51
Окончание войн связано с всплеском преступности. Ветераны войн, даже герои, не защищены от таких историй...
Анатолий Павлович Черкасов, по кличке Толя Черкас.
Родился 1 января 1924 года. Вырос в околокриминальной среде, но тогда многие в такой среде жили. Много читал. Окончил школу семилетку. В 1942 году призван в РККА Ленинским райвоенкоматом города Свердловска. А служить попал в гвардейскую артиллерийскую часть. На фронте с июля 1943 года.
Свою первую награду, медаль «За отвагу», он получил в ноябре 1943 года. Вернулся с войны героем-орденоносцем, два ордена Славы да ещё медали — это было круто. Ему было чуть за 20. В таком возрасте ветер в голове. Вот и у Черкасова такой ветер гулял. Кутежи, пьянки-гулянки, на которые деньги нужны. Один раз, когда бухла не хватило, магазин подломили. Повязали в тот же день, но отпустили — герой ведь. Второй раз, третий — и всё жалели, на тормозах спускали. Башню у Толи совсем от безнаказанности снесло. Когда в очередной раз его задержали, он ударил следователя ("в челюсть засветил"). После этого получил срок по полной. Но тот случай с нападением на милиционера сыграл в его судьбе большую роль.
Первый раз на зону Черкасов попал как раз в период начала «сучьих войн». Термин «ссученные» в воровском жаргоне применяется до сих пор и определяет бывшего блатного, который серьёзно нарушил воровской закон. По мнению «законников» старой формации, правильные бродяги не должны были идти на договор с властью, брать в руки оружие и тем более надевать погоны. Но сами «ссученные» того времени считали, что Великая Отечественная война была форс-мажором, во время которого многие воровские законы переставали действовать, И «суками» себя они не считали, настаивая на возвращении всех привилегий, положенных правильному бродяге.
Черкасов во время первой отсидки в «сучьей войне» не участвовал, предпочитая спокойно переждать свои четыре года и вернуться к нормальной жизни. Хотя администрация лагеря, в котором сидел Черкас, и пыталась заставить его примкнуть к «сукам».
Кум (начальник оперативной части) воркутинского лагеря, где сидел Черкасов, попытался его «нагнуть». Думал, молодой, неопытный, должен быстро сломаться. А Толя горячий в молодости был, да ещё силушкой его бог не обидел, схватил табуретку, на которой сидел, да на кума и попёр. Ударить не ударил, но напугал. Черкаса отправили в ШИЗО (штрафной изолятор), но даже срок не добавили. Зато перестали больше к сотрудничеству склонять — видимо, прочли в личном деле, что у Черкаса уже имеется нападение на сотрудника. Анатолий срок от звонка до звонка отсидел, вышел и попал в реальность. Нормальной работы не найти, несмотря на ордена, справка об отсидке всё перечёркивала. Помыкался с полгодика да связался с бандой. Ломанули склад, потом ещё один, а затем Черкас по пьяни какого-то торгаша прямо на улице отоварил да кошелёк забрал. И вновь его замели по горячему. Можно сказать, повезло, потому что банду, с которой он склады бомбил, чуть позже, во время задержания почти всю положили.
Второй срок Черкаса пришелся как раз на период, когда «сучьи войны» переживали новый виток. Затихшие после возвращения смертной казни в 1950 году, они вновь полыхнули в 1952-м. Правда, их размах был на порядок меньше, потому что и воров в законе старой формации, и «ссученных» оставалось слишком мало. Чтобы хоть немного поправить свои дела, некоторые законники скрипя зубами отошли от строгих правил и стали короновать тех, кто во время войны хоть и воевал, но на воровской путь встал уже после победы.
Анатолий Черкасов был идеальной кандидатурой для коронации. Имел за плечами две ходки по вполне авторитетным статьям — кража и разбой. Во время первой отсидки был в отрицалове (вину не признал, с администрацией не сотрудничал, срок отсидел полностью). Но самое главное — одного милиционера в нокаут отправил, а второго чуть табуреткой не приложил, что в воровском сообществе считалось подвигом. К началу 1953-го, когда случилась амнистия, многие «суки» вышли на свободу. Черкас к этому времени уже среди воров в законе в большом авторитете был, его слово многое значило. Он и разослал по зонам «воровской прогон» (письмо вора в законе другим заключённым), в котором повелел делить «сук» на тех, кто воевал, но потом с администрацией лагерей не сотрудничал, и тех, кто сотрудничал активно. Первых «суками» не считать, а вторых мочить. Маляву подписали почти все тогдашние авторитеты.
После второго освобождения Черкасов сколотил свою банду и прочно встал на путь криминала, но это уже совсем другая история...
В личных беседах о своей судьбе, Анатолий рассказывал, что его сгубила безнаказанность...
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com