моему отцу... пилоту-инструктору як-40, ил-18, Ту-154
летный стаж 1966-1995
через неделю ему исполнятется 75!!!
Стоим на рулежке, ждем освобождения взлетной полосы от другого садящегося самолета. Перед нашим носом, деловито гудя и торжественно «приземлилась» громадная туша Ил-86,
сизое облачко дыма обозначило место касания шасси этого огромного «баклажана».
Полоса свободна - наша очередь на взлёт…
В кабине сразу началось рабочее оживление, начинаем чтение предполетной карты:
закрылки – на 28…, предкрылки – выпущены…, стабилизатор – 3 градуса… ,
Рули и элероны - проверены, свободны…
Авиагоризонты проверены, риски совмещены…
Выруливаем на взлетную полосу под финальные фразы предполетной проверки :
Двигатели - прогреты и опробованы…
Табло 'К взлету не готов' - не горит…
Экипаж к взлету – готов,
В который раз и каждый раз одно и тоже чувство переполняет меня - этого не описать… Сердце начинает биться быстрее, дыхание превращается из безусловного рефлекса в четкую осознанную процедуру.
- «я 85656, на исполнительном, к взлету готов» - улетает в эфир мой доклад диспетчеру.
- «85656 - взлёт разрешаю» слышен его четкий, но быстрый ответ.
Мишка буркает: 'режим-Взлётный' и турбины берут весь мир на свои плечи.
Их гул, перерастающий в мощный всепоглощающий рокот, теперь он уже не просто временами встревает в наши переговоры, теперь их гул – прима. Тормоза сняты и самолет бескомпромиссно устремляется вперёд. Наши шасси совсем по-паровозному, всё быстрее и быстрее стучат на стыках бетонных плит.
- скорость растет… 180, 200… 220, …, - Рубеж…
- Взлет продолжаем…
- 240…, 260…, Подъём…, Отрыв… - звучит в наушниках …
Огни полосы плавно уходят куда-то вниз. Как обычно, в этот момент я всегда вспоминаю слова из песни «Надежда» и внутри меня звучит спокойный и чуть уставший голос Анны Герман «…взлётные огни аэродромов»… это как гимн для меня, как девиз, который я пронес через всю свою жизнь…
- Безопасная…
- Шасси убрать… - Сколько раз я произносил эту фразу и всегда мне казалось,
что это - волшебное заклинание, своего рода «сим-сим» откройся. И он открывался…
'Шасси убрать' - всегда звучит очень символично. Это как обрубить пуповину, между мной и Землёй. Аэропорт, строения, автомобили, оставшиеся на земле люди, физически всё ещё не так далеки от меня, но духовно я уже ушел в другое измерение и забираю с собой свой экипаж, свой самолёт, своих пассажиров. Только на этот раз, к этому празднику чувств примешивается ещё
что-то, неосязаемо покалывающее сердце. И я знаю, что это. Это последний мой полёт в качестве командира… командира экипажа… пилота … Я всматриваюсь, вслушиваюсь, пытаясь навсегда запомнить и впитать душой эти мгновения - мгновения, которые уже никогда не вернутся…
Клочки облаков сначала робко, а затем всё уверенней и уверенней стирают очертания шоссе и тысяч огоньков. Там, внизу, как всегда люди торопятся домой, спешат к семьям или на свидания, стирают пелёнки и варят макароны, заступают в ночные смены, меняют перегоревшие лампочки и признаются в любви… А мы… А мы сейчас над всем этим… нам не до них…
- 'Закрылки ноль'. Всё… Ребята потихоньку затихают, сбрасывают с себя груз сложных процедур взлёта. Начинается тихая рутинная работа экипажа.
Неожиданно выходим из пелены облаков - привет, Луна! Лунный свет скрупулёзно разрисовывает облака, превращая их в пейзаж фантастической красоты, полной загадок.
Здесь живёт сказка -сказка тех, кто навсегда пришёл в небо, поддавшись на уговоры детства.
Последние годы пробежали очень быстро, даже слишком быстро. Слишком многое изменилось в моей жизни, в нашей жизни. Путь длиной в 25 лет от летного училища до сегодняшнего рейса кажется до обидного коротким. С другой стороны, сделано многое. Выучился, стал пилотом - осуществил мечту. Женился, родили сына и лапочку-дочку. И всегда был доволен и горд собой и своей состоятельностью. Потом произошёл перелом.
Перестройка… рыночные отношения… Могучий Аэрофлот развалился на сотни маленьких осколков, искалечив ими немало душ. Странно было видеть вчерашних однокашников и коллег под флагами других авиакомпаний, других государств – ничего…, привык. Угнетало всеобщее обнищание и вечная нехватка денег. Пришлось ужиматься, затягивать брючный ремень - приспособились. Потом - развал компании, пол года безработицы с перерывами на разгрузку вагонов и строительство дач зажравшихся продажных чиновников. Потом статус новичка в другой компании, в другом коллективе. Весь путь, когда-то уже раз пройденный, предстояло штурмовать ещё раз, а как известно с годами это делать все сложнее и сложнее.
Передаю штурвал второму - Лёшке. Я его выпестовал, сделал из него «без пяти минут» командира. Я уйду - он займёт моё место – место слева. Я уйду… и буду за него спокоен.
Я завидую Лёшке белой завистью. Он еще совсем молод, живёт с родителями.
Лёшке не надо денег и его еще не интересует соцпакет. Ему нужен только штурвал и небо.
Моё небо… которым я охотно делюсь с ним.
- 'Заняли 10-600'...
Однажды по метеусловиям сидели в Домодедово. Я коротал время в кафешке, глядя на донышко опустевшей чашки кофе - причудливые картинки. По ним как-то гадают. Интересно… Боковым зрением улавливаю господина в стильном костюме. Стоит, рассматривает меня, я отворачиваюсь - ну что надо тебе – с досадой думаю я, а он не уходит. Приближается. Подсаживается. - Володька !
Всматриваюсь в лицо господина. Что-то удивительно знакомое.
-Володька, ты меня не узнаёшь? -Вижу лёгкое разочарование на его лице. Но эта улыбка, эта улыбка, она кажется такой близкой и доброй. 'Валька?'. Да, этой был мой однокашник Валька. Мы вместе с ним заканчивали летное, вместе попали на север, жили в одной холостяцкой общаге авиаотряда. Он закончил свою лётную карьеру налетав всего 1000 часов, зато перестройку встретил во всеоружии. Сегодня - бизнесмен. Да…, на фоне Валькиных успехов мне и рот открывать стыдно - мелькнуло в голове. Начал рассказывать про жену, про наследника, про работу. Послушав меня Валька как-то стих, так и сидел подперев голову руками, глядя куда-то в недра тумана. Наконец-то нам дали погоду. Мы обменялись телефонами и вшись разбежались.
Я - к своим, Валька - по своим делам.
Стук. Людка, бортпроводница картинно отвешивает поклон, подавая подносик с кофе. Благодарю её, оглядываю ребят. Лёшка уставился на Луну, о чём-то думает, шевеля губами.
Бортач Мишка включил свою 'люстру', что-то пишет. Штурман занят своими «шахматными» задачами.
Пойду, пройдусь. Я любил иногда выйти вот так, на эшелоне, в салон. Мне нравились взгляды пассажиров, особенно пацанов, скользящие по моей форме, глядящие с восторгом и завистью. Бывало, выбирал себе парнишку побойчее и вёл его к нам в кабину. Нет, нет, в кресло я его не сажал, хоть тогда катастрофа под Междуреченском ещё не произошла. Я показывал, рассказывал… Мне нравилось заражать молоденькие души небом, штурвалом. Я представлял себе радость этого мальца, сбивчиво рассказывающего соседским детишкам, как он 'вёл' самолёт.
Сейчас ночь, света в салоне почти нет, люди спят... Люди спокойны, они доверяют мне...
Через пару недель после встречи в порту Валька позвонил мне. 'Есть разговор' - крикнул он в трубку. Встретились... Я возвращался домой оглушённым. Валька предложил работать с ним. Валька предложил условия, о которых я и не мечтал. Валька предложил 'навсегда приземлиться'.
В ту же секунду зажмурившись я ответил 'ДА'. И по сию секунду я думаю и думаю об этом.
Что ж, одна из жизней можно считать, что уже позади. Жаль...
Я обретаю утраченные самоуважение, финансовую независимость и покой, но я теряю небо.
Я опустошён. Говорят, что время лечит всё. Говорят, через полгода будешь ухмыляться, вспомнив летное прошлое. Говорят..., говорят…, - говорить легко …, а мне еще пережить это надо.
Солнце «вчерашнего дня» уже давно укатило за горизонт, что остался позади нас
и лишь ярко-голубая полоса на севере напоминает нам, что где-то там, пройдя круг, уже зарождается «новый день». Он еще только набирает силу, еще только готовится явиться нам сначала алой зарей, а потом ярким радостным рассветом заявить всему миру, что тьма повержена и свет нового дня вступает в свои права.
Облака внизу постепенно исчезают, подо мной проглядывают огни моей страны.
Люблю летать над Сибирью... Там, на западе понатыкано городов и городишек, связанных освещенными линейками-шоссе. Там пришедший 21 век вовсю вращает свои технологические жернова. А тут еще всё первозданно. Хорошо это или плохо - но мне так нравится больше…
Снижаемся…, облачности нет и уже заметен знакомый пейзаж – за долгие годы полетов «родные пенаты» по огням, по речушкам, по редким линейкам сибирских дорог издалека узнаешь...
- ‘Иркутск-подход’ я 85656, доброй ночи.., прошел «Раздолье», занял пять семьсот.
Как-то издалека звучит голос диспетчера :
- ‘Иркутск-подход’ 85656, доброй ночи, - заход с прямой, 282 градуса, удаление 60 километров,
к третьему левым, снижайтесь до 3700.
Ну вот мы и дома, продолжаем снижаться, заходим на посадку. Начинаем исполнение предпосадочной контрольной карты.. - со стороны выглядит как коллективная молитва.
Еще бы, в авиации все инструкции кровью писаны.
Посадочный курс – 282…, АРК-1-я - ДПРМ…, 2-я- БПРМ…,
Механизация крыла – Выпущена, закрылки 45 градусов…, Стабилизатор – Согласован…,
Шасси-Выпущено, три зеленые горят, кран нейтрально Фары-Выпущены…
Ну все…пора прощаться с небом. Потом останется только мечтать о небе, как тогда, в детстве...
В последний раз радиоволна несет мой доклад диспетчеру посадки:
- «я 85656, на курсе, на глиссаде»…
Посадочные огни сегодня какие-то особенно яркие –глаза режет…
В кабине повисла напряженная тишина, все предельно внимательны, слышен только голос штурмана диктующего высоту: 8 метров, 6, 4, 2, 2, 1…, Касание…
«Переложить реверс»… Мишка отточенным движением двигает РУДы
- в плавный бег самолета, с нарастающим грохотом вмешивается дикая
и необузданная силища развернутой вспять реактивной струи.
Скорость 120 – реверс убрать, двигателям малый газ…- дальше только колесами будем тормозить …
- Я 85656 полосу освободил …
Ну вот и всё… Прилетели-сели … А с небом так и не попрощался –так и не хватило времени …Мысли унеслись куда-то в даль… Навалилась усталость…
Чтож… вот и поставил финальную точку… вот и закончилась моя «бродячая» жизнь…
Как сквозь сон слышу собственный голос – бортинженеру выключить двигатели,
и добавил в интерком - проводникам открыть двери к трапам.
Лешка, как-то совсем не мигая и глядя в одну точку за далеко пределами лобового стекла, молча, достает из портфеля бутылку «Белого аиста». Мишка, так же молча, игнорируя мой удивленный взгляд расставляет на своем штурманском столе 4 пластиковых стаканчика… Сорванная с бутылки пробка предусмотрительно возвращается в портфель, и по кабине расплывается всем такой знакомый и такой чуждый для кабины самолета коньячный аромат…
По их взглядам понимаю, что никаких моих возражений они не примут и я молчу
– понимаю, что ребята мне «отходную» устроили…
Ну… за чистое небо …
Один большой горький глоток …. Глоток в который вложилась вся горечь момента.
Обжигает ….
Ловлю себя на мысли, что за штурвалом выпиваю в первый раз за всю свою летную жизнь… Как символично – первый стакан за последним штурвалом…
Да.., чистого неба вам, ребята. Все-таки славные мужики у меня в экипаже…
А в салоне звучит приятный и спокойный голос Людки “…уважаемые пассажиры ! наш полет закончен авиакомпания и экипаж прощаются с вами …”
Это сообщение отредактировал jimmy70 - 12.08.2020 - 18:38
yaplakal.com