26. Семён Алексеевич 2
Предисловие: имя Семён несёт глубокий смысл, это означает производитель, созидатель, творец, семя.
Все имена несут смысл, предки ж не дураки были, чтобы буквами разбрасываться.
Возьмём, к примеру, Антона. Первое, что приходит на ум - антоним. Это имя означает противостояние.
Я сегодня проехал с работы 140км, в дождь и темень, выпил пять с половиной литров "воды", что никак не оправдывает лютую графоманию, которую вы узреете далее. Сам оригинал мне импонирует сюжетной частью, больше там импонировать нечему, слог ужасен. Мне сейчас всё по-барабану.
- Прошу прощения, сударь, но я первым подошёл и первым войду.
- Очки себе закажи, интеллигенция, раз не видишь, что как раз я первый. Ты вообще кто такой?
- Семён Алексеевич Носиков, известный писатель.
- Кому известный? Бабкам у подъезда? Участковому? Первый раз слышу. Это не ты, Носиков, лифт давеча исписал? Писатель он…Знаем мы таких пейсателей..
- Да кто ты такой, чтобы рассуждать о писателях? – Семён Алексеевич гневно вскинул голову, презрительно прищурившись на оппонента, своим видом напоминавшего садовника из его последнего романа, «выглядящего глуповато и подозрительно, словно он секатором по ночам отрезает своим жертвам пальцы»
- Ну, будем знакомы. Антон Алексеевич Н., известный литературный критик. Известный для писателей, конечно же, а не для жалких графоманов.
Критик сплюнул на пол, выразив тем самым своё презрение, отхлебнул из фляжки и потянулся за сигаретой.
Семён Алексеевич ещё более откинулся назад, как будто перед ним проехал трактор с фермы, везущий ценные удобрения.
- А, критикан… Живущий за счёт чужого плодотворного труда, гусеница, пожирающая чужой урожай, жук-навозник, собирающий всякое в ком. Ваша братия напоминает мне стаю вечно-голодных грифов-падальщиков.
- Пишите протухшие тексты, жвачку переработанную, что-то про чудо в капусте, вот вам и мерещится всякое.
- Вам просто не дано понять муки творчества, глядя на Вас - я думаю, что даже Бог иногда творит непонятное.
- Да какие муки? Вам же руки к столу гвоздями прибить – всё равно свой шедевр напишите. Вам ведь всё равно как и где писать, хоть на костях ещё живого человека, причём каллиграфическим почерком. Тренировка у вас, понимаешь. А о читателях ты подумал?
- Я пишу для своего Читателя, умного, тонко чувствующего, образованного, остальные пусть надписи на освежителе читают, большее они осмыслить не способны.
- А ты эти надписи сам читал? Они же несут больше смысла, упорядоченнее и логичнее, чем ваша писанина. Вот смотри: «Изделие бытовой химии в аэрозольной упаковке, освежитель воздуха серии «Природа», «Карибское море». Сравни со своими названиями рассказов: «С чистого листа туалетной бумаги», «Перекакал набело», «Тоже набело, но типа про жизнь».
Далее идёт состав: «Пропан, бутан, изобутан, отдушка». Все главные герои сразу представлены и нам первоначальная картина ясна. А у тебя? Хуяк – Хмурый из ниоткуда, затем Дикий, после Метилизотиазолинон.
А затем прописан способ применения, жанр. Думаешь понатыкал каких-то планет, роботов и фантастику написал? Если ты не встряхнул читателя две-три секунды и не распылил его мозг в воздушное пространство – говно это, а не фантастика.
Ну и про меры предосторожности не стоит забывать, чтобы читатель у разбитого корыта не остался, сюжет должен быть законченным, и про условия хранения – рассказ должен быть «на века». Волки мы, санитары леса, прости за банальность.
- С «Волками» я согласен, а санитаров нам бы обоим вызвать, мне по поводу инфаркта, а Вам бы в наркологию или лучше в Психиатрическое отделение.
- Ладно, писатель, не ссы, прорвёмся, мы из тебя ещё сделаем второго Пелевина. Ты ведь читал его «Затворник и Шестипалый»?
- Про куриц, сбежавших с комбината?
Антона Алексеевича перекосило…Оправившись от потрясения, он подумал: «Наверное всё-таки стоит тебе шестой палец на руке отрезать, будешь как все, но адекватным», но вслух сказал:
- Что мы, как дураки, стоим перед закрытой дверью, может стоит зайти? Узнать, какого хрена нас выбросило в эту пещеру словно из пушки. Да и сыро здесь, простудимся.
***
- Как ты думаешь, где мы?
Семён Алексеевич хотел съязвить, сказав «в жопе, где таким глистам, как ты самое место», но вовремя вспомнил, что они в одинаковой ситуации.
Посреди комнаты стояло нечто, бесформенное, но манящее и притягательное. Причём притягательность ощущалась физически, Семён и Антон еле удерживались от того, чтобы нырнуть в это маленькое светящееся облачко.
- Поговорим ещё, брат? Прежде чем отдаться неизвестности? Как пылесосом затягивает… Но другого выхода нет.
«Не брат ты мне…» - подумал Семён Алексеевич и толкнул Антона в сторону свечения.
***
Лидия Петровна и Алексей Львович Носиковы с умилением наблюдали за своими близнецами. Прожив душа в душу два десятка лет, но так и не обзаведясь детьми, супруги решились на ЭКО. После нескольких неудачных попыток врач сообщил, что им стоит ждать двойню, оба мальчики. Так часто бывает при искусственном оплодотворении. Малыши перед родами уже показывали свой мужской характер: постоянно ворочались в животике, причиняя матери боль, но приятную.
Алексей Львович, несмотря на небольшую пенсию, смог организовать роскошную встречу матери из роддома, усыпав её путь до такси лепестками роз, он был знатным садовником и розы чувствовали это, отвечая пышным цветом на заботу.
Антошка родился на минуту раньше и считался старшим. Глядя на своих годовасиков, супруги отмечали задиристый характер Антона и с нетерпением ожидали первых слов от своих малышей.
Первым словом Антона стало «Писяка», тут же отозвался Сёмочка со своим «Кика».
В два годика малыши постоянно боролись между собой, умиляя своих родителей. В четыре года Антон самостоятельно научился читать, а Семён – писать. Родители не уставали гордиться своими детьми, отмечая некое соперничество между ними.
- Может их на бокс записать? - обратилась к мужу Лидия Петровна.
- Нет, Лидочка, у меня есть идея поинтереснее. Помнишь, как я на запорожце въехал в мерс? Там ещё Нагиев в кимоно сидел. Так вот, слушай мою идею…
yaplakal.com