Продолжим. Выложу сразу 2 главы, по просьбам трудящихся колонии.
Глава 2. Харисыч.
Первое, что поражает человека, впервые зашедшего в общежитие осужденных – запах. Кажется что воздух состоит из запахов пота, табака, затхлых вещей, обуви и остатков еды. Картина усугубляется вечным полумраком в жилых секциях, т.к. окна в лучшем случае моются пару раз в году, а все подоконники заставлены какими-то банками, бутылками из под кетчупов, тарелками и т.д. С общего коридора секции до конца не проглядывались, поскольку между верхнем и нижним ярусами кроватей практически повсеместно были натянуты простыни, выполнявшими роль отделяющих перегородок. Зеки жарили хлеб на плите в кухне, отчего по всему коридору стоял дым. Такой жареный хлеб они называли «жамшыки».
- Мрачноватая картина…-подумал я.
Между тем Харисыч открыл свой кабинет, и я прошел в него.
- Чаю? – спросил Фярид.
- Давайте, если можно – опять скромно ответил я.
Харисыч приоткрыл дверь и поймам первого проходившего зека попросил позвать кого-то то ли по имени, то ли по кличке «Мусик».
Мусик (я не помню его имени) оказался дневальным отряда №11. Дневальный – осужденный, работающий непосредственно с начальником отряда. Он ведет учет осужденных в отряде, подготавливает поименные карточки на утреннюю и вечерние проверки, занимается хозяйственными делами в отряде, и т.д. За свою работу он получает небольшую зарплату, которую как правило тратит тут же в магазине на чай и конфеты для себя и сотрудников, постоянно заходящих к нему после обыска в отряде и прочих мероприятий.
Мусик, зайдя в кабинет без слов понял что от него требуется и тут же принес чай и конфеты. Мусик имел вид абсолютно интелигентный, не свойственный осужденным – аккуратная стрижка, отсутствие наколок, тихий голос. Весь его образ довершали очки с затемненными стеклами.
- Таких зеков не бывает…- по наивности подумал я. Я сильно ошибался – Мусик отбывал 12 лет за вооруженный разбой, совершенный в составе банды.
Харисыч, поинтересовавшись о делах в отряде отпустил Мусика по своим делам.
А теперь я расскажу поподробнее по Фярида Харисовича. Фярид был по национальности татарином. Попал в наш город он из Пензы, по распределению еще в советское время. Фярид проработал на тот момент в колонии почти 25 лет, поэтому во первых его уже ничем удивить было нельзя, а во вторых он совершенно не переживал за работу. Роста он был невысокого, с полноватой фигурой. Фярид ходил по зоне с папкой под мышкой, с фуражкой на затылке, и очень любил производить важное впечатление, изображая своим видом кипучую деятельность. Это называлось «быть в образе». Как я узнал чуть позже, почти все сотрудники колонии находились в таком состоянии.
Меня он с ходу окрестил сынком.
-Сынок, знаешь что самое главное в нашей работе? – спросил он меня.
- Э…Ну, наверное знать законы?
- Главное – большая мусорка! – засмеялся Фярид, и стал наводить порядок на столе, сбрасывая в нее старые заявления, ходатайства осужденных, судя по датам провалявшиеся на столе не одну неделю.
Фярид был знатный «болтокрут», как его называли осужденные. О его отношении к работе ходили легенды. Я сам был свидетелем не одного случая, когда Харисыч просто издевался над зеками, надеявшимися на него.
Однажды Фярид пришел с утра с бодуна. Накануне он выпивал с начальником опер.отдела (на нем я тоже остановлюсь подробнее чуть позже) и с утра болел.
- Студент, я с папкой вчера ушел?
- Да.
- Потерял ее где-то…А, ладно.
В папке Харисыч таскал заявления, ходатайства на УДО, акты по нарушениям осужденных и прочую макулатуру.
- Не переживай, найдется – успокаивал его я.
-Я буду переживать? Пусть зеки переживают за свои бумаги! – рассмеялся Фярид.
…Зеки, смекнув что с Харисычем каши не сваришь, стали все свои бумаги тащить мне. Я оформлял документы на условно-досрочное освобождение, перевод в колонию поселение, оформлял осужденных за нарушения в ШИЗО (штрафной изолятор), подписывал заявления на телефонные переговоры, свидания, и т.д. Фактически я стал работать начальником двух отрядов. А Харисыч и не возражал! Любимой его поговоркой стала такая «Сынок, работай! Зря я что ли за тебя налоги пять лет платил, пока ты там в институте учился бабочек ловить!».
Ну, так мы и стали с ним нести службу – я помогал ему по бумагам, а он гонял зеков в отряде.
Незаметно прошло пару месяцев.
Глава 3. Мой отряд № 13. Назар.
Мой отряд был рабочим – т.е. зеки выходили работать на пром.зону колонии. В представлении обывателей, да и в моем тоже осужденные должны целыми сутками пилить лес, подтаскивая буграми стволы на пилораму. Конечно же, это не так. На пром.зоне, помимо пилорам находились свинарник, котельная, гараж, цехи глубокой переработки древесины, швейные цеха и еще целая куча различных производств.
Колония - словно отдельное государство. Мне иногда казалось, что если закрыть все ворота, то мы, словно подводная лодка можем автономно существовать не один месяц - на складах имелась еда, воду можно брать со скважины, электричество можно вырабатывать генератором.
Мои осужденные трудились в цехе сувенирной продукции, или как его они сами называли в «сувенирке» - резали шахматы, нарды, шкатулки и прочий ширпотреб. Ежедневно на работу выходило человек 40, а остальные находились в отряде, в жилой зоне.
Публика в моем отряде была разношерстной – преимущественно убийцы, в меньшей степени насильники, грабители, воры и т.д. Примерно 2/3 народа были местные, а 1/3 москвичи. В отряде были разные все касты – «обиженные», «мужики», ну и ясное дело «блатные». Более того, в моем отряде отбывал наказание и лидер преступников зоны – т.н. «смотрящий». О нем я расскажу чуть позже.
Изучая личные дела, приговора я, до недавнего времени совершенно не знакомый с преступным миром человек, был поражен. Просто немного расскажу о тех людях, с кем мне пришлось работать.
В отряде было 2 человека, убившие своих матерей. Имя одного уже не вспомню, второго звали Алексей. Алексей, т.к. носил очки имел прозвище очкарик, и находился среди касты т.н. «обиженных». За убийство матери он получил 10 лет, и на тот момент отбыл пару лет. С ним произойдет печальная история, о которой я расскажу чуть позже.
Интересен был приговор бригадира сувенирного цеха, мужика по имени Владимир. Он был киллер. Убийства он совершал по примеру знаменитого Леши-солдата, используя парики и женскую одежду. Ему отвесили 18 лет, из которых он тогда отбыл примерно лет пять. Забегая вперед, скажу что с ним я поддерживал нормальные взаимоотношения, и знаю что он освободился условно досрочно. Проживает он сейчас в г.Смоленске, работает водителем автобуса.
Среди москвичей характерны были почему то разбои. Так, один мужик, по моему его фамилия была то ли «Гичев», то ли «Гочев» совершил разбойное нападение на авторынок в Москве. Залетев с обрезом в балок, он застрелил кассира, но не успел взять деньги. Срок ему дали 15 лет. Ранее он был не судим, и постоянно был подавлен своим сроком. Нарушений он не допускал, вследствие чего в последующем был переведен по решению суда в колонию-поселение.
Были в отряде и насильники мальчиков. Я помню их имена, но не хочу о них вспоминать и рассказывать.
Был тихий парень с деревни по имени Владимир. Будучи старослужащим в армии убил новобранца. Получил 6 лет.
Поразили пару дедов. Несмотря на то, что в колонии был отряд с пенсионерами, они ни за что не хотели жить с ними. Там скучно, а здесь молодежь, веселее – говорили они.
Имя первого деда не помню, только отчество – Ильич. Ильич никогда судим не был, всю жизнь работал. Он сидел за убийство своего сына, который спился и постоянно выбивал деньги с его пенсии. Ильичу были чужды понятия – в комнате воспитательной работы он смотрел новости, и если кто-то хотел переключить канал он мог смело послать его на х.., вдогонку огрев тростью. Блатные поначалу пытались объяснить Ильичу правила поведения в колонии, но были посланы также в пешее эротическое. Более его не трогали. Ильича освободили условно досрочно, но как мне позже рассказывали дед на свободе быстро и тихо помер.
Второго деда звали Вася. Вася – простой деревенский дед сидел за кражу раз восемь. Примечательно, что все его судимости были за один и тот же сельский магазин. С его слов, он его действительно вскрывал, но только по молодости. Последние пару раз его попросил загрузиться местный участковый. Дед Вася мне говорил – дрова на зиму надо? Надо! А кто их расколет? У меня сил уже нет. В тюрьме лучше…
Пожалуй, один из самых поразивших меня приговоров был в отношении человека, убившего за один день четверых женщин. Имя убийцы я не помню и даже вспоминать не хочу. Он был полубомж, и шастал по свалкам в поисках цветмета. Забредя на базу одного из предприятий он стал воровать кабель. Сторожем в тот вечер была женщина, к которой как на грех пришли две дочери. Матери не здоровилось, и она старшую дочь, которой было 16 лет пройтись по территории. Она, заметив что воруют кабель закричала, но вор не убежал, а набросился на нее, ударив ножом, после чего стал дальше заниматься кабелем.
Мать, переживая что дочери нет отправила вторую. Второй было 14 лет. К сожалению, ее постигла та же участь. Наконец мать, не дождавшись детей вышла из балка и увидела вора. Тот, не раздумывая нанес ей несколько ударов ножом. Вот так, за пол часа не стало целой семьи.
Убийца, сдав кабель в цветмет и вернувшись в поселок зашел к своей знакомой, выпил с ней. Что творилось у него в голове, мне не понять. С целью сокрыть убийство трех человек, он решил убить знакомую и незамедлительно сдаться милиции. Видимо, он решил получить за бытовуху лет шесть, семь, и пока шло следствие спрятаться в СИЗО.
Однако, не вышло. Ему дали 25 лет. Почему не ПЖ, я не знаю…Судьба с ним распорядилась иначе. Осознавая оставшийся срок, он свел счеты с жизнью, повесившись в камере штрафного изолятора.
Да, контингент был тот еще! В то время строго не соблюдались номы уголовно-исполнительного законодательства, и в одном отряде находились как ранее не судимые, так и лица с семью, восемью судимостями.
Поначалу работать было тяжело. Работяги, заправив свои шконки, уходили на работу, а оставшаяся масса народу целый день слонялась по отряду. Многие днем спали, кто-то читал книги, кто-то смотрел телевизор – в общем убивали время. Тяжело было заставить народ убираться хотя бы у себя в проходах – сумки зеки хранили под кроватями, а не в каптерках, тумбочки были заставлены всевозможными банками, или как их называли «чеплашками». Телогрейки висели на спинках кроватей, а не на вешалках. В общем мрак!
Я вызывал зеков по одному в свой кабинет. Кого-то можно было убедить словом, кого то приходилось наказывать – накладывать взыскания, сажать в штрафной изолятор. Медленно, очень медленно ситуация стала меняться к лучшему, однако все же этого было недостаточно. В коридорах по-прежнему была темень, при входе в отряд повсеместно валялись окурки, в туалет вообще зайти было страшно.
Я, в силу отсутствия опыта не знал как исправить ситуацию…
На отряде хозяйственными делами занимается дневальный, или как его называют осужденные «старшак». Ранее я вас познакомил с Мусиком, дневальным отряда № 11, а теперь познакомлю со своим.
Имя его кануло в лету. Я помню только кличку – «Бэба». Бебе было лет 35, и за свои годы он имел три судимости. Бэбу я наблюдал в двух состояниях – либо на плацу во время проверки, когда он помогал мне отбивать карточки с данными осужденных, либо спящим в вещ.каптерке. Неважно, сколько было времени – Бэба всегда спал. Помимо этого, он был редкостный тормоз и неряха. Любые поручения он выполнял спустя рукава, либо вовсе забывал про них. Постепенно для меня стало ясно, что порядок в отряде с ним не сделать, и я стал всерьез задумываться о его замене.
К сожаленью, на тот период времени мне было трудно прямо в глаза сказать человеку, что он меня не устраивает по работе. Судьба все решила за меня. Бэба, пользуясь своим положением прошел на пром.зону, откуда вместе с досками для пола пронес бутылку какой то мутной браги. Оперативники сработали четко, и к вечеру Бэба поехал в штрафной изолятор, слетев с должности дневального.
Штрафной изолятор, или сокращено ШИЗО. Это помещение, где в камерах зеки отбывают наказание за достаточно серьезные нарушения сроком до 15 суток. Целыми днями осужденные сидят, читают книги, рассказывают друг другу истории, как они до осуждения воротили деньгами, ездили только на Мерседесах и Бмв и решали бандитские дела.
…Наступил ноябрь 2003 г. Я уже достаточно хорошо знал своих осужденных. В своей работе я старался расположить их к себе, никогда никого незаслуженно не обижая. Меня в отряде называли по отчеству – Александрович, или просто «Саныч».
В один из ноябрьских дней ко мне в кабинет зашел осужденный по фамилии Максимов. Максимов или «Макс» был зеком старой закалки, и имел за плечами не одну ходку. Лет тогда ему было под пятьдесят. Роста он был не высокого, и ходил он с тростью.
- Саныч. Старшака у нас нет. Скоро нужно будет снег убирать с локалки (локалка, т.е. «локальный участок» – территория отряда, огороженная забором. Внутри локалки есть участок для курения, турники, столы для шахмат, домино и т.д.).
- Да понятно. Есть кто на примете?
- Есть один парень, он в соседнем отряде. Я его давно знаю. Его кличут Олег, погремуха «Назар».
Я побеседовал с Олегом. Его фамилия была Назаренко, отсюда и кличка. Назар быстро мне раскидал, что и как он будет делать в отряде, после чего я через оперов перекинул его к себе.
Про Назара я хотел бы рассказать подробно. Ни до, ни после я более не встречал таких осужденных! Назар был сыном тюрьмы. Свои подвиги он начал еще на малолетке, имея к своим 30 годам четыре судимости. Между судимостями Назар на свободе особо не задерживался. На сей раз он был судим за разбой к 9 годам колонии, из которых на тот момент отбыл примерно 5 лет.
Мы быстро сработались. Назар, отлично справлялся со всеми хозяйственными делами. В отряде стало чище – уборка проходила и утром, и вечером. Решили вопросы с освещением – поставили лампы даже там, где их отродясь не было. Локальный участок тоже стал преображаться. Походы на пром.зону стали у меня и Назара постоянными – то мы тащили краску для пожарного щита, то саморезы и гвозди для полов, то еще какую то ерунду.
Назар, как рыба в воде ориентировавшись среди преступников постоянно мне подсказывал, кто и что замышляет недоброе – кто где брагу поставит, кто по ночам в карты играет и т.д.
Естественно, Назару приходилось постоянно «крутиться между двух огней» – мною и блатных, однако он всегда оставался на моей стороне, никогда не предавая меня.
Примечательны два случая.
Однажды Назар зашел ко мне в кабинет, сказав что блатные просят забрать с проходной на пром.зоне секцию батареи, в которую вмонтирован электротен. Внешне батарея выглядела самой обычной, и даже имелись выходы для подсоединения труб к системе отопления. Электротены строго запрещены для использования в жилых секциях согласно мер пожарной безопасности. Естественно, блатные хотели этот тэн поставить в свою секцию.
Назар не мог им отказать, поэтому придумал такой спектакль…
Мы подошли в проходную, в которой находилось человек 20. Далее состоялся такой диалог:
- Саныч. Вот батарея для отряда
- Назар, да какая это батарея? Это же тэн!
- Да какой тен? Вон, и подводка для воды есть, нужно забирать в отряд!
- Не ври мне!
Тут Назар, резко развернувшись пошел на выход, крича при этом типа «да нафиг оно мне надо! Стараюсь для отряда, а никто не ценит и т.д.».
Я даже слегка опешил. Вернувшись в отряд я нашел Назара в каптерке. Он смеялся, наливая чай себе и мне, как ловко съехал от блатных, при этом прямо говоря, что пошли они куда дальше со своим тэном, ведь тепло будет им, а отвечать потом ему.
Второй случай. Я дежурил в ночь на СУСе (СУС – отряд строгих условий содержания), в котором отбывали наказание самые отъявленные преступники. СУС отгорожен о жилой зоны забором, и попасть свободно на его территорию нельзя. Зайти можно только через калитку, для чего со стороны жилки установлен звонок для вызова инспектора.
Примерно около 21.00 раздался звонок. Я вышел, и увидел около двери Назара.
- Тебе чего?
- Саныч, дверь не открывай – тихо сказал он. Блатные просят через тебя передать пакет с конфетами (он назвал кличку, я уже не помню), так как у него сегодня день рожденья. Завтра об узнают опера, у тебя будут проблемы. Я пойду в отряд, отдам их обратно. Скажу ты не разрешил. Ок?
- давай.
Назар развернулся и пошел в отряд, на ходу показывая блатным, отиравшимся в локалке что мол не хочет он брать подарок
…Прошел примерно год. Сын тюрьмы захотел на волю. Я написал характеристику на Назара, подготовил необходимые документы. Назар прошел суд и был овобожден условно-досрочно. Он подготовил мне достойного приемника, парня по имени Слава. Славик тоже хотел домой, не хотел лезть в блатные дела, хотя сам был на свободе в бандитских кругах.
Суд отпустил Назара. Мне жаль было с ним расставаться, но и держать его вечно было нельзя. Его судьба сложилась печально, иначе я не стал бы здесь так подробно расписывать его дела, подставляя его. Освободившись зимой 2005 г. он вернулся в свой город, но не найдя себя на свободе спился. Примерно через год я узнал, что он повесился.
…Служба шла своим чередом, незаметно пролетело два года.
Продолжение следует…
yaplakal.com