550
Они не знали, что блокпост у поворота на Славянск уже занят "правосеками". Пошли на усиление без связи. А ребят за полчаса до них накрыли минометным залпом. Положили точненько между заложенными мешками с песком бетонными плитами. Убитых "правосеки" даже не закопали - затолкали в полуотрытую траншею, накрыли целофаном, а сами сели жрать ополченческие припасы.
И тут - они.
- О-па!
Митрич еще успел жахнуть из двустволки, а Снегирь не успел и этого. Их расстреляли в две очереди. Сашку спасло то, что мертвый уже Снегирь, Вовка Снегирев, своим телом сшиб его обратно в подлесок, подходящий прямо к блокпосту. Ломая молоденькие ивы, Сашка скатился вниз, удачно приземлился на ноги и рванул меж деревьев.
Ничего не было в голове, кроме матюков. И страха, жаркого, заячьего. Сквозь него, как сквозь полиэтиленовый мешок, все туманилось и казалось зыбким. Ноги тянули вперед, подальше от смерти, боже, сохрани-убереги.
...ля!
Вслед палили длинными очередями. Сашка петлял, ветки и кора сыпались на макушку, пули смачно входили в стволы, приклад АК шлепал по бедру.
- Колора-ад!
Он ухнул в ложбинку метрах в ста от засады и замер. Воздух был сладкий, как мед, легким его не хватало, легкие рвали грудь. Стук крови в ушах заглушал все прочие звуки.
Жив, ля. И что теперь?
Даже выглядывать было страшно. Так и виделось: сразу пуля прилетает в лоб. И все же - бросились в погоню или нет?
Сашка с трудом отлепил пальцы от "калаша", отщелкнул рожок - не полный. Это у Снегиря был полный и два запасных, а у него - двадцать два патрона. Восемь выбиты по ростовой мишени. Сашка попал два раза, и Снегирь сказал, что этого хватит, незачем тратить боезапас, в первое время для Сашки вообще главное - не подставиться по природной дурости. О прицельной стрельбе по врагу и речи пока быть не может. Это позже...
Но позже, похоже, уже не будет.
- Колора-ад!
Сашке захотелось рвануться прочь от голоса, но он вовремя сообразил, что это ловушка. "Правосеки" только его движения и ждут.
- С-суки, - выдохнул Сашка, оглядываясь.
Хвостик ложбинки нырял под поваленное дерево и уводил дальше от карателей. Там вроде и лес был погуще. Сашка переложился и пополз, загребая сырую землю локтями. Тяжелый "калаш" цеплялся за что ни попадя.
Полметра - раз, полметра - два. Ветку долой. "Весло" подтянуть. Сучье дерево распороло камуфляж на плече. Мол, нефиг отступать. Развернись, прими бой. Но это ничего, пусть. Не право ты, дерево.
- Где ты урод?
Голос, кажется, приблизился.
Сашка вжал голову. Это один "правосек" увязался или все они сейчас цепью прочесывают местность? Сколько их там было? Шестеро? Семеро? Падая в ивняк, он не четко ухватил глазом. Рожи и рожи.
Выстрел завяз в листвяном шелесте, пулю послали далеко в сторону.
- Покажись, ватник ...баный!
Не видят!
Сашка загреб локтями быстрее, обогнул кочку и, откатившись, залег в ямке за частоколом тонких осинок.
"Правосеков" все-таки было семеро.
Они мелькали среди деревьев, пригибаясь и присаживаясь на корточки. Трое в черном, двое в камуфляже, еще двое в обычной джинсе и куртках. Цепь у них получалась жиденькая, метров тридцать по фронту.
Если по четыре выстрела на человека... Подпустить поближе? А заметят? Одного он, может быть, и подстрелит, зато остальные...
От мысли о смерти свело живот.
Несколько секунд Сашка корчился, пережидая острый позыв. Вояка, ля, звенели мысли. Сейчас еще обдристаться не хватало.
- Урод, мы тебя все равно найдем, - пообещали ему. - Тут бежать-то некуда. Тут все насквозь видно.
Ага, было б видно, не пуляли б незнамо куда.
Сашка осторожно сдал назад и уперся во взгорок. Дернина грязной пастью нависала над песчаным вывалом. Приплыли.
Чтобы забраться наверх, пришлось бы встать во весь рост. Надо оно?
Сашка осторожно взял влево, и взгляду его открылась лысая полянка, которую незаметно одолеть тоже было невозможно. А справа, сука, с сухой сосенки нападало веток.
Здорово, ля, сам же себя и похоронил.
От мокрой земли камуфляж на коленях стал грязно-темный. Сашка снова подобрался к осинкам, надеясь, что "правосеки" остановились. Или вообще вернулись на блокпост.
Хрена там!
Самому ближнему до ложбинки осталось пройти всего десять шагов. А до Сашки - двадцать пять. Хорошо, смотрел он куда-то в сторону. На плече - нашивки. На шее - наколка свастики. Бритый.
Обычный, в сущности, парень. Враг.
- Э-эй! Колора-ад.
Каратель резко повернул голову, и Сашка, ощущая сосущую пустоту в груди, нырнул к земле.
- Я ж знаю, ты здесь.
На миг захотелось встать в полный рост и выпустить весь "рожок" в говорящего. Но это уж точно была бы верная смерть. А вообще - обидно, подумалось Сашке. И за Митрича, и за Снегиря, и за то, что не "правосеки" от него прячутся, а он от них.
Вроде и пожить не успел.
Сашка шевельнулся, и попавшая под подошву ветка, переламываясь, выстрелила сухим звуком. Почти в сердце.
Хр-рысс!
- Опачки! А чудик-то рядом! - обрадовались за ложбинкой.
Несколько пуль тут же выбили фонтанчики из земли чуть левее, а одна, присвистнув, впилась в дернину. Переломилась и упала осинка.
Сашка, дурак, отвечая, выстрелил в воздух.
Хорошо, переводчик огня был поставлен на одиночные, иначе весь "рожок" и ушел бы прощальным приветом в небо.
"Правосеки", видимо, попадали от выстрела на землю, но через секунду или две выпалили по Сашке патронов сорок.
- Петро! Димась! - прозвучал окрик.
Обходят, понял Сашка. Заберутся сбоку на взгорок, расстреляют в спину. Ля, это же все, все, один против семерых. Нет шансов.
Страх на какое-то время обездвижил, взболтал мысли, выдавив наверх подлое: "Сдаться?". Но сдаться почему-то было еще страшнее, чем умереть.
Пуля, вжикнувшая над ухом, помогла сбросить оцепенение, холодок пробрался за шиворот, и Сашка еще раз, не целясь, выстрелил для острастки. А затем пополз прикрывать фланг. "Правосек", то ли Петро, то ли Димась, перебегал от дерева к дереву, азартный, белобрысый. Мелькала хорошо видимая джинса.
Здесь уже Сашка вжал приклад в плечо и прищурился.
Хоть одного... "Калаш", дернувшись в руках, рявкнул два раза. Каратель с размаха шлепнулся на пятую точку и принялся шустро отгребать обратно, взрывая дерн каблуками.
Промазал, ля.
- Он здесь, здесь! - закричал то ли Петро, то ли Димась источавшим от испуга голосом. - Он с этой стороны!
Но Сашка уже вернулся к осинкам. Осторожно выглянув, он выстрелил по подползающим все ближе фигурам, выбил щепку из дерева.
Сколько там патронов осталось?
- Ну ты, сука, дождался!
Наверное, с минуту "правосеки" лупили по земле и дернине, не давая высунуть голову.
Сашке казалось, он сжался уже до невозможности и проваливается сам в себя. Кора и комочки земли сыпались на затылок и щелкали осколками по камуфляжной куртке.
Ну, давайте, давайте, думалось даже с каким-то азартом, отстреливайте "магазины". У меня еще восемнадцать патронов есть.
Движение с лысой полянки он уловил поздно, только повернуть голову и успел.
Стрельба вдруг стихла, чирикнула где-то в ветвях непонятливая птичка. На край ямки вспрыгнул каратель в черном комбинезоне, узколицый, с серыми злыми глазами. АК в его руках смотрел Сашке в грудь.
- Аллес, руссише швайне, - сказал он и улыбнулся.
Сашка зажмурился.
Ни жизнь не пронеслась, ни мыслей никаких не было. Всплыло на мгновение лицо Митрича, заросшее пегим волосом, да отцовское лицо, давно забытое, вдруг показалось перед закрытыми веками, живое, не как на фотографиях, а из детства. Отец смотрел по-доброму, с легкой грустью.
От короткой очереди Сашка дернулся, принимая горячий свинец в тело, но мгновение кануло, за ним - от темени к пяткам - скользнуло второе, а ни боли, ни темноты не пришло.
Сашка открыл глаза и увидел падающего карателя с удивленно раззявленным ртом. А затем в ямку к нему плюхнулся молодой парень в выцветших зеленых шароварах, в ботинках с обмотками, в ватнике и пилотке. С ППШ.
- Ха! Живой, - хлопнул по плечу Сашку парень. - А я слышу, фрицы тебя зажали, дай, думаю, подмогну.
От него пахло порохом и потом. На пилотке красовалась красная звезда с одним облупившимся лучиком. Стрельба, поднятая "правосеками" после гибели одного из своих, казалось, нисколько его не волновала. Пули, взвизгивая, распарывали воздух, а парень деловито выложил запасной диск и, хмыкнув, улегся рядом с Сашкой.
- Сколько их всего?
- Семеро. Было, - сказал Сашка.
- Ну, нормально. Гранат же у них нет?
- Да вроде нет.
- Тогда живем. Значит, шестеро. Не, фриц этот год ссыкливый пошел.
- А ППШ? - спросил Сашка. - Из Соледара?
- Да не, - парень как-то смущенно улыбнулся. - Еще под Пензой выдали.
Сашка присвистнул.
- Сдавайтесь, суки! - крикнули им.
Парень почесался.
- Смешные все ж фрицы, - сказал он, затем уважительно посмотрел на АК. - Патроны у твоей "машинки" еще есть?
- Есть.
- Тогда так, - сказал парень, поправив пилотку и сунув обратно за пазуху запасной диск от автомата, - я сейчас выпрыгну, отвлеку сволочей, а ты уж будь добр...
- Я попробую, - сказал Сашка.
Парень больно сжал его плечо.
- Нет у тебя времени пробовать! Прицелился - бей!
Он легко приподнялся и рыбкой перескочил через невысокий земляной бортик. ППШ звонко плюнул огнем.
Сашка выдохнул и, привстав, сжал АК.
Страх куда-то улетучился. Небо ясное. Лес сырой. А земля - моя, подумал Сашка. Каратели совсем забыли о нем, целиком сосредоточившись на беглеце. Повернувшись к ложбинке боком, они кто с колен, кто лежа, кто стоя били по мелькающему в кустах ватнику. ППШ стрекотал в ответ.
- Вали! Вали его!
- Шустрый, сука!
- Я ему потом ухо отрежу!
Сашка выцелил ближнего "правосека" и нажал на спуск. "Правосек" упал беззвучно, словно споткнулся, на черном даже не было видно, куда попала пуля.
Готов! - выдохнул про себя Сашка. Это за Митрича.
Под звонкую долбежку "калашей" и буханье дробовиков он выцелил второго. ППШ огрызнулся раз, другой и умолк.
Тунг!
Второй Сашкин "правосек" рухнул носом в землю. Это за Вовку.
- ...ядь, их двое! - в панике крикнул кто-то.
Каратели развернулись, автоматным огнем прореживая бедные осинки. И тут уже из кустов под ноги им вылетела граната на длинной деревянной рукояти.
Раз-два...
Взрыв разбросал оставшихся "правосеков". Парень в ватнике живо, сквозь пороховой дым, выскочил к лежащим. Короткими очередями, добивая, заработал ППШ. Сашка, держа на прицеле корчащиеся, стонущие тела, перебрался через ложбинку. Впрочем, стонущих скоро не осталось.
- Семеро, - подсчитал парень. - Два твоих.
- Ага, - сказал Сашка.
Его вдруг вывернуло от вида крови, искаженных лиц и чуть металлического запаха смерти. Он склонился, отплевываясь остатками обеда.
- Ничего-ничего, - потрепал его за загривок парень. - Это только по первому разу.
- Их бы похоронить.
- Наверное. Только не здесь.
- Почему?
- Здесь где-то я лежу, - тихо произнес парень. - Не хотелось бы с этими.
Сашка выпрямился.
Пилотка. Обмотки. ППШ.
Парень посмотрел ему в глаза:
- В сорок втором меня. Осколками. Но, видишь, если они возвращаются, - он кивнул на убитых, - значит, и мы возвращаемся. И никогда, - скрипнули зубы, - никогда им не победить! Никогда! Ладно, - он устало перехватил ППШ за ремень, - пойду я...
- А как зовут... звали тебя? - спросил Сашка.
- Не помню. Могилка безымянная.
До ложбинки парень не дошел - осыпался шелестом листьев. Был - и нету.
Через четыре часа, вырыв яму для "правосеков" у дороги, Сашка занял блокпост. Никогда, все еще билось в голове. Никогда!
©Кокоулин Андрей Алексеевич
yaplakal.com