На переломе времён

Многабукаф, нечитакам - проходите мимо.
Rumer ©
Кому нужно прежние истории - СЮДА.

Короед родился на хуторе картлес. Его отец, Секач, тогда уже немолодой, но ещё крепкий мужчина, пригрел как-то по осени прибившуюся к стаду бомжей молодую бабёнку, бежавшую из города. Что уж такого она смогла натворить — неведомо, а скорее всего была у той какая-то история несчастной любви или нечто такое. На суицид не хватило духу, а бросить Карту и телик вполне себе смогла, да и отправилась на свалку, где присоединилась к сворке таких же картлес, не сумевших наладить нормальной жизни в социуме.

Секач поймал её у себя на огороде, куда Лузга (такое погоняло прилипло к новенькой) забралась даже не от голода, а из дурной бравады. Выручать дурочку из плена картлес не пошли: не принято такое в их среде. Попалась — разгребайся сама. Хозяин хутора, расположенного на берегу лесного озера, первым делом избил воровку палкой. Избил сильно, но без увечий, поскольку имел намерение только проучить бомжиху, но не калечить.

Лузга, сперва оравшая дурниной, вскоре смекнула, что лучше прикинуться ветошью: глядишь и бить перестанут. Прекратив вопить, она стойко стерпела ещё пяток тумаков и замерла совсем, притворяясь обморочной, в надежде, что Секач просто бросит её, а она удерёт по тихой грусти.

Но не тут-то было! Хозяин хутора, прикинув так и этак, решил применить незваную визитёршу к хозяйству. И не только к интимному своему хозяйству (что было бы вполне естественно), но и к хуторскому. Поскольку двух рук у Секача на всё не хватало, а наёмные картлес, чаще всего, больше пакостили, чем помогали. А потому он первым делом содрал с бомжихи всю одежду и как следует осмотрел. Не из похоти, а чтобы убедиться, что пойманная воровка годна к сельскому труду. Та оказалась вполне справной, лишь малость истощённой. Но это можно было поправить регулярной кормёжкой.

Окатив голую бабу из ведра водой, Секач обмыл её жёстким мочалом и отвёл в сени, где первым делом посадил на собачью цепь, а уж только после того трижды изнасиловал — по разу в каждое пригодное к этому делу место. Лузга сперва по инерции сопротивлялась, но, выхватив несколько тумаков по рёбрам и потрохам, смирилась и сперва стерпела вторжения в нижний этаж, а после покорно отсосала.

Удовлетворённый результатом первой проверки, Секач притащил из дома спрей от паразитов и велел пленнице залить им все оволошенные части тела, не пропуская ни единого. Лузга, которую вши успели достать до смерти, сделала это почти с радостью, обрызгав, в том числе, подмышки и задницу, где имелась нередкая волосяная поросль.

После этого хозяин растопил дровяной бойлер и принёс ком грязной одежды, что снял с пленницы. Выдал ей таз, мыльный раствор и велел отстирать всё как следует. И после стирки вымыться самой. Лузга, даже с определённым энтузиазмом, тщательно отстирала и прополоскала свои тряпки, потом попросила мочало и тщательно отмыла тело и волосы тёплой водой.

Постепенно она прижилась на хуторе. Секач продолжал поколачивать её за плохо сделанную работу, порой садил синяки на физиономию за строптивость, да регулярно насиловал, что, впрочем, пленницу возмущало куда меньше, чем побои. Периодически хозяин оставлял прикованную цепью Лузгу в одиночестве, уезжал куда-то на своём мощном квадроцикле, но, вернувшись, всякий раз кормил досыта и даже угощал пивом или вином. А после этого снова велел раздеваться и, не снимая с цепи, драл, как сидорову козу.

Однажды, вернувшись из посёлка, где обменял пойманную в озере рыбу на муку и выпивку, Секач не нашёл пленницы в сенях. Возле бревенчатой стены дома, в которой раньше был укреплен вертлюг цепи, стояла по-хозяйски прислоненная в угол монтажка.

- Вот сука, — расстроенно выругался он. — Сбежала, блядь такая!
Внезапно открылась дверь, ведущая в дом и в сени вышла Лузга. Она была полностью одета, опоясана свисающей с ошейника цепью и улыбалась, уперев кулаки в откормленные бока.

- Секач, ты сними с меня цепь, не сбегу я. Буду с тобой жить, делать, что скажешь, помогать во всём. Я вот, пока тебя не было, в доме всё прибрала, ужин приготовила. По двору немного прошлась, подмела. Огород прополола и полила… Хватит уже сраться и собачиться, Секач.

Он посмотрел ей в глаза и кивнул. Вынул из кармана связку ключей и расстегнул замок на ошейнике.
- Цепь на место прикрепи, блядь. Нехуй мне тут хозяйничать! Не тобой прибито — не тебе отрывать!

Лузга послушно вбила вертлюг обухом колуна и прибрала инструмент. Потом проворно шмыгнула в дом, накрыла хозяину ужин и покорно стояла рядом, дожидаясь указаний. Секач же, выпив пол-стакана водки, похлебал супу и, откинувшись на спинку стула, скосился на женщину.
- Садись, ешь, хули встала столбом.
- Спасибо, — Лузга поставила на стол вторую тарелку, налила себе и принялась неспешно, аккуратно есть.
- А я сегодня Ваське Пахомову пару щук отвёз, он просил. У него там то ли именины, то ли чего… Он мне муки отгрузил и копчёной свиной грудинки шмат. С рёбрами. Да батареи поменял, а то еле-еле тянули.
- Славно. Ты, если завтра куда пойдёшь, мне ключи от сараек оставь, я по хозяйству пройдусь. Подскажешь, что где искать?

Секач налил себе ещё пол-стакана, выпил и закусил подсоленным кусочком хлеба. Скосился на бабу и буркнул:
- Понесла, чай?
- Ага, — бесхитростно ответила Лузга, — две недели уже задержка. Ты, Секач, не переживай, не сбегу я от тебя. Давай по-людски жить, сколько мне на цепи-то сидеть?
Хозяин почесал макушку и лениво махнул рукой.
- Попробуем. А и сбежишь — мне горя мало.
Лузга хлюпнула носом и плачущим голосом попросила:
- Только по животу больше не бей, если что, ладно? Ну там будут у меня какие недоделки… Ну там по рёбрам, по горбушке врежь, а в живот не надо, ладно?
Секач фыркнул и рассмеялся.
- Ты меня за дикаря-то не держи! Чего не знаешь, не умеешь — спрашивай! Подскажу, покажу. Да и это… Того, — он пошевелил пальцами, — тяжести не ворочай.

***
Лузга померла вторыми родами. Так вышло, что к сроку приболела она, пила какие-то настойки и отвары, что привёз из посёлка Секач. Рожала дома, да так и изошла кровью, не доехала до больницы, куда повёз её муж.

Вернувшись с полдороги, он утёр скупые слёзы со щёк и, взяв в сарае лопату, пошёл в сад копать могилку. Туда и прибежал к нему четырёхлетний Короед, и сообщил, что новорожденная девочка не дышит.

Секач лишь хмуро кивнул и продолжил остервенело рыть землю. Так и схоронил он Лузгу и безымянную дочь, под старой яблоней. И продолжил жить, разводя кур, выращивая на огороде овощи, да ставя на озере сети. Что позволяло ему вполне прилично вести быт, сытно есть и малость выпивать время от времени.

А одежду и обувь для подрастающего Короеда, Секач, по мере надобности, брал на развале — специальном заведении, где жители посёлка и окрестных сёл оставляли шмотки, из которых их собственные дети уже выросли.

***
Шли годы. Короед рос крепким и смекалистым, весь в отца.

Нельзя сказать, что Секач был единственным картлес, что не побирался по помойкам, а жил крепким хозяйством и упорным трудом. Нет. Только в их районе насчитывалось почти десять хуторов, где жили люди, по разным причинам ушедшие из социума. Одни обрабатывали землю, другие промышляли сбором лесных даров, рыбалкой, охотой. Обменивались продуктами меж собой, возили на сельские рынки, где меняли на нужные вещи.

Подросший Короед всё чаще и чаще подменял отца не только в домашних делах, но и учился ставить снасти на озере, силки в лесу. Приносил добычу в дом, а иной раз нёс её в ближайшее село или на хутора, где менял на разные нужные в хозяйстве мелочи. Нитки, иголки, патроны… Мало ли разной всячины, пусть и не первой необходимости, но всё-таки нужно.

Так парнишка и познакомился со своей будущей женой, на хуторе картлес Мытаря. Короед частенько приходил именно к этим соседям, просто потому, что они жили ближе всех прочих: меж родным подворьем и посёлком. Баба у Мытаря была вечно злая, неприветливая и потому постоянно побитая. Она не уходила с хутора лишь потому, что ходить ей было трудно: пальцы на левой ноге были отморожены и попросту отсутствовали.

А вот дочка у них была, напротив, весёлой и добродушной, хоть Короеду и казалось порой, что та немного с придурью. Как-то, в очередной приход на хутор, паренёк наткнулся на хозяйку, что в тот день была злее обычного. Спросив про хозяина и выслушав, куда ему убираться, он лишь махнул рукой и пошёл искать Мытаря сам. И нашёл: под лёгким навесом, прямо средь бела дня, тот стоял со спущенными штанами и неспешно, покряхтывая от удовольствия, использовал дочку.

Заметив гостя, он нисколько не смутился, только приветственно приподнял руку. А девчонка, скосившись на гостя, лишь стянула на груди распахнутую рубашку, прикрывая едва выдающиеся грудки.

Мытарь, за волосы притянув голову дочери к себе, закончил со своими делами и облегчённо вздохнул. И принялся надевать брюки. А девчонка, привычно сплюнув, стала застёгиваться и заправлять рубашку в короткие, до колен, штаны.

- С чем пришёл, Короед?
Парень планировал забрать обещанный ему в прошлый раз шнек для зимней рыбалки, поэтому был, как говорится, с пустыми руками.
- Мытарь, так ты мне бур обещал, забыл, что ли?
Мужик почесал башку, обернулся к сидящей на колоде дочери и сказал:
- Дура, принеси из сенок, я там положил. — Проводил девчонку взглядом и вернулся к разговору: — Так а принёс-то чего?
- Я тебе прошлый раз за пачку патронов всю рыбу оставил, а ты обещал шнек в придачу отдать. Вот я и пришёл за ним.
Вернулась дочка и спросила:
- Папаня, а чего принести-то?
Мытарь сплюнул и негромко выматерился.
- Ну вот такая железка, кручёная! Иди уже, пока пинка не дал!
Короед проводил взглядом посланницу и пожал плечами.
- Мытарь, а как её зовут?
- А на что тебе её звать?
- Да не мне. Ты-то сам как её зовёшь?
- Так дурой и зову, потому что она дура и есть.
Девочка вернулась, держа в руках шнек. Отдала его Короеду и мельком глянула на отца.
- И как им лёд бурить?
Мытарь принялся объяснять:
- Ну вот с этой стороны — ножи… Они тут тупые, но ты заточи и всё будет пучком. А вот с этой стороны надо приделать вот такую загибулину…
- А где её взять?
- Ну в посёлке попроси кого, понимающего в железе, поди сделают. А на конце надо такую штуку, вроде стакана, чтоб держать и прижимать. А второй рукой — крутить!

Парень и мужчина ещё какое-то время обсуждали конструкцию, а потом Мытарь, сославшись на дела, ушёл. Короед, давно уже понявший, что и как делать с буром, просто ждал этого момента и, едва хозяин хутора ушёл, обратился к его дочке:
- Тебя как зовут?
- А кто как. Папка — дурой, мамка — по-разному. То блядью, то ещё как. А чаще всего — Эй. Просто орёт: «Эй ты, поди сюда!» Или ещё куда-нибудь. Почти всегда посылает в жопу.
Девчонка рассмеялась и, чуть наклонившись, зажала меж бёдер сложенные вместе ладони.
- И имя у тебя есть?
Девчонка выпрямилась, пожала плечами и улыбнулась.
- Не знаю!
- Ну не звать же мне тебя дурой или блядью…
- Да и называй. Мне какая разница?


***
Нечастые свидания Короеда с Дурочкой продолжались ещё пару лет и сошли бы на нет, не случись парню узнать кое-что, поразившее его до глубины души и даже немало испугавшее. И одновременно пробудившее в душе странное желание сделать что-то наперекор обстоятельствам.

Надо сказать, что он, освоив езду на отцовском квадроцикле, всё чаще сам гонял на охоту, на замену батарей, за шмотками на развалы. Лишь на мену продуктов на недостающее, они по-прежнему ездили вдвоём. А вот в те дни, когда воспоминания про дурочкины ласки принимали совсем уж настойчивый характер, Короед отправлялся на соседский хутор.

Нет, он не любил Дурочку. Её непроходимая тупость раздражала; постоянная готовность выполнять любые запросы вызывала брезгливость, что, в свою очередь, заставляло ненавидеть самого себя. И после каждого свидания Короед зарекался встречаться с девчонкой, и всякий раз презирал себя за то, что снова и снова возвращался на соседний хутор, чтобы присунуть в тёплое и влажное.
Понимая, что всё сильнее и сильнее попадает в зависимость от Мытаря — а тот, узнав о встречах дочери с соседом, принялся требовать за каждое свидание той или иной оплаты — Короед всеми способами старался сделать так, чтобы его посещение чужого хутора оставалось незамеченным.

Однажды, пробираясь от оставленного в лесу квадрика к месту встречи с Дурочкой, он вдруг услышал голоса Мытаря и его бабы, о чём-то негромко спорящих. Парень подкрался поближе к навесу и навострил уши.

- Ебутся и пусть дальше ебутся, — бормотал Мытарь. — На то она и блядь, чтоб мандой торговать. Себя вспомни!
- А если понесёт? Наш Петька вон не сильно стремится помогать, а нам с тобой что — забот не хватает? Мало, что эта дура совсем работать перестанет, так ещё наёбыша её кормить… А вдруг тоже дурака родит?
- Залетит — приберём и всё. Была и не стало — кто её искать будет? Нас, считай, нет и не было никогда. Спросят — скажем, что заболела и померла. — Мытарь помолчал и совсем тихо добавил: — Да и кому то надо — спрашивать…
Петька — старший сын Мытаря — давно ушёл с хутора и, получив Карту, жил и трудился в одном из сёл района. И связи с семьёй почти не поддерживал, лишь изредка привозил родителям семена овощей, патроны к ружью или небольшой мешок мелочей для обмена.
- А если старшой спросит? — хромая Мытариха издала какой-то странный звук и повторила: — Петька вдруг спросит?
- Блядь… Скажем: заболела и померла! Он её выкапывать станет, что ли, чтоб проверить? А пока щенок Секача таскает нам за свои поебушки с дурой всякое… Чё не пользоваться-то?
Мытариха помолчала, снова как-то странно икнула и забубнила:
- Вот переманить бы Короеда к нам, чтоб жил тут. Всё нам с тобой пахать меньше. И пусть бы валандался с дурой, сколь хочет! Или сбыть её Секачонку, чтоб Петьке потом с ней не вошкаться, когда нас костлявая приберёт…
- Ты жопой шевели, блядь. Размечталась! Сильней пихай, пока палки не выпросила. Да сожми булки, сильней сожми, падла такая!

Короед высунулся из-за сарая и пригляделся. Мытарь стоял со спущенными штанами, упершись спиной в толстый столб навеса, а его баба, с задранным подолом, упираясь руками в стол, пихала его голой задницей, сопя и икая от усердия. И её брюхо раскачивалось при этом, словно полупустой мешок, сморщенный и дряблый. Парень, содрогаясь от отвращения, отвернулся и, пошатываясь побрёл прочь. Ни малейшего желания присунуть в тёплое и влажное у него не осталось.

***
Поселковый сварщик, согласившийся сделать ворот к шнеку ледобура, что-то разглядывал в мониторе телика и шевелил бровями. Короед терпеливо ждал. Он отлично понимал, что обещание когда-то потом привезти рыбы — аргумент так себе. Совсем не стимулирующий к работе.

Юный картлес зябко поёжился и спросил:
- Сергей, а это у тебя интернет?
- Ну да, — ответил сварщик, — смотрю, как лучше тебе ворот сделать.
Короед немного подумал и спросил ещё раз:
- А правда, что в интернете можно найти ответ на любой вопрос?
Сергей посмотрел на паренька и кивнул.
- Правда. Я чего не знаю — всегда смотрю в интернете. И всегда нахожу, что искал. Вот сейчас узнал, что оптимальный рычаг для ворота — тридцать сантиметров. Если меньше — крутить тяжело, а если больше, то длины руки не хватит. И то, что твой шнек, судя по номеру, был в комплекте армейского универсального ротатора. И применялся не для рыбалки, а для добычи воды из открытых водоёмов в зимнее время. Для нужд техники и личного состава.

- А спроси — можно ли как-то дурочку от дурости вылечить?
Сварщик почесал щетинистую щёку и задумчиво посмотрел на паренька. И ответил немного не в тему:
- Ты иди, Короед, погуляй. Незачем тебе на базе отираться, как бы пиздов не получил. Ты ж картлес. Приходи к вечеру, там видно будет.

Короед кивнул и покорно свалил из ремонтного бокса, хоть и знал, что никто его, известного в посёлке поставщика рыбы и дичи, пальцем не тронет. Его, картлес, уже внесли в местный реестр и никогда не гнобили за отсутствие Карты.

Политика государства (о чём Короед не имел ни малейшего представления) в это время предписывала относиться к таким гражданам лояльно. А вот простой сварщик из простого ремонтного предприятия, в удалённом от городов посёлке, знать не знал ничего о реестрах и прочем. И просто искренне переживал за паренька, не имеющего Карты.

Побродив по улицам, Короед заглянул в столовую, а потом, по совету поваров, в местный шинок. И там, и там ему сказали, что возьмут и рыбу, и дичь. В любое время и в любом количестве. Это радовало, поскольку торчать на рынке, ожидая предложения нужных вещей для мены, куда как хлопотней и времени отнимает больше. А повара в столовой и хозяин шинка заверили, что готовы предложить и патроны, и скобянку, и одежду с обувью. И даже комбикорм для кур, и удобрения, и семена овощей для огорода.

Ближе к вечеру юный картлес вернулся на рембазу и прошмыгнул на сварочный участок. Сергей показал ему сначала бур в сборе, потом научил разбирать и собирать его.

- Я ножи заточил, — мужчина вынул из кармана тряпичный свёрток и протянул Короеду. — Смотри, аккуратнее с ними, острые. Болты оставил в шнеке, там отвёрткой всё сделаешь. Есть отвёртка?
- Есть! Ух… Спасибо тебе, Сергей! Я тебе самую здоровенную рыбину принесу, честно-честно! Или глухаря, если что, — он заглянул сварщику в лицо и пояснил: — Там как быстрее получится. Ну… Где удачнее будет, на рыбалке или на охоте.
Мужчина усмехнулся и растрепал пареньку волосы.
- Да и не принесёшь — я не расстроюсь. Тут дел-то было… Говорить не о чем. Айда по домам.

Они вышли с территории базы и только там Короед вспомнил про интернет.
- Сергей, а ты про дурочку нашёл ответ?
- Да. Сам хотел сказать, да ты опередил. — Мужчина вынул телик и, просматривая вкладки, начал рассказывать: — Словом, так: есть в России, в Сибири, такой Город, на берегу Моря. А напротив него, на другом берегу, есть Городок. Так вот, ближе к Городку, есть на Море Остров, а на нём — Клиника. Там работают Великие и Врачи. И они могут вылечить любого человека, от любой болезни. Я уточнил по поводу умственной неполноценности и меня заверили, что это в Клинике тоже лечат.

Ошарашенный таким результатом, Короед замер, обнимая обеими руками завёрнутый в кусок бельтинга бур. Рот у него как открылся, да так и остался незакрытым.
- Ух ты!.. Сергей, Сергей, а как попасть-то туда? Где оно, то Море?
Мужчина тяжело вздохнул и полистал вкладки в телике. Потом выключил и убрал его во внутренний карман куртки, застегнув на молнию. Он просто не знал, как донести до сознания безграмотного пацана нужную информацию.
- Вот будь у тебя Карта — сел бы на поезд и доехал. А как без Карты… — он помотал головой и развёл руками.
- А на квадраче, скажем, доехать можно?
- Не знаю, — снова мотнул головой Сергей. — Так-то автодороги туда ведут, как без этого… Но от нас до Города — половина России! На квадроцикле, небось, неделю ехать придётся.
Короед хотел спросить ещё о чём-то, но решил сперва всё хорошенько обдумать. Всё, что уже узнал. Он протянул мужчине руку и когда тот пожал её, проговорил:
- А рыбу или дичину я тебе обязательно притащу.

***
Ранним летним утром, ещё до восхода Солнца, Короед тихо выкатил квадроцикл со двора и поехал за Дурочкой. Та должна была ждать его в условленном месте, на перекрёстке двух просек, откуда можно было выбраться на дорогу, ведущую от посёлка к городу Романовску.

Накануне Короед отвёз сварщику Сергею обещанную дичину (здорового русака, застрявшего в силке), да поменял на поселковой зарядке батареи. Новых, как он просил, не было, зато нашлась пара нестарых, но царёвского производства, славящихся отменным зарядом и надёжностью. Женщина на зарядке называла какие-то большие количества километров пробега, но неграмотному Короеду это ни о чём не говорило. Видя, что её не понимают, зарядчица порылась в персоналке и сказала, что такой квадрик на царёвских батареях проездит почти две недели, если не перегружать.

Парень искренне поблагодарил женщину и подарил ей крупного живого карася. А остальную рыбу отвёз в шинок, где ему за неё дали девчачьи ботики для Дурочки, у которой обувь была только зимняя. А вдобавок шинкарь сунул Короеду в карманы бутылочку светлого пива и пакет жареного арахиса, чуть не полкило.

Дурочка встретила его, как и договаривались. Короед протянул ей ботики и велел обуться. После чего усадил на заднее сиденье квадрика и неспешно, размеренно поехал в сторону дороги. Просека, периодически расчищаемая от поросли, была вполне проезжей, но особо разгоняться по ней всё-таки не стоило: налетишь в траве на пень и будешь рёбрами землю гладить. А уж со слабоумной пассажиркой и вовсе следовало быть как можно более осторожным.

Выбравшись на трассу, Короед занял правую полосу и включил режим максимальной экономии энергии батарей. Теперь его квадроцикл ехал, выбирая оптимальную скорость. Как бы ни хотелось парню ускорить путешествие, следовало помнить, что ресурс батарей не бесконечен (хоть и пополняем рекуперацией), а уж на что их поменяют… Небу лишь ведомо. Да и где их менять — он тоже не имел ни малейшего представления. А потому нужно было постараться проделать путь на тех, что есть. И не привлекать к себе лишнего внимания: двое подростков-картлес, на незарегистрированном квадроцикле… Это понимал даже безграмотный Короед.

Путешествие закончилось на окраине Романовска: их остановил экипаж дорожной милиции. Обнаружив отсутствие Карт у путешественников, старший инспектор повёл улыбающуюся Дурочку и хмурящегося Короеда в микроавтобус. Там усадил их и принялся расспрашивать.
- Ребята, вы откуда тут взялись?
Паренёк шмыгнул носом и, решив не врать, ответил:
- Картлес мы. С хуторов.
- А чего в городе забыли?
- Я вот её в Город хочу отвезти, в Клинику. Её полечить надо. Дурочка она, как ей жить-то?
Милиционер посмотрел на девчонку и, похоже, без вопросов понял, что парень не врёт.
- Ты говоришь про Город, что в пяти с половиной тысячах километров отсюда? На Море?

Короед молча кивнул и инспектор раздул щёки от удивления. И внимательно посмотрел в лицо собеседника, ища в нём признаки безумия. Не найдя таковых, спросил на всякий случай:
- А у тебя с головой всё в порядке?
Парень угрюмо кивнул, потом посмотрел в глаза инспектору и попросил:
- Отпустите нас, пожалуйста. Ну кому мы помешали? Я вот продукты селянам поставляю, она тоже на хуторе трудится. Ну вот не повезло ей, дурочкой родилась… Что с того, что мы картлес? Мы не люди разве?

Милиционер долго молчал, размышляя. Потом негромко заговорил:
- Никому вы не мешаете, сынок. Вот только без Карты нельзя вам в город. Я-то вас отпущу, только как вы дальше-то поедете? Вот я понимаю, что никому и ничем вы не угрожаете, но есть законы, правила определённые. И нарушать их нельзя.
- Да чего я нарушил-то?! — воскликнул Короед. — Ехал, никого не трогал! И не надо мне в том вашем городе ничего, проеду себе мимо и всё.
- У тебя нет лицензии на вождение транспорта. Нет, я понимаю, что водить ты умеешь, но правила дорожного движения ты учил? Нет. Нельзя тебе в город, пойми, небезопасно это. И квадрик твой не имеет регистрации, а это тоже нарушение.
- Ну какое нарушение, дяденька? Я же не украл его, то моего отца машина, он его честно за жратву выменял.
- Я тебя ни в чём не виню, сынок, пойми, — примирительно сказал милиционер. — Просто ездить по дорогам общего пользования на таком транспорте нельзя! В лесу там, в полях, в сельской местности — гоняй, сколько хочешь. А вот по шоссе или городским улицам — нельзя! Это закон, не я его придумал. А соблюдать всем положено. И мне, и тебе.

Короед молчал, размышляя. От отца он знал, что есть какие-то там законы. И что картлес на них плевать хотели и плюют. Но только там, где нет шерифов или, например, милиционеров. То есть — блюстителей тех самых законов. И сейчас, впервые в жизни столкнувшись с таким блюстителем, он просто не знал, что делать. Но дядька в форме не выглядел гадом и потому парень снова попросил:
- Отпустите нас. Ну нельзя мне по вашим дорогам, так нельзя. Я полями Романовск объеду и дальше двину.

Инспектор помотал головой. Он просто не знал, как объяснить безграмотному, но доброму мальчишке, что на квадроцикле доехать до Города, находящегося в тысячах километров от Романовска, даже и по дорогам общего пользования, будет крайне сложно, не говоря уж про полевые дороги и просёлки. А без Карты — почти невозможно! Ведь потребуется пересечь несколько рек, а мосты находятся в городах, куда без Карты просто не пустят. Милиционер снова тяжко вздохнул и спросил:
- Она реально нуждается в лечении?

Короед кивнул.
- Посидите тут. Попейте чаю, что ли, — он подал парню свой термос. — Я пока поработаю там… Подумаю, как вам помочь. С напарником посоветуюсь.

***
Примерно полчаса спустя, старший инспектор вернулся в микроавтобус и замер, глянув на спящую девчонку. Короед махнул рукой в сторону своей подопечной и с надеждой заглянул в лицо милиционера. Тот попятился назад, делая жесты, приглашая парня идти следом. На улице, осторожно прикрыв дверь машины, инспектор сказал:
- Сейчас у нас смена закончится и я вызову «скорую». Она провезёт вас в город, им можно. В больничке девочку обследуют и дадут направление в Клинику. Но там есть проблемы… — милиционер сморщился и пошевелил пальцами. — Надо будет по месту порешать кое-что. Но ты не волнуйся, отправят вас в Город, почти наверняка отправят! Я прослежу, чтоб отправили. Сам не смогу — начальство подключу!
- А квадрач?!
- Да кто его на стоянке тронет? Напарник отгонит и сдаст на хранение. Вернётесь и заберёте, какие проблемы?
- Меня Секач убъёт, если вернусь без квадрика.
Милиционер рассмеялся и посмотрел на часы.
- Всё, парень, сейчас смена прибудет. Буди свою дурочку и держитесь. Я «скорую» вызываю.

***
Женщина в регистратуре больницы, убедившись, что пациентам вот прямо сейчас ничего не угрожает, устало слушала милиционера и заполняла какие-то формы.
- Как зовут больную?
Короед пожал плечами и посмотрел на Дурочку. Та улыбалась и испуганно оглядывалась: таких странных и больших домов она ни разу в жизни не видела.
- Отец её просто дурой зовёт. А мать… По-разному. Чаще всего просто: «эй»!
Регистратор посмотрела на инспектора, но тот лишь развёл руками.
- Ладно, запишем… Дора. Отца её как зовут?
- Мытарь.
- Угу. Дора Мытарева… Или Мытарь? Пусть будет Дора Мытарь. Возраст? — Поняв, что ответа не получит, она оглядела больную и на глазок вбила четырнадцать. — Жалобы? Ну на что она жалуется? Что болит?
- Ничего у неё не болит, — пробурчал Короед, — она просто дурочка. На что ей жаловаться?
- Угу. Умственная неполноценность, понятно. Говорю сразу: у нас такое не лечат. Психиатр её осмотрит, конечно, но…
- Направление в Клинику ей надо, — проговорил милиционер. — Там вылечат.

Регистратор устало вздохнула и подняла глаза на инспектора.
- А как их без Карт телепортировать? Как груз? А там, в Городе, как им?
- А в моём сопровождении?..
Женщина взяла коммуникатор и сообщила психиатру о доставленной пациентке. Потом зыркнула на инспектора и с раздражением проговорила:
- Ты меня спрашиваешь?! Сам не знаешь, хоть и из милиции, а меня спрашиваешь?.. Ну ты даёшь, служивый.

Инспектор потупился и виновато пробурчал:
- Ну мне-то откуда знать? Я дорожный патрульный! А у вас, я не знаю, вдруг предусмотрено что-то?
- Ага. Дур в Сибирь телепортировать! — Женщина поджала губы и негромко, но чётко проговорила: — Такого у нас сто процентов не предусмотрено.

Пришла санитарка, уточнила у регистратора что-то и, взяв под руки Дурочку и Короеда, повела их куда-то вглубь больницы. Милиционер проводил детей взглядом и, склонившись к оконцу регистратуры, принялся рассказывать, где и как он нашёл подростков.
- Понимаешь, эта Дора и впрямь дурочка. А паренёк, что при ней, он такой прям молодец: повёз лечить вот… Давай чего-то придумывать, надо помочь детям.

Женщина усмехнулась и погрузилась в работу с компьютером. Минут десять спустя она откинулась на спинку стула, потёрла глаза пальцами и проговорила:
- Никак. Без Карт — никак. Но я посмотрела тут… Свези их в горотдел, в бюро. Там им выдадут Карты, по личному заявлению. Есть такая процедура… Ну… На месте разберёшься, ты же из той же конторы, тебе сподручнее. Получат Карты и мы их нормально отправим в Клинику.

Милиционер просиял. Потом достал свой коммуникатор, созвонился с женой и предупредил, что задержится. Отключил связь и подмигнул регистраторше. И та вдруг улыбнулась.

***
В бюро инспектору пришлось попотеть: ни Дора, ни Короед не умели читать и писать. И даже представления не имели, по сколько им лет. Не говоря уж о дне и месяце рождения. Заявления на выдачу Карт дети сделали в аудиоформате и заверили их отпечатками пальцев. Но с личными данными была просто засада!

- Они картлес.
- Это понятно, но что им в Карты вносить? Вот он — Короед. Отца зовут Секач. Так и вносить? Короед Секачевич?
- Без отчества вноси, так можно! Короед Секач! А она — Дора Мытарь. Ну что, впервой картлес Карты оформлять?
- А возраст?
- Ну ставь на глазок.
- Сколько?
Инспектор поглядел на детей и вернулся к диалогу.
- Доре в больнице четырнадцать указали. Короеду пятнадцать поставь.
- Место рождения и проживания?
- Хутор Секач и хутор Мытарь, соответственно. Область — наша.
- Район?
- Сельский!

Забрав готовые Карты, милиционер взял в коробке пару крепких цепочек с карабинами и повесил документы на шеи подросткам. Дора глупо рассмеялась, а Короед, повертев Карту так и этак, спросил:
- И что дальше? Нам можно забрать квадрик и ехать?
- Нет. Сейчас я отвезу вас к телепорту и отправлю в Городок, напрямую. Там про вас уже знают, встретят. Айда!

***
В Отеле, в Городке, дежурный принял сперва Дору, а через пару секунд — Короеда. Шурнул обоих антидотом и позвал Олега. Тот просканировал пациентов, связался с Клиникой и, получив указания, улыбнулся подросткам, потирающим места укола.
- Идёмте есть, ребята. На Остров отправитесь часа через четыре, раньше никак!

В ресторане путешественникам подали густой бульон с сухариками и одну печёную курицу на двоих. Олег от себя добавил детям кофе с сахаром и сливками. И небольшой пирог с творогом и изюмом.

Дора изумлённо оглядела титановую ложку и отложила её в сторону: пользоваться столовыми приборами её никто не учил. Она громко грызла сухари с острой приправой и шумно сёрбала бульон через край миски. Закончив, облизала её и вытерла рот рукавом курточки. Придвинула чашку с кофе, понюхала и посмотрела на Короеда.

- Вкусно! А это что?
- Пей. — Паренёк разрезал пирог на дольки и показал пальцем. — Это ешь, а тем — запивай.
Девчушка ухватила кусок пирога в кулак и куснула. И тут же чуть не выплюнула — сладкого она не ела ни разу в жизни. Но, собравшись (не пропадать же еде!), прожевала и проглотила. Отпила из чашки и снова изумлённо вытаращила глаза.
- Короед, это что такое? Такой вкус странный!
- Это сладости, — пояснил парень. — Ешь, не бойся! Я иногда в посёлке вымениваю немного такого. Вкусно.

Дора послушалась, но ела и пила с настороженностью. И лишь на третьем кусочке пирога поняла, что сладости — это здорово. И слопала всё, что осталось на тарелке. Выпила кофе и жалобно поглядела на Короеда. Тот хмыкнул и отдал ей остаток своего напитка.

Выйдя в фойе, парень огляделся и, завидев Олега, потащил к нему за руку Дору.
- Короед, Короед, — негромко лопотала та, — мне страшно!
- Помалкивай! — рыкнул тот. — Просто помалкивай и всё! Я сам с ним договорюсь.
- Наелись? — с улыбкой осведомился мужчина. — Время у вас ещё есть, можете сходить искупаться в Море, вода сегодня тёплая. Или просто погулять в парке у Отеля. Но далеко не уходите, в Клинике скоро откроют телепорт.
- А долго ждать? — спросил Короед. — Может, нам посидеть тут, где-то в уголочке?..
Олег вежливо улыбнулся и отрицательно помотал головой.
- Идите, погуляйте. С Острова пока вернулось только семь человек, часа два точно ещё ждать придётся.

Короед не имел представления о часах, но по интонации собеседника догадался, что время на прогулку есть. И потащил изумлённо озирающуюся Дору к выходу.
- Он нас прогнал? Кора! Он прогнал нас?
- Да успокойся ты, никто нас не прогонял! Сейчас вот купаться пойдём в Море.

Пляж у Моря поразил подростков: десятки метров чистого, ласкового золотого песка, греющего ноги даже через обувь. Разувшись, они добежали до воды, где и принялись стаскивать с себя одежду. Парочка пожилых отдыхающих с интересом смотрели на них, сидя в шезлонгах в тени огромного зонта.

- Whats are pretty kids! Perhaps they are not born in England any more.
- George, stop it! And don't stare at naked kids, it's really inappropriate.
Но Джордж, проводив взглядом парочку, заходящую в воду, вдруг воскликнул:
- Look at this! Do you see that I am seeing?
Чопорная леди приложила ладонь козырьком и тут же отвернулась.
- Turn around, George, this is not our business.

А Дора, тем временем, плюхнулась задницей в воду и расхохоталась. Потом вскочила и с радостным повизгиванием ринулась на глубину. Короед догнал её и принялся уговаривать не сходить с ума: девчонка просто не умела плавать.

Они долго, чуть не до посинения плескались на глубине «по горло», периодически окунаясь с головой. Их совершенно не волновало, как отнесутся на берегу к тому, что происходит. И лишь когда зубы Доры, до того никогда не купавшейся в открытой воде, начали лязгать, Короед посадил её себе на закорки и вынес на берег. И там они валялись на горячем песке, пока к ним не подошёл посыльный.
- Вы Короед и Дора? Пройдёмте, вас приглашают к телепортации.

Стряхнув песок и не надев даже штаны (а такой глупости, как трусы, у них не было отродясь), ребята подхватили одежду и обувь, да так и пошли в Отель, в одних Картах на цепочках. Англичане, слегка шокированные такой непосредственностью, поджали губы и отвернулись. И леди ворчливо отметила, что вот этих дикарей уже пригласили на Остров, а столь важных граждан Великобритании всё ещё маринуют, вынуждая тратить время и деньги.

***
Когда подошла очередь на приём, Короед хотел зайти вместе с Дорой, но санитар, которого тоже звали Олег, удержал его.
- Она без меня не может! Пусти же, блядь… Да пусти!
Но санитар был не просто высок ростом, он был ещё и очень силён.
- Не дёргайся, успокойся. Мари вылечит твою девочку, а ты пойдёшь… — Олег покрутил головой и буквально волоком перетащил Короеда к другой двери. — Вот сюда пойдёшь, к Евгении.
- Да я-то не больной, я просто Дору сопровождаю!
- Я знаю, что не больной, поэтому и пойдёшь не к доктору, а вот сюда. Пока Дору лечат, тебя просто расспросят кое о чём.

Дверь приоткрылась и Олег как щенка закинул парня в кабинет. И прикрыл дверь.
В комнате было почти пусто, лишь за столом сидела девчонка-подросток, может немного постарше самого Короеда.
- Привет, — сказала она. — Садись на стул и клади руку вот сюда. Любую. Ладонью вниз.
Прижав ладонь Короеда пальцем, она со скучающим видом стала разглядывать что-то в мониторе. Время от времени усмехалась и поматывала головой. Но ничего больше не говорила и ни о чём не спрашивала. Лишь прижимала клавиши пальцами второй руки. В какой-то момент у парня в голове звонко щёлкнуло и он потёр свободной рукой лоб.
- Чё это было?
- Ничего, — ответила девчонка Евгения. — Выходи вон в ту дверь. Дору свою там подожди, потом вас проводят.

Ждать пришлось недолго: минут через десять санитар выкатил кроватку на колёсиках, на которой спала Дора.
- Ты Короед?
- Да. А…
- Спит. Пойдём, я к телепорту провожу.
- В Отель?
Санитар поглядел на него и спросил:
- Вы там что-нибудь оставили?
- Нет!
- Тогда домой, в Романовск. Там ей дадут антидот и она проснётся.

Послышались торопливые шаги и к задней двери подбежала неимоверно красивая женщина в белом халате и с копной огненно-рыжих волос.
- Олег, что с Мари?
- Ничего, — улыбнулся тот. — Просто очень устала. Трудный случай, Юля, так бывает.

***
Короед сморщился от очередного жгучего укола в руку и открыл глаза. Напротив него стоял дежурный с инжектором в руке.
- С прибытием.
- Ага, спасибо, — буркнул парень и заглянул мужчине за спину. Там, прислонившись плечом к колонне, стояла его Дорочка. И выражение лица у неё, внезапно, было задумчивым. — Нам бы с милицией связаться, квадроцикл забрать.
Дежурный вышел из кабины и сделал приглашающий жест.
- Идём, я дам телик. Вам транспортный отдел, я правильно понимаю?
Короед вышел, взял протянутый приборчик и спросил, как это делали жители посёлка:
- Алло? Это Короед. А? Секач! Короед Секач! Мне надо квадрик свой забрать. Ну его там на стоянку какую-то забрали, недавно совсем. Да, не зарегистрированный. Да, «Леший». Куда? А где это, я не местный! Такси? Это что?

Дежурный забрал свой телик, задал пару вопросов, выслушал ответы и убрал приборчик в карман.
- Идём, такси за вами выслали, довезут куда надо.

Машины Короед видел только издали, а вот Дора, не бывавшая прежде нигде вообще, кроме милицейского микроавтобуса ничего не видела. И как она себя поведёт — представить было сложно. Но волновался он зря: непривычно задумчивая и молчаливая девочка спокойно села в такси, словно всю жизнь ездила в машинах.

Прибыв на место, водитель попросил Короеда приложить Карту к считывателю и, пожелав доброго дня, уехал. Дежурный на стоянке, расположенной на окраине Романовска, тоже потребовал приложить Карту к распознавателю и только после этого проводил парня к его квадрику, накрытому чехлом.

- Забирай. Батареи не снимали, если что. Проверь и можешь ехать.
Вырулив с площадки, Короед подождал, чтоб Дора устроилась на заднем сиденье и неспешно поехал в сторону городской заставы. Там дежурный снова проверил у него Карту и пожелал счастливого пути.

- Чёрт-те что, — пробурчал Короед. — Задёргали уже с этой Картой .
- Не ворчи, — вдруг сказала Дора. — Без Карт мы бы с тобой ни здесь, ни в Городе бы не побывали. А на хуторах у тебя её никто спрашивать не будет.

Шоссе было пустым. Что и неудивительно: меж Романовском и посёлком разве что утром грузовики ходили, да автобус рейсовый дважды в день. Пользуясь этим обстоятельством, Короед отключил экономный режим и поддал току на моторы. Квадрик присел на задние колёса и резко ускорился.

По просеке, до самого перекрёстка, тоже наваливал, встав на ноги. Дора, прежде от такой езды напустившая бы ему лужу под задницу, стояла позади и, держась за его куртку, довольно прилично балансировала, не создавая помех. На перекрёстке Короед остановился и обернулся к девчонке.
- Тебя домой? Или к нам поедешь?
Дора хлюпнула носом и зло ответила:
- Вези к себе. Папане пусть его хромая блядь отсасывает!
- Что ж ты так про мамку-то?..
- А то ты не знаешь… Спит и видит во сне, как бы от меня избавиться! Каждым сухарём попрекает, падла.

Короед свернул в сторону своего хутора и неспешно повёл квадрик, пытаясь представить разговор с отцом. А объяснять предстояло очень и очень сложные вещи…

***
- Чего так быстро с мена вернулся? — спросил Секач сына. — Неудачный день?
Короед складывал пачки патронов в сундук и улыбался. Как бы там ни было, он любил своего отца. И тот вовсе не был глупым, как могло бы показаться. Просто старик не понимал многих вещей, потому что никогда про них не слыхал.

- Батя, я тебе сколько раз говорил уже. Не меняю я добычу на барахло! Развожу клиентам, те мне на Карте пометки делают. Потом иду в лавку и набираю всё, на что глаз ляжет! И там с моей Карты часть тех пометок стирают. Примерно так.
- И не обманывают?..
- Нет, па. Какой им резон? Будут жульничать — я ж им больше ни дичи, ни рыбы, ни овощей не привезу. Я вот сегодня в столовую отвёз четыре мешка картофеля, они мне Карту пометили. Шинкарю сдал ягоду, что Дорка насобирала, да гуся, что ты вчера подстрелил. Он тоже пометил. А в лавке набрал вот патронов, чаю, сахару, баранок…
- Тьфу ты, — расстроился Секач. — Сахар-то на кой?! Баловство одно.
- Тебе — баловство. А Дорка любит! — Короед закрыл сундук, прислушался к довольному бормотанию жены на кухне. И подмигнул отцу. — Айда в сарай, бать. Я там… Для тебя баловства привёз.

Старик насупился и отвернулся.
- Чего это я из своего дома в сарай должен ходить?..
- Папаня, ну Дорка брюхатая, чудит. Увидит — расстроится. Тебе трудно?
- Не буду я из-за её брюха прятаться! Должна баба уважение иметь! И место своё, бабское, знать!
Короед сел на сундук и, сминая улыбку, пристально посмотрел на отца.
- Как знаешь. Неволить не стану, сам всё выпью. Если потом меня Дорка тузить примется — не мешай, это она любя.
Секач пошевелил бровями и махнул рукой.
- Айда.

На кухне вертелась, раскладывая продукты по полкам, изрядно беременная Дора Секач. Пропустив мужа, она задержала свёкра и протянула ему вяленую щуку.
- Папаня, я вам не злыдня какая, я просто и духу спиртного сейчас не переношу, не сердитесь. Вы там с Корой в садике посидите, или в сарайке… Ну где вам там любо будет.
Старик изумлённо поглядел на неё, взял рыбину и вдруг погладил сноху по животу.
- Ты это… Мы там пивка чуток. Не бранись на Короеда, он тебя крепко любит!
- Я знаю, папаня, — Дора улыбнулась и шмыгнула носом. — Просто меня сейчас тошнит от всего, ну что я сделаю? Рожу вот и не надо вам будет по сараям от меня бутылки прятать! Сядете вон за стол, да и напьётесь себе в радость.
Секач обнюхал щуку и подмигнул снохе.
- Чай, мы не без понятия. Пока и по сарайкам посидим, не городские какие, поди.
И поспешил догонять сына.

А в сарае, на верстаке, уже была расстелена холстинка, на ней стояла дюжая, на три литра, коричневого стекла бутыль, укупоренная сургучом. Да пара здоровых глиняных кружек. Сунув Короеду рыбину, Секач нашёл топорик, по-хозяйски протёр его рубахой и мотнул головой в сторону колоды. Порубив щуку на куски, снова протёр инструмент и буркнул:
- Наливай.

Сын обушком охотничьего ножа сшиб с горла сургуч, выковырнул пробку и осторожно, не поднимая пены, наполнил кружки. Отпив по половинке, мужчины принялись дербанить рыбу и жевать сушёное.
- Бать, ты вон икру ешь, она тебе по зубам.
- Дорку свою поучи щи варить! — шутливо настрожился старик. И тут же довольным тоном добавил: — А пиво доброе, хоть и казённое…

После второй кружки, слегка раздобрев, Секач докопался до сына:
- Ты мне вот объясни толком. Вот ты мне всё про свою Карту твердишь… Нет, я понимаю, вещь полезная. Да только вот я жизнь всю без неё прожил и сам себе хозяин! А тебя за ту Карту каждая собака дёргает! Стоило оно того?
- Да никто давно не дёргает. Папань, вот удобнее с ней, правда. Не надо голову ломать — продешевил или нет. Всё по-честному отмечается, что отдал и что взял. Первое время, было дело, я лишнего набирал в лавке. Так мне всё равно давали, что просил и говорили — мол, потом сочтёмся. А кто б картлес поверил? — Короед скусил с куска щуки мяска, прожевал и продолжил: — Опять же: электричество нам провели, баллоны с газом меняют! Ну чего непонятного?!
- Хитро, — сказал Секач и сунул нос в кружку.

Короед помялся и негромко продолжил:
- Мамка вот моя в лесу рожала, да померла. И помочь было некому. Ты ж сам рассказывал… А у Дорки — Карта, её докторша в посёлке пополам порвёт, если та на приём не появится вовремя. И каждый раз ей всякие нужные таблетки или там витамины даёт. И не спрашивает за то ничего! Я той докторше куропатку принёс, так она охранника позвала и тот меня за шиворот из больнички вывел, с той куропаткой вместе.
- И чё?..
- Да ничего. Я её на кухню больничную отнёс и у меня её по Карте описали. Попросил, чтоб приготовили и докторшу накормили, но не говорили, что это от меня.
- И чё?
Парень отпил пива и отгрыз ещё кусок щуки.
- А ничё. Докторша мне через Дорку благодарность передала, да попросила, чтоб больше так не делал. Потому что она не за куропаток работает, а за совесть. И ей за это Карту государство помечает. И что она со своей Картой может себе любую еду в любом ресторане взять. Папань, ну я ж рассказывал! Кто работает, кто пользу людям приносит — тому на Карте всё помечают. И по той же Карте, сообразно принесённой пользе, дают, что потребно. И в города, опять же, можно ездить!
- Ишь ты, — усмехнулся Секач. — Так ты считаешь, что я всю жизнь прожил, а пользы от меня не было?
- Да ну тебя, — рассердился Короед и разлил по кружкам остатки пива. — Это кто по помойкам промышляет — с тех пользы нет, но и спросу никакого. А ты всю жизнь людям еду приносил! И шкуры сдавал звериные, и перо птичье… И люди тебе за то давали добра. Кто от души, а кто с хитриной… А будь у тебя Карта, так ни одна сволочь тебе пакости не сделала бы.

Старик допил пиво, утёр усы и тяжко вздохнул.
- А я вот в городе и не был ни разу. — Он поглядел на сына и вдруг попросил: — Ты бы, Кора, свозил меня хоть раз! Хоть со стороны на тот Романовск поглядеть!
Парень облизнул губы, отгрыз от щучьего хвоста последнее мясо и кивнул.
- Отвезу, папань. Поговорю в посёлке с людьми, узнаю что и как. И отвезу. Обязательно!

***
Короед лежал в постели и, положив руку на живот Доры, ощущал, как шевелится его сын. Да, он уже знал, что будет именно мальчик, даже ещё до того, как врач в поселковой больнице сказала об этом будущей мамочке. Нет, это не было мистикой или чем-то таким, просто была твёрдая уверенность. И будущий папочка даже выбрал имя, твёрдо решив, что назовёт сына Олегом.
- Не спится? — спросила вдруг Дора. — Хочешь?..
- Ничего не надо, спи.
- А ты?
- Да… — Короед повернулся на спину и закинул руки под голову. — Я вот всё думаю: вот тебя в Клинике лечили.
- Ну да.
- Там даже Врач та, Мари, вырубилась от перенапряжения, ей рыжая Врач, Юля, после тебя помогала в себя прийти.

Дора погладила себя ладонями по животу и неуверенно проговорила:
- Кора, я не помню. Я в себя уже в Романовске пришла и то не сразу.
- Я помню. Но я про другое.
- Про что?
- Меня-то не лечили! Зашёл, посидел в кабинете с какой-то девчонкой и вышел. Она даже не спрашивала ни о чём, хоть Олег и говорил, что будет. А у меня только в голове один раз чего-то щёлкнуло и как грузик такой за лбом остался. Потом, в Романовске уже, снова щёлкнуло, немного больно было. А когда выезжали из города, я на заставе вывеску прочитал — «Пост».
- Ну и что?
Короед повернулся к жене лицом и чуть слышно прошептал:
- Я до этого не умел читать.

Они немного помолчали, потом Дора сказала:
- Наверное, та девчонка немного полечила тебя. У меня таких грузиков в голове штуки три было. Или больше даже. Но три — точно. И они тоже лопались по одному и я начинала понимать… Многие вещи начинала понимать, понимаешь? Как-то становилась всё умнее и умнее.
- А я заметил, — улыбнулся Короед. — У тебя лицо сразу изменилось.

***
В мае Дора родила здорового, доношенного мальчика. И получила Карту на имя Олега Коровича Секач. По правилам, новорожденным Карты не выдают, это делается после полугода или года — в зависимости от здоровья нового гражданина. Но в поселковой больнице ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что Секачонок будет жить. И поэтому Карту оформили сразу и вручили мамочке при выписке. Просто потому, что на селе у людей полно забот, а ехать лишний раз в посёлок… Понятно же. Ещё молодым родителям подарили телефоны. Потому что взрослый может обходиться без связи, а наличие младенца предполагает возможность разных неожиданностей.

А вот старик-Секач, дождавшийся внука, совсем сдал. Ему казалось, что от жизни он получил больше, чем мог бы желать. И теперь, на склоне лет, мечтал лишь о том, чтобы «сдохнуть быстро и не больно». В Романовск Кора его свозил и таскал по тому проклятому городу целый день. Внук, постоянно орущий и гадящий в самый неподходящий момент, но имеющий при этом Карту, особо не радовал, но… Секач не мог не гордиться, видя, что род его продолжается. И что из сына вырос добрый хозяин хутора. И что его внук, Олег, со временем станет очередным владельцем подворья.

***
Умершего отца Короед схоронил у старой яблони, там, где покоились его мать и сестра. Наткнувшись лопатой на кости, он не стал углублять яму и положив, с помощью Доры, труп Секача в яму, проворно закидал землёй могилу.

А через несколько дней на юге начали грохотать взрывы — началась русско-китайская война. ВС РФ долбили КНР всеми видами современных вооружений, методично превращая вражескую территорию в выжженные пустоши. ПВО и ПРО России отрабатывали все попытки нанести ответный удар. С поверхности Земли и с орбиты. И работали они отлично: ни одна ракета, ни один дрон, ни одна бомба не упали на территорию России.

И чем дальше от границы падали боеголовки русских ракет, тем реже и реже китайцы пробовали хоть как-то повлиять на исход войны. Их политики всячески пытались найти способы мирного прекращения бойни, спровоцированной руководством Китая, но русские просто и незатейливо игнорировали эти попытки. И армия России продолжала утюжить Китай всеми средствами ведения войны, применяя всё оружие и технику, всё, что имелось в арсеналах. И даже древние, полузабытые ракеты «Сатана» вылетали из шахт и сбрасывали на города и агломерации сопредельной страны свои чудовищные, совершенно варварские ядерные заряды.

Короед несколько раз подавал заявку на участие в боевых действиях, но всякий раз его посылали домой, вежливо поясняя, что его снайперские умения и навыки разведчика в данной кампании не востребованы. А военком, в личной беседе, сказал без затей, что пока не оставит дома минимум трёх детей — нечего вообще дёргаться: посылать женатого человека на убой просто запрещено, если тот не оставил замену себе, своей бабе и плюс одного на прирост населения.

Расстроенный до смерти Короед вернулся домой и трижды покрыл Дору. Ни о каких альтернативных методах он и слышать не хотел! Ему было нужно, чтобы жена понесла как можно быстрее. Когда та собралась пойти помыться, Короед впервые в жизни зарядил жене по рёбрам.
- Не смей, сука! Не смей смывать моих детей! Рожай, блядь такая!

Дора, изумлённая до крайности, даже не нашла, что возразить и, сдерживая бешенство, повернулась к мужу задницей и уснула. Уснула, стремительно проваливаясь в глубокий сон и понимая, внезапно, что едва ли не впервые за последнее время засыпает с чувством исполненного долга, а не разочарования. Нет, дать в зад или взять в рот не было для неё чем-то ненормальным: она получала определённое удовольствие от этих способов проникновения. Но… сегодня муж впервые в жизни сказал, что хочет ребёнка. И это абсолютно соответствовало её природной сути.

Когда люпусы уже вовсю гандошили в Пустошах недобитых, в семье Секач родилась Оля. Дочь Короеда и Доры Секач. Девочка была абсолютно здорова при рождении, как и её старший брат Олег, поэтому получила Карту сразу во время выноса из роддома. Короеда, держащего на руках новорожденную, задержала врач. Она какое-то время просто держала его за руку, потом отпустила и спросила:
- Вас с Дорой лечили?
- Отстань. Мне ещё баб своих на хутор везти, а на дворе зима!
- Кора, не дёргайся! Я сама высокомод. Меня сам Великий лечил, если что… Кто с вами работал?

Короед помолчал немного, взял жену за руку и посмотрел врачихе в глаза.
- Неважно. Мы оба были в Клинике на Острове. Этого знания тебе достаточно.
- Рожайте, — улыбнулась та. — Ваши детки — благо для всех! Ты, Кора, немного выжди, потом продолжайте. Продолжайте, ребята, ваши дети реально прекрасны! И они очень нужны России.

Короед переглянулся с женой и подмигнул ей. Дора, потирая всё ещё побаливающую промежность, подмигнула в ответ. Пожала руку врачихе и посмотрела на квадроцикл «Леший», что некогда выменял на еду покойный свёкор.
- Едем, Кора.
- Едем!

***
Короед пришёл в военкомат со справкой о том, что его Дора беременна. Уже третьим ребёнком. Военком откинул бланк, открыл развёртку компьютера и перепроверил данные. Но факт оставался фактом: у Короеда Секач имелись два живых ребёнка и третий — в пузе его жены.
- Кора, ну чего тебе на хуторе не сидится?
- Пошёл нахуй! У меня трое детей! Отсылай уже на войну, пидор!

Военком горестно помотал головой и, мысленно проклиная сам себя, прижал ненавистный сенсор.
- Иди. Короед Секач, с этого момента ты официально являешься солдатом армии России. И подлежишь прохождению обучения воинской профессии. По предварительным данным, тебе предстоит служить в разведовательно-штурмовом подразделении армии РФ. Служи как следует, парень.

Военком отфыркнулся и прижал второй ненавистный сенсор, отправляя молодого Короеда Секач в пекло войны с недобитыми.

***
Кора, одетый в противорадиационный костюм высшей защиты, лежал за стоящей дыбом бетонной панелью и смотрел в прицел мультишмалера, просунутого в дыру в плите. Проклятые уроды, несчастные выродки, то и дело высовывали свои безобразные головы над бруствером. И Кора раз за разом нажимал спуск, словно в видеостимуляторе, в учебке, разрывая эти уродливые бошки гиперзвуковыми пулями.

Ему совершенно не нравилось то, что приходилось делать, но какое-то глубинное, нутряное чувство заставляло раз за разом продлевать контракт и снова и снова отправляться на зачистку Пустоши от недобитых. Просто потому, что ему не нравились эти самые мутанты. И потому, что он знал, что те делают с людьми и люпусами, которых им изредка удаётся захватить в плен живыми.
Просмотрев в очередной раз сектор обстрела, Кора на миг закрыл глаза и тут же почувствовал сильный удар в левое плечо.

- Сука, — ругнулся он и нажал на спуск мультишмалера.
Убедившись, что стрелок противника получил ответку, переключил визор шлема на медицинское сканирование. Проверил показания и, убедившись, что получил пулевое ранение, запросил эвакуацию. Это была далеко не первая рана, поэтому не было ни паники, ни страха, что сейчас сдохнет и всё закончится. Учитывая, что персональная аптечка уже вогнала ему смесь обезболивающего и противошокового, можно было расслабиться и ждать.

Пару минут спустя его подхватил зубами за ногу люпус и поволок в сторону дислокации взвода. Полевой санитар, осмотрев рану, пробурчал, накладывая повязку:
- Отвоевался, Секач. Радуйся, что в КВЗ, так бы тебе руку оторвало к ебене матери. Плечевой сустав вдребезги, ключица тоже.
- Починят, — угрюмо ответил Короед, — но ты прав: отвоевался Секач!
- Конечно. Руку-то по-любому починят, — сказал санитар, — а вот воевать тебе больше не светит. Пока одыбаешься, пока то-сё… Снайпер из тебя ещё не скоро получится. Если вообще получится! Инвалидом бы не остаться…

Короед кивнул. О том, что едва не лишился руки от самого плеча, он знал ещё по отчёту сканера в костюме. И следовало радоваться, что пуля не прошла в двадцати сантиметрах правее, потому как шлем мог её задержать, а вот не лопнул бы от удара череп — бабка на двое сказала. Недобитых вооружали многие страны (собственно, поэтому зачистка Пустоши и длилась уже который год), разными вещами. Но самым распространённым оружием мутантов были реактивные карабины, пули которых могли и не пробить защиту, но поднять с земли даже лежащего бойца и заставить его сделать сальто в воздухе. К счастью или нет, но в Короеда попала гиперзвуковая пуля, выпущенная недобитым из трофейного мультишмалера. Она отколола край бетонной плиты, пробила наплечник, разбила кости и, выйдя в подмышку, прошла вдоль тела и застряла на выходе в волокнистой боковой набивке костюма высшей защиты. Попади она ему в шлем и не избежать бы беды: даже самые современные каски не всегда защищали от гиперпуль.

Из полевого госпиталя Короеда перевезли в Россию, где за него взялись уже всерьёз. Полуоторванную руку прооперировали, удалили осколки костей, установили титановый протез сустава. Зафиксировали. И теперь предстояла долгая, мучительная реабилитация.

Едва встав на ноги, Короед принялся караулить в коридоре больницы хирурга, но никогда не лез, если видел, что врачу не до него. В конце концов, тот заметил беспокойного пациента, остановился и спросил, в чём дело.

- Доктор, а можно мне из ног осколки вынуть? Так-то оно всё зажило, но железа в лытках полно, как бы там чего не случилось потом. У меня детей трое, понимаете…
- В смысле?..
Кора смутился и пробормотал:
- Ну у меня вообще всё заживает, как на собаке. Пулевых вон, три или четыре, что по мякоти, да прочее там, что навылет… Я с теми осколками к врачам не обращался, не до того было. А сейчас… Ну я ж уже всё, отстрелялся, а дома хозяйство, хутор. Там работать надо, а у меня обе лытки осколками нашпигованы.
Хирург оторопело оглядел пациента и негромко выругался. Потом уже нормально сказал:
- Иди к себе, я пришлю медсестру, она отведёт на рентген. Посмотрим, что можно сделать.
- Спасибо, доктор! Если что — мне не к спеху, я потерплю.

Пару часов спустя врач просмотрел видео от рентгенолога и изумлённо помотал головой.
- М-да… Чего только не увидишь. Каких только, — хирург снова внимательно посмотрел на стоп-кадр и зябко поёжился, — людей не повстречаешь!
Нижняя часть ног раненого была прямо-таки нашпигована осколками разной величины. И часть из них торчала из костей, как ни в чём не бывало.

Неделю спустя, убедившись, что рана в плече заживает, хирург велел готовить Короеда к операции на ногах. Оперировать принялся уже затемно, когда все срочные пациенты были обработаны. Врач запускал зонды по кратчайшим векторам, зажимал успевшие врасти в мясо и кости кусочки металла и, ругаясь, вытаскивал их один за одним.

Кора, лежащий на столе, то и дело просил простить его и войти в положение:
- Доктор, ну я же снайпер, мне особо ходить не нужно, всё на квадрике же. Вот ранки обработал и всё…
- Оболдуй, — беззлобно ругнул его хирург, — пришёл бы с незаросшими дырками — насколько проще было бы всё это вытаскивать! А теперь вот мне здесь возиться — тут и рубцовая ткань, и в кость уже вросло. Как ты вообще стерпел такое?! Ты боли не чувствуешь?
- Чувствую, — отвечал Короед, — ещё как чувствую! Когда та граната шарахнула, я без памяти рухнул. А потом в себя пришёл — живой… Ну, думаю, вызову эвакуацию. А потом попробовал — сам могу, хоть и на карачках. Вот… Так и добрался в расположение. Разделся, поглядел — дырочки маленькие, кровь не бежит. Я люпуса кликнул, он мне полизал и всё. Ну пару дней я там ещё температурил, но то такое уже, не смертельное.

Хирург, слушавший раненого в пол-уха, в третий раз ухватил зажимом особо крепко сидящий в кости осколок и, стиснув обе руки изо всех сил, стал крутить зонд туда-сюда, расшатывая железку. Почувствовав хруст, вытащил инструмент из прокола и повертел вынутый осколок перед глазами.

- М-да. Люпус полизал, говоришь?.. Это хорошо. Это правильно. Давно тебя этой гранатой накрыло?
- Да год или больше назад. Доктор, — говорил, Кора едва ли не стыдясь, — ну понимаете… Ну у меня вот трое, ну поревёт там баба и всё… А если на моё место какой призывник без подготовки? Ну сгинет путний пацан! А у него, поди, ни бабы, ни деток нету. И что? Прости-прощай целая жизненная нить?..

Хирург, поглядев на пациента, закатил глаза и помотал головой. Потом, глянув в голограмму, выбрал очередной осколок в ноге пациента и принялся втискивать зонд.

***
Домой Кора вернулся на своих двоих, избавленных от гнёта стальных осколков. Левая рука всё ещё висела на перевязи, но пальцы уже немного шевелились, что давало надежду на благополучный исход.

Располневшая, превратившаяся в зрелую бабу Дора, обняв и расцеловав мужа, метнулась в дом и притащила за руку ревущего и упирающегося пацанёнка.
- Это папка, Олаф, папка! Иди, обними папку!
Старшие, Олег и Ольга, что, по правде сказать, отца тоже не помнили, стояли в сторонке и настороженно глядели на странного пришельца.

Поняв, что детям Кора сейчас неинтересен, Дора затащила мужа в дом и, уперев кулаки в бока, бесхитростно спросила:
- Есть или?..
- Мыться, родная. Меня в госпитале только салфетками протирали! И вообще, за все эти годы ни разу в бане не был… Чеши, топи баню, сил нет!
Дора парила мужа дубовым веником и плакала: смотреть на истерзанное войной тело мужа было для неё невыносимо, сверх всяких сил. А Короед, переворачиваясь на полке, то и дело просил:
- Плесни на камни. И хлещи старательней, жопа ленивая.

Выйдя из бани и приостыв на воздухе, Короед велел жене принести телик и аптечку. Поглядел на график приёма препаратов, выпил нужные таблетки и лишь после этого поманил Дору правой рукой.
- Иди ко мне.
Ощупал и огладил жену по всем её бабским статьям, улыбнулся и повёл в дом, топая по пути ногами, чтоб отогнать ребятню. А дома отдал жене задолженности по супружескому долгу. И лишь после этого оделся в полевую форму и запустил в дом Олега, Олю и Олафа, чтобы те могли с ним познакомиться.

***
- Секачата! А ну айда на озеро!
Плавать сам Короед пока ещё не мог — левая рука по-прежнему не давала ему чувствовать себя полноценным человеком, а не инвалидом. Но обучить детей плаванью Кора считал совершенно необходимым: как жить на берегу озера и не уметь плавать?!

Слегка беременная четвёртым дитём Дора, размахивая берёзовым веником, гнала детей со двора, чтоб те не прятались от отца.
- Марш-марш, короеды! Папка вам что, не указ?! Ну так я вас сейчас веником! Кыш, босотва! Геть за батей!

Спустившись по тропке, небо знает когда проложенной предками, Короед пощупал воду и удовлетворённо кивнул — детям самое то. Он стянул с себя футболку, путаясь плохо работающей левой рукой в одёжке, потом стянул шорты.
- Так, трио (три О — Олег, Оля и Олаф), шмотки сняли! И по одному — за мной!
- Папа, а я девочка!
- Ну и что? Я вот дяденька и уже голый. И тебе тут нечего выпендриваться.
Оля немного подумала и сняла шортики. Подошла к отцу и потыкала пальчиком в шрамы от осколочных.
- Это что?
- Это меня недобитые покоцали. Непонятно? Ну и наплюй! Доча, айда в воду, будешь учиться плавать. Нельзя жить у воды и плавать не уметь.
- А мама не умеет!
- Я и маму научу, не переживай.

Уделив каждому из детей минут по двадцать, Короед велел им бежать домой, а сам начал неспешно, с осторожностью, плавать вдоль берега. До войны он мог заплыть от берега метров за сто, а то и дальше (замерить расстояние никому бы и в голову не пришло), а потом спокойно вернуться. Но сейчас, когда левая рука еле работала, Кора едва мог удержаться на поверхности, да и то недолго.

Выбравшись на берег, он заглянул в телик и полез в карман шорт за таблетками. Выпил нужные и стал одеваться. С шортами проблем не было: пока руки опущены — всё почти нормально. А вот с футболкой приходилось возиться, шипя от боли. Ну не ждать же, когда подействует лекарство!
- Проклятый космос, да чтоб всем недобитым и всем их покровителям… Уроды конченные, чтоб вам!..
- Болит? — послышался за спиной незнакомый голос.

Короед, просунув кое-как левую руку в рукав, одёрнул футболку и лишь после этого повернулся. Перед ним стоял Пётр Мытарь, старший брат жены.
- Ну и тебе не хворать! — Короед и до войны не особо хорошо знал шурина, а уж что изменилось за годы его отсутствия — и подавно не имел понятия, а потому насторожился.
- Не топорщись, Кора, — миролюбиво проговорил Пётр. — Я пришёл сказать, что вон там сети поставил. Пока тебя не было, я тут сеструхе помогал, по мере возможности. До войны, как-то, не общались мы… Ну, сам знаешь, почему. А когда наши старики упокоились… Да война эта проклятая началась… Я тут, пока тебя не было, помогал Доре. Родные же, как иначе? А сети сам снимешь. Там сдашь рыбу — будет вам плюс на Карты.

Короед, всегда считавший озеро продолжением своего хутора, даже ещё пацаном гонял приблудных рыбаков. Что там говорить, его отец, старый Секач, вообще не подпускал к озеру посторонних! И порой угощал непрошеных гостей из дробовика. Но теперь всё изменилось! И Пётр, хоть и почти незнакомый человек, пришёл к нему на хутор и рассказал о поставленных без спросу сетях. И как вести себя в этой ситуации — Кора просто не знал.

- Айда в дом, Петь. Примем горькой по чарочке. Дорка там накашеварила уже, небось.
- Айда, — с улыбкой согласился тот. — Нам-то с тобой делить нечего, мы ж не говно какое помойное. И не бирюки дикие, как наши папаши покойные. Мы, Кора, родные люди.

Придя в дом, мужчины устроились за столом. Дора, понимая, что происходит, проворно и молча накрыла стол, выставила бутылку водки. Казённой, под сургучом, а не самогонного суррогата. Пристрожила детей и уселась в уголку, ожидая мужниных указаний. Нет, она вовсе не была покорной дурой, боящейся мужа, но уважала хозяина хутора, без которого жизнь её и её детей могла бы измениться совсем не в лучшую сторону.

Кора распечатал бутылку, плеснул в рюмки понемногу, потом скосился на жену и улыбнулся.
- Ты чего там спряталась, Дор? Садись с нами, чего как неродная?!
- Да я… — смутилась женщина, — Кора, я с детьми поела уже, а водку мне ни к чему теперь. Да и не люблю я её, по правде сказать.
Пётр поднял рюмку и прицелился в Короеда пальцем.
- С четвёртым тебя, Кора!
Тот чокнулся с шурином и выпил. Закусил маринованным грибочком и снова повернулся к жене.

- Лапусь, ну просто посиди с нами. Ну чего ты там щемишься? Будто и не хозяйка вовсе. Айда, посиди с мужем и братом!
Поняв, что меж мужчинами нет вражды, Дора взяла вилку, рюмку и графинчик брусничной наливки. Присела к столу и попросила мужа:
- Плесни мне на донышко. Ка-апельку! Я за ваше здоровье… У меня же вас роднее нет никого.

Короед поднял графинчик левой, раненной рукой и, морщась от боли, налил жене настойки. Поставил сладкую и, снова левой рукой, взял бутылку горькой. Налил и с улыбкой посмотрел на Петра.
- Мне разрабатывать надо руку, Петь, я безо всякого умысла с левой разливаю.
- Понято! — воскликнул шурин и с готовностью поднял рюмку. — За мир и покой в этом доме. Будьте все здоровы, родные!

Приняв по стопке очищенной, мужчины обратили внимание на закуски и стали есть горячее. Сметав по несколько вилок корейской капусты, они принялись с аппетитом поедать свиную поджарку с кукурузой.
- А хорошо готовит моя сестренция, а? Что скажешь, Кора?
- Заебись, чо. Детва вон вся так и лоснится — неспроста же. Да и до войны она меня ни разу не расстроила, нечего тут обсуждать.

Пётр нахмурился, доел второе и вопросительно посмотрел на хозяина дома.
- Продолжим?
- Запросто. Чего хмуришься? Хочешь спросить чего — спрашивай! Не отвечу — нельзя, значит. У меня подписок о неразглашении штук десять.
Шурин наколол огурчик и снова выразительно посмотрел на пустые рюмки. Короед, не выпендриваясь, взял бутылку правой и налил. Выбрал в миске подходящий рыжик и поднял свою посудинку. Они выпили, смачно закусили и синхронно стукнули стопками по столу.

- Ты мне вот что скажи, Секач: как ты Дору нашу сподобился на Остров свезти?
- А просто, — горько усмехнулся тот. — Ваш папаня с мамкой вашей её прикопать намеревались.
- В смысле?..
- В хуисле. Угандошить и зарыть, как падаль. А как такое допустить?! — Короед налил себе водки и залпом проглотил. — Вот я и спиздил твою сестру. Свёз на Остров, там её вылечили… Меня вот тоже. Мне осколками от гранаты ноги порвало — никто бы с таким не выжил! А я даже и к врачам не обращался. И руку мне гиперпулей оторвало! Пока вот плохо работает, но я разработаю, всё пучком будет. Вот так, Петя. Не думал, не гадал, а после визита на Остров и читать стал, и писать, хоть до пятнадцати лет и не видел тех букв, считай. И сестра твоя из дуры в Дору превратилась! И детей вон мне нарожала. Нормальных, хороших детей.

Пётр склонил голову к плечу и с улыбкой посмотрел на зятя.
- А мне нальёшь?..
Кора снова наполнил две рюмки и взял вилку, выбирая, чем закусить. Капуста, грибы, огурчики, помидорки… Папоротник-орляк и спаржа.
- Лапа, сальца принеси? С прожилочками!
- Сейчас, — подскочила Дора и метнулась на кухню. — Сейчас, обожди!
Буквально пару минут спустя в гостиную прибежал Олежка с тарелочкой, на которой лежали пластики сала с красными прожилками. Чуть позже, покачивая на ходу полноватыми бёдрами, вернулась Дора, неся здоровую тарелку с нарезкой.
- Чуточку пригубишь с нами?
Женщина задумалась и махнула рукой.
- Капельку. Наливочки, Кора, самую малость.

Секач взял графин левой рукой, плеснул жене в рюмку и, старательно контролируя движения, поставил графин. И подал Доре стопарь. Довольно хмыкнул и поднял рюмку.
- Давайте, родные, за Родину и за Победу!

Выпили. Мужчины закусили водку салом, а Дора слопала остывший вареник с творогом. Подумала и придвинула миску к себе: мужикам десерт вряд ли понадобится!
- Кора, а каково оно, на войне-то? — спросил Пётр.
- Дак… Как на охоте. Только не в зверьё палишь, а в уродов каких-то.
- Уродов?..
- Ага. Петь, ты б видел, как эти поганые недобитые выглядят! Это ж глумление над здравым смыслом! Ебала такие страшные, что их и людьми-то не назвать. Уроды и есть уроды. И ебашишь их, как сукиных гадов, жалости вообще нет.
Пётр передёрнулся и пожал плечами.
- Кора, я не хочу сказать, что ты врёшь. Но… Ну я в интернете читал. Типа… Ну они ж тоже люди, вроде как.

Короед зло перекосил лицо, потом усмехнулся.
- Вроде люди, да. А знаешь, что они с пленными делают? В интернете не читал?
Шурин помотал головой:
- Нет. Такого, что-то, не было.
- А я скажу. Про такое у меня подписки нет. — Кора сунул в рот кусок сала и откусил от горбушки. Прожевал и продолжил: — Я своими глазами это видел, мне сочинять ничего не надо… Лапа, — он посмотрел на жену, — ты б того… Не надо тебе про такое.

Дора встала и послушно ушла из гостиной, а Кора, проводив взглядом отяжелевшую задницу жены, продолжил:
- Они нас жрут, Петя. И людей, и люпусов. Заживо жарят на кострах и жрут кусками. Сам прикинь: связанного бойца кладут возле костра и руку или там ногу — в уголья. Как пропечётся — жрут. А люпусов… Они ж в броне. Так растянут на цепях и прям под живым огонь разводят. И потом тоже жрут. А что не пропечётся — бросают. Так и висит на цепях над угольками остывшими. Я такое сам видел, Петя, мне врак чужих не надо. От такого… Блядь! Как с ума не сошёл — не знаю! Недобитые — не люди, пойми. Выродки, проклятые уроды. Не верь ты, что там в интернете. Хуйня там, раз недобитых людьми называют!

Пётр дрожащей рукой наплескал в рюмки водки, залпом выпил и жадно закусил салом.
- Пиздец… Кора, брат, да пиздец же! Как?! Всякая сволочь смеет пасть разевать и врать, что на Пустоши люди от нас обороняются…

Короед неспешно наколол на вилку огурчик, выпил и закусил. Потом окликнул жену. Дора вернулась за стол, налила себе полную стопку наливки и залпом опрокинула.
- Прости, Кора, я подслушивала, дура такая… Лучше б мне и не слышать этого.
Он убрал от жены графинчик и показал кулак.
- Я те… Жри, блядь тупорогая! Жри, кому говорю!
Дора, плача, послушно принялась есть вареники, а хозяин хутора, откинувшись на спинку стула, посмотрел на шурина.

- Ты, Пётр, сети ставь. Родня чай, не мне одному ту рыбу в озере ловить. Увидишь чужих — угости из дробовика, то дело полезное. Они, бляди, тут и пальцем не пошевелят, а на чужое добро все горазды. Я комбикорм в озере не для халявщиков рассыпаю! Не корми мы с батей рыбу в озере — хуй тут чего жило бы, разве что мелочь пузатая.
- Бля… А я и не знал даже.
- Я возила, Кора, возила! — всполошилась Дора. — Мешками высыпала, там аж вода кипела, как рыба кидалась!

Короед погладил жену по руке и улыбнулся.
- Умница. Но теперь я дома, сам буду следить.
- Простой комбикорм? — поинтересовался Пётр. — Такой же, как для птицы, скота?
Короед молча кивнул и принялся сооружать бутерброд из нарезки и маринадов. А Дора, доев вареники, посмотрела на брата.
- Петь, кстати, покорми рыбу сам. Мне сейчас с мешками лучше не баловаться, а у Коры ранения.
Женщина сжала мужу руку и вытерла с лица непрошенные слёзы. А Пётр вскинулся и взмахнул руками.
- Да с радостью! Просто расскажите мне, как это делать и всё. Корм я привезу, лодка у меня есть…

Короед, доев бутерброд, положил ладони на руки жены и шурина. Сжал их в пальцах и откинулся на спинку стула с улыбкой на лице.
- Небо пресветлое! Как же хорошо дома, среди родных…

***
А плечо так и не желало работать нормально. То ли в госпитале что-то сделали не так, то ли в организме Короеда что-то не работало. Но рука вела себя нормально лишь тогда, когда была опущена. А вот даже просто надеть на себя что-то через голову… Проблема! И Короед решил, что следует ему навестить Клинику на Острове ещё раз.

Но телепорт Романовска упрямо не желал перемещать Кору ни в Городок, ни даже в Город. Устав раз за разом вводить коды, он переместился во Владивосток. Вышел из вокзала, погулял с часок по городу, затем вернулся и снова ввёл код Городка. И вышел… в Романовске! А когда снова вошёл в камеру и ввёл код Города, сработал выбрасыватель, вышвырнувший его из камеры на пол вокзала.
- Да что за ёбано в рот?!

Подошла полная тётечка в униформе и с улыбкой подала ему руку.
- Вставай, болезный. Сейчас много кого, кто в ту сторону ломится, камеры выбрасывают. Говорят, Великий запретил повторно перемещать пациентов, такая вот ерунда.
Короед поднялся на ноги и отряхнул брюки.
- Спасибо. Так хоть какая-то ясность, а то… Не знал уже, что и думать.
- Ты на монорельсе езжай, слышь? На поезде-то можно, поди. А там, на месте, уж как-то пробуй попасть, куда надо.

Кора кивнул, попрощался и вышел на улицу. Прошёлся до парка, сел на скамейку и задумался: ну поезд, всё так, ладно. Только даже если удастся пробраться в Отель, то где гарантия, что его там не будут мурыжить, как тех старых иностранцев? Нет, тут надо наверняка, сразу на Остров! А там уж по-любому обследуют, прежде чем вот так взять и выгнать. Ну люди ж в Клинике, не чёрт знает кто!

***
Уставший Великий сидел на крыльце у центрального входа в Клинику и искоса поглядывал на армейский антиграв, нарезающий круги над Островом. Сил на то, чтобы отогнать пилота или хотя бы просто переговорить с ним по радио, сейчас не было. Их не хватило даже на то, чтобы дойти до хижины и прилечь отдохнуть. Как сел вот на бетонную ступеньку, так и остался сидеть.

Чем хороши летательные аппараты с антигравами, так это тем, что при взлёте и посадке не поднимают пыли. Вот и эта армейская машина, довольно крупная, раза в три больше его скромного вертолёта, опустилась на песок в нескольких шагах от крыльца и даже не вызвала возмущений воздуха. Немного шумно, но, в целом, прилично. Опустившаяся аппарель и то вызвала большее сотрясение атмосферы.

Из Клиники выбежали четыре Олега с автоматами на изготовку и встали между Великим и антигравилётом.
- Ребята, тревоги нет, но на всякий случай побудьте тут. Очень уж я устал, — негромко сказал Врач.

Олеги чуть расслабились, но оружие не опустили. А по аппарели спустился обычный молодой мужчина, совершенно ничем не выдающийся. И на лице его читалась смесь тревоги и волнения. Не надо было быть Великим, чтобы понять, что гостя терзают сильнейшие сомнения в результатах визита на Остров. Но хозяин Клиники не давал распоряжений Олегам, понимая, что раз уж человек поднял армейский антиграв, то причины у него на это веские.

- Подойди, — негромко сказал Врач. — Что у тебя приключилось?
Мужчина приблизился и смущённо заговорил:
- Меня тут лечили уже, давно, правда. А потом я на войне был, ранен я. Рука вот никак не разрабатывается, — он неловко пошевелил левым плечом и сморщился от боли. — Может, можно посмотреть, а? У меня хозяйство на хуторе, детей трое. Малые ещё.
- Сядь.
- Что?
Великий похлопал по ступеньке рядом с собой и повторил:
- Сядь.

Короед сел и вопросительно заглянул в лицо Врача. Тот взял гостя за руку и прикрыл веки.
- У меня там сустав искусственный, понимаете, зажить-то зажило, а шевелить всё равно больно.
- Я вижу, — Всемогущий, не открывая глаз, окликнул одного из автоматчиков: — Олег, отведи больного, пристрой в хвост самой длинной очереди. Олег, вот ты, иди на борт, отпусти антиграв. Их пассажир вернётся домой телепортом.

Секача отвели в Клинику. Антиграв шумно закрыл аппарель и почти беззвучно поднялся в воздух. Там продул сопла и плавно — видимо пилот старался не беспокоить окружающих — пошёл над Морем в сторону Города. Великий проводил его взглядом и уронил голову на руки. Минут двадцать назад он съел в столовой почти пять кило еды: мясо, рыбу, овощи… Но это не помогает при нервном истощении! А отчаянный ветеран РКВ реально нуждается в помощи. И как отказать ему?!

Несколько часов спустя, Кора вошёл в кабинет, где некогда лечили его Дору. За столом сидела огромная бабень — смуглая, с роскошной угольной шевелюрой. Компьютер стоял на краю стола, похоже, отключенный.

- Я это… У меня ранение. Плечо вот, — Короед пошевелил больной рукой и умолк.
- Сядь. Руку на стол, — устало пробормотала брюнетка.
Кора сел и положил на стол ладонь больной руки. Женщина накрыла руку пальцами и закрыла глаза.
- Ну конечно, — пробормотала она. — Железку всунули, а что ключица сложена хуёво — до пизды… Идиоты.

- Поможете?..
- Заткнись. Мари, нужен хирург! Как очухаешься — забери Короеда Секач, у него ключица срослась плохо. — Женщина улыбнулась пациенту и подмигнула. — Боль я сняла, иди на улку, погуляй. Искупайся в Море, если любишь. Нет — просто пошляйся по Острову, подожди. Мари сейчас в отрубе, тошно ей.
- Много работы? — догадался Короед.
- Очень. Вся Клиника полумёртвая, все. Даже Олеги выматываются. Война!..
Огромная женщина, выдавливая улыбку, тёрла пальцы, которыми прикасалась к пациенту.
- Вы это… — Короед смущённо потёр тыльную сторону ладони, где его касалась Врач, — если что… Я потерплю, чего уж там.

Афалина снова улыбнулась и поджала полные губы.
- Да натерпелся уже. Поможем, не ссы. Мари, как очухается, сделает, что надо. Просто дай ей хоть часок поспать!
- Да, конечно! Я и до завтра потерплю… Сколько надо!
Короед вскочил со стула и попятился под взглядом Врача. Но та лишь устало улыбалась и кусала губы.
- Иди, Кора, искупайся. Потом в столовую загляни, поешь. Мари очнётся и прооперирует. Хуёво ей сейчас, солдатик. Двое суток непрерывно оперировала. Ступай, ступай! И пусть следующий заходит.

После купания Кора зашёл в столовую, взял здоровенный кус судака, запечённого в сметане, хлеба и чаю. Сел за свободный стол и принялся утолять голод.
- Чего щей не взял? — спросила подошедшая с разносом рыжая Юля (Кора сразу вспомнил её, хоть и видел мельком чёрт-те когда). — Щи сегодня улётные!
- Садитесь, Юля. Я так-то не голоден… Мне доктор сказала искупаться и поесть. Вот… Исполняю.
- Афалина не просто Врач, она Великая. — Врач составила на стол свои плошки и отложила разнос на пустой стул. Собрала огненную копну в узел и лишь после этого принялась за еду. — Откуда меня знаешь?
- Бывал тут, до войны ещё. Жену привозил.

Юля прижала указательный палец к его руке и кивнула.
- Тебя Женя лечила, помню. А Дора твоя нашу Мари в тот раз вымотала вусмерть! Тяжело с нарушениями психики работать, всем тяжело. И Врачам, и Великим… Всем. У тебя ключица плохо срослась, — добавила Юля, хлебая щи, — но Мари поправит, не волнуйся. И я бы поправила, но Мари лучше всех с хирургией справляется. Просто подождать надо, чтоб выспалась. Тяжко ей, она же не Великая. Просто Врач. А нам много тяжелее, Кора. Много тяжелее.

Он доел рыбу, вытер руки салфеткой и принялся сёрбать чай. Крепкий, терпкий, чёрный.
- Юля, а как ты меня вспомнила? Виделись-то с минутку, да столько лет назад…
- Забей, — ответила женщина, не отрываясь от еды. — Купался уже? Со мной ещё разок сходишь?

Кора понимал, что дело не в купании, что Мари всё ещё не в состоянии оперировать и Юля, как может, оттягивает время.
- С удовольствием, Юль. И ты лучше поспи сама, я погуляю по Острову, искупаюсь… А ты отдохни подольше.

Врач усмехнулась и, допив кофе, отставила пустую чашку.
- Отдохну, Кора, отдохну. Но сперва искупаюсь! Не хочешь — иди к чёрту, мне компания не сильно нужна.
Короед поглядел на стол, покрутил головой.
- Юля, а посуду куда?
- Брось, Макарова уберёт. Идёшь жопу мочить?
- Айда!

До места купания добирались каким-то кривым путём: сперва дошли по плиточной дорожке до бревенчатого дома, где Юля постояла несколько секунд. Потом протиснулись через подлесок и лишь после того вышли на берег, заваленный огромными гранитными глыбами. Собственно пляж был смесью речного песка и обкатанных водой стеклянных осколков.

- Тут чёрт-те сколько тонн стекла набито, не удивляйся, — сказала Юля, развязывая поясок халата. — Но порезаться не порежешься, осколки песком обточило. Раздевайся, солдат, выкупай докторшу!
Врач скинула халат и сморщила веснушчатый нос. Кора, оглядев голую женщину с ног до головы, принялся дрожащими руками стаскивать одежду. И, как бы ни был возбуждён, отметил, что плечо не болит. Вообще не болит!

- Айда! Я плаваю, вроде, неплохо.
- Дурак, — усмехнулась Юля. — Мне сейчас та вода как собаке нагрудный карман.
Кора замер в ступоре, потом заглянул женщине в глаза. Ни страсти, ни похоти в них не было. Была страшная усталость.
- Юля… Я… Ну если что — ну скажи.
- Что сказать, солдатик?! Чтоб выебал? Ну так просто выеби и всё. Пойми, парень, вымоталась я, сдохнуть хочу. А ты вот приляг на меня, да поддай бодрости. Не обеднеешь же!

Юля со стоном легла на стеклянную гальку и широко раздвинула ноги. Кора обошёл её, помотал головой и лёг. Задвинул в рыжую поросль в промежности женщины и принялся размеренно вбивать её в пляж, слушая плеск набегающей воды. И, тиская крепкие, белые, с синими прожилками вен, груди, старательно считал волны, обмывающие ему ноги. На тридцать второй Юля кончила первый раз. На пятьдесят шестой — второй. На шестьдесят пятой Кора не выдержал и кончил сам. Немного отдышался и свалился набок. Врач погладила его пальцами по щеке и тихо сказала:
- Спасибо.
- Тебе спасибо, Юля! Ты… Ты такая… Ты прекрасна!
Она фыркнула и негромко рассмеялась.

- Дурачок! Да я тупо натянула из тебя энергии. Сейчас встану, ополоснусь и пойду принимать больных. И да: Мари проснулась и сидит в столовой. Минут через десять-пятнадцать будет готова оперировать.

Женщина поднялась, зашла в воду и смыла налипший на тело песок и мелкое стекло. Потёрла ладошкой по передку, вышла, подняла халат и пошла, как была, голышом, напрямую к Клинике. Короед провожал её взглядом, пока та не скрылась за дверью. Потом поднялся и полез в воду. И плескался до посинения, чувствуя, как дёргается левое плечо, но не испытывая при этом боли. И вдруг понял, почему у него неладно с рукой: правая ключица двигалась совершенно не так, как левая. Там реально что-то срослось неправильно!
- Короед! — послышался с берега оклик. — Иди в Клинику, операционная готова!

***
Выйдя из кабины телепорта в Романовске, Короед погладил шов на ключице и мотнул головой.
- Твою мать. Полчаса назад встал со стола и… Блядь, не болит же нихуя вообще!
Дежурная, уже знакомая полная женщина, убрав инжектор с антидотом, широко улыбнулась.
- Удалось, солдатик?
- Ага. Прооперировали. Мне б на хутор, тётечка!
Дежурная рассмеялась и махнула рукой.
- Так такси вызови, чего как маленький?! Номер дать?

Короед поглядел на неё и с сомнением спросил:
- А такси на хутор-то поедет?
- Так ты сразу и говори, что тебе нужно на хутор. Кто захочет — приедет. Если по-честному сказать, то всяко лучше ведь?

Машина подъехала минут через пятнадцать — похоже, диспетчер не сразу нашла водителя, готового ехать через лес по грунтовке. И надо было видеть ту машину! Здоровенный пикап, с аж шестью батареями, на здоровенных, рубчатых колёсах. Кора влез в кабину и посмотрел на совсем молоденького паренька, держащегося за руль ручонками, больше похожими на птичьи лапки.

- Тебя как звать, малой?
- А так и зови — Малой! — задорно ответил парень и широко улыбнулся. — Ты не грузись, я не таксист, мне просто делать нехер, вот и решил погонять по вашим запердям. Не рискуя получить в рыло заряд из дробовика.
- Ага, понял. Ты вроде спортсмена, да, Малой?
- Ну да! — водитель шмыгнул носом и потыкал тонким пальцем в навигатор. — Ты мне дорогу покажи, а в город я потом по записи маршрута вернусь. Только, если можно, поменьше асфальта, чтоб интереснее было!

Кора задумался и кивнул.
- Есть к нам дорожка — чёрт копыта сломает. По просекам и тому подобное. Выдюжишь? Я там на квадраче едва пробираюсь! На охоту езжу, так иной раз по три раза на километр лебедиться приходится. Если нормальной дорогой, то втрое дальше по километрам, но впятеро быстрее по времени.
Малой азартно хрюкнул и пустил ток на моторы.
- Показывай дорогу! У меня лебёдка на двадцать тонн, если что. Для неё отдельная батарея!

Пикап, натужно воя моторами, пробирался через лес. Лебедиться пока не приходилось, но пару раз Малой так засаживал машину, что выехать удавалось только с дружным матом в две глотки. А до хутора добрались вымотанные в хлам и грязные, как свиньи. Дора, предупреждённая по телефону, успела не только натопить баню, но и приготовить стол для двух жутко усталых мужчин. Поглядев на мужа и на привезшего его щегла, рассмеялась и потащила за руки к бане.
- Чушки! Небо видит — чушки захрюканные! Мойтесь, черти, я вас такими в дом не пущу. Кора, тебя дети не признают в таком виде, ей-ей не признают!

Загнав в предбанник Малого, она с чувством поцеловала мужа и негромко спросила:
- Как рука?
- Нормально. Ключицу от протеза сустава отломали и переложили заново. Мари мне штук десять саморезов загнала по-новой! Зашили и пинка дали под жопу. Сейчас вообще не болит! И перестало выкручиваться, нормально теперь работает.
Дора счастливо улыбнулась, погладила Кору по груди и подтолкнула к двери.
- Иди, мойся. И дрища этого отмывай! Шмотьё в машинку киньте, простирнётся, пока есть будете. Вам водки приготовить?

Короед подумал и отрицательно мотнул головой.
- Я на препаратах, а Малой — за рулём. Ему домой ещё ехать.
- Да пусть ночует, места полно! Я приготовлю, Кор. Откажется — ну и ладно.
Он сунул левую руку ей под платье и задумчиво потискал сиську. Потом кивнул.
- Приготовь. Мож и разговеемся! Всё, пиздуй отсюда, Дора, пойду я уже мыться.

Перекусив салатом, распаренные и чисто отмывшиеся мужчины приняли по соточке, потом продолжили под горячее… Вторую бутылку не допили: оба упали мордами в стол. Дора позвонила Петру и попросила его приехать, чтоб не напрягаться, таская упившихся мужчин по койкам. Брат не заставил себя ждать и через полчаса уже разнёс Кору и Малого по кроватям. Потом сел за стол, дёрнул соточку казённой и с удовольствием закусил сестриной стряпнёй.

- Ох, Дорка, повезло ж тебе в жизни! Тебе, блин, до конца жизни на своего Кору молиться надо, за то, что не только жива осталась, но и вот такой справной бабой стала. И детей вон нарожала, и по хозяйству… Моя-то… Хоть и не картлес, в доброй семье росла. А вот ей до тебя, сестрень, как до Китая раком. Никогда мне стола такого не накрывала. И не от лени, не от скупости! Просто не умеет. Иной раз в село езжу, чтоб выпить и поесть по-людски, можешь представить? В шинке и то лучше кашеварят, чем моя Ленка.
- А ты к нам приезжай. На кой тебе тот шинок? Тут всё своё, домашнее.
- Так-то оно так, Дор, — Пётр почесал макушку и криво усмехнулся. — Только вот ты ж мне не дашь. А в шинке я то Наташку пригну, то Варьке заправлю. Только ты того… Не трынди про это! А то Ленка мне яйца вырвет. Ей-то это занятие… Постольку-поскольку. А узнает про мои гулянья — избесится. Чисто собака на сене: сама не жрёт, но и козе не даст.

Дора поджала губы, пряча улыбку. Сходила в погребок и принесла солёного сазана. Обернула рыбину в бумагу и протянула брату.
- Бери. Спасибо за помощь! А рыбу своей Ленке отдай, чтоб не психовала, что ты мне помогал. И ещё: дать я тебе и впрямь не дам, но захочешь поесть — приезжай. Придумай там повод для жены и приезжай. Я всегда тебе рада, Петя. Ну, чего таращишься?

Пётр смущённо шмыгнул носом и подмигнул.
- Плесни ещё соточку. Не, я домой доеду, не переживай!
Приняв на грудь, Пётр доел маринованную по-корейски капусту из миски, облизнул пальцы и, прихватив сазана, пошёл из дому. Дора проводила его до квадроцикла и погладила ладонью по спине.
- Езжай уж. Ленке привет от нас, да детей поцелуй. Пойду свой выводок накормлю, да пригляжу за мужиками… Нарезались, черти полосатые!

***
Последний «камешек» в голове у Доры лопнул, когда Короед ушёл на войну.
Проводив мужа, беременная женщина вернулась на хутор, загнала квадроцикл в сарай и заперла воротца на замок. Зашла в стайку, проверила корм у поросят, взятых в селе на откорм и долила пятачкам воды. Набросала в загон зерна, проверила сетку, закрывающую кур от хищников и только после этого зашла в дом. Обняла подбежавшего сынишку и тихо заплакала.

А ночью, когда все хлопоты были уже справлены, когда уснули накормленные дети, Дора рухнула в осиротевшую постель и ревела, ревела, ревела… Чего не позволяла себе прежде никогда. Да и причин для рыданий у неё никогда не было.
И вот, когда, казалось, сердце порвётся от тоски и боли, в голове тихо щёлкнуло. И Дора вдруг поняла, что Олаф родится крепким и здоровым. И что можно попросить у председателя колхоза помощи по хозяйству. И что Короед вернётся. В этом у неё была абсолютная уверенность. Как и в том, что к ней придёт брат и тоже будет помогать. Несмотря на то, что Пётр Мытарь и Дора Секач вообще почти не были знакомы.

О том, что стала неким медиумом, женщина никогда не задумывалась. Она принимала новые знания и способности как должное, как естественные способности человека. И потому больше никогда не плакала. Просто жила и вела хозяйство на хуторе, воспитывала детей и ждала лишь одного: срока рождения второго мальчика.

Однажды, собираясь вытянуть из озера экранчики, Дора совершенно неосознанно сняла со стены старый, свёкра ещё карабин, проверила в магазине патроны и, вынув картечь, перезарядила оружие мелкой дробью. С этим и пошла на бревенчатый причал, с которого установила утром снасти. Ещё не дойдя, дёрнула поводок затвора и посмотрела на индикатор. Горел зелёный, говоря об отсутствии Карт у воришек. Стало быть, картлес или животные.

Дора остановилась метрах в десяти от обреза берега и, не спускаясь к причалу, взяла карабин на изготовку. Посмотрела через прицел и, убедившись, что индикатор всё ещё зелёный, навела мушку на задницу наглеца. И плавно нажала на спуск. Прекрасно сбалансированный карабин чуть дёрнулся и заряд дроби разорвал вору грязные штаны. Вторым выстрелом Дора сшибла рванувшегося к ней волкособа — здоровенную и отменно свирепую тварь. Птичья дробь не могла убить животное, но выбила ему глаз, порвала уши и пробила в двух местах нос, от чего зверь дико взвыл, кувыркнулся через голову и, харкая кровью, рванул вдоль берега прочь. А его хозяин, прижимая к жопе окровавленные ладони, стоял на коленях и выл в небо нечеловеческим голосом.

Дора спустилась к мосткам, прошла по брёвнам причала и с размаху шибанула вора прикладом меж лопаток. Тот охнул, застонал и рухнул в озеро мордой вперёд. И женщину совершенно не волновало — умеет плавать этот бомж или нет. О том, что не понесёт за содеянное никакой ответственности, она прекрасно знала с раннего детства: судьба картлес никому неинтересна.

Убедившись, что ей больше ничего не угрожает, Дора принялась вытягивать по одному экранчики и выпутывать застрявшую в них рыбу. Мелочёвку отпустила, а трёх крупных карпов сунула в корзинку вора, где уже лежала парочка карасей с ладонь размером. Ещё раз посмотрела в сторону, куда убежал волкособ, пнула в морду вцепившегося в причал картлес и неспешно пошла домой.

И что-то подсказывало ей, что ни вор, ни его псина, никогда больше не придут на её озеро. И что она сейчас почистит улов и запечёт рыбу в духовке, на листе, в сметане. И накормит детей этой замечательной едой. Олежка будет слегка капризничать и ковыряться, а вот маленькая Оля слопает всё, что ей сунет в ротишко мама.

***
Возясь по дому, Дора почувствовала, что на дворе неладно. Или из лесу пришли животные, или откуда-то припёрлись незваные люди. Убедившись, что Кора и его тощий друг спокойно спят, она велела детям сидеть и не выходить из дому, взяла в шкафу совершенно новый, недавно принесённый мужем мультишмалер и проверила заряды в магазине. Дробь, картечь, пиро и реактивные. Подвигала селектор, выбрала дробь и сняла предохранитель.

Вышла на крыльцо, понюхала воздух и пошла к здоровенному пикапу, где ошивались трое картлес.
- Стоять, сучьи дети, — негромко, но твёрдо проговорила Дора. — Вам кто сказал, что у Секачей можно красть?
Один из воров (а Дора распознала хуторских, от этих парней почти не воняло, а на отшибе стояли два небольших квадрика) прицелился в неё из короткого ружья. Он и получил заряд дроби прямо в морду. Двое оставшихся, струхнув, присели и подняли руки, бросив снятую с пикапа батарею. Потом один из них заблажил:
- Да ты ебанулась, Дора?! Ну спиздили мы с городской тачки батарею… Тебе что за урон? Какой убыток?! У него их вон шесть штук! Мы твоего добра не трогали!
- Вам кто сказал, что у Секачей можно красть? — повторила вопрос Дора, повернула ствол в сторону квадриков, перевела сенсор на пиро и нажала спуск. Шмалер гавкнул и одна из машинок опрокинулась, вспыхнув оранжевым пламенем.

Снова взяв на прицел воров, она рявкнула:
- Отвечать!
- Ты, сука… — прохрипел тот, что постарше, — ты ещё ответишь за это! Пожалеешь, блядь…
Он не договорил: Дора, переведя сенсор на реактивные, нажала спуск и пуля, дико взвыв на долю секунды, разорвала наглеца пополам.
- Кто. Вам. Сказал. Что. У Секачей. Можно. Красть? — повернув едва не вырвавшееся из рук оружие в сторону последнего, относительно целого вора, повторила женщина.

Парень упал наземь и пополз к ней, прикрывая руками голову. Дополз, обнял за ногу и принялся выть, облизывая ботинок:
- Никто! Никто не говорил! Не убивай! Мы сами… Мы дураки! Не убивай!
Дора осмотрела приклад и, убедившись в его прочности, хорошенько саданула им пресмыкавшегося.
- Забрал падаль и свалил нахуй отсюда, говно. Стоять! Батарею поднял и вставил на место!

Молодой хуторянин, не веря собственному счастью, ссась и пердя от натуги, поднял здоровенный цилиндр и вставил в гнездо пикапа. Потом поднял друга с расшибленной дробью мордой и отнёс к квадроциклу. Хотел было ехать, но Дора негромко напомнила, поводив стволом своего страшного оружия:
- Падаль забрал.

Чувак расплакался, как баба, но ослушаться не посмел. И, собрав обрывки старшего, поволок их к своей дохлой гонялке. Дора ухмылялась, наблюдая, как несчастный ссыкун, блюя на ошмётки разорванного тела, приматывает останки своего дяди к багажнику. Как он кладёт раненного кузена поперёк заднего сиденья и фиксирует тело пауком из эластичных жгутов. Почуяв присутствие мужа, Дора толкнула в пси:
- Всё хорошо, милый. Я сама справилась.

Маленький квадрик, не рассчитанный на перевозку трёх тел, дико выл мотором, рыл колёсами песок и никак не мог сдвинуться с места. Подошедший Кора забрал у жены шмалер, осмотрел его, перевёл сенсор на пиро и дважды выстрелил.
- Говно, блядь. Хули ты с ними цацкаешься?
Квадрик опрокинулся и вспыхнул. От него завоняло горелым пластиком и палёной плотью. Через несколько секунд заорал раненный в лицо, но всё ещё живой, объятый пламенем, парень. Он бился в огне, пытаясь выбраться, но паук крепко прижимал его к квадроциклу.

- Кора, меня сейчас вырвет. Ну нельзя же так с беременной!
- Извини, не подумал, — буркнул Короед и крепко обнял жену. — Прости, роднулька. Пьяный я! Услыхал сквозь сон выстрелы из шмалера, войну вспомнил… Прости.
- Ничего, родной. Просто я пузатая, вот и творю что попало.
Короед поцеловал Дору, прижал к себе и повёл домой.
- Хуйня, Дорочка, всё хуйня. Молва всё равно разнесётся! Ни одна падла к нам на хутор больше не явится.

Вернувшись в дом, Дора велела детям играть на крыльце, потом проверила Малого, так всё и дрыхнущего на кушетке. И лишь после этого вернулась к мужу, чистящему мультишмалер.

- Папа, а кто стрелял? — спросил подошедший Олег. — Мама? А куда?
Короед поманил к себе сынишку. Обнял и поцеловал в макушку.
- Мама стреляла. Потом папа стрелял. К нам воры приехали, сынок, а воров надо гонять, чтоб никто не смел совать на наш хутор свои грязные лапы.

Олег вырвался и отошёл на пару шагов.
- Папаня, а вы воров из мультишмалера расстреляли?! А можно посмотреть?
- Не-а. Не на что там смотреть, сынок. Одни лоскутки по закоулочкам.
Дора, погладив сына по волосёнкам, поцеловала его в лобик и попросила:
- Пойди к Олафу. Ну чего вот братика бросили одного? Иди, вон, уже плачет.
Подошла Оля, взяла Олега за руку и они побежали к крыльцу, где распускал нюни Олаф. Дора проводила детей взглядом и, всхлипнув, принялась растирать слёзы на щеках.

- Кора, какие же у нас детки славные!.. Дружные, ладные…
Короед рассмеялся:
- Нормальные Секачи, Дорка! Ты молодец, нормальных мне шкетов нарожала.
- Что положил, то и вынула. От дурака дураков бы и рожала. А ты у меня… — женщина потупилась и задумчиво потискала себе сиськи. — От Секача и Секачата! Боюсь вот, что Оксанка наша будет стрелять во всё живое, не задумываясь. Она же — дочь ветерана войны.
- Оксанка… — задумчиво проговорил Короед. — Хорошее имя! А какой она будет — от нас зависит. Айда в баню, помоемся.
Женщина поднялась на ноги, отряхнула пыль с задницы и улыбнулась.
- Помоемся. Негоже в таком виде!

***
После рождения Оксанки супруги Секач решили взять паузу. И хоть пару лет пожить, уделяя внимание уже имеющимся детям. Олега и Олю отдали в школу, где те, хоть и ленясь порой, всё-таки показывали хорошие успехи. Олаф и Оксанка проживали с родителями на хуторе постоянно, поскольку малая была ещё реально мала, а отдавать младшего сына в ясли Дора не захотела.

Кора по-прежнему рыбачил и охотился. Рана в плече совершенно перестала его беспокоить и он, в летнюю пору, порой переплывал озеро в не самом широком месте. А уж на лодке, с мешками комбикорма, добирался вообще куда угодно. И нередко Пётр Мытарь составлял ему компанию. Хоть на кормлении, хоть на рыбалке. Мужчины крепко сдружились, несмотря на то, что Елена Мытарь так и держала Секачей за каких-то помоечников: бабская дурь — неистребима! А мужики славно проводили время на озере, совмещая приятное с полезным. И Дора, в отличие от Елены, никогда не корила ни Кору, ни Петра за это.

Летом, когда Олега и Ольгу отпускали на каникулы (а выходные мелкие Секачата проводили дома и во время учебного года), ребятишки с упоением плескались в озере, ходили с матерью и младшими детьми в лес — по грибы и по ягоды.

В то лето, когда Дора и Короед убили хуторских воров, им никто не предъявил претензий, хоть Секачи и ожидали чего-то подобного. Лишь через год родственники убитых предприняли попытку отомстить, наняв помоечных картлес. Те явились толпой, среди ночи и начали было крушить всё подряд на подворье Секачей, но Кора и Дора встретили гостей мелкой дробью из двух ружей.

Прибухнувшие на дармовщинку бомжи быстро сообразили, что игра не стоит свеч и поспешно покинули территорию хутора, прихватив всё, что не было прибито гвоздями.

Второе нашествие стало одновременно последним: ветеран РКВ расстрелял картлес разрывными пулями из мультишмалера. И успел допросить одного, прежде чем тот отдал концы. И в ту же ночь, с женой на пару, Кора приехал на отдалённый хутор, которым заправлял упёртый Мельник, промышлявший, как и все его предки, производством самогона.

Менее чем за час подворье превратилось в пылающие руины: реактивный гранатомёт, добытый Короедом по знакомству в одной из воинских частей, не оставил Мельнику ни единого шанса дожить до утра, а стрельба пирозарядами из двух карабинов довершила начатое. Сгорело не только подворье, но и немалые запасы поганого пойла, которым Мельники издавна снабжали картлес, получая за это дешёвые рабочие руки. Качественный же продукт Мельник отправлял на обмен в сёлах на продукты и сырьё для браги. Но и этот самогон сгорел.

Вернувшись домой, супруги Секач выкупались в озере и зашли в дом. Уже совсем собравшись хоть немного поспать, Дора услышала плач проснувшейся Оксанки и пошла покачать дочь. Вернувшись, рухнула кулём на кровать и со стоном свернулась в клубок, прижавшись к супругу спиной.
- Во что ж мы с тобой превратились, Кора? — почти беззвучно прошептала женщина. — Вот ты — солдат, ветеран, с тобой всё как-то понятно. А со мной-то почему так? Почему, Кора?

***
Через пару дней на хутор к Секачам приехал на казённом эдектробагги шериф. Он сперва прошёлся по подворью, поболтал с ребятишками, потом прогулялся по окрестностям. И лишь после этого постучался в дом. Дора впустила представителя власти и позвала Короеда, наводившего порядок в подвале. Кора, вытирая руки ветошью, вошёл в гостиную и хмуро посмотрел на гостя.

- Привет, Секач.
- И тебе не хворать.
- Присядем? Разговор есть.
Хозяин кивнул и махнул рукой с комком ветоши в сторону стола.
- Выпьешь?
- Нет, — отказался шериф. — Сперва поговорим. А там видно будет.
Кора пожал плечами, потом кивнул. Он отлично понимал, что, уничтожив хутор Мельника, перегнул палку. И был готов к наказанию. Кинув ветошь в угол, он сел на стул и вопросительно посмотрел на гостя, предлагая тому говорить.
- Чайку?.. — несмело предложила Дора, но, уловив пси от мужа, поспешила уйти с глаз долой.

Шериф откинулся на спинку стула и сурово посмотрел Короеду в глаза.
- Ты не охуел, часом?
Кора покаянно развёл руками и кивнул.
- Есть грех.
Шериф сморщился и помотал головой.
- Да не спеши ты каяться, Секач. Я, честно говоря, тебе за твои подвиги медаль бы вручил. С моей точки зрения — молодец! От такой кучи проблем меня избавил: и Мельника с его ядогонкой убрал, и помоечных проредил, приструнил… И братца Мельника, и отродий ихних — всех под корень. Я ж тебе за то, что в том году уродов прибрал, слова не сказал и не посмотрел даже косо.
- Командир, ну мести ждать следовало, ты ж понимаешь. А у меня — детей четверо, мал-мала.
- Понимаю, — согласно кивнул шериф. — Я тебя за спаленных хутор Мельника разве что расцеловать могу: такой чирей с моей жопы снял. Но!
Короед мотнул головой, стиснул зубы и сурово воззрился на гостя, ожидая продолжения. А шериф вдруг махнул рукой и рассмеялся.
- Зови свою, пусть нам по глоточку организует.
- Дора! Мечи на стол! — тут же проорал Короед.

Пока хозяйка проворила застолье, мужчины вышли во двор и там шериф, обняв Кору за плечи, негромко проговорил:
- Ты армейским добром можешь пользоваться, но… Ну не реактивными же гранатами, парень! Да хуй с ним, пользуйся и гранатами, раз надо, но тубусы хоть не бросай! Кора, ну я обязан чинить следствие, пойми. А там и понятые, и все дела. Я же не могу всем рты позатыкать. Ну уебал ты из шайтан-трубы, да и в рот ебать. Но! Трубу не оставляй, ёб твою мать, Кора, ты же не в Пустоши!
- Бля… Командир, я ж тут уже чего только не передумал. И баба извелась.

- Дурачьё… — горестно махнул рукой шериф. — Кому картлес нужны?! Нет, тут постановление Правительства, всё такое… Им там вольно постановлять! Ебалу разную… Слава яйцам, что на селе позволено оставить всё на своё усмотрение! Вот мой предшественник, Фёдор Павлович, он же вот тебя, сопляка бескартного, тогда ещё, до войны, велел внести в реестр благонадёжных. И хоть был ты выблядком без роду и племени — следил, чтоб ни одно падло не смело тебя обижать.

Короед задумался и почесал щетинистую щёку.
- Твоя правда, командир. Не трогали меня. А как Карту выправили — даже и уважение иметь от людей стал.
- Вот и я про что! А Мельники — что сам, что всё их племя — говно упёртое. А мне — и тронуть не моги: живут хозяйством! Вот выкосил, выжег ты это гнездо ядовитое — спасибо тебе, Кора, поклон вам с бабой твоей в землю. Не было в их породе ни одного, кого хоть бы и в реестр благонадёжных внести. А пакостили, бляди, только успевай вилами отмахиваться! Но, Секач, прошу, небом пресветлым заклинаю: не оставляй ты тубы от гранатомёта! Ну не всегда ж мне можно понятым глаза закрыть ладошкой.

Мужчины угрюмо замолчали, но их раздумья прервал подошедший Олежка.
- Папа, мама вам стол накрыла. Идите в дом!

***
Напились Кора с шерифом в сопли, от души. Дора дважды доносила им закуски и бутылки казённой, но те не угомонились, даже допив третью бутылку. Мужики смели и маринады, и горячее, и нарезку. Под конец грызли сухари и сухую рыбу. И, не обращая внимания ни на кого, упорно спорили.

- Нет, командир, не скажи. Я воевал, то было… Прошло это, забыто всё.
- Ай, не пизди.
- Ша! Сказал — забыто. Значит — забыто!
- Ладно, забыли. Продолжай, Кора.
- Вот сам посуди: приехали ко мне на хутор воры. Мне на них молиться, на блядей? Или вон на озере браконьеры. Мне им пальцем грозить? Матерками понужать?
- Нет. Твой двор — твои правила. Это и по закону, и по понятию людскому. Вот ты с бабой своей воров перебили — ваше право.

Короед потёр пальцем ноздри и вопросительно посмотрел на шерифа.
- А с чего ты?..
- Ай… Кора, ну не держи ты меня за идиота! У меня столько разных средств, приборов… Я по кучке говна могу сказать, кто это насрал! Мельников в том году вы с Дорой вдвоём пожгли и нечего мне тут байки баянить… Секрет прям… А братца Мельника точно твоя баба пополам разорвала!

Хозяин упрямо помотал головой и стукнул кулаком в стол.
- Дору не трожь! Меня хоть казни, а её — не смей.
- Дурак, — буркнул шериф. — Вот как есть — дурень! Да ей памятник ставить в пору! Таких женщин по России ещё поискать, как твоя Дора. Никто не трогает её, Секач, да… Пусть кто вякнуть посмеет — сам, своими руками удушу.

Короед глянул в лицо гостя и, икнув, рухнул мордой в стол. Шериф похлопал его по затылку пятернёй и тоже боднул столешницу. Глубоко вздохнул и захрапел.
Дора убрала со стола и лишь после этого принялась растаскивать мужиков по койкам: мужа на кушетку, а гостя — на диван в гостиной. Укрыв их пледами, она пошла в детскую, где спали старшие дети. Убедившись, что там всё в порядке, проведала в своей комнате младшую дочь, поцеловала спящую девочку в лобик и лишь после этого пошла во двор, чтобы перегнать багги шерифа под навес, проверить птицу, свиней. И снять с цепи Шарика.

Вернувшись в дом, Дора села в плетёное кресло возле холодной печи и, прикрыв глаза, прослушала глубоким сканированием окрестности. О том, что подобное недоступно обычным людям, женщина даже представления не имела: она просто и естественно делала всё, чтобы обезопасить семью и дом.

Убедившись, что в мире спокойно, Дора выбралась из кресла, ушла в спальню, ещё раз улыбнулась, поглядев на спящую кроху и принялась раздеваться. Скинув рубаху, она расстегнула бюстгальтер и едва не с отвращением кинула его в корзину для стирки. Тщательно размяла себе грудь и, убедившись, что никаких новообразований в сиськах нет, ухватила себя за соски и оттянула их вперёд, потрясла груди и отпустила. В этом не было ничего интимного: Дора просто выполняла рекомендации врача из поселковой больнички.

Распустив ремень, она расстегнула брюки и стянула их вместе с трусами, потом сняла носки и с наслаждением пошевелила пальцами ног. Потискала изрядно ожиревшие ягодицы и пару раз крепко хлопнула по ним ладонями. Беззвучно рассмеялась и, надев плотную ночную рубаху (в доме посторонний, без этого нельзя), легла в просторную, но увы, пустую супружескую постель. Накрылась простынкой и, полежав на спине, поглядев в потолок, вытянулась, растопырила все пальцы на руках и ногах. Минут пять спустя повернулась на правый бок, подтянула левое колено повыше и закрыла глаза. И тут же провалилась в сон.

***
Утром, похмелившись и похлебав горячей, густой ухи, шериф переместил себя в багги и отбыл в посёлок. Ибо тушка Доры, одетой в плотную, до полу, рубашку, не вызвала у него никаких эмоций. А слоняющиеся по гостиной дети слегка раздражали.

Проводив гостя, Дора подзатыльниками загнала детву за стол и принялась кормить их.
- Ешьте. Потом одевайтесь и чешите в лес, ягоды сами себя не соберут!
Выгнав во двор Олю и Олафа, Дора придержала Олега и, наклонившись, прошептала ему на ухо:
- Смотрите за Олафом, чтоб не потерялся. Ну и вообще… Осматривайтесь. Мало ли кто там может шляться. Я вас на маячки взяла, но всё равно. Осторожнее там.
Мальчик, отвернувшись, пробормотал:
- Мам, ну чё ты?..
- Возьми в сарайке пугач на всякий случай.

Пугач — древний автоматический пистолет, стреляющий струями слезоточивого газа — вполне мог отогнать хоть человека, хоть животное. И был совсем нелишним в лесу, особенно детям. И Дора отлично знала, что старший сын иногда втихаря берёт это оружие и палит в ближайшей куще по птицам — она же сама регулярно перезаряжала магазин пугача свежими патронами.

***
Короед, сидя на крыльце, в тенёчке, наблюдал, как Дора с вернувшимися из леса детьми разбирает добычу. Ягоды — отдельно, грибы — отдельно. Олег, помахивая великоватым для его рук пистолетом, рассказывал, как прогнал барсука, выстрелив тому прямо в морду. Оля гордо демонстрировала матери собранную клубнику. И хвалилась, что все до единой ягодки спелые и не помятые. А Олаф, курлыча и шмыгая носом, просто делился радостью, что тоже принимал участие в сборе лесных даров.

- Небо пресветлое, Дора, какие же у нас дети славные!
- Мы старались, Кора. Без любви не смогли бы ничего путного родить. Подрастёт вот Ксана — и её начнём привлекать к домашним делам. Не будет в нашей семье ни одного лодыря.

Короед мотнул головой и блаженно зажмурился, буквально чувствуя, как уходят последние симптомы похмелья. И даже не знал, как благодарить жену за это чудесное исцеление. И тихо радовался, что шериф не стал нагибать его за устроенный на хуторе Мельника геноцид.

- Дора, иди сюда. Хочу поцеловать тебя прямо в мордочку!
Жена, вытерев руки подолом домашнего платья, с улыбкой, старательно вертя бёдрами, подошла к нему и погладила себе пальцами губы.
- Целуй.

Короед резво поднялся с плетёного кресла и, притянув к себе Дору, от души поцеловал. Потискал ей через лёгкую ткань сперва чуть тяжеловатую жопу, потом не обременённые бюстгальтером полные сиськи, вольготно побалтывающиеся под платьем.

- Обожаю тебя.
- И я тебя! Кора, давай пятого родим?
- Обязательно. Будет у нас пятеро, даже не сомневайся! Но пока подождём, пусть Оксана немножко подрастёт.

Дора рассмеялась, шлёпнула несильно по руке, мнущей сиську.
- Вот каждый раз, как рожала, зарекалась. Да чтоб я ещё раз? Да ну! А время проходит и… Надо забеременеть и родить.
А Короед лишь пожимал плечами и лениво размышлял над причудами жены.

***
Как-то весной, когда земля подсохла, Короед выгнал из сарайки квадроцикл и принялся брякать ключами, разбирая машину. Первым делом он вынул тяжеленную батарею и аккуратно уложил её на дощатую палету. Затем, сняв заднюю часть сиденья, принялся отнимать от рамы электромотор, здоровенны й и тяжеленный узел. Вынув его, с кряхтеньем и негромкими, беззлобными матами, положил его на раму поперёк. Открутив гаечки, отнял электрические разъёмы и вытер пот. Откинул кабели, проверил, чтобы ничто не мешало снять мотор и, собравшись с духом, поднял его и положил рядом с батареей.

Прежде, до войны, он делал это почти не напрягаясь. Но сейчас… То ли возраст, то ли организм всё-таки сдал, получив множество ранений… Тягать тяжести стало реально непросто. Кора вернулся в сарай и с неприязнью посмотрел на отцовский подъёмник-гусь. Потом вытянул из-под верстака ящик с понижающим редуктором и невольно застонал. Откинул крышку и посмотрел на механизм, понимая, что без гуся не обойтись.

- Сраная железяка! Ну ладно, я сейчас… Один хер надо во двор тащить!
Он поднялся с корточек и подошёл к подъёмнику. Выкатил его, роняя всякое барахло, пошевелил рукоятки и пару раз нажал ногой на педаль гидронасоса. Против ожидания, стрела начала подниматься.

- Заебись. Хоть не ебаться с этим железом.
Он перекатил гуся к ящику с редуктором, опустил стрелу, накинул на рым-болты железины чалку и подцепил её на крюк. И принялся нажимать на педаль. Тросик натянулся, редуктор начал подниматься и… Струйка масла стрельнула через уплотнитель и узел со стуком упал на дно ящика.
- Сука!

В сарайку вошла Оля. Она сделала бровки домиком и спросила:
- Папа, я могу тебе помочь?
Короед, прикусив губу, помотал отрицательно головой.
- Маму позови, дочь. Тебе это не по силам, малявочка.
Оля убежала и через пару минут вернулась, держа маму за руку.
- Что случилось, Кора?
Он всплеснул руками.
- Да ничего! Просто не могу один перетащить эту еболу, а гусь крякнул. Помоги.

Дора отогнала Олю, вошла в сарай и ухватилась за чалку, прицепленную к редуктору.
- Тяжёлая. Давай вдвоём!
- Вот балда, прости небо. Я и не просил тебя в одиночку таскать эту хрень!
Вдвоём Секачи нормально вынули редуктор из ящика, вынесли во двор и уложили в раму квадроцикла, на место, где прежде лежал мотор. Дора ещё и пошевеливала тяжёлый узел монтажкой, пока Короед крепил его.

- Нормально? Кора, всё на место встало?
- Ага. А как ты без меня огород пахала? Ну, пока я на войне был?
Женщина вытерла монтажку и прислонила инструмент к стенке сарая.
- Так мне же помогали. И Пётр, и из колхоза людей присылали. Последний раз пригнали пяток картлес с лопатами и их там пацан из села, под прицелом карабина, гонял по всему огороду, пока не вскопали.
- Ясно! Не уходи, сейчас мотор на место будем ставить.

Электромотор ставился, конечно же, не на место. Его место в раме уже занимал редуктор. И мотор в таком варианте ставился сверху, вместо задней части сиденья. Приболтив тягло к раме, Короед установил привод и принялся подключать электрокабели. Закончив с этим, он с помощью Доры вставил в гнездо батарею и пошёл мыть руки: хвататься грязными за руль его отучил ещё покойный отец.

- Будешь огород пахать? — спросила супруга, когда он вернулся. — Не рановато?
- Опробую, — пробурчал тот, — а как пора будет — так у меня и готово всё.
Оседлав квадроцикл, Короед пустил ток на мотор и, поглядывая на редуктор и задние колёса, прокатился по двору. Затем остановился, выкатил из сарая фрезу доля пахоты и принялся цеплять её к квадрику. Проверил заряд её батареи, недовольно сморщился, но всё равно выехал со двора в огород и таки распахал одну полоску.

Заслышав шум, выбежали Олег с Олафом и с гиканьем пустились вприпрыжку за превращённым в трактор квадроциклом. Их отец, развернув машину у дальнего края огорода, взял младшего сына на руки, а старшему предложил встать на раму фрезы, где вращающиеся ножи были прикрыты кожухом. И так, втроём, они доехали до двора, оставив за собой полосу вспаханной земли.

- Всё нормально? — уточнила Дора, забирая Олафа. — Всё работает?
- Ага, — ответил довольный Короед. — Только у фрезы надо батарею заменить — еле шевелится! Считай, чуть не волоком её тащить пришлось.
Женщина шмыгнула носом и мотнула головой в сторону теплиц.
- А я в одном парнике уже вскопала и посеяла. Надо и в остальных, да что-то всё руки не доходят.
Короед строго посмотрел на Олега и прицелился в него пальцем.
- Слышал? Лопату в руки и…
- Па, да я уже начал, чего ты?!
- Молодец. Бери в помощь Олю и вскапывайте. Овощи сами себя не вырастят!
- Папа, — спросил вдруг Олег, — а как батарею менять, если квадрик в трактор переделали?

Мужчина растрепал сыну волосы и весело ответил:
- А мы с тобой завтра вызовем такси и на нём поедем в Романовск. И возьмём новый! А старый у нас так и останется в виде трактора, нечего нам с мамкой спины рвать.
Паренёк пытливо посмотрел на отца — не шутит ли? Потом неуверенно спросил:
- А можно мне потом на зарядку сгонять и поменять батарею?
- Конечно! А потом возьмём лодку и поедем рыбу кормить. Пора уже!
- И я! И меня возьмите! — запрыгала, хлопая в ладоши Оля. — Я тоже хочу на лодке!
Короед посмотрел на дочь, подмигнул Доре и благодушно буркнул:
- Посмотрим. Если поможешь маме в теплице землю вскопать — возьмём с собой.

***
Царёв, Президент России, сидел на экономическом форуме в запердыщенской деревушке одной из европейских стран. Он лениво попивал «Ессентуки № 4», привезённую с с собой с родины и даже не поднимал глаз на ораторов. На провокационные вопросы не отвечал и вообще, всем своим видом демонстрировал, насколько ему скучно на этом сборище.

После официальной части, что называется, на полях форума, он немного оживился и начал реагировать на окружающих. Нет, он по-прежнему ни с кем не вступал в дискуссии, просто начал смотреть на собеседников и время от времени улыбаться. И продолжал прихлёбывать из бутылки минералку и коситься в телефон.

- Господин президент! — взвинченно заверещал вдруг лидер Франции, вопросы которого Царёв пропускал мимо ушей, — вы так и будете отмалчиваться?!
Тот кивнул, скосился на француза и помотал головой с издевательской усмешкой. И снова отпил глоток «Ессентуки».

- Но, господин… — канцлер Германии осёкся и поправился: — Товарищ Царёв. Присутствующие имеют желание обсудить с вами некоторые вещи.

Президент России посмотрел на него и укоризненно кивнул, словно бы говоря, что ничего другого не ожидал. На самом деле, Германия и Россия имели прекрасные и взаимовыгодные отношения. Но… На всемирном экономическом форуме немец немного изображал из себя невинность. И показушную солидарность с европейскими коллегами.

- Мсье Президент, — снова подал голос француз, — вам стоило бы сказать хоть что-то по поводу экономической ситуации в мире!
Русский отпил минералки, скривил губы и процедил:
- Ваша экономика для меня — слово ругательное. И я прошу его не применять в мой адрес!

Это были первые слова, услышанные от представителя Реформированной России, которые услышали главы остальных стран. Президент огромного государства, впервые согласившийся посетить МЭФ, даже здоровался с ними лёгким кивком и очень избирательно пожимал руки. И этой чести удостоились очень немногие главы государств.

Надо сказать, что Царёв, лидер России, был самым что ни на есть обычным генералом. Военную карьеру он начал очень давно, простым пилотом вертолёта. И с тех самых пор отличался немногословностью и абсолютной уверенностью в собственной правоте. И к различным жестам, а уж тем более, высказываниям, относился крайне внимательно. Что неизменно бесило представителей других стран.

- Сеньор Царёв, но мы находимся на международном форуме, — подал голос испанец. — И именно на экономическом. И эта встреча подразумевает обсуждение именно экономических вопросов!
- Ну так и обсуждайте. Я-то здесь при чём?
- Вас пригласили…
- И зря, — перебил испанца Царёв. — Я в вашей экономике не разбираюсь и разбираться не собираюсь. По мне… Разных сортов говна не бывает. Говно — оно и в Африке говно, да простят меня представители чёрного континента.

Повисла тяжёлая пауза, а Царёв, смяв пустую бутылочку от воды, сунул её в специальную сумку, предусмотренную для сбора мусора. Её он тоже привёз с собой из России. И продолжил негромким голосом:
- Зачем вы меня пригласили? Я не буду отвечать на ваши пустые вопросы: ответы лежат на поверхности. Стоило нам отказаться от денег и Россия совершила громадный рывок. Ну что я могу вам ещё сказать нового? Смотрите. Учитесь. Примеряйте наш опыт на свои страны. Не хотите? Ну и продолжайте собирать вот эти форумы, чтобы попытаться и рыбку съесть и на хуй сесть. Мне здесь вообще нечего делать, среди вашего, всех цветов радуги, сборища. И не обратись ко мне представители стран, идущих нормальным путём развития, — Царёв нашёл взглядом и кивнул руководителям некоторых государств, — я ни за что не поехал бы в эту глухомань.

- Но, мсье Президент, — наглый француз воспылал праведным гневом и оглядел представителей западного сообщества, — ситуация в мире…
- Да наплевать мне на ситуацию в вашем мире, — проговорил Царёв. — Вы ещё чёрт-те когда отгородили Россию железным занавесом. И нам хорошо за ним, спасибо. А что там, у вас, за забором… Да плевать мне с высокой колокольни. У нас, — Президент России посмотрел на союзников и улыбнулся. — У нас всё хорошо. Мы вот и на Луну слетали, и базу там строим. И на Марсе уже побывали. А вы?.. Всё денежки считаете? Ну и продолжайте! Доллары там, франки. Марки с паундами стерлингов. Валяйте! Ваше право, господа. В Африке — простите, товарищи представители Африки — ещё есть народы, готовые за ваши фантики отдавать вам богатства своей земли. Ну так и продолжайте! А мне это всё совершенно неинтересно.

- Товарищ Царёв, — примирительно проговорил канцлер, — ну зачем быть столь категоричным? Мы все, — он сделал понятный жест обеими руками, — живём в одном мире, на одной планете. И всем нам следует как-то взаимодействовать, сотрудничать, помогать тем, кому сейчас трудно.

- Я отлично помню вашу помощь. Всем гуртом нам помогали… Не забыл, даже не надейтесь. Лично на «Аллигаторе» выписывал благодарности, каждый день по три-четыре вылета. Когда не вышло удушить Россию бюрократически, вы попробовали сделать это на поле боя. — Президент вынул из сумки очередную бутылочку минеральной воды, свернул крышку и отпил пару глотков. — Но и там обосрались. И совсем не впервые, кстати.
- Господь всемогущий, — встрепенулся кто-то из глав западного мира, — да подайте уже господину Царёву стакан!

Русский усмехнулся и показал раскрытую ладонь.
- Не стоит. Мне ещё со службы в армии привычнее пить из фляжки, через горлышко.
Говорить о том, что не примет из рук «партнёров» даже стакан, он тактично не стал.

- Давайте оставим старые распри, — примирительно сказал испанец. — В конце концов, были в нашей совместной истории и светлые периоды.
- Были. Когда Советский Союз вас от фашизма лечил-лечил, да так и не вылечил. Потому что вам ваша хвороба милее русского лечения. Это касается не только прежних времён, кстати. И вы сами вынудили нас перейти от терапии к хирургии.
- Хороша хирургия! — вдруг заговорил премьер-министр Великобритании. — Уничтожили Китай, превратили процветающую страну в Пустоши. И теперь норовите прибрать их себе.
- Как только вычистим недобитых, которых вы столь активно снабжаете оружием, так и приберём. И Пустоши будут Россией, как бы это ни было противно присутствующим! — жёстко отчеканил Царёв.
- Будете жить в отравленной радиацией стране? — ехидно спросил англичанин.
- И процветать, всем вам на зависть, — кивнул русский. — Мы, в отличие от вас, всегда восстанавливаем разрушенное. Не считаясь с затратами труда и ресурсов. — Царёв с издевательской улыбкой упёрся взглядом в премьера и тот почувствовал себя немного неуютно. — Как и во всех прочих отраслях, кстати. Нужна нам Луна — мы её уже осваиваем. Нужен Марс — освоим и его. Понадобится Венера… Ты понял. Освоим. Точно так же, как освоили все свои территории.

***
Ни о чём, происходившем в Европе, Короед не знал. Просто потому, что не интересовался такими вещами. И размышлял всё последнее время над тем, что жена уже из кожи лезет вон, требуя сделать ей пятого ребёнка. При этом апеллирует тем, что возраст у неё и всё такое. Кора при случае переговорил с врачом в поселковой больнице, которая принимала роды у Доры. И та сказала, что его жена сможет рожать хоть и в шестьдесят лет.

И ещё Короеда тревожил мор рыбы в озере. То ли комбикорм попался негодный, то ли ещё что произошло, но всё чаще у берегов он видел плавающую кверху брюхом молодь. Крупной, даже пусть и средней рыбы не было видно, а мелочи дохлой было просто очень много. И это нешуточно волновало Кору.

Стоя у причала, он вертел в руках карася с ладонь размером, подобранного у берега и размышлял над тем, что привело к вот такому печальному итогу.
- Сука. Или потраву кто устроил?.. Но кто?! Картлес отпадают, где им чего взять-то? Тогда кто?
Выбросив рыбину, он вернулся в дом и позвонил шерифу. Объяснив ситуацию, он снова вышел к озеру и сел на лавку на причале, ожидая обещавшего приехать блюстителя порядка. Минут через пять к нему подошла супруга.

- Снова рыба сдохла?
- Ну.
- Надо в лабораторию отвезти, выяснить, в чём дело, — Дора грузно опустилась на лавку и погладила мужа по руке.
Короед отрицательно мотнул головой:
- Я шерифа вызвал. Ему сподручнее, пусть расследует официально, по заявлению.

Вскоре послышались шаги. Секачи синхронно обернулись и увидели шерифа с колхозной лаборанткой. Мужчина на миг задержал девушку и показал пальцем в воду.
- Вон, видишь? Набери, сколько надо и проверь как следует. Если то от комбикорма или по каким другим, естественным причинам — одно. А если кто пакостит… Понимаешь, да?
Лаборантка кивнула, поставила на причал чемоданчик и, раскрыв его, вынула перчатки. Надев их, вытащила специальные баночки для образцов и принялась вылавливать дохлую мелочёвку и паковать её. А шериф подошёл к супругам и поздоровался.

- И тебе не хворать, — отозвался Короед. — Как сам?
- Нормально. Я тут прикинул хуй к носу, получается пока вот что: весной пара картлес занимались уборкой на ферме. А там работает кузина покойного Мельника… Не факт, конечно, но у баб, сам знаешь, разное в головах случается. Я слыхал, что виды она на тот хутор имела. А сейчас… Понятно, да? — Вынув планшет, он настроил нужную программу и продолжил: — Я тут от твоего имени заявление написал, прижми вот сюда Карту. А я, согласно этого заявления, буду проводить официальное следствие.

Дора молчала, не встревая в мужской разговор. Но уже прикидывала, как найти нужную персону и прощупать ей мозги. Нет, она не умела читать мысли посторонних людей, но иногда понимала, о чём те думают. Точно так вот она и узнавала про шалости детей, вообще-то.

***
На следующей неделе произошло несколько событий.

Во-первых, Дора съездила на ферму, где и убедилась в том, что рыба в озере дохла именно стараниями заведующей. Она сама примешивала в комбикорм, который брал Короед Секач, пестицид. Картлес оказались не при делах.
А во-вторых… Впрочем, по порядку.

Переживала Дора зря: стоило ей заявиться на ферму, как заведующая чуть не в голос начала верещать, что ни в чём не виновата. Слава семьи Секач в округе была весьма громкой, а уж как кумушки наворачивали вранья на факты, так и вовсе выходило, что это не люди, а исчадия адские. Поэтому, после краткой беседы, заведующая фермой сама позвонила шерифу и попросила оформить явку с повинной.

Выйдя из конторы, Дора тоже позвонила шерифу. И попросила сильно не наказывать дурную бабу: ну натворила сдуру хуйни, с кем не бывает. Тот, немало удивлённый, тем не менее, согласился: дурная-то дурная, а работу выполняет важную. И выполняет хорошо.

Дождавшись приезда представителей властей — а с шерифом на ферму явился и председатель колхоза — Дора на всякий случай поприсутствовала при процедуре допроса заведующей. После этого она дошла до лаборатории и расспросила лаборантку по поводу того, что делать, чтобы рыба в озере больше не дохла.
- Да ничего, — ответила та, — просто старые запасы комбикорма нужно проверить, убедиться, что в них нет пестицида. А если есть, то нужно его утилизировать. Не просто выбросить там куда-то, а именно утилизировать.
- А как проверить?
- Привези мне образцы, — девушка взяла в шкафу три баночки и протянула Доре. — В разных мешках набери и пометь. Ну, одинаковые циферки напиши на мешках и баночках.
- А мешков больше, чем три!
Лаборантка задумалась. Посмотрела в монитор компьютера, что-то там проверила, затем спросила:
- Ты на машине?
- Да. В смысле на квадрике.
Девушка нахмурилась, потом махнула рукой.
- Компьютер дома есть?
- Конечно! У нас же школяров трое.
- Годится. Подожди, я флэшку с нужной программой возьму и потом поможешь мне анализатор до квадрика донести — тяжёлый он. Доедем до хутора, я все ваши корма проверю на месте.

Закрепив и впрямь нелёгкий прибор в багажнике, Дора села за руль и вопросительно посмотрела на лаборантку. Та, немного смутившись, негромко попросила:
- Сильно не гони, ладно? Я никогда на таком не ездила, боюсь я их до ужаса.
Женщина рассмеялась и кивнула.
- Доставлю в целости, не волнуйся! И тебя, и прибор твой.

Пестицид нашёлся в двух мешках. Остальные запасы, к счастью, отравлены не были. Чему Дора была крайне рада: не хватало ещё птицу и скотину потравить!
Лаборантка объяснила, что порченый комбикорм везти в посёлок необязательно: можно просто развести костёр и сжечь, подкидывая в огонь небольшой лопаткой. И следить, чтоб сгорало как следует, а не просто обугливалось.

- А золу потом можно по огороду тонким слоем рассыпать. От неё никакого вреда уже не будет. Хоть и пользы не много, если честно.
- А картошка потом не будет отравленной?
- Нет. Просто если всё кучей где-то высыпать, то будет беда, а если рассыпать по большой площади — то нормально. Пестициды же не для вот таких диверсий придуманы. Они для пользы.

Хозяйка с сомнением посмотрела на девушку и неуверенно проговорила:
- Лучше я в лесу тонким слоем рассыплю.
Лаборантка сняла перчатки и пожала плечами.
- Смотри сама. Только кучей не ссыпайте, нехорошо так. Я же почему про огород сказала? Он ближе и по нему ходить проще, чем по лесу или там по поляне какой.
Дора кивнула и, подхватив анализатор, погрузила его в багажник.

Отвезя лаборантку в посёлок, она вернулась на хутор и зашла в дом, не убирая квадрик в сарайку. Муж вопросительно посмотрел на неё и пальцами показал, чтоб говорила. Дора присела у стола и, разглаживая скатерть, подробно рассказала про всё. Короед сурово кивнул и предложил:
- Давай-ка мы те мешки на старой вырубке спалим. Не, как положено там, как велено. Просто там и дров полно, и рассыпать места достаточно!

Сгрузив испорченный комбикорм на тележку, прихватив цепную пилу и газовый разжигатель (и не забыв мультишмалер с богатым ассортиментом выстрелов в магазине), супруги Секач выдвинулись в лес. И лишь почти пять часов спустя вернулись на хутор, пропотевшие и перепачканные золой. Ополоснувшись в озере, они зашли в дом, перекусили чем-то из фризера и пошли в спальню. Уставшие, но довольные. Проблемы были решены, виновные найдены и переданы в руки правосудия.

Дора, раздевшись сама и велев сделать то же самое мужу, отнесла в стиралку провонявшую дымом одежду. Вернулась в чём мать родила и с хитрецой посмотрела на Кору. Тот, сидя на растрёпанной постели, посмотрел на жену.
- Так, Дора, встала раком.
Женщина послушно нагнулась. Исполнив задуманное, супруги рухнули на кровать и Короед, тяжко отдуваясь, спросил:
- Ты это специально устроила?
- Ага… — Дора довольно улыбнулась. — Кора, я теперь сто процентов залечу, даже не надейся, что промахнулись. Я. Хочу. Родить.
Короед устало махнул рукой и пробормотал:
- Рожай.

***
Стая дронов с воем прошла над головой, на высоте метров в десять-пятнадцать. Кора проводил их взглядом, проследил, как леталки рассредоточились, пропуская летящую на перехват ракету ПВО. Как самый последний дрон, сменив траекторию полёта, спикировал на начинённый шрапнелью снаряд… Раздался гулкий врыв и ракета, сбитая камикадзе, прекратила существование. Поражающие элементы с воем врезались в опалённую землю.

Он опустил голову и всмотрелся вдаль, где дроны, выбрав наземные цели, начали атаковать позиции недобитых. Несколько леталок попали в пусковую установку и станцию наведения. Послышались отдалённые взрывы. Затем полыхнуло и до Короеда докатился гром, вздрогнула земля — детонировал склад ракет. Он со стоном поднялся на ноги и перебежал к выбранной позиции, откуда можно было продолжить отстреливать недобитых. Оператор дронов отработал на ура, теперь пришло его время: высматривать уцелевших мутантов и валить их прицельным огнём.

Послышалось тяжёлое дыхание — это люпус приволок боепитание и воду. Короед на миг оглянулся и показал зверю раскрытую ладонь, выражая благодарность. Эти крупные, сильные и весьма неглупые существа очень помогали во время наступления. Послышался дробный грохот и возле укрытия начали разрываться гранаты. Броненосец прижал уши и, зло зарычав, рванул из-за бруствера в сторону противника, вскидывая когтями куски земли.

Кора вгляделся в прицел и почти сразу открыл огонь, прикрывая хвостатого товарища. Он отлично знал характер люпусов и уважал их за бесстрашие. И всегда помогал, как мог, когда те шли в атаку.

Автоматический гранатомёт, харкнув пару раз в небо, умолк и Короед увидел в прицел, как волк махнул ему рукой. Оглядев позиции противника, он сменил патроны на бронебойные и очередями разнёс пару пулемётных гнёзд. Чем хорош мультишмалер, так это как раз тем, что можно вести огонь по любым целям.
Короед взял на прицел очередной объект и провалился в небытие.

Кое-как собравшись с силами, он зашёл в воды Моря и помылся. О том, чтобы окунуться с головой и речи не шло: он просто утонул бы сейчас. Ноги подламывались, руки почти не слушались, а всё тело то и дело покрывалось холодным потом от слабости.

Зайдя в Клинику, Кора, повинуясь указаниям очередного Олега, прошёл в четвёртый кабинет. Там стоял передвижной операционный стол и деловито суетились три медсестры. Одна из них подошла и буркнула сквозь марлевую маску:
- Привет. Я Ольга. Они тоже Ольги, но тебя это не должно волновать. Иди сюда, ложись. Мари сейчас придёт.

Его зафиксировали ремнями, дали подышать газом, потом Мари вскрыла его плечо лазерным скальпелем и что-то буркнула по-французски. Одна из Ольг довернула краник на газовом баллоне и Короед провалился в тартарары.

Почти тут же открыл глаза и сосредоточил взгляд на визоре шлема, где сейчас шла информация о его состоянии. Медицинский сканер подсказывал, что дело дрянь: осколочное ранение в ягодицу. Кусок металла пробил правую половинку жопы сверху вниз и застрял в материале штанов, как это чаще всего и происходит. Пробить экипировку дважды (даже заднюю, тонкую часть) очень маловероятно. Но Кору бесило не столько ранение, сколько место, куда угодил осколок: смеху будет! И бесконечные подначки — мол, бежал от обстрела, потому и ранен в зад.

Но сканер показывал, что несмотря на введённые препараты, кровотечение всё ещё сильное. Кора попытался встать и, естественно, не смог. Попытка ползти оказалась немного удачнее, но метров через двадцать сканер показал критический уровень потери крови. Короед был жив и в сознании лишь потому, что аптечка нашпиговала его препаратами.

Нужна эвакуация, Кора понимал это. Чертыхнулся и вызвал помощь.
Приоткрыл глаза и прислушался. Рядом мирно посапывала Дора.
Просто сон. Как всегда. Под утро снится всякая хрень, с этим ничего не сделать. И внимания не надо обращать, ясен пень.

Короед поднялся и пошёл в туалет. Помочившись, прошёл на кухню, раскрыл фризер и посмотрел на початую бутылку водки. Мотнул головой и взял полуторалитровую бутыль пива. Вышел на крыльцо, сел на ступеньку и, поглядывая на мир раннего утра, отпил несколько глотков.

Тихо скрипнула дверь и босые ноги прошлёпали по доскам крыльца. Дора тяжко плюхнула толстую задницу рядом с мужем, отняла у него бутыль и выхлебала едва ли не пол-литра. Вернула пиво мужу и положила ему голову на плечо.
- Приснилось что-то?
- А то ты не знаешь, — ответил Короед.
- Знаю. Мне тоже иногда снится всякое.
- Дорка, вот скажи: мы с тобой люди? Вот… Ну что мы за твари такие?..
Женщина зябко поёжилась и стянула ночнушку на груди.
- Люди. Высокомодифицированные люди, Кора. Высмоды. Но — люди. Потому, что родились людьми. А вот ребятня наша…

Послышались лёгкие шаги и стало понятно, почему Дора заговорила о детях. Все четверо, шлёпая босыми ногами, вышли из дома и расселись кто как. Олаф взобрался на колени к матери, Оксанка — к отцу. А Ольга с Олегом пристроили жопки обочь — Оля рядом с отцом, Олег — рядом с матерью. Дети прижимались к родителям, пытаясь сохранить тепло.
- Ну и чего вам не спится? — негромко спросил Короед. — Спали и спали бы, чего встали ни свет ни заря?
- Папа, я тебя люблю, — пискнула в пси младшая дочь. — И маму люблю, но тебя — сильнее.
- Спасибо. — Кора ущипнул старшую дочь за бок и спросил: — Оль, а ты тоже папу любишь?
- Ага.

***
Короед сидел у стола и перебирал контактор от старого, переделанного в трактор квадроцикла. Клеммы на проводах он зачистил на месте, а вот контактор принёс домой, чтобы сделать всё не спеша и тщательно.

В доме было покойно; подросшие близнецы играли в углу гостиной в машинки, а на кухне о чём-то разговаривали Дора с повзрослевшей Олькой.
Он уже склеил треснувший пластиковый корпус и вкручивал последний винт в контактную пластину, когда в комнату заглянула супруга.

- Кора, сходи с ружьём в теплицы, проверь. Кто-то там околачивается.
Короед давно привык к тому, что Дора не ошибается. Эта женщина, не выходя из дома, чётко знала обо всём, что творится на их подворье.
- Сейчас. Приготовь дробовые.
- Уже, — улыбнулась та и поставила карабин на приклад рядом с дверью. — Там или собака, или ребёнок. Мелкое что-то, но ружьё возьми.

В последние годы покушений на хутор Секачей почти не было: забредали животные, но крайне редко. А вот люди чётко знали, что на этом подворье не поживишься. И очень повезёт, если удастся убежать всего лишь с дробью в заднице. Да и количество картлес теперь изрядно сократилось: помирали они часто, а пополнять ряды бездомных бродяг желающих почти не было.

В теплице с помидорами Короед застал девчонку. Она увлечённо собирала краснеющие плоды, напрочь забыв осторожность. Секач опустил ствол карабина и невольно усмехнулся: у ребёнка была Карта. Да если бы и не было, то палить он бы не стал.

- Малая! — негромко позвал Кора. — Иди сюда, не бойся.
- Ой!
- Не бойся, говорю. Подойди.
Положив оружие, он выбрал на кустах пяток помидоров, успевших покраснеть почти полностью.
- Дяденька! — жалобно пискнула девчонка. — Я больше не буду!
- Возьми вот эти, — Короед протянул руки с плодами в сторону ребёнка. — Они покрасней, чего ты незрелые-то рвёшь?

Не веря в происходящее, девчонка подняла выпавшую из рук корзинку и робко подошла к страшному дядьке. Но улыбался тот совершенно искренне и глаза были добрыми. И она почему-то вдруг поняла, что все страшилки про хозяина этого хутора — просто враки.

Короед аккуратно сложил помидоры в её корзинку, погладил по голове и спросил:
- Огурчиков нарвать? Ещё редиска есть. В других теплицах. Идём?
Набрав незваной гостье овощей, Кора проводил её со двора, чтобы ей не пробираться через заросли орешника, таясь от Шарика. Выйдя за калитку, девочка посмотрела мужчине в глаза, всё ещё не до конца веря в происходящее.

- Дядь Секач, ты прости меня, пожалуйста! Мне ничего не надо было, ни помидор, ни редиски. Это мы с пацанами заспорили… Вот я и полезла, чтоб доказать им!
- Идея так себе, конечно, ну да ладно. Иди, покажи друзьям свою корзинку. И передай, что если кому надо овощей, то пусть придут и попросят. Мы только воров гоняем, а нормальным людям всегда рады.

Девчонка кивнула и пошла по дороге, чуть согнувшись в сторону корзинки. А к Короеду сзади подошла Дора и, глядя в спину удаляющейся воровке, негромко сказала:
- Я ж говорила — ребёнок.
Кора обнял жену и зарылся носом ей в волосы.
- Нисколько не сомневался в твоей правоте. Я ей ещё редиски нарвал. И огурчиков.
Женщина прыснула смехом и прижалась к мужу.
- Нисколько не сомневалась в тебе. Кстати, звонили из шинка, просили привезти картофеля.
- Вернётся Олежка — отвезёт. Не тебе же мешки ворочать!

Дора уткнулась носом в подмышку мужа и пробормотала:
- Мы меняемся, Кора? Ведь правда — мы меняемся?!
- Да, родная. Секачи становятся нормальными. Вовсе необязательно отгораживаться от мира. И нам необходимо вливаться в этот новый мир, что окружает нас.
- И ты разрешишь мне выставлять ящики с овощами для тех, кому пока что в нём неуютно?
- Конечно, родная. Не все лечились в Клинике. Кому-то не повезло, но это вовсе не значит, что они должны умирать с голоду. Пусть приходят. Пусть едят. Нам не убудет! И зачтётся… — Короед поднял взгляд к небесам. — Не на Карты, а где-то там. Нам зачтётся, Дора.

***
- Слушай, приседатель, — недовольно бурчал Короед Секач, — во мне дыр от китайских осколков больше, чем у тебя извилин в мозгу.
Молодой мужчина примирительно помахал руками и улыбнулся.
- Товарищ Секач, всё нормально! Я слушаю вас очень внимательно и готов помочь любым способом! Хоть сам, хоть с привлечением специалистов.
- Ну так и расскажи, какого чёрта у меня на Карте баланс стал жёлтым! Чем я перед Родиной провинился? Я с малых лет провиант людям поставляю, воевал, имею ранения. И награды! И вся моя семья по сей день продукты поставляет, даже и в Романовск.

- Ну с чего вы взяли, что случилось что-то дурное?
- Да у меня, почитай, лет тридцать, как баланс зелёный! И куда он теперь делся?
Председатель колхоза откинулся на спинку стула и всплеснул руками.
- Короед, да поймите же, наконец, что жёлтый цвет означает то, что у вас теперь вообще всё прекрасно! Очень немного людей в стране имеют жёлтый баланс Карты. Очень немного.

Кора недоверчиво усмехнулся и на всякий случай уточнил:
- Это типа как с синего на зелёный переход?
- Именно! У вас так сложилось, что учли боевой путь, награды. И то, что вы вырастили и воспитали шестерых детей. И то, что ваше хозяйство является поставщиком продуктов уже несколько десятков лет. Вот, по итогу всех ваших заслуг перед страной и людьми, произошёл переход на жёлтый.

Короед успокоился и, скосив на председателя серый глаз, спросил:
- И что оно мне даёт? Я и с зелёным ни в чём ограничений не знал.
Собеседник улыбнулся в ответ и погладил ладонями стол.
- Почёт. Уважение. Это как ваши боевые награды — знак уважения от всей нашей страны, от всех людей. Символ признательности за ваш труд на пользу Родине. Но и не только!
- Что ещё?
- У жёлтого баланса нет объёма. Он не бывает меньше или больше. Его невозможно потратить. И если даже вы больше пальцем о палец не ударите — до конца ваших дней ни в чём не будете нуждаться.

Короед некоторое время смотрел председателю в глаза, потом кивнул.
- Тогда вот что, мил друг: дом нам нужен. Отцовский я всеми силами и средствами содержу в порядке, но он исходно построен… По обходным технологиям, что называется. Или вроде того. Так что пришли нужных людей на хутор, на месте всё обсудим. Чтоб было надёжно, тепло и красиво.
- Непременно. В ближайшие дни вам позвонят и согласуют время приезда специалистов.

***
Короед вышел из поссовета и остановился на крыльце. Посмотрел на свой квадроцикл, потом огляделся по сторонам. И пошёл в шинок. Там, устроившись в углу, за самым дальним столиком, позвонил домой.
- Дора, всё в порядке. Ничего страшного не произошло, наоборот… Приеду и расскажу, отстань! Я тут в шинок забурился, хочу немного посидеть, подумать. Нет, не напьюсь, ну чего ты?.. Да, немного выпью, обязательно. Тебе привезти казённой? Нет? Ну как хочешь. Хорошо, я тут пивка тяпну, дома продолжим. Тебе? Привезу, конечно привезу. Всё, пока.

Дородная, пухлая Нэлка стояла рядом и терпеливо ждала, когда клиент закончит разговор.
- Чего подать? — спросила она, едва Кора выключил телик. — Про пиво уже поняла. Сколько? Что кушать?
Короед посмотрел на деваху и улыбнулся: он помнил, как её мать вот так же стояла рядом и спрашивала, чего подать. А в пузе у неё дрыгала ножками вот эта самая Нэлка.

- Пару литров на стол и пяток с собой. А покушать… Рыбку. Свежего посола. И хлебца сельского. Ну, ты в курсе, про что я.
- Рыбку целую или чтоб вилочкой?
- Второе. С маслицем и лучком.

Нэлка улыбнулась, чуть присела, подбирая подол и штрыбнула прочь. Она любила дядю Кору, который в детстве всегда брал её на руки и никогда не сердился. И даже ругался на её маму, когда та ворчала, что дочь надоедает посетителям.
Кора внимательно смотрел, как вернувшаяся девушка наливает в кружку пиво и улыбался.

- Посидишь со мной, Нэл?
- Нельзя, дядь Кор! Ты же знаешь правила.
- Да брось. Зал пустой, чего тут такого? Посиди со мной! Я хозяину скажу, чтоб не докапывался до тебя. — Он повернулся к стойке, где седой шинкарь просматривал стеклянные кружки на просвет. — Сёмка! Пусть Нэлка со мной посидит, ладно?!

Семён Рюмин, хозяин заведения, посмотрел на него и с улыбкой махнул рукой — пусть. Получив добро от шефа, девушка подобрала подол и плюхнулась на стул.
- Как поживаешь, дядь Кора? Как тётя Дора? Как дети? — затараторила она. — Я тут вашего Олега видела, совсем взрослый уже!
Короед выпил половину кружки и принялся есть малосольную рыбу, очищенную от кожи и костей, порезанную ломтиками. И покусывать от ароматной коричневой горбушки.
- Да всё хорошо, малая. Одно херово: на коленки тебя не усадить. А раньше как мы с тобой славно сиживали!
- Дядь Кор, да куда уже?! Я вон какая выросла. Тебе ж со мной на руках ни выпить, ни закусить!

Он посмотрел на Нэлку и откинулся на спинку стула.
- А ты присядь, присядь! Хоть на минутку. Хоть почуять, как у тебя жопь вызрела.
Девка рассмеялась, оглянулась на шефа, потом встала со стула и осторожно пересела на колени к Секачу.
- Ну вот, дядь Кор. Не тяжело?
Он погладил её по ногам, легонько потискал полные сисяхи и счастливо улыбнулся.
- Славно! Прям юность вспомнил, как мамку твою вот так же усаживал! Эх!..
- Мамка кухарит сейчас, ты же знаешь.
- В курсе, как иначе… Ладно слезай, а то под подол полезу.

Нэлка пересела на стул и долила ему пива в кружку.
- Пей, дядь Кора. Может принести чего поесть нормального?
- Не, — он куснул хлеба и отправил следом пару ломтиков рыбы. Прожевал и хорошенько отпил пива. — Я не голоден, просто отмечаю тут кое-что.

- И что, если не секрет? — спросил подошедший Рюмин. — Я присяду?
Короед приглашающе указал на стул и Семён опустил зад. Попросил Нэлку принести ещё кувшин пива и разных закусок к нему, вроде арахиса и чипсов. Девушка упорхнула, а шинкарь вопросительно посмотрел на гостя. Кора добродушно улыбнулся и показал ему свою Карту.

- Пожелтела.
- Ох ты ж!… Дела… Да ты у нас, Секач, знаменитость теперь! Надо же… — почесал макушку Рюмин. — Я теперь над стойкой твой портрет вывешу, честное слово! Пусть все знают, какой великий человек у нас в клиентах!
- Да брось ты, Сёмка, — смутился Кора, — чего выдумываешь? Что я, срать золотом начну, что ли, с того?.. Ну перешёл с зелёного на жёлтый — событие, можно подумать!

Вернулась Нэлка и Семён велел ей закрывать заведение.
- У нас сегодня такой гость, что прочих не надо!
- Да брось, Сём, чего херь творишь? Нэлка, не смей закрывать! Ещё не хватало… Пусть люди едят, выпивают. Они чем провинились?!
Девка недоумённо хлопала глазами и переводила взгляд с шефа на Кору и обратно, ничего не понимая.

- Кора, да покажи ты ей!
- Отстань. Хочешь мне праздник устроить — пусть Нэлка со мной посидит. Подмени её кем-нибудь. А народу не препятствуй!
Рюмин с довольной физиономией посмотрел на Нэлку и залихватски махнул рукой:
- Садись! И пусть у Короеда Секач сегодня будет всё хорошо. А я сейчас пару звонков сделаю, пока народа нет.
Шинкарь выпил кружку пива, закинул в рот горсточку топинамбурных чипсов и стремительно пошёл за стойку.

- Дядь Кор, чё случилось-то? — спросила Нэлка, садясь на стул. — Что за праздник такой?
- Наплюй. Выпал тебе выходной — вот и радуйся! Посиди со старым Секачом, порадуй старика.
Девка рассмеялась, прикрыв лицо ладонями.
- Ну какой ты старик, дядь Кора? Это мне чей пиструн в задницу упёрся пять минут назад?! Смешно, ей-ей…

Короед, отпив пива и съев ещё немного рыбы, хитро посмотрел на Нэлку и спросил:
- А вот скажи, тебя уже распечатали? Ну… спала уже с мужиком?
- Ой, дядь Кор, давно уже! У меня же в пузе сейчас дитё подрастает. А распечатали ещё лет в тринадцать, что ли…
- Хэх… По мамкиной дорожке пошла? Ну то не грех, стране нужны граждане.

Нэлка поджала губки, потупила глазки и порозовела лицом. Потом тихо спросила:
- А ты зачем спросил?
- Да вот думаю — а не задерёшь ли ты подол для дяди Короеда?
- Пха!.. — Девка откинулась на спинку стула и с прищуром оглядела собеседника. — Да с удовольствием.
- Только в другой раз! — строго проговорил шинкарь, снова подошедший к столику. — Короед, ты прости, но я всю твою семью сюда велел привезти, такси с города вызвал. Вызвонил сына, он свою Лизаветку сюда везёт — она мне не раз тут помогала. На свадьбах и прочем там… И на кухне шухер навёл, чтоб готовили на праздник! Чтоб от души кормили, шельмы.
- В столовку звякни, Сёмка, — подсказал Короед. — Хай там накухарят и сюда везут, если что. Народ же всё равно потянется на шум.
- Созвонился уже, Секач. Причину сказал. Они там, похоже, в трусы напрудили от радости! У нас, пожалуй, на весь край ты один такой!

Стоило Рюмину отойти, как Нэлка, упав на стол грудью, наклонилась к Короеду.
- Дядь Кора, да что случилось-то? С чего шеф так пляшет-то?!
Кора вынул Карту и показал девке. Та, мельком глянув, отвела её пальцем в сторону и повторила вопрос. Секач рассмеялся и хлопнул ей по носу Картой.
- Ой и дура ж ты, Нэлка… Не поняла? Ну и хрен с ним. Нырни под стол, пососи хоть, пока Дору сюда с детвой не привезли. Помнится, мамка твоя волшебно это делать умела!

Девка соскользнула со стула и уже через минуты три выбралась обратно, вытирая губы салфеткой.
- Не хуже мамки справилась?
- Ничуть, — улыбнулся довольный Короед и налил Нэлке пива. — Запей, запей, чего давиться-то.
Та послушно прополоскала рот и проглотила. Потом уже нормально, закусывая арахисом, допила пиво.

- Дядь Кора, только никому не говори, ладно? Ну… Боюсь я, чтоб тёть Дора нас не попалила.
Короед без улыбки посмотрел ей в глаза и негромко проговорил:
- Нэлка, Дора узнает в любом случае. И ничего не скажет. Ни тебе, ни мне. Она баба с понятием, Нэль. С таким понятием, какое никому и не снилось! Такое разве у врачихи нашей, что всех моих секачат на свет из Дорки принимала. — Кора усмехнулся. — И про то Дора знает, что у тебя в пузе — наш внук. Не дрыгайся, никто ей не доносил про ваши с Олегом шашни. Дора просто знает! Так что… Хоть и распечатал тебя Сёмка, а бросай ты его шинок и перебирайся к нам. Я новый дом строить буду — места всем хватит!

Хлопнула входная дверь и на кухню прошмыгнула Лиза — подруга младшего Рюмина. Переодевшись, она подошла к столику и дежурно спросила:
- Чего-то ещё желаете?
- Ага, — буркнул Короед, — чтоб нас не беспокоили пока.
- Как скажете, — равнодушно ответила девушка и пошла к стойке.
Секач, проводив взглядом вертлявую жопь девицы, посмотрел на тихо плачущую Нэлку и проговорил:
- Сейчас моих привезут. Но ты не уходи, чего там. Мы же с Дорой знаем, что ты не чужая нам.

Девка утёрлась свежей салфеткой и, всхлипывая, жалобно посмотрела на него.
- Дядь Кора, вот откуда ты всё знаешь?
Короед Секач налил себе пива, пригубил и довольно крякнул. Посмотрел с улыбкой на неё и подмигнул.
- А я всё знаю, Нэль. Такой уж вот я человек, что всё знаю.

***
Погиб Короед Секач совершенно нелепо: пошёл с отцовским дробовиком разгонять лесную живность на дальнем берегу озера, да там и был загрызен волкособами. Птичья дробь лишь обозлила зверей и они кинулись на старого ветерана. А вот ни картечи, ни пуль у него не нашлось. Звери свалили Кору с ног и принялись рвать зубами. Он ещё какое-то время пытался отбиваться, но стая поганых выродков разорвала его заживо…

Так и закончилась жизнь Короеда Секач, оставившего Родине кучу детей, что продолжили славный род старого картлес Секача. И эти секачата длили и длили своими потомками эту славную фамилию. Кто в Романовске, кто на хуторе Секачи, а кто и в столице. А кто и на ксенопланетах, открытых и освоенных жителями планеты Земля.

Но на хуторе Секач его потомки живут и по сей день: и в старом, бревенчатом доме, и в новом, выстроенным по всем канонам — крепком, тёплом и красивом. И в поселковом шинке по сей день висит фотография Короеда. А шинкарка, правнучка Сёмки Рюмина, с гордостью рассказывает гостям, что именно вот в этом заведении любил проводить время и попивать пиво Герой России Короед Секач.

Румеру сразу плюс!
Потом прочитаю...
Румер, с праздником!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Andriv, тебя тоже!

Rumer уууууу, сколько букв. Класс.
На сегодня, не буду торопиться и помалу читать.
С праздником СА и ВМФ!

Сразу предупреждаю: история публикуется с большими вырезками. Удалено множество эпизодов, содержащих натурализм. Это и про еблишку, и про кровь-кишки-распидорасило. Простите, но, помня о критике части читателей, я кастрировал данную историю.

Спасибо

С праздником Андрей Владимирович, спасибо за подарок

Размещено через приложение ЯПлакалъ

История из серии "Без царя в голове". Продолжаю описывать мир, где нет места деньгам. Ну и про картлесс, которые не приняли данное мироустройство

О!
Доброе здравствуйте.
Ушёл читать.

Зря.
Если от такой логики отталкиваться, то вообще постить ничего не надо.
Иногда ж появляются и "ниасилилмногабукв".
Так чо теперь не постить потому что твоё видение истории с хотелками других не совпадает?

Rumer
С праздником!
Спасибо за столько букв! Ушел не спеша читать!

VampiRUS, история писалась, чаще всего, под градусом. И многие строки, написанные в таком состоянии, могут вызвать шквал критики Не хочу я людей дразнить, реально.

Подмышки ещё туда-сюда,но волосатая жопа..А в общем-конечно зелень!

А то у бомжей есть возможность следить за собой

Да я верю,верю! Даже без фото!

Ура!!! Новая книжка.

zeppelman

Даже не пытайся представить себе, что и где заросло у бомжихи

Тогда нужна ссылка на полную версию.
Заранее спасибо

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Вероятно, кому-то из моих давних читателей, станет видно, что история Ивана Бессонова, никак прежде не связанная с БМ, постепенно срастается с этим миром. И - вполне возможно - в следующей истории у меня будет ГГ некий Секач, родившийся на некой планете Большого Мира

Ссылки быть не может: я не могу дать таковой на свой жёсткий диск

Вечером махану 50 и почитаю!

А под ним самые чёткие истории и получаются. Чакры раскрываются.

Автор, с праздником и наилучших творческих успехов.

О! Чтиво! Я как раз в отпуске.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Это просто подарок на праздник!
Спасибо Кортесу что ссылку кинул.
Всех с праздником!

Нормуль. Спасибо.