71
На обед я пошел один, моего соседа нигде не было видно. Как не было видно и Писателя. Я сидел в обществе четырех молчаливых людей, молчаливый как и они. Молча поел и выпив свой компот встал и вернулся в палату.
Через час, ко мне пришла медсестра. Она деловито велела мне заголить руку. Потом поставила два укола внутривенно, и велев держать ватку упорхнула, оставив после себя запах женской косметики.
К вечеру открылась дверь и в палату занесли Николая Владимировича.
Он был необычайно бледен, синие ветки вен, отчётливо просматривались под тонкой кожей. А сама кожа, стала словно прозрачной. Складывалось впечатление, что принесли труп.
Когда санитары закрыли за собой двери, я осторожно подошёл к старику.
- Николай Владимирович... Вы живы?
Я осторожно коснулся его руки. Она была холодной.
Стало как-то не по себе. Я глянул в окно. Вечер потихоньку зажигал фонари. Ещё было светло, но свет стремительно уходил за горизонт, вместе с солнцем. Длинные тени побежали по стене палаты. Я обернулся. Старик по прежнему лежал недвижим. Лишь лёгкое дыхание выдавало в нем живого человека.
" Сейчас он умрет, и его смерть повесят на меня, - черной кляксой капнула дурная мысль, - на этом считай всё. Закроют пожизненно..."
Как бы мне не хотелось, но страх начинал меня окутывать всё сильнее. "Мама говорила, что не работаю я давно, словно я сумасшедший и не помню ничего. И клыки! Я своими глазами видел волчий оскал Ярослава Дмитриевича. Это явно не галлюцинации. Страшные дела тут творятся, и как меня сюда угораздило?"
Тут вновь открылась дверь. И снова, как сегодня утром, как и вчера утром, зашёл в палату мой главный мучитель, этот бородатый упырь, Ярослав Дмитриевич. Я упал ему в ноги, просил, умолял отпустить меня, клялся, что никому ничего не скажу, а он лишь молча смотрел на меня сверху вниз.
Я в страхе обнимал его ноги, в белых колесах, просил меня простить. Но он в итоге оттолкнул меня ногой и присел на корточки передо мной.
- Что ты видишь? - спросил он холодно. - отвечай!
Мне надо было смотреть ему в лицо и не показать страха. Я поднял глаза и в ужасе отпрянул - не борода то была, но страшная морда зверя. Покрытое тёмно-коричневым волосом лицо, черные звериные глаза и страшная пасть, полная клыков.
Я с криком отшатнулся от него, а он лишь засмеялся и включил свет.
Передо мной стоял все тот же Ярослав Дмитриевич. Крепкий бородатый мужчина. Он насмешливо смотрел на меня. В железной оправе его очков отражался свет лампы и казалось, что там бегает огонёк.
- Ты видишь, Женечка, ты себя выдал...
Он повел многозначительно бровями и явно довольный вышел из палаты.
- Значит ты видишь их...
Я обернулся. Николай Владимирович лежал с открытыми глазами.
- Это плохо, мил человек, это плохо.
- Николай Владимирович, деда Коля! - бросился к нему. Встал на колени у его кровати и взял за руку.
- Что происходит то? Я схожу с ума?
- Нет, не сходишь, - ответил он мне с лёгкой улыбкой, - во всяком случае пока. За завтраком ты познакомился с нашими соседями. Писатель он ведь не просто писатель. Он видящий. Видящий то, что видишь ты. Скажи, пока меня не было, тебе ставили какие-нибудь препараты?
- Ставили...
- Ага. Это они тебе усилитель вогнали. Из меня высосали и тебе вогнали. Так.- Тут Николай Владимирович привстал с кровати. - скажи мне, что ты помнишь из книг Писателя.
- Ну, - почесал затылок, - миры там, разные. Между ними можно путешествовать. Как-то так.
- Именно так. Миры, измерения... Можно путешествовать. А можно кого-то перемещать. В одном мире он сотрудник полиции, в другом он бомжующий наркоман...
- В одном измерении, - словно зачарованный повторил я, - он инспектор отдела опеки и попечительства, а в другом, инвалид пенсионер...
- Молодец, схватываешь на лету, - похвалил меня старик. - а ещё, есть некие сущности. Нехорошие. Они тех, в ком есть какие-то дары, используют. На своё усмотрение. Кого как донора, а кого как эксперимент.
- Это камень в мой огород?
- Да. Ты им приглянулся. Но они допустили ошибку, соединив тебя со мной.
Тут Николай Владимирович крепко схватил меня за воротник.
- Бежать тебе надо, Женька, и бежать как можно скорее. Ты - не я. Я не из этой сетки измерений, я как и они, из совсем другого мира. А вот ты нет. Тебя это или убьет, как Писателя, или превратит в послушного раба, как оборотней...
Значит так. Через полчаса, они поведут нашего воюющего соседа в процедурную. В это время просись в туалет. Должны отпустить. Веди себя как утром, опусти голову и не смотри по сторонам, - поучал меня дед, - а по дороге в туалет, будет дверь. Прямо перед ним. Это твой единственный шанс. Я их отвлеку и ты должен будешь туда сквозануть. Там единственное окно, что не имеет решетки.
- Так просто? - я сглотнул слюну.
- Не то, чтобы, - усмехнулся дед, - есть нюансик. Я потому и не воспользовался сам. А у тебя нет выбора. Виталя, Писатель то есть, он с тобой из одного времени и измерения был. Был. Понимаешь?
Я молча кивнул.
- Ну давай, соберись. Моя кровь в тебе, ты теперь не тот, кто был позавчера. Многое тебе доступно, кроме ночного зрения. Помни, ничего не бойся.
Мы присели на дорожку. Я чувствовал, как кровь колотится в висках, руки начинают трястись. Вот, тяжело ступая, мимо нашей палаты прошли санитары. Пора.
Я встал, подошёл к двери и постучал.
- Эй, ребята! Можно до туалета?
В ответ была тишина. Я обернулся на Николая Владимировича, тот одобряюще поднял кулак.
Замок на двери скрипнул и дверь отворилась.
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com