Санчес

Плюсанул как обычно. Хотя рассказ проходящий.

Про поминки на которые никто не пришел.
Увы.
Так бывает.
Когда мать похоронила все резко слились прийти на поминки.
А маму я и моя дочь хоронили вдвоём.
И всё оформляли.
Я просила у родни и знакомый - приезжайте, просто посидим за столом.
Ни денег ничего не просила, просто немного общения.
Пришел только знакомый алкаш с братом на водку и курицу с салатиками...
Дочь не пришла, свалила пиво пить с ребятами, я ей за помощь подкинула немного денег.
Хотя она помогла бы и так.
Что уж.
В старости мы никому не нужны.

обязательно запиши, всё равно мертворожденный.

Ну так выбор не сделал? Крутанул рулетку - чёрное или красное.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

«Впервые» - здесь пишется вместе.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Василий,хочу поблагодарить тебя за твоё творчество!Но читать твои произведения люди не могут уже в трезвом состоянии!Как у тебя это получается?Вот что правильно расставленные буквы могут с человеком делать!

Пишите. Повести. Издавайте. Сюда не ходите, пжл

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Иди на хуй. С наступающим

Приплетить Путина что-ли? Да не. ...Любой яповец выберет эвтаназию... Наверное...

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Ну блядь, еле прочитал, но сука концовки нету нормальной Ну как так-то блядь

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Есть у нас такой же санчас, только его Жертвой кличут.
Не знаю, до 80 дотяну или нет, но раз лет в 5 собираемся старой тусой и вспоминаем жертвушку

Капсула захлопнулась с мягким щелчком, как крышка дорогой шкатулки. Иванов лежал, слушал, как у него в ушах шумит кровь, и ждал — хоть чего-нибудь: вспышки, судорог, ангелов, Санчеса с поясом

Но ничего не происходило.

Он уже успел пожалеть. И даже успел разозлиться на самого себя — за то, что в восемьдесят лет снова позволил кому-то играть на его страхе. Внутри всё сжалось, а потом… вдруг разжалось. Легко, как после долгой бессонницы, когда наконец-то уснул.

Иванов открыл глаза.

Сначала он решил, что умер и почему-то попал в ту же самую палату. Потом услышал, как за дверью ругаются медсёстры.

— Да вы издеваетесь?! Он в протоколе «ушёл», а пульс есть!
— Это что, отказ системы?
— Не отказ, у него… показатели как у… тридцатилетнего!

Дверь распахнулась. Врач, бледный как мел, смотрел на Иванова так, будто перед ним встал архивный документ и попросил сигарету.

— Вы… как себя чувствуете? — прошептал он.

Иванов медленно сел. Руки не дрожали. Спина не ныла. Колени — не хрустели. Он провёл ладонью по лицу и неожиданно нашёл там гладкую кожу, как в двадцать пять. И даже запах больницы казался не таким мерзким, как обычно.

— Чувствую себя… — он замялся и прыснул. — Как будто мне снова надо на работу, а я не хочу.

Врач сглотнул.

— Это невозможно.

— Я тоже так думал, — пожал плечами Иванов. — Но видишь, мы оба ошибались.

Через час ему принесли зеркало. Он долго смотрел, моргал, щупал себе скулы и лоб, потом вдруг рассмеялся — тихо, по-стариковски, но смех был уже совсем не стариковский.

— Ну здравствуй, жизнь, — сказал он своему отражению. — Давай, раз уж так вышло.

А вечером пришло ещё одно сообщение — на этот раз с незнакомого номера:

«Ты сделал правильный выбор. Мы подъедем. Не бойся. И да… теперь у тебя будет шанс прожить так, как ты хотел. Без страха и без дури».

Иванов посмотрел на стол, где по-прежнему стояли деликатесы, шампанское и чёрная икра. Потом — на окно, за которым капал дождь. И впервые за много лет подумал не о том, как всё заканчивается, а о том, как начать заново.

Это сообщение отредактировал mrVomp - 21.12.2025 - 13:05

А ведь хорошечно!

Честно говоря, читая завязку думал, что финал обернется некой скучной банальщиной. Но нет, неплохо. Единственный наверное минус, как-то уж очень быстро главный герой принял ТАКОЕ решение. Да и, учитывая его заурядность по жизни, я бы от него ждал другого.

Ему 80 лет. Он и от подарка не отказался, но и не пожелал стать Санчесом решил что пусть за него судьба решает. Ведь по большому счету неизвестно сохранит ли он после инъекции собственное я. Один из читателей выдвинул предположение, что проблема чисто в физиологическом неприятии изменения, типа белый не пожелал стать черным из за предрассудков, но у Иванова своё видение ситуации. Теоретически надо убить себя чтобы стать Санчесом, а на хрена ему жизнь где он это не он? Вот Иванов и отдался на волю судьбы Типа если он выживет то это уже проблемы Санчеса

Но ведь друзья не стали Санчесами! Только внешне, свое Я у них сохранилось, и они прямо об этом говорят. Меняют внешность и живут по своим прежним привычкам и образам жизни. Именно это понял главный герой в итоге. А внешность можно и поменять.

А какие этому были гарантии? Видеозапись? Лично никто не пришёл, не объяснил, прислали только подарок, да ещё мельком про всякие трудности упомянули, мол лекарство не навсегда, а надо будет продлевать. А Иванов прожил жизнь, он их помнил теми кем они были, а не теми кем стали. Ему каково на жену смотреть у которой лицо как у Санчеса? Неизвестно же какие там ещё подводные камни. Есть те которые я упомянул, но могут быть и другие. Вокруг миллионы больных и нуждающихся, но выбрали его. Что то тут не так. Понятно что бессмертие оно не для всех, но выбор он для всех. У Иванова день рождения но чьё это рождение? Да и подзаебало его что опять в его лучший день жизни вмешивается какой то там Санчес. Человеку человеково

Укол подействовал не сразу.

Сначала было тепло. Потом — ясность. Такая, какую Иванов не помнил даже в молодости. Тело перестало ныть, дыхание стало ровным, сердце билось как часы, не спеша и без сбоев. Он прожил ночь без снов и проснулся с ощущением, что может встать и пойти куда угодно.

Врачи суетились, проверяли показатели, шептались. Капсулу эвтаназии тихо отключили, оформив «технический сбой». Иванов улыбался. Он выжил. Он выбрал жизнь.

Петров появился через три дня. Вежливый, аккуратный, в маске Санчеса. Принёс фрукты, сел у окна, говорил спокойно — как говорят с человеком, который уже никуда не денется.

— Привыкнешь, — сказал он. — Первые месяцы самые сложные.

— А потом? — спросил Иванов.

Петров чуть помедлил.

— Потом ты станешь полезным.

Это слово зацепилось в голове. Не «свободным», не «бессмертным», а полезным.

Правда вскрылась не сразу, а кусками. Анализы. Осмотры. Регулярные визиты «врачей», которые не задавали лишних вопросов. Потом — инъекции. «Поддерживающие», как сказали. И, наконец, разговор, которого Иванов ждал и боялся.

— Санчес не вечен, — признался Петров. — Даже он. Мы должны быть готовы.

Иванов понял всё сразу.

Он — не избранный.
Он — резерв.

Запасной носитель. Контейнер. Живой ферментатор. Если оригинал исчезнет — его место займёт другой. Если нужно — Иванова разберут. Без злобы. Без ненависти. Просто потому, что так устроена система.

— А если я откажусь? — тихо спросил он.

Петров вздохнул.

— Тогда ты умрёшь. По-настоящему. И мы всё равно возьмём то, что нам нужно.

В ту ночь Иванов долго смотрел в потолок. Он был молод, здоров и бессмертен — и впервые в жизни понял, что жить можно и без будущего.

Утром он улыбался. Согласился на процедуры. Подписал бумаги. Был вежлив. Послушен. Даже благодарен.

А через год исчез Санчес.

Иванов понял это по взглядам. По суете. По страху, который они больше не скрывали.

Его убили тихо. Профессионально. Без боли.
Так, как убивают не человека, а функцию.

И когда Петров, уже в новом теле, посмотрел в зеркало, он вдруг на мгновение увидел не себя и не Санчеса —
а усталого старика, который однажды выбрал жизнь.

И впервые за тысячу лет ему стало по-настоящему страшно.

Тоже вариант

Вася!
Не психуй, не исходи нагавно.
Твои аргументы, это бисер перед свиньями. (Ничё так, если дифирамбы воспеваю и фимиам воскуриваю?)

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Да нет, им именно Санчесами пришлось стать. Жрать помои, не мыться нормально. Очевидно круг общения сменить. И скорей всего и увлечения. Ну и от социума отойти. В лучшем случае остаётся тусоваться с неформальной молодежью. Это с таким-то багажом за плечами.