Размышления мои прервал поросячий истошный визг. Подсвинки чесали мне навстречу и чуть вбок, явно спасаясь от чего-то, один из них сильно отстал и орал при этом прям совершенно дико. Я сдёрнул дробовик, рванул поводок затвора и, вскинув ствол, замер. И точно! От кустов отделилась фигура картлес, не желавшего упускать подранка. Невольный испуг мой сменился злостью: вот гадина, наших свиней красть! Тщательно прицелившись, я дважды нажал спуск и лишь после этого убедился, что горит зелёный диод. Потом взял на мушку удирающего вора и послал ему вдогонку ещё заряд чугуна. В горячке я даже и не чувствовал вспышек боли в ране при каждом выстреле.
- Ага, сука, отбегался!
Я опустил карабин и побежал к упавшему картлес, к подранку уже спешил Жэка. На бегу я думал об одном: чугунное крошево и впрямь воет так, что можно по незнанию и штаны обмарать. А когда подбежал к лежащему навзничь, окровавленному телу, вдруг ощутил страшную слабость и сам упал в траву…
Подранка Жэка зарезал: стрела вошла глубоко и вряд ли была чистой. Подстреленный мной картлес выжил, ему всего-то порвало лытку, да в плечо и шею немного чугуна вошло. Юрка, самый старший и опытный, выковырнул из его ранок дробь и залил их перекисью водорода. Лытку перемотал нетканкой и выгнал к чёртовой матери: иди, куда хочешь, хоть в лес подыхать, хоть в село, где сперва подлечат, потом выпорют.
Напрягало меня то, что Демид старался держаться от меня подальше. Сильно напрягало. И припомнилось даже, что мы с ним ни единого разу в одном карауле не были. Со всеми остальными я в паре был, с некоторыми и не по разу, а вот с Дёмой — ни разу. А Юрок мне раз так прямо и сказал, что заебал Решет с отлучками в село. И грустно мне было от этого, и тревожно.
***
Очередное ЧП случилось ночью. Как ни странно, у леса со мной дежурил Дёма, он сменил Виктора и принёс мне ужин. Трепались как обычно, ни о чём и обо всём, но я видел, что напарник нервничает. А спрашивать напрямую… Почему-то мне не хотелось.
Когда стемнело уже совсем и на мачте сторожки врубились прожекторы, Демид сказал:
- Бес, будь начеку. Я до кустов по большому отойду, а ты смотри как следует, прям вот чую я, что из леса придут сегодня.
- Добро. Ты б мне бинокль-то оставил, а? Он тебе в кустах на что?
Сосед помялся и отшутился:
- Лопухи выбирать. Смотри, Бес, меня не подстрели, когда назад пойду.
И ушёл. А у меня снова заныло в кишках: ну не к добру это всё, нечисто тут что-то! Я проводил взглядом напарника и стал смотреть в сторону, откуда прошлый раз стреляли в подсвинка. Оттуда, если думать трезво, к загону идти несподручно: слишком большой путь по открытому месту, да и рытвин там свиньи оставили немало. Случись мне у себя же свиней красть, я б пошёл сперва к дороге, что к монорельсу ведёт. Там ровно и, считай, никто в ту сторону не смотрит.
И вот едва я посмотрел в сторону села, как увидел крадущуюся фигуру. Осторожно, стараясь не шуметь, я прицелился и посмотрел на диоды: горел зелёный! Ох, как же мне не хватало сейчас напарника, как же не вовремя у Демида свистуха случилась. Я посмотрел в сторону кустов и ничего там не увидел, навёл дробовик — тот дал ясный красный сигнал. Снова посмотрел на север и никого там не увидел. Всё ясно: вор уже у загона, сейчас заколет хрюшку и потащит на себе в лес.
Но я ошибся, вор с подсвинком на горбушке неспешно рысил по дороге в село! Я снова прицелился — зелёный. Помянув недобрым словом засравшегося до беспамятства Демида, проставил карабин на сошки, прицелился и выпустил все десять зарядов чугуна в ворюгу. Потом сменил магазин и побежал в сторону, куда только что стрелял, надеясь, что Дёма прикроет лесную сторону, пока я бегаю.
От сторожки навстречу мне спешили Виктор и Юра, я показал им рукой, что надо бежать на север, к монорельсу. Витя свернул по моей указке, а Юра вернулся в вагон, чтоб повернуть прожектор. Когда я добежал до подстрелыша, Виктор уже снял с него тушку свинёнка и перевернул вора на спину. Я посмотрел в лицо, освещённое резким светом прожектора и невольно вскрикнул: на земле лежал Штырь.
Подошёл Юра, посмотрел на лежащего, на Витю, потом на меня.
- Вить, отнеси порося в вагон, разделай и в северок сложи.
Тот кивнул и ткнул пальцем в лежащего.
- Врача вызвать?
Юра посмотрел мне в лицо, потом снова на Штыря. Присел, поискал на шее пульс.
- Нет, ему уже не надо.
В башке у меня снова зазвенело, пробило холодным потом и ужин начал настоятельно проситься в обрат. Поборов тошноту, я негромко проговорил:
- Юрк, он реально готов?
- Ага, слава небесам. Ну и тебе спасибо, что суку эту завалил. Заебал этот козёл всё село за эти годы. Скользкий, падло, шо то говно, хуй за руку поймаешь. Ты в него что, весь магазин высадил, Бес?
- Юра, я ж не видел, в кого палю. Индикатор зелёный был, честное слово!
Он перевернул труп и хорошенько рассмотрел, куда вошла дробь.
- Тебе, Ваня, надо в погранвойска идти. Ночью, с такого расстояния, из гладкоствола… Шесть зарядов в ростовую фигуру из десяти — это вообще снайперски! — Юрий посмотрел на меня, встал, вытер руки ветошкой. — Пойдём в вагон, водки налью. Надо отметить это дело. Потом с Витьком сковороду свеженинки нажарим, оно под водочку — самое то!
- Юрк, так меня ж теперь на каторгу сошлют. Это ж не картлес раненый, это ж гражданин, селянин.
- Так индикатор был зелёный?
- Да.
- Вот и всё. Как ты мог ночью с такого расстояния определить — картлес это или селянин? — Юра обнял меня за плечи и повёл в сторожку. — Ну суд будет, разбирательство — это обязательно. Ну само много, присудят тебе пожизненный запрет на въезд в города. А каторгу вряд ли… Не тот случай.
Свеженинки я не дождался. Вылакал стакан водки и рухнул на койку. И до утра так и проспал в алкогольной отключке.
Бабич приехал едва рассвело. Отснял место происшествия, опросил всех до одного пастухов по отдельности, потом хорошенько подкрепился холодной жареной поросятиной, принял соточку хлебной и приступил к допросу.
- Ну что, гражданин Бессонов, начнём. Значит, неся дежурство на восточной точке, в паре с товарищем Решетниковым, вы увидели неизвестного, удаляющегося в северном направлении с тушей поросёнка. Всё так?
- Решетников отошёл по нужде. Один я в схроне был.
- Угу, — шериф что-то пометил в планшетнике и продолжил: — При наведении карабина на нарушителя, вы увидели зелёный маркер и открыли огонь на поражение. Так?
- Нет. Я сперва его на сошки поставил, с рук я бы и в слона не попал. Вот… Поставил карабин на сошки, прицелилися и выстрелил.
- Угу. Хорошо. С сошек реально лучше. Дальше! О том, что преступник является жителем поселения Ц-Южный, узнали только после осмотра тела. Так?
- Шеф, я реально не мог видеть, в кого стреляю.
- Само собой, это и дураку понятно. Продолжим. То есть вы, Иван ДЦ Бессонов, не имели намерений на умышленное убийство гражданина Штыренко на почве личной неприязни?
- Да нет же!
Шериф сморщился, плеснул в стакан водки и придвинул мне.
- Спокойно, Бес, не ори. Чего ты?
Пить я не стал. Отодвинул стакан и негромко ответил:
- Сан Викторыч, если б я и хотел Штырю отомстить, то откуда мне знать-то было, что он пойдёт свинью красть? Диод был зелёный, я был уверен, что в картлес стреляю. А весь магазин высадил потому, что не было уверенности, что вообще попаду хоть куда-то.
- Ну и хорошо, коли так. — Шериф убрал планшетник, выпил водку и занюхал рукавом. — Бес, я дело сам оформлю как надо, но в Царёв доложу, таков порядок. Постараюсь обстряпать так, чтобы с проверкой не приезжали, мне они тут нахер не нужны: что делается на селе, на селе и остаётся. Ну а если что-то пойдёт не так… Будем отмазывать, иначе нам же с Чепуром по пизде мешалкой и нашлёпают.
Я переварил полученную новость и спросил:
- А сейчас мне что делать?
- Свиней пасти. Ты ж на это подписывался? Вот и паси. Можешь для разнообразия китайца застрелить.
- Ну у тебя и шуточки…
Бабич пожал плечами и усмехнулся.
- Так за это-то тебе вообще ничего не будет. Хотя… Если Лексеич похлопочет, могут и грамоту с благодарностями организовать.
Я помялся, не решаясь спросить, но всё же вздохнул поглубже и таки спросил:
- Викторыч, а меня на селе не сожрут?
- За китайца?
- За Штыря.
Шериф откинулся на спинку стула и заржал. Потом помотал головой и крякнул.
- Ну разве что залижут до смерти. Кстати, не упусти момент, подойди к Чепуру, пусть оформит тебя на постоянку. Ну, если сам хочешь, конечно.
- А что это даст?
- А всё. Так ты от случая к случаю считаешься работником хозяйства, а этак будешь всегда. И днём, и ночью, и в выходные-праздники. И не надо голову греть, что там с балансом карты. Вообще. Год отработал — можешь взять отпуск и съездить куда-нибудь.
- Так у меня на пять лет запрет на въезд в города.
- А ты в города и не въезжай. Тебе сёл на Руси мало? А в Китае твои ограничения вообще недействительны.
У меня аж в голове зазвенело.
- Чё, прям и за границу можно?!
- Да. Ваня, если ты нормально работаешь, приносишь пользу людям и стране, то можешь и за границу ездить на отдых. Чем ты хуже прочих-то?
- Так судимость же… Уголовник.
- По хулиганке. Ты же не каторжный, Бес. А уголовка через пять лет погасится и если сам себе новую не нарисуешь, то и не вспомнит никто.
После отъезда шерифа я спросил у отдыхавшего Виктора, где сейчас Демид и, прихватив обед, пошёл на южный пост. Жэка, было, удивился, когда его послали в вагон, но Дёма настоял, хоть и была именно его очередь идти отдыхать. Дождавшись, когда лишние уши удалятся, Демид заговорил без расспросов с моей стороны.
- Бес, это я Штыря подговорил на кражу. Убедил, что с востока никого не будет, типа я в кусты отойду по большому и вроде как ничего не увижу. В вагоне, де, спят, а с южного схрона не увидят никак.
- Так, погоди. А зачем?!
- Ты прости, не мог я тебе рассказать всего. А так… Видишь, как всё хорошо получилось.
- Нихера себе — хорошо!
Демид скривился и виновато проговорил:
- Да ясно, что плохо. Но как-то ж надо было тебя выпутывать из дерьма. Ты пойми, Вань, теперь-то и угрозы от Штыря нет, и за то, что он тебя порезал, ты ему вернул. Что грех на душу взял, так то дело случая. Ты ж не намеренно его завалил. И вообще чудо, что наглухо!
Долго смотрел я в сторону Китая. Так и этак размышлял. А потом повернулся к соседу и протянул ему руку.
- Спасибо, Дёма. Честно — спасибо. Я бы Штыря всё равно угандошил, не так, так этак. Главное теперь, чтоб у шерифа всё получилось.
В понедельник с цистерной воды приехали два пастуха и нам с Демидом пришлось вернуться в село: из Царёва приехал следователь, нам предстояла беседа с ним. Пока тягач неспешно волок пустую бочку, мы с Дёмой обсуждали предстоящее.
- Что говорить будем?
- На вопросы отвечать, Бес. И ничего больше. Должен бы знать, с твоим-то опытом.
- Да я-то в курсе, на всякий случай уточнить хотел. Да, про то, что ты мне говорил, я ничего не знаю и не слышал. Ну про то, что… Ты понял.
- Ну это да. Да если и скажешь, я скажу, что сочиняешь. А там — слово против слова… Пустое. Я, кстати, тоже из личных бесед ничего пересказывать не собираюсь.
В управу пошли сразу, как добрались. Дёма созвонился с шерифом и тот сказал, что лучше не тянуть. А если следователю не понравится, как от нас пахнет, то и к лучшему: не станет затягивать процедуру. Первым пригласили Демида, поэтому я расположился на лавке у входа в управу, на свежем воздухе. Сидел себе и размышлял: стоит позвонить Светке сейчас или уж вечером ей сообщить, что не видать её курице комбикорма. Решил обождать, чтоб уж точно не ошибиться. Хотя, по сути, нагнуть меня сильнее, чем загнувшийся наглухо Штыренко — это уже вряд ли. Так что вот при любом исходе разговора со следователем, я спор со Светкой выиграл.
Бабич вышел из управы и присел со мной рядом. Я протянул ему упакованный в чехол карабин.
- Вот, казённое имущество же. Забери.
Он посмотрел на дробовик, на меня. Потом отмахнулся.
- Оставь себе. На утку там, на зайчика сходишь. Что он тебе, мешает?
Я пожал плечами и положил оружие на скамейку.
- Ладно, спасибо.
Вот ничего такого мне шериф не сказал, а на душе стало спокойно: раз оружие оставили, то нечего мне следователя бояться. Ничего мне он не сделает.
Вскоре из управы вышел Демид, неся в подмышке свой дробовик. Морда у него была сонно-недовольной, словно подняли его ни свет ни заря.
- Бес, иди, твоя очередь.
- Там куда?
- Ну в кабинет шерифа, куда ещё-то? Давай, чеши, я обожду тут, рюкзак оставь, покараулю.
Я зашёл в управу, постучал в дверь и, услыхав приглашение, вошёл в шерифскую. Там сидел пожилой, немного грузный дядечка и смотрел на меня, словно бы чего-то ожидая.
- Здравствуйте. Я Бессонов Иван.
- Хорошо, Иван, садись. Что можешь показать по существу дела?
Я пристроился на стуле и спросил:
- Дядя, вас как звать?
- Ха. Следователь прокуратуры Дьяков Сергей Петрович. Так что можешь пояснить по существу дела?
- Какого дела, Сергей Петрович, уточните.
- Ой да ну тебя, Бес, кончай уже! Выкладывай всё.
Я рассмеялся и помотал головой.
- Петрович, не надо так. Задавайте вопросы — отвечу. А разводить меня ни к чему, я не кролик. Ну глупо же, в самом-то деле.
Дьяков сложил руки на пузе и тоже рассмеялся.
- Но попробовать-то стоило, Вань. Вдруг чего нового бы услышал! Думаешь, мне интересно вот тут сидеть и бубнить одно и то же?
- Это вряд ли. Сергей Петрович, давайте не будем время тянуть. Ну ни к чему это всё, честное слово. Ничего нового я вам не смогу рассказать, разве что сочинять небылицы начну. А они вам нужны?
Следователь тяжело вздохнул, взял со стола планшетку и принялся изучать содержимое.
- Уточним. С покойным Штыренко у тебя какие отношения были?
- Никаких. Один раз работали на Курской Дуге, больше ничего.
- То есть конфликтов между вами не было?
- Нет.
- Минуточку! То есть ты его в нападении не обвиняешь?
- Нет.
Дьяков удивлённо посмотрел на меня поверх планшетки.
- Александр Викторович сказал мне, что есть подозрение, что именно Никита Витальевич Штыренко совершил на тебя нападение.
- Я не видел, кто на меня напал. И кого-то в этом обвинять не могу.
- Ну кого-то ж ты подозреваешь?
Я придвинул стул поближе к столу и наклонился к следователю.
- Подозреваю!
Дьяков наклонился ко мне:
- Кого?
- Голову местного, Чепур Филиппа Алексеевича! Он меня сразу невзлюбил и всё время к картлес в лес спровадить пытается.
Следователь откинулся на спинку стула и склонил голову к плечу:
- Издеваешься? Нехорошо!
- Чёй-та издеваюсь?! Вы спросили — я ответил.
- Ладно. Дальше. Как ты можешь объяснить тот факт, что стреляя в картлес, днём, с двадцати метров, ты лишь легко ранил его, а при стрельбе ночью, в Штыренко, со значительно большего расстояния, нанёс смертельные ранения?
- Для начала: я оба раза стрелял в картлес. Индикатор на карабине был зелёный.
- Так почему первый ранен, а Штыренко убит?
- Я не стрелял в Штыренко.
- А кто? Решетников?
- Я не стрелял в Штыренко. Я стрелял в вора, которого опознать в темноте и на расстоянии не имел никакой возможности. Индикатор на карабине был зелёный!
- Но в первом случае ты едва попал в вора, а в Штыренко вошло шесть зарядов.
- Я. Не стрелял. В Штыренко. Я стрелял в вора.
Дьяков усмехнулся и кивнул.
- Ладно. В первого вора ты едва попал, а во второго — снайперски. Чем ты это можешь объяснить?
- В первого я стрелял с рук и стоя, а во второго — лёжа и поставив карабин на сошки. В первого попал два раза из трёх выстрелов, во второго — шесть из десяти. Так что в первом случае я даже точнее стрелял.
- Это как это?!
- А посчитайте.
Дьяков поводил пальцем по планшетке и сделал удивлённое лицо.
- Да, действительно! Шесть из девяти и шесть из десяти. Немного, но да.
- Сергей Петрович, я вас уже просил, не разводите меня, бесполезно.
- Предохранитель в карабине на месте?
- Нет.
- Это ещё почему?!
- По китайцам стрелять.
- Так может ты и в Штыренко на красный палил?
- Я. Не стрелял. В Штыренко. Я стрелял в вора.
- Но убил при этом Штыренко!
- Мне надо было у вора сперва фамилию спросить, а потом стрелять? И вообще, какого чёрта этот ваш Штыренко пошёл свиней воровать? Если бы у него со мной какие-то трения были — разве он пошёл бы, зная, что в поле я работаю, да ещё и без Карты?
Дьяков отложил планшетку и с укором посмотрел на меня.
- Иван, ну вот что ты за человек, а? Всё настроение испортил. Чего вот начал, нормально же общались.
- Петрович, ну а чего вы как этот? Просил же, по-человечески: не пытайтесь меня подловить.
Следователь тихонько засмеялся и нарочито строго спросил:
- Значит, не стрелял ты в Штыренку в отместку?
- Стрелял. Прям вот именно — в отместку. За кражу свинёнка моего любимого! Но в кого — не знаю.
Дьяков закрыл на планшетке крышку и махнул рукой:
- Всё, всё, проваливай! Иди дальше со своими свиньями обнимайся.
На скамейке у входа Демид сидел в одиночестве, шериф куда-то упылил.
- Ну что, чего тебя там Дьяков мурыжил так долго?
- Да ну его. Привязался со Штырём — то да потому. Достал.
- Про меня спрашивал?
- Нет, — говорить про то, что речь таки была, не стал, — он меня всё пытался к Штырю привязать, а я ни в какую.
- Ну и ладно. По домам?
- Не, я к Чепуру, мож на постоянку оформит.
Дёма поднялся, пожелал мне ни пуха и пошёл домой, а я набрал номер головы.
- Филипп Алексеевич, Бессонов беспокоит. Здесь, возле управы. Хорошо, сейчас поднимусь.
Второй раз из управы я вышел уже штатным механизатором хозяйства Ц-Южный.
***
Светка лежала рядом и тихо посапывала. А я тихо охреневал от разницы между вот этой молодой и бойкой селянкой и городскими моими пассиями. Да за ради такого стоило самому сбежать из Царёва на село! Протянув руку, я положил ладонь Светке на живот и та перестала сопеть.
- Чего?
- Ничего, Свет, хорошо всё. Ты ж выходная завтра?
- Угу.
- Сготовь ужин, а?
- Угу.
- Я с работы приеду и побудем вдвоём. Ты как?
- Угу.
- Устала?
- У-у.
- Продолжим?
- Угу!
Весь день на ферме крепился, не звонил домой, надеясь, что Светка сама позвонит. В обед, в столовке, даже телик на стол положил, ожидаючи. Не дождался, а после обеда меня послали в поля на стогомёте и там так замотался, что от сигнала телика аж нутро ёкнуло! Но это была она. Спрашивала, когда меня ждать с работы и люблю ли я бигус. Сказал, что люблю, а потом до самого вечера гадал, на что подписался.
Вечером на ферме в столовку не пошёл, отправился в душевую. Хорошо так, неспешно отмылся, переоделся и всё равно чуть вперёд автобуса не сбежал. Хорошо, что завгар перехватил, мы с ним ещё и в автобусе работу продолжали планировать до самого Ц-Южного. А дома меня ждал просто настоящий праздник! Светка не просто сделала уборку, она притащила откуда-то всякие разные подушки, сидушки, финтифлюшки и прочие мелочи. И дома сразу стало намного уютнее. Чёрт возьми, я раньше такое видел разве что в домах у семейных людей. Ну и в детстве ещё, в детском центре — там воспитки, между прочим, старались создать максимально домашнюю обстановку.
Светка зажигала по дому в спортивных трусах и моей футболке. И то, и другое на ней сидело в облипочку. И руки у меня так и тянулись к ней, я раз двадцать успел её обнять, пока на стол накрывала. А Светка вырывалась со смехом и шуточно лупила полотенцем. Мы с ней поужинали, потом вдвоём немного прибрали вокруг дома, потом Светка перемыла посуду, а потом я всё-таки сгрёб её в охапку и поволок в кровать.
И да, бигус мне понравился. Вкусно.
***
Как-то уже по зиме, собрались мы с Демидом на зайца. Я договорился с завгаром на тему снегоходов, Дёма набрал у шерифа патронов для дробовиков. Зимой, оказывается, на ферме работы тоже полно, но для меня ничего срочного не было, да и не один же я механизатор в хозяйстве. Чисто теоретически, можно было заниматься мелким ремонтом и обслуживанием техники, но для этого времени много не надо, да и механики есть, куда как лучше разбирающиеся в этих вещах.
А сосед наш не был штатным сотрудником, а потому временем своим распоряжался по своему усмотрению. Вот так вот и собрались мы, взяли с собой термосы, перекусить по мелочи, оделись в зимнюю военку, оседлали проверенные мной накануне «Бураны» и подались в сторону Ц-Западного, где ушастые беляки по стогам шариться очень уж любят.
Охота удалась: за шесть часов, что мы сновали в полях, Дёма завалил пять зайцев, а я трёх. И дело не в том, что я хуже стреляю или там в следах не разбираюсь, нет. Просто я краем уха слышал, как Светка спорила с кем-то по телику, по поводу того, кто больше добудет. И она, как раз, настаивала на том, что больше настреляет Демид. Ну а мне что, трудно подыграть, что ли?
Когда стало вечереть, мы с Дёмой решили поехать в Ц-Западный, чтобы там поменять батареи снегоходам, поужинать и немного отдохнуть, согреться.
- Бес, там есть такое место хорошее, типа нашего шинка, но намного интереснее. Это специально для охотников такой постоялый двор, там и батареи поменяют, и дичину твою приготовят, и зубровочки-перцовочки с морозцу нальют.
- Круто! Ты там бывал уже?
- А то! Сколько раз туда с мужиками заглядывали.
- А возвращаться по ночи придётся, Дём. Как бы на волков не напороться. У меня картечи нет, если что, я только пяток патронов взял с жаканами.
Дёма показал на патронташе сектор, где у него красовалось десять патронов с турбинками.
- Не ссы, Бес! Прорвёмся. Да и на постоялке можно для твоего карабина патронов прихватить. Снарядишь магазин крупной картечью, так нам и сам чёрт не страшен будет.
Едва въехали на постоялый двор, я достал телик и позвонил Светке, сказал, что заночую в Ц-Западном, чтоб не волновалась. Она немного поворчала для порядка и попросила сильно не напиваться. Ну этого я и так не планировал.
Заменив батареи, я зашёл в трактир и первым делом жахнул сотку перцовки. Потом пошёл узнать насчёт картечи, а Дёма, успевший принять на грудь зубровочки, выбрал зайца покрупнее и понёс на кухню, чтоб досконально объяснить, как именно следует приготовить этого зверюгу. Патроны мне нашли, не картечь, но годные — разделяющиеся на три части стале-алюминиевые заряды. Я снарядил магазин, рассчитался с Карты и вернулся в залец, где уже ждали маринованные грибочки, копчёное сальце и мягкий, свежий каравай сельского хлеба. И добрый мой сосед Демид с графинчиком зубровки и полуштофом перцовки.
Мы успели промахнуть по три стопки, когда паренёк притащил с кухни нашего косого, испечённого на вертеле и обложенного всевозможными маринованными вкусностями. Оторвав каждый по ноге, мы с Дёмой вздрогнули под горячее и с аппетитом принялись уплетать зайчатину, истекающую горячим соком… А что больше всего мне в том заведении понравилось, так это то, что к столу нашему присела как-то ненавязчиво премиленькая этакая хозяюшка. Она не тянула рук ни к выпивке, ни к хавке, она не намекала на интим или чтоб мы побольше пили. Она сидела и слушала наш охотничий трёп. Улыбалась, охала, пучила глаза и изумлённо складывала ладони на груди по ходу россказней. И знаете, вот это было реально в жилу и очень нам с Дёмой нравилось.
Покончив с едой и выпивкой, мы надели свои комбезы, проверили и снарядили дробовики и, расцеловав на прощанье в обе щеки хозяюшку, вышли во двор. Ночь была лунной, безветренной и полста километров пути не сильно-то нас и пугали. Я взвёл затвор карабина и сунул его в держак, специально для этого предусмотренный с левой стороны снегохода. Дёма свой полуавтомат тоже приготовил на случай появления волков. Сказать откровенно, больше я рассчитывал на скорость «Бурана», чем на стрельбу, но готовым быть следовало к любым неожиданностям.
Проверив, надёжно ли приторочены мёрзлые тушки зайцев к багажнику, я подошёл к Дёме и, оттянув с лица защиту, сказал:
- Дёма, предложение такое: сейчас выходим за околицу и по прямой валим на всю катушку. Просто, тупо, прямо. Нечего судьбу испытывать.
- Добро. Но я пойду первым — там есть в одном месте балочка противная, наш голова с западным всё не сговорятся никак, чтоб сровнять её. Вот… А ты за мной шуруй, следом.
И мы рванули. Вот это, я вам скажу, было нечто! Лететь сквозь лунную, морозную ночь на скорости под сотку — это вам не баран чихнул. Мотор моего «Бурана» нагрелся так, что его жар чувствовался даже сквозь сиденье и комбинезон. Я на ходу открыл жалюзи, но змейка датчика температуры не спешила отползать от красной зоны, а индикатор заряда батарей опускался чуть ли не на глазах.
Через час я уже загнал снегоход под навес, а пока прощался с Дёмой, на крыльцо выскочила заспанная Светка. Отпутав зайцев и вызволив из зажима карабин, я, довольный и счастливый, вошёл в свой милый дом. Пока снимал амуницию, пока разувался, хозяюшка моя металась вокруг и чуть заполошно щебетала, что вот не ждала раньше утра, что поесть толком нечего…
- Светанька, лапушка, ты мне чайку вскипяти. Я не голодный, не мёрзлый, просто немного устал и хочется чайку. Крепенького и с конфеткой. Есть конфетка?
- Ты мне скажи: с зайцами чего делать, конфетка.
- В сени вынеси и подвесь на крюк. Потом, как захочется, занесёшь, разморозишь и приготовишь. А пока что давай, чаю мне сделай, сам я зайцев вынесу, ну Светка.
- А кто больше настрелял — ты или Демид?
- Дёма.
- Yes! — сказала Светка и аж немножко сплясала тверк. — Влетела Сорокина на мешок пшеницы.
Мне стало смешно.
- Ну на что тебе та пшеница?
- Да так… Хоть и на самогон перегнать. — Светка поставила на стол вазочку с конфетами и налила в кружки чай. Мне крепкий, себе не дюже. — Тут, Ваня, дело же не в пшенице, а в том, что Сорокина мне этот куль на горбушке через всё село попрёт — мы так забились.
Я откусил немножко шоколадного батончика, пару раз сёрбнул из кружки и спросил:
- Лап, а как так вышло, что ты не на мою победу спорила?
- Да там, Вань, хрень вышла. Сорока — ну ты её знаешь — раскаркалась, типа Бес такой снайпер, вон летом народу сколь положил. А мне обидно стало: чего она тебя выставляет убийцей?! Ну и упёрлись обе… Слушай, а чего ты решил вернуться? Говорил же, что в Ц-З заночуешь.
- Да на всякий случай так сказал. На самом деле не собирался я там ночевать, а тебе чтоб меня не ждала до ночи… Вот.
Утром Светке позвонила Вера Ивановна и попросила выйти на работу, хоть зимой в том редко бывала надобность — народ всё больше по домам сидит, в шинок не сильно ходит. Но в этот раз затевалась свадьба и на кухне была нужна помощь, да и помещение следовало нарядить под мероприятие. А когда я, отоспавшись и проголодавшись, наконец-то вылез из-под одеяла, то совершенно неожиданно для себя узнал, что тоже приглашён на эту свадьбу. Оказалось, что женится старший сын завгара.
Пришлось идти в сельпо и прибарахляться, поскольку мало-мальски приличной одежды для такого случая у меня не было. Мария здорово выручила меня в этом плане, подобрав отличные чёрные джинсы, не требующие подгонки и совершенно роскошный кожаный жилет. И посоветовала надеть неброскую и лёгкую водолазку, в которой меня раньше видела, тёмно-бежевую. Я уж собрался уходить, когда она меня окликнула и спросила размер обуви. А потом принесла офигенские демисезонные ботиночки, в цвет той самой водолазки.
- Вот! Будешь красивее жениха, только побриться не забудь и причешись хоть. Или Светку попроси постричь — она мастер по этому делу.
Я шёл домой с покупками и лыбился, как именинник. Никогда особо не задумывался над тем, что на мне надето, всегда была важна практичность и уместность одежды. А тут… Это ж надо было до такого додуматься — подобрать обувь в цвет к одежде!
***
Свадьбу отгуляли на отлично. Сперва, как и положено, всё было чинно и благородно: молодых поздравляли, дарили всякую полезную в доме утварь, танцевали и хором орали песняк. Утолив голод и от души накидавшись бухлишком, народ начал бесчинствовать, невесту украли и выебли в амбаре, а жениху надавали по ушам, чтоб не мешался.
Я старался не бурогозить, Светка несколько раз удерживала меня от резких движений, взбираясь ко мне на коленки. Но когда заявился кто-то из штыренят, я поддал ей под жопу, выволок сучонка на двор и хорошенько отпиздохал. Болт двадцать на сто мне весьма в этом пригодился. Потом дюжий мужик, как потом выяснилось — младший брат Чура — быканул уже на меня и Дёма с Валерой меня едва отняли, а то беда б случилась. Потом мы с Чурёнком насинячились на мировую, он быканул ещё на кого-то и мы уже вдвоём отметелили целую толпу, как мне показалось.
Помнится, я ещё кому-то присунул и это была точно не Светка, потому как жопа была тощая и прыщавая на ощупь. За это меня какие-то бабы тоже потрепали, но для виду, рожу не расцарапали. Словом, проснулся я чёрт-те где, причём в обнимку с какой-то шмарой, растрёпанной и перемазанной помадой. Послав её в пень, спустился с чердака шинка, где, как оказалось, спало человек двадцать, нашёл штоф с остатками перцовки и опорожнил его из горла. И закусил перчиной, что там плавала.
Вера Ивановна поднесла миску пельменей и пожаловалась, что вот через часик народ примется продолжать, а она Светку с девками сыскать не может. Впрочем, пропажа почти тут же и нашлась, спустившись с чердака: оказывается, это я её в пень и послал спросонок. Она резво сбегала в сортир, потом подошла, села за стол, подпёрла башку рукой и начала жрать из миски маринованные огурцы, тихо постанывая и кляня весь свет.
- Светк, ты пельменей поешь, у Веры Иванны есть. Принести?
- У-у.
- Ну хорош огурцы изводить, тебе горячего надо, слышишь?
- У-у.
- Давай бульону притараканю, Светк. Горячего, с перчиком.
Она посмотрела на меня совершенно коровьими глазами и нерешительно кивнула.
Вскоре народ начал подтягиваться, спускаясь с чердака, выползая из-под столов и, кажется, даже из погреба. Светка моя, подвязав башку косынкой, чтоб та не разваливалась на части, прозвонилась с телика подружайкам и по писку их сотовых разыскала Вере Ивановне помощниц. Жених с невестой второй день гуляли дома, с роднёй, поэтому в шинке обстановка была уже совсем неформальной.
Я немножко выпил очищенной, хорошенько наелся и, собрав глаза в кучу, решил по привычке проверить сотовый. Заняв место в самом дальнем от стойки углу, я обмёл рукавом стол, положил на него телик и сосредоточился на мониторчике. Там висело немного спама, типа оповещений от сельских новостей, нашлось три голосовых с неизвестных номеров, но речь была настолько бессвязной, что кроме одного, сказанного в сердцах, мата, я так ничего и не понял. Интереснее всего было то, что девять пропущенных оказались с одного номера. Я пробил его по справочной и чуть не протрезвел: Чепур Полина Филипповна. Нашёл её фото и протрезвел окончательно: тощая и шершавая жопа, скорее всего, принадлежала именно ей.
Поиск информации по этой личности облегчения не принёс, скорее, наоборот. По всему выходило, что приключений я себе нашёл столько, сколько не вынесу. Оно бы и всё ничего, но там же свидетелей была куча, а как уж голова отнесётся к свершившемуся факту совращения его дочери-школьницы… Страшно представить! Я с нехорошим предчувствием вернулся к анкете Полины и душа, оборвавшись, ушла в пятки: малолетка. Если её отец того захочет, каторга мне гарантирована, лет на пять уж точно.
Подошла и села рядом Светка.
- Чё там в мире творится?
Я почему-то решил не отшучиваться и сказал, как есть:
- Каторга мне светит, вот что творится.
Светка сняла косынку, почесала темечко и спросила:
- Думаешь, Чепур тебя за Полинку под суд отдаст?
Совершенно охренев, но не подав виду, я пожал плечами.
- Может. А это рецидив, тут сельхоз уже не пройдёт.
- Ну да, наверное. Погоди, я ей наберу, узнаю обстановку.
Она вынула из сумочки телик и долго ждала, когда абонент ответит.
- Ало? Полинка, привет. Слушай, в шинке аврал, сможешь помочь? Ой, блин, да я всем звоню, чьи номера есть. Половина мёртвые, а кто ответили, там самим помощь нужна. Поля, ну скажи папке, что Вера Ивановна просит помочь, ну… Давай, жду, ага. Ну? Ой, здорово, приходи скорее, тут прямо запарка, чесслово.
- Придёт?
Светка убрала телик и кивнула.
- Придёт, Филипп Алексеевич у нашей Веры Иванны малость в должниках, можно сказать.
- Сама с Полей поговоришь или мне?
- Я?! Ваня, я ей подол на уши не задирала. Сам накосячил — сам и разбирайся.
Из своего угла я видел, как Полька прошла на кухню, как Светка вывела её оттуда и показала в мою сторону. Они чего-то там ещё немного поговорили, потом юная Чепурашка подошла и села напротив меня.
- Привет.
- Привет. Поль, я тут, по пьяни, дел наделал.
- Ага, мне рассказали.
- Отец… Сердится?
Девчонка пожала плечами.
- Чего-то орал, грозился страшными карами. Вчера. Сегодня молчит. Мамка сказала, чтоб я его не трогала пока, она сама с ним поговорит.
- А мамка ругалась?
Полька фыркнула:
- Прям. Дел-то куча — дочку оприходовали на гулянке. Пару раз шалавой назвала, да разок ещё блядью, но уже так, без зла.
- Поль, я жопой водить не буду: мне в суд из-за этого совсем не хочется. Да, накуролесил спьяну, но на каторгу из-за этого мне что-то совсем неохота.
Она опустила глаза и шмыгнула носом.
- Вань, а ты правду сказал, что меня любишь?
- Поля, я не помню. Я сегодня только узнал, что у меня с тобой что-то было. Ну пьян я был, пойми. — Я протянул руки через стол и положил их ладонями кверху. — Ну хочешь, давай поженимся, я не против же.
- Это ты так от суда хочешь уйти, да?
- Ну и это тоже. Если уж по-другому не получится, то почему бы и нет.
Девчонка посмотрела мне в глаза, вытянула руки из-под стола и вложила пальцы мне в ладони.
- Ваня, я согласна. Завтра пойдём в управу и подадим заявление. Тогда папка тебя точно под суд не отдаст.
Я сжал её пальцы и скосился в сторону кухни. Светка стояла в дверях и, закусив губу, внимательно смотрела в мою сторону. Чёрт! Ещё с ней объясняться предстоит! Я перевёл взгляд на Полину и встряхнул её руки. Она подняла глаза.
- Договорились. Иди на кухню, помоги там бабам, раз пришла.
Девчонка улыбнулась, встала и, пожав мне руки напоследок, бодро пошла к Светке. А я придвинул телик и вызвал абонента Бабич. Тот ответил почти сразу.
- Ало, шериф, дело есть. Удобно разговаривать?
- Бес, ты в шинке?
- Да.
- Иди ко мне. Не в управу. Домой. Тут ушей лишних точно нет.
- Добро, Викторыч, иду.
- Бутылку прихвати там.
Ноги меня к дому Бабича несли неохотно, разъезжаясь то и дело и норовя приложить задницей на наледь. Бутылка в авоське несколько раз опасно взлетала и пару раз даже неслабо приложила меня по организму. Новые ботинки (те, что в тон водолазки) скользили безбожно! Но до бревенчатого дома на самой окраине Ц-Южного я всё-таки дошкандыбал. Жена шерифа, главный зоотехник хозяйства, Юлия, впустила меня в дом, забрала бутылку и велела спуститься в полуподвал, где у хозяина размещалась мастерская.
В домашнем шериф выглядел несколько непривычно, но, в целом, это был всё тот же крепкий, уравновешенный и вполне адекватный человек. Он пожал мне руку, придвинул стул и сам сел в самодельное, уютное кресло.
- Сейчас Юля нам выпить-закусить организует, потом разговоры будем разговаривать.
- Да я, как бы, сыт и немного нетрезв уже.
- А мне что, завидовать тебе сидеть?
В углу шумнуло и хозяин, выбравшись из кресла, подошёл к шкафчику. Раскрыл дверцы и стало понятно, что это небольшой лифт, принёсший нам с кухни бутылку, пару стопок и несколько тарелок с закусками. Бабич переставил всё на стол, снова сел и разлил в стопки.
- Викторыч, я немножко, без обид, ладно?
- Нормально. Можешь и не пить, кто заставляет-то?
Выпив по стопочке, мы закусили крохотными огурчиками и хозяин, довольно почмокав губами, буркнул:
- Хорошая водочка, из самогона выделана. Надо у Веры спросить — чья.
- Ладно, Викторыч, по делу я.
- Да уж точно, что по делу. Чепур мне уже отзвонился, заявление накатал, с дочки его допрос будет снят позже.
- Каторга?
Шериф пожал плечами.
- Возможно.
Я принялся крутить стопку меж ладоней, словно пытаясь стереть её в порошок.
- Мы с Полей поговорили, завтра заявление на регистрацию брака подадим. Поможет?
- Во как! То есть она… эм-нэ-э-э… не против?
- Нет. Она рада.
Бабич налил себе ещё стопарик, взял бутерброд с килькой и луком, махнул водку и отхватил сразу пол-куска. Но, даже не разжевав как следует, начал говорить:
- Поможет. Но, Ваня, это не обязательно. Если она тебе не нравится там или со Светой не хочешь расставаться — ни к чему это. Лишнее. — Он проглотил закуску, посмотрел на остаток и положил его на блюдце. — Чепуры ведь что? Люди они неплохие, но себе на уме. На селе всего шесть сотен душ, из них мужиков меньше трети, как бы не четверть. Из тех — половина не в той поре или женаты. Из остатка выбрать жениха для дочери… Сложно. Народ на селе сам знаешь какой: люмпены, алкота. Из путных парней вот едва не последний вчера женился. И тот… Ну, ты сам видел.
- Так что, я, выходит, хорошая партия, что ли?!
Шериф доел бутерброд и развёл руками.
- Выходит так!
В голове у меня совсем всё смешалось и я подставил свою стопку к хозяйской.
- Наливай, а то уйду.
Хозяин рассмеялся, налил, мы чокнулись и синхронно приняли на грудь. Я куснул бутерброд и вдогонку пихнул в рот пару солёных рыжиков, а Викторыч отломил кусочек хлеба, положил на него пластик копчёной грудинки с прослоечкой и наколол на вилку огурчик.
- Ты, Иван, пойми: даже урождённые селяне — совсем не ангелы. И я тут тоже не по своей воле, можешь поверить. В наших краях, на Дальнем Востоке, население исходно — те ещё люди. А на село попадают ты знаешь кто и как.
- Да ладно, это понятно. Я в Хабаровске разного повидал, можешь не рассказывать. И в Царёве тоже. Там разве что сами Царёвы нормальные с этой точки зрения. Ты мне, Викторыч…
- Саша.
- Саша, ага. Ты мне вот что скажи: делать-то мне сейчас что в этой ситуации?
Хозяин наколол на вилку рыжик, осмотрел его со всех сторон и с удовольствием слопал.
- Давай рассмотрим два варианта: сперва самый херовый, потом тот, что получше.
- Давай.
- Смотри: Чепур настаивает, я завожу дело, учиняю следствие и суд. За то, что ты сделал, учитывая рецидив, я тебе могу намотать от полугода кутузки с трёхлетним запретом на въезд в города и до пяти лет каторжных работ. На большее твои поебушки никак не тянут. Теперь! Характеристику тебе Валера даст блестящую, я подтвержу, что ты встал на путь искупления очень твёрдо, Полина упрётся, что всё было по обоюдному согласию. Если вы ещё и заявление подадите, то дело будет закрыто в течение суток и сдано в архив навсегда.
- Но ты говорил, что это не обязательно?
- Да. Даже если не подадите заявления, то изнасилования там не было, свидетелей куча. То есть ты получишь двадцать горячих и как жопа болеть перестанет, так можешь на работу выходить. Всё!
- А второй вариант? Который, ты говорил, получше? Или это он и был?
Шериф усмехнулся и вопросительно помахал над стопками.
- Ты как? Поддержишь?
- Наливай.
Мы выпили, закусили и хозяин продолжил, словно и не прерывался:
- Второй вариант: я Чепуру говорю, чтоб он хернёй не занимался и не лез в дочкину жизнь. Девке семнадцать, ей мужика надо, аж до визга. Он настаивает на браке, расписывает вас и ты с ней спишь, пока восемнадцать не исполнится. Там сам решишь — жить дальше или развод. Главное, детей ей не наделай, а то сам знаешь. На селе не принято детву в ДЦ сдавать.
- Ну-у-у… Так себе вариант, на самом деле. О, кстати, Саш, а Светка замужем за кем была?
- За Решетниковым. Не знал?
От неожиданности я схватил бутылку и глотнул из горла. Хозяин наколол на вилку самый большой рыжик и протянул мне. Я его сцапал и принялся остервенело жевать. Потом спросил:
- И давно?
- Давно. Там история точно вот такая и была. Дёма малолетку напялил сдуру, вот и женился, чтоб греха не было. Они и не жили даже вместе. А как Светке восемнадцать сравнялось, назавтра и развелись. А если рассматривать это всё в историческом разрезе, — шериф налил себе, выпил и сунул в рот кусочек колбаски, — то оно и яйца выеденного не стоит. Ужесточение законодательства по поводу преступлений интимного характера ввели совсем недавно, а местами оно и вовсе оставлено на усмотрение местной администрации. В Царёве — я точно знаю — за дрючку с малолеткой только порка и то по ситуации. А на возраст там смотрят не в паспорт, а в медкарту потерпевшей. И если она вполне зрелая, то и малолеткой не считается.
- А в Ц-Ю как?
- На усмотрение.
- То есть…
- Да. От Чепура зависит. Скажет по новому закону — значит вариант первый.
- Вплоть до каторги.
- Да. Промолчит — даже и палок не получишь. У тебя работа сидячая, негоже тебе жопу отбивать. Так что… Разливай оставшееся, чё сидишь?
yaplakal.com