127
В соавторстве с oldcrazydad
КОНСЕРВЫ
Пью кофе, иногда механически помешивая в чашке несуществующий сахар. А что ещё делать? В телефоне «на рабочем месте» сидеть нельзя, наушники – нельзя. Вообще почти ничего нельзя. Можно во все глаза выискивать в немногочисленных гостях отеля потенциальных клиентов. Но в разгар дня поймать рыбу практически нереально. Рыба клюет вечером, когда стемнеет, когда бриллианты на ожерельях и перстнях так красиво сияют в свете огней.
Мимо прошла Мадлен под руку со своим мужем. Старательно не смотрит на меня. А ведь вчера чуть мне таз не сломала, прыгая сверху. От неё, как обычно, терпко и неприятно пахнет потом. А её деньги – совсем ничем не пахнут. Да и не только её. Они вообще классные, эти деньги. Жаль, сейчас их и не пощупаешь – безнал везде. А как приятно хрустит новая купюра… Лучше только тяжесть золота.
Скучает у бара Алиса. Набивает очередную трубку Антонио – у него типаж такой и ему можно. Полдень. Сейчас бы свалить на пляж, съесть большой бургер и напиться до икоты ледяной Колы. А еще лучше – бросить всё это и на Гоа. Или лучше на Ибицу. Но... Вот еще пару лет поработаю, верну долг хозяину, и в отпуск…
Из лифта выполз Арсен Аварович, остро глянул на нас, словно паук, подергав свою растянутую паутину: все ли мухи на месте? И поплелся к бару. Ему тоже скучно.
Прикрыл глаза. На секунду.
Но этого хватает пропустить новое лицо в огромном мраморном холле. Точеная фигура в белоснежном брючном костюме на длиннющих шпильках. Как на таких вообще можно ходить? На голове платок, а ля «Завтрак у Тиффани» и огромные солнечные очки. Бой тащит небольшой саквояж. Крокодил. Интересно. Хотя молодежь – а кто это еще может быть с такой фигурой и плавностью движений, это к Марко, который как раз куда-то отлучился.
Засмотревшись, с оглушительным в тишине звоном поставил чашку мимо блюдца, чем привлек ее внимание. Она приспустила очки.
Ба! На меня оценивающе посмотрели красивые глаза пожилой леди. Очень красивой пожилой леди очень нездешней внешности. А вот это точно моя клиентка. Мы встретились взглядами. Одна. Две. Три секунды. Контакт. Зажигание. Она поманила меня пальцем в перчатке.
Встал и вальяжно подошел к ней, облокотился о стойку и скрестил ноги.
– Не паясничай, – совершенно неожиданно и строго одернула она. Сильные руки поставили меня прямо, огладили костюм, убрали налипшие ворсинки, поправили узел галстука. Я молчал – клиент всегда прав.
– Имя?
– А какое имя вам угодно?
– Я же просила – не паясничай.
– Иван.
– Я Анна. Будем знакомы.
Она пожала мне руку.
– Итак, Иван, какие у тебя планы на ближайшее время?
– Заработать много денег.
– Учиться будешь?
– Уже умею, – пошутил я и добавил: – Архитектор по специальности. Себя пока не нашел, поэтому ищу других.
– Шутник.
Она еще раз меня осмотрела, вертя словно стойку с открытками и цокая языком.
– Куришь, пьёшь?
– Курю только пассивно, пью воду с кофе, когда его нет – воду без него.
– Спорт?
– Баскетбол, бег, ну и бабслапс, конечно.
Она улыбнулась.
– Шутки у тебя очень плохие, но ты мне нравишься. А нравлюсь ли я тебе – сейчас узнаем.
Она чуть расстегнула пуговицы на пиджаке, под которым ничего не было, убедившись, что я смотрю куда надо, расстегнула ширинку и схватила меня за уже начавший набухать член.
– Несомненно нравлюсь, – её красивые глаза смеялись. – Так, не думая. Шестью восемь?
– С утра сорок восемь было, – сглотнул я комок в горле. – Но ситуация в мире шаткая, так что…
– Отлично, здоровяк. Меня всё устраивает.
Дернув меня пару раз, словно дразня, заправила все обратно и застегнула молнию.
– Итак, вернемся к тому, как ты проведешь это лето. Предлагаю тебе сопровождать меня в одном очень важном для меня вояже в качестве спутника.
Я улыбнулся.
– По России.
Улыбка чуть угасла. Она это заметила.
– Я только что с Гоа прилетела. Там скучно и жарко. Воздух пахнет одинаково все дни напролет – солью, морем и цветами. Надоело. Хочу зеленых запахов русской природы, всех этих полосатых березок, раскидистых ив и прозрачного соснового бора с запахом хвои. Разве ты в этих каменных джунглях не соскучился по всему этому?
– Нет.
– То есть, отказываешься? – в ее пальцах блеснул небольшой золотой слиток, которым она помахала у меня перед носом.
– А знаете, что-то мне резко захотелось березку обнять.
– Не сомневалась в твоем решении. Есть какие-то препятствия?
– Арсен Аварович.
– Молодой человек, позовите Арсена Аваровича, пожалуйста, кто бы это ни был, – обернулась она к греющему уши Антонио.
Шеф не заставил себя долго ждать.
– Чем могу быть полезен?
– Вы – ничем. Вы толстый, много курите, любите молоденьких эскортниц, а не меня смотрите с плохо скрываемым отвращением, думая, что молодящиеся старухи – это отвратительно, хотя сами являетесь молодящимся стариком, – скривила она губы. – А вот этот жеребец – может. Я его у вас забираю. Есть возражения?
– Есть, – нахмурил брови Арсен. – Этот «жеребец» один из лучших в моих конюшнях. И он мне денег должен.
– Много?
– Много.
– Столько? – еще один слиток материализовался в ее руке.
– Иван – ценный перспективный сотрудник.
– Мой дорогой Иван, – покачала головой Анна, доставая еще один слиток. – Так?
– Так.
– Расписку напиши, что Иван тебе ничего не должен.
– Зато должен Вам, и я не уверен, что он еще это в полной мере не осознал, – пробурчал Арсен Аварович, ставя размашистую роспись под документом, который по кивку Арсена подала девушка с ресепшена.
– Это уже не ваши проблемы, а его. И немного мои. Вы знаете, – обратилась она к девушке, – я передумала останавливаться у вас – всё, что мне нужно было, я уже нашла. Пойдем, Иван, берёзки зовут.
Мы вышли на улицу.
Тут же, повинуясь взмаху швейцара, рядом остановилось такси.
– Иван, а у тебя есть машина?
– Ам… – смутился я, – есть.
– Поедем на ней.
– Но…
– Я понимаю, что там не Бентли. Она на ходу? Салон не прокуренный?
– Конечно.
– Этого достаточно.
– Тогда пойдёмте – она в паркинге.
***
Даже глазом не дернула. Просто буднично села в мою Калину, аккуратно закрыла дверь и пристегнулась.
Я закинул крокодиловый саквояж в багажник, сел за руль, завел двигатель и пристально на неё посмотрел.
– Поехали.
– То есть вот прямо всё хорошо?
– Прямо все хорошо.
– Ну вы даёте…
– Даю, – она достала смартфон и открыла карту. – Нам вот сюда – ткнула она пальцем в точку, подписанную «Петрозаводск».
– Это где?
– Прямо, – пошутила она, – вот же тебе навигатор подсказывает.
– Да ну вас, – я вырулил из паркинга.
– А теперь – налево, – веселилась моя хозяйка, повторяя вслед за голосом Алисы.
Вскоре мы выбрались из Москвы и устремились на север.
***
– Асир, я останусь тут...
Девушка растянулась на сухой потрескавшейся земле. Темные волосы растрепались и суховей пытался сорвать с них сбившийся на затылок платок.
– Нужно идти. Это земля теперь не наша и она под взором Его. Пока он отвлечен – мы должны бежать. Попей воды.
– Я не хочу идти. Я не хочу пить. Я ничего не хочу. Асир, они все остались там. Я слышу их голоса, как только затихает ветер. Они зовут меня к себе.
– Я тоже их слышу, Гаике, – Асир опустил платок и глотнул воды из бурдюка, всматриваясь на юг, где все еще неугасаемым пламенем пылал Содом. – Я тоже их слышу.
Мимо прошли Эйге и опирающийся на нее Уруш. Все правая часть тела его была сильно обожжена и шел он с большим трудом. Гаике в очередной раз ужаснулась, что они больше не смогут танцевать голыми в огромном костре, поливаясь вином и предаваться потом любовным утехам на пунцово-перемигивающихся углях под безразличными взглядами звезд.
– Сестра, хватит валяться, – пробасил старший Мишил, пиная Гаике в бок. – Не ты одна потеряла детей. Мы не могли их спасти.
– Будь ты проклят, – прошипела Гаике, вставая. И не было понятно, кого она проклинала – старшего брата или кого-то другого.
– Мы начнем сначала на севере, где густые кроны деревьев укроют от его взора. Построим новый город, нарожаем новых детей.
– Но как? Он же лишил нас своей благодати? Мы теперь смертные – нас легко убьет любой встреченный человек или зверь! Сколько туда идти? Десть лет? Двадцать? Пока мы дойдем мы станем дряхлыми стариками! Будем немощными и беспомощными, будто мы дети не Каина, а Сифа!
– Отец перед смертью рассказал, как нам снова стать молодыми, – Мишил перешёл на шепот. – Где дети Сифа как раз играют важную роль. Но тебе придется заставить их тебя полюбить.
– Полюбить? Этих примитивных копающихся в земле, словно животные, смертных? Зачем мне их любовь?
– Ты поймешь зачем, когда придет время.
***
– Анна?
– Что?
Женщина задумчиво смотрела в окно, будто погрузившись в какие-то далекие и не очень приятные воспоминания и встрепенулась, когда я к ней обратился.
– А какие у меня будут обязанности?
– Вести машину, решать все возникающие в пути проблемы, таскать мой чемодан, развлекать и оберегать меня.
– Секс?
– По обоюдному желанию, – она грустно улыбнулась. – Я ж тебе в бабушки гожусь – неужели ты меня хочешь?
– Во-первых, если б не хотел, то с вами бы не поехал, – улыбнулся я в ответ, поглаживая ее крепкое бедро, обтянутое брюками. – Во-вторых, вы не выглядите старой. Вы какая-то неправильная бабушка. Не знаю, как сказать… Будто сверху только оболочка, шкурка царевны-лягушки, которую вы в любой момент сбросите, а под ней будет молодая и страстная Василиса Прекрасная. И у старушек не бывает такой груди.
Я запустил руку в отворот и пощупал крепкую небольшую грудь с острым соском.
– Ну… Да. Наверное, я неправильная старушка. Привыкла, знаешь, за тысячи лет за собой следить.
– А совсем внутри тоже все крепкое и молодое?
– Тоже, – усмехнулась она, кладя руку на вспучившуюся ширинку, – будешь себя хорошо вести, пущу проверить.
– Может, сейчас?
– На дорогу смотри, жеребец. Мы уже немного опаздываем.
– Куда?
– Куда опаздывать нельзя.
Мелькнул знак выезда из города, и я прижал педаль.
Анна неодобрительно скосилась на спидометр.
Я поймал взгляд, смутился и сбросил до ста десяти.
– Вы сами сказали, что опаздываем.
– На тот свет я пока не тороплюсь. Как у вас говорят: «Тише будешь – дальше едешь». Не переживай, – она погладила меня по руке, сжимающей руль, – всё хорошо.
Она снова уставилась в окно чему-то улыбаясь.
***
Обоз шел медленно. Зимники уже подтаяли и стали опасны – лед хрустел под копытами лошадей. Кое-где под ним уже синела вода,а посеревшее полотно расчерчивали влажно блестящие трещины. Вот и ругались возницы, выискивая занесённый летник между деревьев. А Анна, как она уже привыкла сама себя называть, откровенно скучала. Даже красивый молодой князь, сидящий в крытом и утепленном шкурами возке напротив, хоть и смотрел все еще восторженными похотливыми глазами, да молчал уже который день.
«Не сбежал бы», – подумалось ей, и она потянувшись поцеловала юношу в губы.
– Не переживай – всё хорошо.
Тот встрепенулся как молодой кочет, качнул меховой шапкой, готовясь наброситься на неё.
– Позже, когда доедем, – улыбнулась она, решительно, но мягко отталкивая его назад.
Четыре месяца телег, возов, саней. Сотни лиц сменились вокруг за это время. Она уже даже перестала знакомиться с очередным полусотником, который заведовал охраной. Глянет только, что воин умелый, и ладно. Все они оружные люди одинаковые – смотрят на нее, бабу, свысока, мол, сиди, место свое знай и в дела мужей не лезь. Не нравилось ей это. Но такие нравы в этом краю. Сроки поджимали – не время гонор проявлять.
В идущем позади возке Михаил, как он теперь всем представлялся, мял очередную девку из местных – вот уж кто не упускал возможности. Ненасытный. Где уж ему их доставали в этих дебрях его люди и куда потом довольные девахи с дарами девались, Анне было неведомо и неинтересно. Ничего – капля свежей крови этой глухомани не помешает.
У нее таких проблем с похотью не было – Асир все еще был силен и любовь к нему не гасла. Ну не с этим же мальчиком тешиться – он же и не умеет ничего. Хотя, скорее всего, придется дать ему немного, не вдосталь. Чтобы не охладел. Эх, жаль, что муж решил отправиться морем через Новый Город. Он всегда любил пробовать что-то новое. И всегда это приводило к проблемам. Оставалось надеяться, что его Драконыпройдут по рекам и он не опоздает.
«Почему люди не летают, как птицы», – думала она, глядя в еле видимое среди крон небо, пока мужики рубили перегородившее дорогу упавшее дерево. «Сейчас бы взлететь к облакам, к солнцу, пара взмахов крылами – вот и Озеро… Ничего. Научатся. Придумают. Раньше и возков не было – на мулах сюда тащились – две весны путь занимал. Смертные торопятся – у них жизнь короткая. А мы можем подождать.
Дерево убрали и обоз тронулся дальше.
***
Идеально ровная М11 осталась позади. Теперь мы летели по Е105. Заправки с туалетами, закусочные с пирожками и чебуреками. И кофе. Много кофе. Давно я так долгоне сидел за рулем. Тем более, что спустившиеся с небес вязкие сумерки окутывали окружающий мир и даже фары не делали мир ярче. Все тонуло в этой предсмертной судороге дня. Глаза слипались. Я очередной раз зевнул так, что чуть не свернул челюсть.
– Анна, даа-вааааа-йте отдохнем, а? – я проводил глазами знак кемпинга.
– Некогда отдыхать. На месте отоспишься – осталось-то часа два ехать.
– Я ща усну, и мы кудаа-нибуууудь въее… – я пару раз хлестнул себя по щекам, но помогло слабо. – … жимся
– Ладно, вон на заправку сворачивай.
Когда я вернулся из туалета, нанимательница уже обживалась на водительском сиденье, дергая селектор передач и заглядывая под торпеду.
– Сто лет на механике не ездила, – пожаловалась она.
– А сможете?
– Смогу, дело нехитрое.
Сделав пару кругов по парковке, она остановила машину и решительно стряхнула с ног туфли:
– У тебя какой размер?
– Сорок третий.
– Снимай, – шпильки полетели на заднее сиденье.
Анна напихала салфеток в кроссовки, обулась и уже намного более уверенно повела машину.
Вскоре, она совсем освоилась и выехала на трассу. Сперва, мне было страшно, но Анна вела машину уверенно. Стрелка спидометра, поначалу, не поднимавшаяся выше шестидесяти, поползла дальше.
– Благословен будет, кто придумал синхронизатор и амортизаторы.
Под монотонный шелест колес я отрубился. Снилась мне Анна в телогрейке на голую грудь, остервенело крутящая огромный тонкий черный руль и матерящаяся на незнакомом языке на каждой выбоине, подбрасывающей ее на слишком просторном диване.
***
– На грузовике быстро. Грузовик везде проедет! – передразнила Анна, смахнув рукавом злые слезы. – Дурак старый! Вечно ищет как побыстрее, а получается помедленнее.
Конечно, муж её не слышал. Он, тяжело дыша и поминутно сплевывая черные кровавые сгустки, пытался удержать в руке ставший бесконечно тяжелым наган.
Лопоухий парень, избранник Гаики, из другого конца кузова смотрел на Асира волком. Рядом беззвучно рыдала Аллочка, безуспешно зажимая скомканным бинтом дыру в груди парня, откуда на каждом ухабе начала толчками течь кровь. Эта не кинется – дура. А вот этот может. Ради этой. Поэтому Асиру нельзя терять сознание, нельзя уплыть в блаженное ничто. Тогда погибнет не только он, но и любимая. Вот только тьма была сильнее, а к ране на животе некому было прижимать бинт… Как же так… Столько лет ходил по краю. Думал – привык. А оступился… Почему же так кружится голова? Невозможно терпеть этот круговорот видений из прошлого… Он на секунду глаза прикроет и всё… На секунду… Чтобы не видеть…
Студебеккер ухнул в очередной овражек, и, рыкнув мотором, взлетел наверх, вгрызаясь зубастыми колесами в рыхлую почву. Лес тут был редкий, молодой, и Анне удавалось легко находить дорогу между берёзок и осинок. Угораздило же этому придурку влюбиться в избранницу мужа, а потом попытаться с ней бежать! И на что повёлся? На глаза коровьи? На пышные груди? Нее… Теперь она будет тщательнее выбирать избранника. Давно пора было признать, что восточная красота больше не будит в местных мужчинах дикого желания обладать диковинкой. А ещё лучше не соблазнять, а тупо покупать, как давно делает Михаил. И плевать ему, что Отец завещал не принуждать Избранников, а, чтобы они шли за ними во имя любви. «Они и делают во имя любви – любви к золоту», – смеялся он. Вот только с Аллой промашка вышла – влюбилась не в того.
Машина снова подпрыгнула, и женщина больно приложилась об руль. Почему она должна вести эту огромную машину! Она и выбрала Павла, что грузовик водил. А как он ей в любви признавался, как на коленях стоял! Пальцы целовал… А еще остро хотелось посмотреть, как там любимый? Жив ли? Что-то неспокойно ей – сердце щемит и тянет. Но нет времени – нужно ехать. Вон, впереди уже небо упало на землю – Озеро! Еще немного и всё это закончится. Снова можно будет ловить восторженные взгляды мужчин, снова кожа станет нежной, как у ребенка, а лоно – упругим и жадным. Они снова попробуют зачать… Но пойдёт ли за ней Павел? Пойдёт, – она скосила глаза на автомат рядом, – из любви. Из любви к жизни.
***
– Ты же говорила, тебе в Петрозаводск?
Я с трудом выполз из машины – все затекло от сна в неудобной позе.
Анна сидела на поваленном бревне около старого кострища и смотрела на спокойную воду. Рядом с ней сидел крепкий смуглый старик, обнимающий за талию молодую ослепительно красивую девушку в ярко-красном спортивном костюме. Та буквально приклеилась к нему и ерошила редкие волосы на лысине своими длинными музыкальными пальцами.
– Опять ты меня обогнал, – меланхолично протянула женщина и глубоко, на полсигареты, затянулась.
– Ты б еще на электричке приехала, – хохотнул мужик, кивая на Калину.
– Тут, кстати, есть станция… – пешком минут сорок по лесу всего… Птичек слушать, цветы рвать…
– Гаике, что с тобой? – мужик отцепился от своей девушки, взял за подбородок женщину и повернул к себе.
– Я устала, Мишил. Я хочу к Асиру.
– Сейчас все сделаем и отдохнем. И к Асиру твоему зайдем. Я там печенек и конфет прихватил, – старик кивнул на свой огромный джип. Приберёмся, памятник помоем, помянем и на самолет. Махнем на Родину, а? Как раньше? Там сейчас безопасно – Он забыл про нас. Я вот оттуда как два дня – ходил открыто по развалинам Города и кричал в небо хулы на всех языках мира. И ничего! Я не сгорел в пламени, не провалился сквозь землю. На солнце только обгорел – отвык. Местное-то по сравнению с нашим… Ну? Крема купим в дютике шестьдесят эспээф, вина, сыра, разожжём огромный костер и будем прыгать через него под звёздным небом, а? Гаике?
Анна закрыла глаза и свесила голову.
– А может, не надо? Может, ну её, эту вечную жизнь. Ради чего? Дети мертвы. И новых так и не появилось – проклятие, от которого мы так и не смогли убежать. Эйге и Уруш ушли. Сбежали от нас и от себя… Надоело. Устала. Не хочу. Ничего не хочу. Представляешь, я даже ни разу не отдалась этому здоровяку, – она вяло кивнула на меня. – А он хороший. Весёлый, отзывчивый. Приставал всю дорогу.
Старик скосил на меня хитрый глаз.
– Да. Ты ему нравишься. Но он тебя жалеет. Думает, что это у тебя что-то вроде последней гастроли перед закрытием сезона и хочет тебе сделать хорошо на все деньги.
Мне стало неуютно под его мудрым пронизывающим взглядом, от которого веяло прожитыми тысячелетиями.
– Жалеет тебя, Гаике! – он вдруг рыкнул так, что блондиночка ойкнула и попятилась. – Жалеет! Тебя! Дочь Каина, лучшую из нас всех, самую сильную, умную и стойкую, жалеет какой-то смертный рус!
– Ты меня хочешь, Иван? – повернулась ко мне Анна
– Сейчас – нет. Совсем. В отеле хотел. И в машине. Сильно.
– Вот. И честный, – наставительно сказала Анна. – А я старая дура. И я хочу к Асиру. Похоронишь меня рядом с ним? Не хочу, как близнецы – пеплом над океаном… Глупость это. Хочу нормальную плиту. И фото молодое обязат…
Старик навис над ней, схватил за обмякшие плечи, будто собрался вытрясти согласие. Но сдулся, охнул, и тяжело осел на бревно, схватившись за грудь. Девушка сразу засуетилась и сунула ему в рот таблетку, дав запить из бутылочки.
– У меня, кхе, тоже… Заботливая. Как зовут только не помню. Тебя как зовут? Не Исфирь?
– Как вам будет угодно, так и зовут, Михаил Кабилович.
– Вот. И умная, – старик похлопал девушку по круглой попке. – Слышь, как тебя, палатку сможешь поставить?
Я кивнул.
– В прицепе. И собери нам на стол – шашлык-машлык и прочего, а то Исфирь не про это дело совсем.
С палаткой намучался – уж очень большая была, но справился. В прицепе нашлась складная мебель, газовое барбекю, посуда, вилки-ложки, скатерть и прочий минимум для пикника. Два набитых до верху небольших холодильника, запитанных от автомобильной сети, гарантировали гастрономическое изобилие. Через час уже ели стейки велл дан, причем «Исфирь» кормила своего «Михаила Кабиловича» с вилочки.
– Молодец, – одобрил Михаил. – Еще б из Анны хмарь прогнал, я б тебе еще брусочек накинул сверху.
– Так я бы…
– Ну да, тут бы и Асир не справился.
Анна сидела с тарелкой в руках и неотрывно смотрела на воду, изредка потягивая из пластикового стаканчика «Кристалл».
– Как они там? – ни к кому не обращаясь, спросила она.
– А как они там? Хорошо они там. Что им сделается? Скучаешь по кому?
– А ты?
– Скучаю по одной… Исфирь звали. Дерзкая, острая на язык. Била меня по рукам, когда лез ласкать. Не пускала в себя – кусалась. А когда попытался взять силой – кинжал себе в грудь сунула – успел руку подставить, – он машинально потер белый шрам на ладони. – Но когда отдавалась… Я снова плясал голым среди языков огня…
– Не хочешь к ней?
Михаил задумался.
– Давай спать – завтра у меня очень много дел. Надеюсь, Гаике, и у тебя.
– Я ещё посижу. Иван, ты можешь идти.
Я помыл посуду, прислушиваясь к наигранным стонам из палатки, прибрался, постоял рядом с Анной, положив ей руку на плечо. Она потерлась об неё щекой. Щека была влажная от слез. Я решил, что что бы у неё сейчас не было на душе, лучше ей побыть сейчас одной, и ушёл к себе в машину.
Уже поздно ночью она пришла. Полностью обнаженная, с нечеловечески сияющими глазами. Крепко взяла меня за руку и вытянула в летнюю ночь.
– Пойдем, – тихо сказала она. – Пора.
На берегу, почти у самой воды, пылал огромный костер. От него по воде бежала дорожка, и я мог бы поклясться, край её упирался в поднимающиеся из воды стены древней крепости.
***
Эйге вела за руку к воде восторженно улыбающегося щуплого юношу с торчащими ключицами и ребрами – она любила таких неопёренных птенцов.
Уруш, без одежды в полумраке практически неотличимый от сестры, уже скрылся за воротами, но его рыжая дородная деваха, привезенная откуда-то с севера, упиралась, пытаясь выдернуть руку из мертвой хватки и гортанно что-то кричала. Анна улыбнулась. Тело Уруша уже сияет – а значит, уже слишком поздно что-то менять.
Сейчас она, за ней – Асир и последним, по давно сложившейся традиции и как старший, Мишил. Женщина поймала взгляд мужа – он ласково ей улыбался. Его избранница была, как обычно, похожа на Гаику настолько, насколько было можно. В сердце как обычно вспыхнула дикая обжигающая любовь к этому мужчине, смешанная с нежностью. Она тоже улыбнулась и потащила своего мускулистого кавалергарда за собой.
Город целиком поднялся из воды. Кое-где из бойниц еще лилась вода, но она уже видела своих, толпящихся на влажно блестящих стенах. Тысячи мужчин, вперивших в неё свои взгляды. Ненавидящие, безразличные, любящие, обожающие, боготворящие. Впереди, как обычно, толкаясь и пихаясь стояли темно-шоколадный Шар’анапал и молочно-белый Князь. Она им приветливо улыбнулась и глаза их счастливо вспыхнули. Всё ещё любят – надо же. Интересно, а среди избранниц Асира, есть такие, которые тоже в первых рядах… Кому он улыбается? Она ощутила сильный укол ревности. Но каждый видит только своих… Интересно, а сами жители Вечного Города видят друг друга?
С этими мыслями она вошла в ворота.
К ней потянулись тысячи мужских рук. Они трогали её, царапали, били, сжимали, хватали, гладили, ласкали. Она шла через город и чувствовала, как с нее вместе с кожей сдираются прожитые года, как наливается силой тело, как вновь становится упругой походка, как яснеет взор и отступает изматывающие безразличие и апатия. Как ослабевает хватка кавалергарда, как пустеет ладонь... Уже одна, как и тысячи раз до этого, она вышла через ворота на противоположный берег. Здесь уже ждали молодые и прекрасные брат с сестрой. Они смеются и прыгают под тускнеющими звездами. Вскоре, к ним присоединяются Асир и Мишил. День они проведут вместе, а потом опять исчезнут из её жизни на восемьдесят лет. Все, кроме Асира.
***
Михаил ждал, крепко сжимая руку фарфоровой обнаженной «Исфирь», которая и так бы никуда не сбежала.
– Я решила, – Анна подошла к Михаилу и ткнулась в его грудь лбом.
Старик закрыл глаза и спрятал лицо в её волосах.
– Бросаешь меня одного, – глухо проговорил он.
– Пойдем со мной? – так же глухо проговорила Анна. – Оставь эту девчонку тут с Иваном – он её довезет до дома. Золота им дай. Пусть живут.
– А как же танцы в огне под звездами?
– Похорони меня рядом с мужем.
– Хорошо.
Женщина промолчала, тяжело вздохнула и разом постарела. Словно исчезло волшебство. Осталась только бесконечно усталая женщина.
А потом, махнув мне рукой и улыбнувшись на прощанье, тяжело потопала по огненной дороге к распахивающимся ей навстречу воротам. Все это время она кого-то высматривала. И тут, она оживилась.
– Мишил! Он там! Не знаю как, но он там! Асир, я бегу! Я сейчас!
Лучезарно улыбаясь, она бросилась бегом к воротам и вскоре исчезла за ними.
***
Молодой мускулистый юноша подошел ко мне и сел рядом. Солнце уже встало, природа просыпалась. От воды тянуло холодом, и я зябко ежился, закутавшись в позаимствованный из палатки плед.
– Ты же понимаешь…
– Что ничего этого не было.
– Умный, – дружелюбно похлопал он меня по плечу и кинул на колени визитку. – Будут проблемы, найди меня.
Он ушел к машине. Но вскоре вернулся.
– На том берегу – тело Гаики. Могила Асира, её мужа, вон там на холме. Тело сожги, прах собери во что-нибудь и прикопай в цветник. Ну и прибирайся там хотя бы раз в год. Цветы, конфеты, как положено.
На песок у ног упали три увесистых золотых кирпича.
– А войти через ворота может каждый? – спросил я.
Михаил ехидно улыбнулся и сказал, пожимая протянутую руку:
– Через восемьдесят лет приходи – проверим.
© JackMcGee
© oldcrazydad
2025
Это сообщение отредактировал JackMcGee - 25.04.2025 - 13:47
yaplakal.com