid, за которыми сейчас выстраивается очередь.

Шваб глубоко связан с этим миром: он "знаком по имени" с Биллом Гейтсом, а председатель и генеральный директор компании Pfizer Inc Генри Маккиннелл назвал его "человеком, по-настоящему преданным благородному делу".

Поэтому неудивительно, что он вместе с Маллеретом настаивает на том, что "полное возвращение к "нормальному" состоянию не может быть предусмотрено до появления вакцины".

Он добавляет: "Следующее препятствие - это политическая проблема вакцинации достаточного количества людей во всем мире (мы коллективно сильны настолько, насколько сильно самое слабое звено) с достаточно высоким уровнем соответствия, несмотря на рост антивакцинаторов".

Таким образом, "антивакцинаторы" входят в список угроз для проекта Шваба, наряду с антиглобализационными и антикапиталистическими протестами, Gilets Jaunes и всеми теми, кто участвует в "классовых конфликтах", "общественном сопротивлении" и "политической реакции".

Большинство населения планеты уже исключено из процессов принятия решений из-за отсутствия демократии, которое Шваб хочет подчеркнуть своим стейкхолдеристским корпоративным господством, своим "гибким управлением", своим тоталитарным "системным управлением человеческим существованием".

Но как он собирается действовать в случае "мрачного сценария", когда люди восстанут против его великой ньюнормалистской перезагрузки и трансгуманистической Четвертой промышленной революции?

Какую степень "силы" и "принудительных мер" он готов принять, чтобы обеспечить наступление технократического нового века?

Вопрос леденящий душу, но мы также должны помнить об историческом примере режима 20-го века, в котором родился Шваб.

Третий Рейх Гитлера была рассчитан на тысячу лет, но рухнул на 988 лет раньше намеченного срока.

Если Гитлер со всей уверенностью власти заявил, что его рейх просуществует тысячелетие, это еще не значит, что так оно и есть.

Если Клаус Шваб, Тьерри Маллере и их друзья говорят, что сейчас мы вступаем в Четвертую промышленную революцию и наш мир изменится навсегда, это не значит, что это так.

Мы не обязаны принимать их "новую норму". Мы не должны соглашаться с их страшилками. Мы не должны принимать их вакцины. Мы не должны позволять им вживлять нам смартфоны или редактировать нашу ДНК. Мы не обязаны идти с намордником и покорностью прямо в их трансгуманистический ад.

Мы можем разоблачить их ложь! Разоблачить их планы! Отказаться от их нарратива! Отвергнуть их токсичную идеологию! Противостоять их фашизму!

Клаус Шваб - не бог, а человек. Всего лишь один пожилой человек. И те, с кем он работает, глобальная капиталистическая элита, немногочисленны. Их цели не совпадают с целями подавляющего большинства человечества. Их трансгуманистическое видение отталкивает почти всех за пределами их маленького круга, и у них нет согласия на технократическую диктатуру, которую они пытаются нам навязать.

В конце концов, именно поэтому им пришлось приложить столько усилий, чтобы навязать ее нам под ложным флагом борьбы с вирусом. Они понимали, что без "чрезвычайного" обоснования мы никогда не согласимся с их извращенной схемой.

Они боятся нашей потенциальной силы, потому что знают, что если мы встанем, то победим их. Мы можем разрушить их проект еще до того, как он начнет работать.

Мы - народ, мы - 99%, и вместе мы сможем вырвать нашу свободу из смертельных челюстей фашистской машины!

Всё. Сейчас добавлю ссылку на оригинал.

Ссылка на источник


В оригинале статьи также присутствуют ссылки на источники использованные при написании статьи.



Это сообщение отредактировал DedPizDeathZ - 1.02.2022 - 17:18

вот у людей проблемы, а нам тут с украиной еще воевать.

а чо так мало простыней запостил? Мультики теперь давай.