57
Владимир ВЫСОЦКИЙ скончался в ночь с 24 на 25 июля 1980 года. И сразу поползли слухи: мол, в его уходе из жизни не все чисто. Позже выяснилось, что дознание по подозрению в убийстве все же было проведено. Но уголовное дело почему-то не возбудили. Обозревателю «Экспресс газеты» Борису КУДРЯВОВУ несколько лет назад удалось разыскать в одном из пунктов охраны порядка Москвы Павла Павловича НИКОЛАЕВА - милиционера, проводившего расследование смерти Высоцкого летом-осенью 1980 года. Ниже - его сенсационный рассказ.
Я работал старшим участковым на Малой Грузинской. В моем обслуживании был и дом номер 28, где в 30-й квартире на восьмом этаже проживал Владимир Высоцкий. Дом этот находился на особом счету. Там жили известные писатели, художники, врачи. О популярности и значимости Высоцкого я, естественно, знал. Пиит, бард, актер, любимый народом. Но мне также было известно, что он состоял на учете в нашей системе, так как был склонен к злоупотреблению спиртными напитками.
Однажды, году в 76-м, поступила бумага, что из Франции должна приехать Марина Влади. Я пошел к Высоцкому: знакомиться и предупредить о процедуре регистрации. По закону об иностранцах в течение трех дней она должна была зарегистрироваться. Звоню в дверь. Замечаю: через глазок меня рассматривают. Предлагаю открыть - тишина. Тогда громко сказал, что Высоцкий должен прийти в отделение. Молчок. Стал писать записку на подоконнике. Хотел оставить ее в дверной ручке. Но тут дверь открылась. На пороге стоял Владимир.
Я сказал о цели визита. Высоцкий направился к телефону, высокомерно предупредив, что будет звонить министру внутренних дел Щелокову. Говорю: «Гражданин Высоцкий, по нашей Конституции все люди перед законом равны. Если не хотите разговаривать со мной, давайте напишу, что у нас состоялся такой не очень хороший диалог. Не надо так со мной! Не пристало вам, Владимир Семенович, относиться к капитану милиции как к лицу ниже себя рангом. Так что, будем разговаривать или нет?»
Я был уже готов уйти - писать рапорт по существу. Смотрю: Высоцкий оторопел, отступил, пригласил войти, начал читать документ. Заверил меня, что все будет нормально.
Следующая наша встреча состоялась примерно через год. И снова крайне неприятная. Высоцкий отвечал на мои вопросы на повышенных тонах. Фамилия Щелокова опять всплывала. Дело вот в чем: в одном подъезде с ним жили музыканты квартета «Аккорд». В один из дней они приехали с гастролей, стали выгружать аппаратуру. И пропали две колонки. Написали заявление о краже. Стали выяснять, кто в это время проходил мимо. Всплыла фамилия Высоцкого. Свидетель? Свидетель. Значит, я должен его опросить.
- О, мой участковый пришел! - воскликнул Высоцкий (потом при встречах он стал называть меня именно так).
Когда услышал, что хочу его опросить по делу о краже и взять письменное объяснение, Владимир устроил сцену. Мол, свидетелем быть не хочет. И все это с надрывом. Объясняю, что в соответствии с законом он обязан дать показания. Что мне говорить начальству? Что Владимир Высоцкий только в кино изображает классных мужиков? А в жизни другой человек? Стал проводить с ним воспитательную работу. В советское время участковый именно такой работой и занимался. Мне нужна была от Высоцкого только информация. В конце концов он дал объяснение: «Не видел ничего!» Что и требовалось.
А перед этим была небольшая история. Разговор ведем в коридоре. И вдруг вижу, как из туалета в ванную перебегает Марина Влади. Полураздетая, с каким-то полотенчиком на шее. Увидела меня, застеснялась. И быстренько скрылась. Я чуть напрягся. Высоцкий краем глаза покосился назад, взял меня под локоток и с легкой улыбочкой произнес: «Ну, бывает...» И тогда я понял, что сможем найти контакт, нормально общаться. Пикантный эпизод нас примирил.
На улице мы всегда здоровались. Рядом с ним обязательно кто-то находился. Высоцкий не раз предлагал мне проехать на своем «мерседесе», довезти, если нужно, куда-то. «Участкового ноги кормят, - отшучивался я. - Нам ездить не пристало». Отношения между нами со временем сложились легкие, приятные.
В 80-м я вплотную столкнулся с окружением Высоцкого. И мне стало жаль этого человека. Он окружал себя такими в кавычках «друзьями»! Перед Олимпийскими играми Москва обезлюдела. Известие о смерти Высоцкого пришло будто гром среди ясного неба. Мне - указание от начальства: обеспечивать общественный порядок у его дома. Я стоял во дворе и наблюдал за обстановкой. Естественно, видел, кто приезжал. Прекрасно понимал, что на автомобилях с крутыми номерами прибывали работники КГБ и МВД. Я был уверен, что смерть будут расследовать специалисты рангом повыше моего. И был крайне озадачен, когда почти через месяц мне на стол легли рапорт инспектора уголовного розыска и протокол осмотра трупа Высоцкого. Почему через месяц - не знаю. Скорее всего, они находились где-то на рассмотрении.
- Вот тебе, товарищ капитан, месячный срок. Проверяй и доводи до конца, - сказал начальник отделения милиции.
Я стал внимательно знакомиться с делом. Оказалось, в морг труп не возили и вскрытие не производилось. Свидетельство о смерти тоже не оформлялось. Кроме двух бумажек - ничего! Мы не могли даже взять копию свидетельства о смерти Высоцкого в загсе. Уголовного дела ведь не было. Оригинал свидетельства о смерти - на руках у родственников. При этом меня сильно тревожили упоминания в рапорте участкового о следах на запястьях и ногах тела Высоцкого.
Что я должен был делать в первую очередь, к кому обратиться? Конечно, к родственникам. Звоню матери Высоцкого. Приношу ей соболезнования. Но Нина Максимовна наотрез отказалась вступать со мной в беседу. Пошел к ней на квартиру. После отказа говорить со мной вынужден был сказать: «Вы что, не хотите узнать правду о смерти вашего сына?» Она посмотрела на меня как-то отстраненно и заявила: «Не чета тебе, капитан, люди меня опрашивали. Полковники из КГБ! Никто с тобой разговаривать не будет». Выяснилось, что именно мать Высоцкого после его смерти запретила проводить вскрытие.
От Нины Максимовны удалось узнать, что в шесть часов утра 25 июля часа два ее опрашивали люди из КГБ. Затем в квартиру вошли сотрудники МВД. Тоже долго беседовали с ней. И только часов в 11 туда допустили инспектора уголовного розыска из 88-го отделения милиции - для осмотра и описания трупа.
Плохо, когда родственники не дают получить объективные данные о смерти. В частности, провести вскрытие тела. Значит, им есть что утаивать. Допускаю, что таким образом не хотят выносить сор из избы.
К тому времени у меня уже были подозрения, что Высоцкий умер не своей смертью: ребята из общежития консерватории, оно как раз напротив его дома, рассказали, что в ту ночь Владимир находился в квартире не один...
Но нужно было что-то предпринимать. Я решил пойти в Театр на Таганке, к Любимову. Он наотрез отказался общаться. И я отправился бродить по театру. Разговорился с рабочими сцены, в бухгалтерию зашел. За полтора часа понял: не все гладко в этом театральном коллективе. Отношение к Владимиру Семеновичу оказалось полярным. Письменных объяснений в театре ни у кого не брал. Прекрасно понимал, что веду дознание, а расследование еще впереди.
Приезжал на Таганку дважды. Одна из служащих рассказала о концертах Высоцкого. С кем и как он их проводил. И что незадолго до смерти Владимир бросил пить с помощью медикаментозных средств. За несколько дней до трагедии он был приглашен на концерт на чьей-то госдаче. И там произошло то, что ему не понравилось. Высоцкий рассказал о случившемся своим друзьям. Собирался даже песню об этом написать. И буквально сразу его вызвали в КГБ. После чего Высоцкий сделал вывод: в его ближайшем окружении - гэбэшный стукач. Вот тогда-то Высоцкий сорвался по-крупному, снова запил.
Последняя ночь
...В ту последнюю для Высоцкого ночь в его квартире выпивали. Было несколько человек, в том числе женщины. А легендарный актер, когда выпивал, был, мягко говоря, очень приставучим. История развивалась так: где-то в промежутке с 23 часов до начала первого ночи эти «друзья», решив, видимо, остудить пыл Высоцкого, связали его по рукам и ногам и положили на лоджию. Об этом я узнал от актера Янкловича и врача-анестезиолога Федотова, опрос которых проводил. Они сами все это написали, засвидетельствовали свои показания. Испугались жутко. Почувствовали, что им грозит расследование по уголовному делу.
Так все и было - оставили друга на лоджии. А сами в это время пили, разговаривали. Вспомнили о Высоцком только около четырех утра. Сунулись, а он уже холодный. Перенесли тело в комнату, развязали, вызвали мать. И до шести утра вели переговоры. Потом пошли звонки разные - друзьям, в милицию, в «скорую» и так далее. Стали стряпать медицинские справки, свидетельство о смерти.
Вспоминаю, как во время разговоров с «друзьями» выяснилось, что тело Высоцкого уже после смерти трогали, переносили. Хотя признаваться в этом никто из них не хотел. Во время беседы со мной эти люди множество раз ошибались, проговаривались, юлили. Чувствовалось, что на беседу они шли подготовленными, чтоб лишнего не сболтнуть. Видно было, что сговорились.
Когда побеседовал со всеми, стало понятно, что у Высоцкого слабые сосуды и связывать его надолго ни в коем случае было нельзя, только минут на 10 - 15. Не больше! Между прочим, «друзья» эти очень хорошо были осведомлены о слабых сосудах Владимира. И что контролировать его нужно буквально каждую минуту. Но, по их словам, «не догадывались», что все может так печально кончиться. Хотя Федотов - профессиональный врач. В материалах дознания не акцентировалось внимание, чем именно связывали Высоцкого. Для возбуждения уголовного дела нужен был сам факт связывания.
По неосторожности
Основной мой вопрос к судмедэксперту следующий: можно ли было связывать человека с такими слабыми сосудами? И была ли прямая связь между связыванием и смертью? То есть я четко высказал мысль об убийстве по неосторожности. Пришлось писать заявление начальству на продление расследования. Никак не укладывался в отведенный срок. Тем временем судмедэксперт дал свое заключение - по всем вопросам утвердительный ответ.
Самое важное, что во время связывания произошло сдавливание стенок сосудов, что привело к обширному кровоизлиянию. Поэтому родственники и не давали разрешение на вскрытие. Выгораживали друзей или боялись чего-то? Кто же теперь скажет? Но факты - вещь неоспоримая.
После того как Янклович и Федотов написали показания, я высказал все, что о них думаю. И написал рапорт на возбуждение уголовного дела в отношении этих двух товарищей. По факту убийства по неосторожности.
А ровно через сутки меня вызывают к руководству. Убеждают подписать отказ в возбуждении уголовного дела. Через сутки компромисс с начальством мы нашли: от возбуждения мне пришлось отказаться, но папку со всеми собранными материалами я забрал с собой. Документы эти до сих пор хранятся в моем архиве. Остаюсь при своем мнении: возбуждать уголовное дело тогда было нужно.
Почему дело прикрыли? Скорее всего, кто-то наверху дал команду. Естественно, по согласованию с семьей Высоцкого. Возможно ли, что его смерть связана с КГБ? А зачем Комитету его убирать? К тому времени он достаточно плотно вписывался в общественную жизнь. Диссидентом не стал.
Иногда слышу, что Высоцкий был сильным мужиком. Если судить по песням, по голосу, то - да! А если по жизни... Наркотики - это сила, что ли? Сначала - безволие, слабость, потом - болезнь. Хотя ведь можно было лечиться. Понятно, что риск оказаться в подобной ситуации при малейшем стрессе очень велик. Но загубить себя к сорока годам? И где же тут сила?
Позже я узнал, что Федотов и Янклович вскоре после смерти Высоцкого уехали из страны. Один - в Израиль, другой - в США. Боялись продолжения следствия. Но правда, какой бы тяжелой она ни была, все равно свой путь к людям найдет.
yaplakal.com