"Ху@ вам японский, ребята, а не Камчатка!"

Автор: ©Zотов

Однажды на Камчатку в 1904 году приехал уездный начальник Антон Сильницкий. Как–то его сразу жесточайше невзлюбили. Выёбывался, говорят, слишком сильно: приехал, сразу вскрыл кучу случаев воровства и неуплаты налогов.
Ранее налогов собирали на 15 000 рублей, а он собрал 80 000, вскрыл коррупцию на пушных аукционах, и запретил торговать бухлом, чтобы не спивались местные племена камчадалов. Ясное дело, его возненавидели всей душой купцы, торговцы и кабатчики — приехал тут, козлище, деньги честным людям зарабатывать мешает.
И тогда купцы дали взятку местному доктору, дабы тот объявил Сильницкого сумасшедшим. И послали кляузу в Петербург. Ну да, человек взяток не берет, не ворует — конечно же, он ёбнутый, нормальные русские люди так не поступают:).

Но тогда на Камчатке (представьте, в 1904 году!) вообще не было радиосвязи. И кляуза шла долго. О начале войны с Японией там узнали только через 3 месяца, в апреле, когда пароход из Владивостока привез газеты. Сильницкий рассудил так — в Петропавловске всего 350 (!) жителей. На всей Камчатке — 7 000.
А рядом — (в то время — японские) Курильские острова с японской же армией, и Камчатку они займут как нехуй делать. И объявил запись в ополчение.
За неделю в ополчение записалось 200 человек (!) Даже подростки. Даже старики по 70 лет. Даже те купцы, которые подкупали доктора, явились к Сильницкому жертвовать денег на войну, и отсыпали бабла. Как сказал один из них — "Ты у меня в печенках сидишь, ненавижу. Удавишься — рубля тебе не дам. Но не тебе, Отечеству жертвую".
Тем временем японцы в июне 1904, как и ожидал Сильницкий высадились на юге Камчатки, и захватили село Явино, где в первую очередь опровергли любовь у суши, блядски сожрав всех местных коров.
Через месяц, туда приплыл на лодках отряд ополченцев — всего 88 человек, из них только 17 русских, остальные камчадалы.

Они атаковали японцев неожиданно, в тумане, и те толком не успели оказать сопротивления. Данные о потерях разные, но всего погибло от 2 до 5 ополченцев. Японцев было убито 76 человек, и 14 (в том числе командир отряда, лейтенант Сечи Гундзи) взято в плен.
Японцы предприняли еще несколько попыток десанта на Камчатке, и все закончились неудачно — их сбросили в море, а местные ополченцы (как правило, из охотников) стреляли японских гостей в глаз, как белку. Те картинно роняли тарелку с суши, и умирали.

В Музее Петропавловска до сих пор стоит японский столб с надписью, которую как Гугл по пьяни переводил — "Смысло на этой тын писаних слов: именно эта земля уже принадлежит Японии, поэтому кто кого трогает будет убиты. Командир японской войска Сечи Гундзи".
Говорят, ополченцы там поставили свой столб — "Хуй вам японский, ребята, а не Камчатка!", но этого столба не сохранилось. Чего мне лично очень и очень жаль.

Однако, в Петербурге утончённый министр МВД Российской империи Плеве, сидючи на маникюре, пришел в ужас при новости о том, что на Камчатке собралось народное ополчение, и распечатало японцам коробку пиздюлей — "Это ужас! Воевать должна регулярная армия! Что за партизанщина!". И телеграфировал бывшему начальнику Камчатки Гребницкому (уже гражданину США, живущему в Сан–Франциско), чтобы тот как спецпредставитель Плеве прибыл, и забрал власть у "ненормальных руководителей".
Американец Гребницкий приехал, снял Сильницкого, и освободил с извинениями (!) Сечи Гундзи, а пленным японцам вернул оружие, и они стали гордо и выёбисто шляться по Петропавловску как "личная охрана нового губернатора".

Население справедливо расценило это как пиздец, но гражданин США останавливаться не желал.

Гребницкий заявил, что "ополченцы — бандиты, и не имели права воевать с армией японского императора".
Это возмутило ополченцев, те немножечко выпили, и по старорусской традиции на тему "а чо они тут ваще" произошла разборка, в которой перепиздили 8 японцев.
Гребницкий тут же смотался с Камчатки, согласно правилам американской демократии захватив с собой всю казну (47 000 рублей), и отбыл обратно в Сан–Франциско.

Короче, американская демократия на Камчатке тоже отчего–то не прижилась, как японская кухня. Выживших японцев, вторично в ахуе сдавшихся, отправили в провинцию, они там до конца войны сидели тихо, и не рыпались.
Они усвоили, что правда лучше японский хуй, а не Камчатка.

Сильницкий прошел врачебное обследование, доказал, что психически здоров, а врач подкуплен, и получил в награду за оборону Камчатки орден. Плеве к тому времени эсеры взорвали, когда он в очередной раз на маникюр ехал.
Пикуль написал об этом роман "Богатство", но почему–то всё поменял. Сильницкий у него — Соломин, Гребницкий — Губницкий, а японец из Гундзи стал Ямагато.
Ну ладно, тут ничего не поделаешь — писатель художник, он так видит. Плеве только со своей фамилией остался, и того грохнули.

А мораль тут такова: если вам скажут, что в России с годами что–то меняется, вы этому не верьте. У нас всегда одно и то же — воруют, дают пизды иностранной армии (с суши иль нет, без разницы), и министры дураки.

Поэтому и выживаем.

На фото:* Кадр из Русьстаграмма — охуенный плакат японской армии. Все учителя средней школы пошли и застрелились.

Такое не придумаешь, такое на самом деле было.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Японцы, ни когда от говядины не отказывались. Но так как на небольшом острове их расплодить проблемно, море продукты были и сейчас более ходовые в еде.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

А слог-то каков?!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Камчадалы - они такие!



Оборону полуострова возглавил решительный и активный петропавловский уездный начальник Антон Сильницкий.
Он отслужил 12 лет офицером, в конце 1890-х стал географом и был отправлен правительством изучать Дальний Восток, а в 1903 году был назначен Петропавловским уездным начальником, де-факто — правителем этой местности.
Сильницкий разделял взгляды народовольцев, за что, собственно, был уволен из армии и фактически сослан на Камчатку.

В Петропавловске он начал борьбу с повальным пьянством местного населения (как русских поселенцев, так и туземцев). К примеру, в Петропавловске с населением в 350 человек было пять (!) кабаков. Две трети мужского населения имели задолженность перед кабатчиками. Торговцы, как русские, так и американские, спаивали и туземцев. Точнее — водка была главным товаром обмена на меха.
Сильницкий решил больше не выдавать патенты на торговлю спиртными напитками на территории Камчатки и собрал сход жителей Петропавловска, на основе постановления которого закрыл все петропавловские кабаки. Осенью 1903 года полуостров стал трезвеннической территорией.
Разумеется, подобные действия Сильницкого вызвали бешенство со стороны купцов, и на управляющего посыпались доносы как на имя губернатора Приморской области, так и в Петербург.
В доносах купцы называли Сильницкого «революционером, так как он протестует против водки — основы нашего бюджета».

Вторым делом он назначил справедливую цену на пушнину.
До него купцы и чиновники организовывали подставные аукционы по продаже мехов. Сильницкий же распорядился проводить открытые и честные торги.
В результате зимой 1903/1904 годов соболя ушли не по 10—15 рублей, как ранее, а по 75—125 рублей.
Сильницкий писал:
«О такой цене на Камчатке и не слыхивали, хотя она и была истинной ценой, так как камчатские соболи доходили в Америке до 200 рублей шкурка, a были и такие шкурки, что за них американские щеголихи платили и по 400 рублей».
Такое повышение цены на меха принесло деньги не только туземцам и русским переселенцам, но и местному бюджету — его доходы выросли в 4 раза. На эти деньги Сильницкий собирался построить электростанцию в Петропавловске, организовывать школы и больницы.

Третьим делом Сильницкий повел жесточайшую борьбу с браконьерами, не только хищнически бившими зверя, но и вылавливающими рыбу у берегов Камчатки.
До Русско-японской войны браконьерами были японцы (после нее — еще и американцы).
Сильницкий закрыл глаза на возможные дипломатические осложнения, и начал арестовывать нарушителей, а при сопротивлении — топить их суда.

Налаженной связи с материком на Камчатке в начале ХХ века не было. «Пароходы зимой не ходили, и почта проделывала длинный путь в тысячи километров на оленях и собаках, огибая Охотское море. Депеша о начале войны дошла до Петропавловска почти через три месяца — 22 апреля»

К этому времени Сильницкий уже провел ряд мер для обороны полуострова от возможного японского вторжения.
«Камчатка — страна дикая, бездорожная, где горная, где болотистая, где лесистая. И двигаться по ней воинским отрядам нет возможности. А уж везти с собою пушки и подавно. А население, между тем, сплошь как один человек охотники, отлично знающие все тропы, а к тому же и неподражаемые стрелки. И таких стрелков мы могли набрать не менее двух тысяч, что при местных условиях представляло довольно-таки внушительную силу, особенно при партизанском способе ведения войны. А вооружить население не представляло труда. У меня на складе лежали четыре тысячи новеньких берданок (винтовка Бердана образца 1870 года, калибром 10,67 мм.), да было в наличности 800 тысяч патронов к ним»

Сразу после известия о начале войны в Петропавловске собрался по призыву Сильницкого народный сход. На нем была одобрена идея создания народных дружин. «Все умрем, а не сдадимся... Если даже японцы высадятся в устьях рек, дальше они не пройдут — перестреляем в кустах», — говорили старики.
Домашними средствами были выбиты жестяные ополченческие кресты, которые затем и были разосланы вместе с инструкторами по всей Камчатке. В других районах полуострова также формировались отряды добровольцев, на западном побережье их возглавлял старший унтер-офицер в отставке Михаил Сотников.

Решимость Сильницкого и его соратников оказать сопротивление в случае вторжения японцев разделяли далеко не все. Местная интеллигенция, давно враждовавшая с Сильницким и писавшая на него доносы властям, предлагала уйти из Петропавловска вглубь полуострова и даже рассматривала варианты капитуляции, всерьез обсуждая, в какой одежде — официальной или гражданской — надо явиться для сдачи города японцам.

К мнению пораженцев не прислушались, но своими интригами они все же в дальнейшем добились своего — смещения Сильницкого.

Первый бой между русскими и японцами на Камчатке произошел в середине мая 1904 года в устье реки Большая. Ополченцы-дружинники атаковали пришвартовавшуюся к берегу японскую шхуну, капитана взяли в плен, а судно сожгли.
Во второй половине мая было сожжено еще четыре японских шхуны с браконьерами.
В конце мая японцы высаживают десант из 100—150 человек во главе с лейтенантом военно-морских сил Гундзи Наритадой. Помимо винтовок у японцев было два орудия. Спустя несколько дней после высадки интервенты захватывают село Явино. Местное население успело бежать.
Японцы вывешивают на колокольне в деревне национальный флаг и прибивают к столбу доску, смысл которой заключался в том, что отныне эта земля принадлежит Японии.

Главный лагерь оккупантов располагался в нескольких километрах от Явино, разграбив деревню японцы возвращаются туда.
Командующий ополчением на западном побережье Сотников собирает охотников и выдвигается навстречу японцам, численность его отряда составляет 88 человек. Все это продолжается достаточно долго и только в первой половине июля русские отправляют на разведку в лагерь японцев старосту из Явино Игнатьева и дружинника Иволайского, который находился под судом за убийство соседа на почве ревности.

Поскольку охранять Иловайского в разгар с противостоянием с японцами было некому, то его отправили к Сотникову. Для искупления своей вины Иловайский сам просится в разведку. Он и староста приходят к японцам и говорят, что готовы присягнуть на верность в Явино и приглашают туда Гундзи. При этом разведчики фиксируют количество японских ружей и расположение лагеря.

Через несколько дней командир японцев пришел в Явино для принятия капитуляции и был захвачен дружинниками. Сотников приказал Гундзи вернуть все разграбленное и снять с часовни японский флаг, тот отказался.
В ночь с 16 на 17 июля Сотников атакует лагерь противника.
«Японцам было предложено сдаться, но они отказались и открыли огонь. Русские ответили тем же. После 1,5 часового сопротивления было убито 17 японцев, со стороны русского отряда — 5 человек ранено (один тяжело)», — говорится в донесении уездного начальника Павского.

«Нападение было неожиданно. Японцы растерялись. Но все же они оказали отчаянное сопротивление. В этом столкновении наших дружин с японским отрядом мы потеряли двух убитыми и четырех ранеными. С японской стороны убито и ранено 32 человека. Такой результат боя с малыми для нас потерями объясняется тем, что наши дружинники напали на японский отряд скрадом, ползком на животах, причем первый залп по японцам они сделали уже почти в черте самого лагеря, поросшего высоким камчатским шаломайником (папортник)», — описывает русскую атаку в своих записках Сильницкий.

После боя Сотников возвращается в Явино и лично срубает столб с японской надписью.
Самый крупный отряд японцев предпочитает покинуть берега Камчатки.

Военные действия продолжаются, по разным оценкам было потоплено от 20 до 40 шхун неприятеля.

Но 18 июля 1904 года в Петропавловск из Сан-Франциско прибыл в качестве уполномоченного министра внутренних дел и наместника царя на Дальнем Востоке Гребницкий. Ему было поручено расследовать дело о сумасшествии и уездного начальника Сильницкого, и его помощника — еще одного героя японо-русской войны Вячеслава Векентьева.
«Медицинская комиссия» состояла из одного врача, привезенного Гребницким, и священника.
«Осмотр» продолжался семь минут, после чего Гребницкий вынес решение: он увозит обоих «сумасшедших» с Камчатки.

Главой Камчатки становится Павский, а действия дружинников по обороне полуострова практически прекращаются.
В 1904 году японцы, натолкнувшись на мощное сопротивление, не предпринимают больше попыток высадки на Камчатке.

Только в самом конце войны они решили продемонстрировать свою мощь. Японская эскадра в составе крейсеров 1-го ранга «Суми» и «Идзуми» под командой адмирала Того-младшего 31 июля 1905 года подошла к полуострову и открыла артиллерийский огонь по Петропавловскому маяку. Затем японцы устроили бомбардировку города: обстреляли Петропавловск из шестидюймовых орудий и высадили десант в 200 человек. Японцы разграбили Петропавловское уездное управление и похитили 40 тысяч рублей казенных денег. Также они захватили несколько коров и забрали их с собой. На рейде Петропавловска японцы конфисковали русский пароход «Австралия».

Через месяц военные действия прекратились и стороны сели за стол переговоров.

В ходе войны Камчатка испытывала информационный голод о происходящих событиях на фронте.
Так как информация доходила очень долго, то на полуострове активно ходили слухи, в том числе панические.
В мае 1904 года, еще до Цусимского сражения, предметом судебных разбирательств стала информация, распространяемая главным уполномоченным Камчатского Торгово-промышленного общества бароном Брюггеном. Он утверждал, что русский военный флот полностью потоплен, японцы блокировали весь Дальний Восток и уже идут мирные переговоры.
Руководивший в то время обороной Сильницкий, хотя и не обладал достоверной информацией о войне, отверг предположения барона, что Россия может пойти на унизительный мир с Японией.
При этом Сильницкий объяснил, что Брюгген преследует цель сбить цену на мех соболя и распространяет панические слухи для извлечения коммерческой выгоды.

После объявления сумасшедшим Сильницкий был привезен в Иркутск.
Через год он смог добиться переосвидетельствования — медицинская комиссия признала его здоровым!
Он захотел уехать в Петербург, но местный начальник полиции не позволил ему этого сделать.
Сильницкий занялся журналистской деятельностью на Дальнем Востоке — возглавил газету «Приамурские ведомости». В политическом плане он перешел от народников к трудовикам — лево-патриотическому движению, по взглядам близкому к эсерам. Издание считалось оппозиционным, и Сильницкого как редактора два раза приговаривали к тюремному заключению за «крамольные статьи».

Умер Сильницкий в возрасте всего 47 лет в 1910 году.
За месяц до смерти его сильно избили неизвестные, и он так и не оправился от побоев.
Местная оппозиция считала, что это дело рук либо жандармов, либо нанятых ею черносотенцев, но документально доказать это не смогли.

Трагически сложилась судьба и двух других героев обороны Камчатки от японцев.
Бывший штабс-капитан Векентьев пропал без вести в приамурской тайге.
А командир камчатских партизан старший унтер-офицер Максим Сотников, за героизм произведенный в поручики, в июле 1906 года пал от рук японских браконьеров в устье реки Воровской.

Камчатка сама себя защитила и осталась российской!

СИЛЬНИЦКИЙ АНТОН ПЕТРОВИЧ
1863 - 1910
Гражданин, партиот, честный человек

Это сообщение отредактировал 24регион - 13.03.2023 - 07:02

Написано легко. Но шапкозакидательство раздражает!

слог хорош. читать легко и приятно.

Zoтов ваще хорошо пишет.

"Богатство" - одна из любимых книг))))
Кстати, есть неплохой сериал.

Это сообщение отредактировал TVAR - 13.03.2023 - 06:48

хыы..прикольно..весело..хорошо.

аффытар пости еще!

Да, сразу как-то Пикуля вспомнилось
А что за сериал?

дык это чо значит, наёпывать налоговую, воровать, бухать, подложничать, давать взятки и кляузничать в наших исконных традициях?
ржу)))
хороший пост
и никуя не шапкозакидательский - япошки, Плеве и Гребницкий палки вставляли

Эх, вот если бы мне в школе так историю преподавали, а то выдадут сухие цифры и факты с ними связанные монотонным голосом и всё запоминай как хочешь и постарайся не уснуть на уроке

Размещено через приложение ЯПлакалъ

"а чо они тут ваще"

Когда Евдокимов прибыл губернатором в алтайский край -что там было...Головы полетели,от кормушки отлучили многих .А потом тогдашний начальник увд снял охрану с Евдокимова и в тот же день Евдокимов попал в аварию и погиб....

Ничего не меняется. Единственно, в наше время Антон Сильницкий случайно бы подорвался на бочонке с порохом. А командиры камчатского ополчения отравились бы рыбой фугу.

спасибо и автору поста.. за слог..за историю таким задорном языком описанную..
и вам за историческую справку и фото действительно хорошего человека настоящего гражданина своей страны Антона Сильницкого.. ничегошеньки не знала о нем..надо же 47 лет его не стало а какую жизнь прожил большую.ю насыщенную..

Это сообщение отредактировал DAFNA777 - 13.03.2023 - 07:25

Так иназывается "Бгатство"
Тут

И таких историй во все времена хватало.
И время от времени какойнить большой начальник встаёт в театральную позу и удивляется - почему это народ им не верит и не любит, а бизнесу большому не говорит "спасибо" за всё что тот для электората делает.
И можно только представить, что они в узком кругу среди "своих" о холопах говорят. Но бывает некоторые из них публично проговариваются.

От учителя зависит. Мой первый учитель истории рассказывал интересно, что почему и как привело к описываеимым событиям. Заучивать даты не требовал

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Написано не плохо, но мата много.

Отбивали врагов дружинники-ополченцы, куда входили не только русские офицеры, казаки, чиновники, но и коренные народы: ительмены, коряки, алеуты - люди разных национальностей, разные вероисповеданий, разных сословий, разного социального положения и материального достатка, но объединенные единым желанием - не отдать Камчатку, не позволить японцам забрать часть России!

Жители Явина увидели подходившую со стороны Озерной большую группу вооруженных японцев.
К несчастью, в селении оставалось только двое мужчин — все остальные ушли на охоту на медведей, и село было беззащитно.
В панике жители, не успев ничего взять из продуктов и одежды, спрятались в кустах.
Заметив там движение, японцы сделали несколько выстрелов и ранили одного человека.
Затем начали стрелять по оставленным в селении коровам.

Из донесения одного из беженцев:
"Тогда мы все вместе 43 души, в том, во что были одеты дома, двинулись от селения в Голыгино, и всей нашей провизии хватило только на один день.
По хорошей дороге вдоль моря мы опасались идти, так как нас могли заметить и догнать (японцы).
Поэтому мы пошли через хребты, по колено в снегу, и почти каждый день шел снег или дождь.
Это все бы ничего — соли нет, чая нет, а о куске хлеба или сахара нечего говорить. В
от мы и шли 100 верст 17 суток, и в это время были мы сухи только три дня.
Реки были все время в полном разливе с снежной водой, а их приходилось переходить по пояс в воде, и так мы переходили 8 рек.
Мы убили 5 медведей, но одного только хватало на обед и ужин.
Приходилось несколько раз кушать их сырыми.
Кожу каждый раз разделяли на подошвы торбасов.
Последние дни многие жители сами идти больше не могли, и приходилось их нести на себе.
Малые дети по 5–7 лет тоже носили котомки на спине".
Сколько было радости, когда они наконец увидели избушки Голыгина, струйки дыма, подымающиеся из труб, услышали лай собак!
И как велико было изумление голыгинцев и собравшихся здесь ополченцев-дружинников при виде выползавшей из леса растянувшейся цепочки шатающихся, падающих людей!

На протяжении всей войны японцы многократно производили налеты на котиковые и каланьи лежбища Командорских островов.
На острове Беринга была сделана крупная попытка высадиться на Северном лежбище, закончившаяся потоплением шхуны.

Интенсивным налетам подвергался остров Медный. После одного из них было подобрано 266 самок и 455 молодняка, убитых и брошенных японцами при бегстве.
Была сделана серьезная попытка захватить остров и водрузить японский флаг.
Но охотники-алеуты и несколько русских успешно отбили все попытки, сбросили японцев в море.
68 участников этих боев были награждены медалями, а организатору обороны надзирателю за промыслами Лукину-Федотову присвоено звание подпоручика запаса.
На его могиле установлен памятник.
На чугунной плите надпись: "Старшему Надзирателю Подпоручику Запаса Николаю Никитичу Лукину-Федотову, умершему 19 августа 1909 года, от товарищей сослуживцев и почитателей".

Векентьев Вячеслав Ростиславович ( 18 апреля 1871 — судьба его и членов его семьи после 1917 г. неизвестна (не считая неподтвержденных данных о том, что он «пропал без вести в приамурской тайге») - потомственный дворянин, выпускник кадетского корпуса:"Эпоха обороны – достояние беспристрастной истории. В настоящее время, когда правительство решилось на затраты и предпринимает большие работы и реформы Камчатки, уместно будет напомнить и о страдных днях этой дикой и забытой людьми окраины, окраины богатой. Беда моя в том, что я нахожусь в таком пункте нашей империи, который оторван от внешнего мира на целых 8 месяцев. Этот пункт – Командорские острова,
где я и обретаюсь с 1906 г., заведуя этими островами, охраняя их от японских и других пиратских шхун. Если жив буду, то в 1912 г. собираюсь побывать в России, конечно, не премину заехать и в родную Аракчеевку, где постараюсь прочесть лекции о нашей дальней окраине (Камчатке и Командорских островах).
Пока жму Вашу руку с пожеланиями всяких благ. Помнящим меня шлю свой теплый привет. Директору свидетельствую свое глубокое почтение.
В Нижнем Вы вероятно знаете моего родного брата Александра Ростиславовича, он служит по Министерству путей сообщения, и он может многое поведать относительно меня . У него, между прочим, сына крестил Ваш Главный начальник Великий Князь Константин Константинович . Пока мой адрес: Командорские острова, Вячеславу Векентьеву. 24 апреля 1911 г. о. Беринг

Максим Иванович Сотников - (1873 - 1906) из старинного казачьего рода. Родился в Тобольской губернии, военную службу начал в Восточно-Сибирском линейном батальоне в Хабаровске. В 1847 году был командирован на Камчатку для обучения казаков обращаться с новым образцом винтовки системы Мосина. В 1902 году был уволен в запас. В 1903 году назначен надзирателем за рыбными промыслами Камчатки. Получается, он был первым инспектором Госрыбнадзора на Камчатке!
Борьба защитников Камчатки с внешним врагом в сильнейшей степени осложнялась противодействием изнутри, как со стороны настроенных прояпонски некоторых чиновников Камчатки, так и даже прямых изменников.
Вот какой прием был оказан начальником уезда Павским Сотникову, вернувшемуся осенью 1904 года в Петропавловск после завершения успешной обороны западного побережья: "Не выслушав даже словесного рапорта, стуча кулаком по столу, Павский кричал: “За что ты убивал японцев, они ведь мирные... Начальник Сильницкий был сумасшедшим, и его приказы дурацкие. Векентьева и тебя повесят за то, что исполняли его приказы, а правительство понесет убытки за уничтожение шхуны...”".
Моральный облик этого Павского хорошо характеризует факт присвоения им имущества одного умершего местного купца.
Его непосредственный начальник Ошурков, которого сменил Сильницкий, небескорыстно заинтересованный в прибылях купцов, разрешил, вопреки правительственному запрещению, свободную продажу спирта. Это дало возможность купцам спаивать охотников и буквально за бесценок забирать у них добытую пушнину. На покупку жизненно важных продуктов и товаров ее уже не оставалось, и в стойбищах процветали голод и нищета.

На фото - безымянные ополченцы-дружинники, российские герои, защитники Камчатки!
Первый - Максим Сотников.

Это сообщение отредактировал 24регион - 13.03.2023 - 08:25

охуенное чтиво!!!

ТС, держи зелень. Норм написал. Как учебник почитал.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

О я поехал на Камчатку.

Размещено через приложение ЯПлакалъ