***
День рожденья Лёшке справили весело. Пришли Порывай всем семейством, Зарубины, сестра Баси Илона, с детьми. Зина Зарубина, Ромкина жена, никак не могла понять, зачем её с мужем пригласили на детский праздник и чувствовала себя не в своей тарелке. Ровно до тех пор, пока мать именинника не позвала всех во двор, куда через минуту Ромка загнал своего «страуса» с какой-то коробкой, привязанной к сиденью. Посадив машину, он сделал приглашающий жест и Бася, вынув из ножен изрядных размеров нож, разрезала верёвки. Ромка поднял «страуса» и, отогнав его в сторону, вернулся, занял место в кольце гостей.
А возле коробки Бася уже протягивала Лёше нож, держа его за лезвие.
- На, сынок. Открывай свой подарок.
Лёша взял инструмент, присел и начал распаковку. Полинка не выдержала, подбежала и стала помогать, а Бася встала рядом с Илоной, наблюдая, как дети с некоторой опаской разрезают и отрывают липкие ленты. Освободив верхнюю сторону, они подняли крышку и заглянули. Внутри было что-то большое, закрытое плотным белым чехлом.
- Рома, что там? — спросила шёпотом Зина.
- Понятия не имею, но триста кило, судя по маркировке, — так же тихо ответил тот.
Лёша посмотрел на маму, но та только улыбалась. Он вернулся к коробке, не зная, что делать дальше.
- Да как тут?..
- Дай сюда! — воскликнула Поля и выхватила у него нож.
Проворно разрезав крепящую ленту на углах, она дёрнула торцевую стенку и та легла на траву. Перебежала ко второму торцу и там тоже разрезала ленту. Дёрнула и боковые стенки вдруг шмякнулись, а чехол зашевелился, будто под ним было что-то живое. Поля взвизгнула, бросила нож наземь и отбежала к матери. Раздался громкий хлопок, белое полотно взлетело в воздух и взорам именинника и гостей во всей красе предстал телёнок! Он упирался в нижнюю доску коробки опорами, украшенными хромированными стилизованными копытами, короткие, телячьй рожки, больше похожие на шишки, торчали в стороны на капоте, похожем на упрямо набыченую голову, а из-под задка сиденья свисал хвост с кисточкой. Из плеч машины, действительно похожей на маленького, но мускулистого телёнка, торчали ручки управления, а меж ними блистала стеклом и хромом приборная панель с торчащим из замка ключом. Толстые хромированные кольца обрамляли переднее и заднее сопла горизонтального привода, от седла свисали две пары стремян — для ковбоя и пассажира.
Гости, опешив, молча смотрели, как мальчик ходит вокруг роскошной, чёрной, сверкающей лаком и хромом машины, гладя её ладошкой. Лёша потрогал выпуклые линзы курсового света и посмотрел на маму.
- Можно?..
- Это твоя машина, сын. Сам решай.
Он взобрался в седло, подержался, примеряясь, за рукоятки, оглядел приборку.
- Это нужно повернуть?
- Да.
Он безошибочно повернул ключ в нужную сторону и сумерки пронзили два луча вспыхнувших «глаз» телёнка. Полинка взвизгнула и захлопала в ладошки, подпрыгивая от восторга.
Антиграв беззвучно поднял машину и юный ковбой прижал сенсор пуска горизонтального привода. Тот глухо загудел, сбился, прокашлялся, а потом вдруг звонко выстрелил дымным пламенем в заднее сопло. Гости вскрикнули — и не только дети! — и отскочили в стороны. Но телёнок и не думал двигаться, просто выдул из-под хвоста пепел от наделавшей шума петарды, заботливо вставленной механиком.
- Мама?..
- Решай сам!
Лёша обернулся, убедился, что выстрел разогнал всех от кормы, снова посмотрел на маму и осторожно повернул акселератор. Телёнок, тихо свистя приводом, медленно пошёл вперёд. Найдя сенсор горна, Лёша придавил его и машина издала басовитое мычание. Полинка снова завизжала от восторга, а остальные гости рассмеялись и зааплодировали. Осторожно развернувшись, Лёша подъехал к старшим Порывай, остановил телёнка и спросил:
- Полю со мной отпустите? Мы немножко, не быстро.
Девочка так скакала вокруг, что родители просто не могли отказать. Сюзи Порывай порывалась что-то сказать, но Вася дёрнул её за тужурку и отвёл в сторонку, освобождая дорогу.
- Езжайте!
Лёша осторожно вывел машину со двора, добавил света на глаза и, продув привод, поехал в сторону перекрёстка, чтобы свернуть на лучевой проезд и по нему выйти в кольцо саванны, отделяющее их посёлок от стенки периметра.
Илона пихнула сестру локтем и негромко спросила:
- И что мне теперь прикажешь делать?
- В смысле?
- Мои спиногрызы теперь с меня с живой не слезут!
- Пф-ф… Твои спиногрызы, ты и думай. Я-то при чём?!
Сестра рассмеялась и выдала Басе шлепка по заднице.
- Вот ты всю жизнь такая. Как чего отмочишь — хоть стой, хоть падай!
- И ноги раздвигай, — добавила Бася и обе рассмеялись, как девчонки.
Подошли Зарубины. Поздравили с сыном, похвалили подарок и, попрощавшись, пошли домой. «Страуса» Ромка решил оставить на ночь у Бастов во дворе: никуда не денется!
Следом подошли Порывай. Вася молчал, а Сюзи тараторила, что сорока на колу:
- Бася, дети вернутся — отправь Польку домой… Ой, да ну её, пусть с твоим парнем подарок облизывает! Можешь и на ночь её отставить — пусть хоть до утра облизывают. А мы пойдём, ладно? Спасибо за угощение, всё такое вкусное, ты прям расстаралась. А Лёшка-то у тебя как вымахал! Девять лет, а уже такой мужичок, рослый, будто и не Баст!
Василий похлопал супругу пальцами по темечку, призывая заткнуться, Сюзи охнула, сообразив, что ляпнула глупость. А Бася улыбнулась.
- Так Лёша не Баст, он Лаккинен.
У соседки челюсть отпала. У соседа тоже. Но Вася спохватился и сделал жест, типа — да оно ж естественно! Сразу видно, чья порода! Взял свою Сюзи за локоть и поволок к калитке.
- Ладно, сестренция, — сказала Илона, — почапаем и мы. Не провожай!
Собрав свой выводок, она пошла, плавно покачивая толстой жопенью. Троих родила, против природы не попрёшь! Бася собрала останки коробки, обрезки ленты и верёвки, унесла в утилизатор. Подняла белый чехол, встряхнула и, расстелив на траве, по-хозяйски свернула. Отнесла к крыльцу, кинула на пол и села сверху, решив подождать возвращения детей.
Вернулись те затемно. Лёша отогнал телёнка на задний двор, посмотрел с улыбкой на маму, на усевшуюся рядом с ней Полинку и тоже сел на крыльцо, по другую сторону матери.
- Доволен? — спросила Бася.
- Счастлив!
- Завтра зарегистрируешь машину, как положено.
- Ма?..
- Не макай. Я тебе сто раз говорила: не хочешь звать мамой, зови по имени.
- Тёть Бась, разве так можно? Лёшка чё, тебя Басей может звать?
- Поля, меня Бэйсилл зовут, забыла?
- Да чё за бред?! Кто ж маму так зовёт?!
- А Лёша и не зовёт. Просто я ему мама, а не ма какая-то.
- Хау ду зэй регистэ чикс, мом?
- Говори по-русски, Поля тебя не понимает. Это бестактно, Лёша.
- Ну я не знаю, как телёнка регистрировать!
- Тебя в сети забанили?
Полинка захихикала, а Лёша смущённо потёр нос.
- Ладно, разберусь.
- А куда денешься. Я тебе без этого ни за что не разрешу гонзать. Кстати, юная соседушка, некая Сюзанна Порывай просила тебе передать… Чтоб ты не подскакивала и не металась. Сядь. Твоя мама сказала, что ты можешь до утра здесь его облизывать. — Девочка открыла рот и выкатила глаза от неожиданности. — Не Лёшу, телёнка. Но можешь и Лёшу, если ещё в саванне его не облизала. Я сделаю вид, что не заметила, как ты их перепутала. Только сперва отмой его в душе, что ли, потный ковбой на вкус так себе, я полагаю.
Когда дети ушли в дом, Бася отнесла под навес чехол и, вспомнив, сделала снимок надписи на брелоке. Дома скинула фото на комп и запросила перевод с фарси. Перевода не нашлось, но было примечание, что это имя собственное. Фархад Джади.
***
Лёша взял в школе три дня каникул, чтобы зарегистрировать телёнка и поездить как следует, освоиться с машиной, проверить на всех режимах. Регистрация прошла без сучка и задоринки, алгоритм оказался простым и времени процедура почти не отняла. Лёша дважды всё проверил, убедился, что всё нормально, потом позвонил маме. Та ответила не сразу, минуты три удерживала вызов, давая понять, что занята. Потом появилась на развёртке.
- Ну что? Справился?
- Да. Мама, а почему меня отметили, как Алексея Лаккинен? В метрике я Баст.
- Ёжика нажми.
Он повертел карточку, нашёл * и прижал пальцем. Прочитал и кивнул.
- Понятно!
- Будешь теперь три дня школу прогуливать?
- Не! Сегодня поезжу по саванне за кольцом, после обеда — по Сорокам немного. А завтра в школу!
Бася кивнула, одобряя и, повернувшись в сторону, отключилась. Похоже, на работе скучно ей не было.
Надев высокие ботинки, перчатки и очки на резинке, юный ковбой выгнал своего телёнка со двора, выехал к площади, нарезал пару кругов вокруг администрации. Свернул на луч к дальней арке, выходящий в саванну. Не в сторону города, а в никуда. Туда, где за Кольцом Пять не было вообще ничего, кроме бескрайнего простора с по-весеннему зелёными кустами грассбуша и редкими деревьями. За стенкой убедился, что горючего для привода достаточно и дал форсаж. Разминувшись с дедом Ромой, возвращающимся с прогулки на «страусе», дал долгий гудок ревуном и довернул акселератор до упора. Телёнок резво набрал за сотню и защёлкал клапаном подачи газа — сработал ограничитель. Лёшу это не сильно огорчало, он уже прочитал, что с возрастанием пробега будет расти и скорость. Пока что ему и сотни достаточно.
Лавирование меж кустами давалось много легче, чем на большом, тяжёлом телке матери, но тот и весил полтонны. На дыбы при торможении телёнок поднимался едва ли не в «кобру», при реверсировании привода задорно вскидывал корму, норовя выбросить седока вперёд себя. Лёша выбрал большое дерево, вокруг которого грассбуш почти не рос и начал нарезать круги вокруг него, всё сильнее заваливая машину набок и увеличивая скорость, балансируя на грани срыва в скольжение. Сперва в одну сторону, затем в обратную. Телёнок отлично держался сам и не порывался скинуть водителя.
Выбрав куст грассбуша повыше, Лёша несколько раз перепрыгнул его и с удовлетворением отметил, что на лёгкой и маленькой машине это делать куда как приятнее, чем на взрослом телке.
Пропотев несколько раз и высохнув в движении, Лёша захотел искупаться. Ехать в город не хотелось, да и к речке всё равно нельзя, а бросать телёнка чёрт знает где было жалко. Был вариант доехать до любой фермы и попроситься в цистерну — они с мамой так делали несколько раз. Но и там телёнка придётся оставлять без присмотра, а к этому юный ковбой был ещё не готов. Оставалось одно: возвращаться в Кольцо Пять и проситься к Зарубиным в бассейн. Им, ветеранам труда, это позволили устроить, у остальных пятаков, в лучшем случае, фонтаны и поливалки.
Лёша просиял: поливалки! Вокруг Сорок огромное количество поливных полей! Он вытянул из коммуникатора, висящего на шнурке на шее, развёртку, нашёл подходящую ферму. Сложил рамку прибора в палочку, сунул её под майку, покрутил головой, ориентируясь, потом дал старт и заложил разворот, едва не опрокинувшись.
Вдоволь погонзав под искусственным дождём, мокрый, как мышь, юный ковбой выехал в чистое поле, где работали косилки, заготавливающие зелёнку скоту, по каким-то причинам не пасущемуся на пастбище. Погонял там над коротко остриженной травой, подурачился, пугая косилки, а когда фермер прислал дрон, рванул прочь, в саванну. Леталка догнала, сделала круг, разглядывая со всех сторон и ушла домой. А Лёша ещё немного попрыгал через зелёные кусты грассбуша, перемахивая даже через трёхметровые и пиная их по незрелым колоскам.
В какой-то момент телёнок заупрямился, не желая ехать в выбранную сторону, но Лёша поднял его на дыбы и дунул приводом во всю дурь. Машина, взлетев ракетой, перескочила очередной куст и принялась выравниваться, а Лёша понял, почему она упрямилась: внизу, за кустом, стоял андрошка. Что он делал посреди саванны — кто знает? Но то, что это был не человек — очевидно: одежды на фигуре не было. Ни один человек в здравом рассудке не станет шляться в таком виде по саванне, под палящими лучами Санны!
***
Тимур всё-таки повидался с Боженовой. Та извинялась, изо всех сил изображала довольную жизнью даму, но получалось у неё паршиво. Да и выглядела она так себе. В итоге рассказала то, что Тимур уже знал из сети: что муж её, устав от обстановки в доме, уехал на другую сторону планеты, где и осел в Ксенске. Там нашёл себе другую женщину и думать забыл о Милке и всех троих их детях. А сама Милка металась меж домом и работой, ничего не делала ни там, ни там, косячила постоянно, поскольку никогда не работала и не умела этого делать. И не собиралась никогда, надеясь на мужа. Как мать троих детей, могла бы просто сидеть дома, особо не парясь, но непомерные (и совершенно необоснованные) амбиции мистечковой красотки гнали её в люди. Перебрав с десяток старых и новых друзей, поняла, что её закидоны никто терпеть не собирается, несмотря на всё ещё приятное личико и неплохую фигуру.
Тимур выслушал её, о себе не говоря ни слова. Попрощался, попросив напоследок, чтобы не беспокоила по пустякам вроде отсутствия свободных ушей или пустой постели. И ещё долго не мог отделаться от душевного дискомфорта.
Как-то встретился с Соней Шило — он нашёл её, к своему огромному удивлению, в сорока-чате, где та была довольно активна. Она почти не изменилась, в отличие от Дениса, выросшего в совсем взрослого парня. Поболтав в болталке, договорились о свидании. Накупавшись в речке, пошли в полюбившееся Тимуру кафе на вымощенной каменными балками улочке. Оттуда двинули к Соне домой, где и устроили силовой горизонтальный спарринг, причём договорились на ничью лишь после четвёртого раунда.
Смывая в душе друг с дружки трудовой пот, они то и дело оба пытались что-то сказать, но смыкали губы в поцелуе, чтобы избавить себя от необходимости говорить. В гостиной, отдыхая на гидроложах, они продолжали молчать. Потом Софья села и, вздохнув, заговорила:
- Ты почему не сводишь пигментные пятна, Тимур? Ну смотреть жутко же. Не хочешь в косметичку обращаться — загорай. Дольше, но работает так же, как в клинике. Загоришь как следует, потом пигментация уйдёт вместе с загаром.
- Спасибо, Соня. Я непременно что-нибудь сделаю с этим, — он погладил себя по груди. — А если больше не хочешь со мной спариваться, то просто так и скажи, не бойся, я не расстроюсь.
Соня грустно кивнула.
- Мы не пара, Тимур, совсем. Я тебе в матери гожусь, а вот влюблюсь в тебя, как маленькая, потом больно будет. А ведь будет же, ты знаешь. И тебе неловко будет. От того, что мне больно сделал.
- Договорились, Соня. Слушай, я по чату понял, что ты тренируешь взрослых у себя в школе. Кому надо форму вернуть.
- Ты в форме, Тимур. Не знаю, в каком мире ты пропадал последние годы, но стал твёрже и злее. Впрочем, я никого не прогоняю. Хочешь — приходи.
Тимур хотел сказать ей, что собирался подослать к ней Боженову, но подумал, что и сам с удовольствием позанимается.
- Спасибо. Обязательно. Мне дали неограниченный отпуск, а чем-то заниматься надо, не могу я на жопе ровно сидеть. А ты на этих занятиях в пенке?
- Да, — Соня усмехнулась. — И соски и щель не заклеиваю, чтобы мужиков завлечь. У меня там неформальная брачная контора образовалась. Несколько пар уже поженились, у Фарадеев уже ребёнок. Мамочка-Фарадей после родов снова тренируется, а папочка-Фарадей ревнует.
- А клиентки тоже?..
- Ага! Светка Лаккинен, тоже училка, но с другой школы, так выставляется, что даже пенсионеры стояком мучаются.
Тимур рассмеялся.
- Тогда приду. Мне есть, что показать, кроме мускулов. Пусть твои клиентки слюни попускают!
- Договорились! Кстати, приглядись к Светке, вы примерно одного возраста. Она не замужем, очень хороша собой, неглупа. В чате так грызётся, что все аж стонут. Из вас хорошая пара может получиться. Приходи! И загорай, Тимур, обязательно загорай. Выбирайся в саванну и шляйся там голяком. А то эта рыжая от тебя шарахаться будет.
***
Бася ела сухофрукты и наблюдала, как Лёша жадно мечет уже вторую порцию мамалыги с гуляшом. «Как с голодного края», — подумала она и усмехнулась. А сын молол еду, словно дробилка, постанывая от удовольствия. Даже грэйном, который внезапно полюбил, не запивал и не давился при этом.
- Как день прошёл, сын?
- Прекрасно, мама! Сегодня снова гонял под поливалками, телёнок уже сто тридцать выдаёт!
- Бойко мне звонил, просил передать тебе, что каждое первое число добавляет в полив удобрения. Просил не гонзать в эти дни. И предупредил, что поставил на косилки дробовики и больше твоего хулиганства терпеть не станет.
Лёша не донёс вилку до рта и замер.
- Чёрт… Ладно. Мама, ты б видела, как они потешно от телёнка шарахаются! Ну правда, забавно же.
- Будет вам с Полькой забавно, с дробью в жопе. Машина как? Не глючит?
- Не! Просто восторг, а не техника! Да, опять там андрошку пришибленного видел.
Бася нахмурилась. Синтигомы почти никогда не сходят с ума, но трёхнутый андроид — так себе явление, хоть и редкое.
- Где это?
Лёша отодвинул пустую тарелку и принялся чертить по столу пальцем.
- Тут у Бойки поливные, вот тут — покосы. От них на север, в саванну, с километр-два, там дорога в никуда, видать фермер что-то вывозит, кусты и деревья удобряет. Я телёнка там прыгать учу, нет-нет да и через того андрошку перепрыгиваю.
- Видео есть?
- Плохонькое, я даже в чате хвастать не стал. Не видно почти ничего.
Бася протянула руку с напястником.
- Скинь.
Лёша прижал к браслету свою рамку, нашёл нужное и поделился. Бася кивнула и велела:
- Сотри и доедай. Я на компе просмотрю как следует.
Выкладывать в сеть чёрт-те что — последнее дело, поэтому она и попросила сына, чтоб удалил видео от греха подальше. А сама изучила запись внимательно. Несколько раз обработала и просмотрела по кадрам. Закралось нехорошее предчувствие: на андрошку фигура не походила, да и не стал бы робот приветственно махать рукой. Следовало доехать до фермы Лёни Бойко, поговорить, самой поискать в саванне чудака, шляющегося гольём средь бела дня. Ёбнутый мужик пострашнее ёбнутого синтигома — у роботов Протокол, а у людей… Надо проверить.
Откладывать не стала. Созвонилась с фермой, оделась, оседлала телка и рванула в саванну. Лёня встретил её у межи, поприветствовал взмахом руки.
- Лёнь, мой Лёшка пару раз видел за твоими покосами, в саванне, какую-то хрень. Ты не в курсе, кто там шляется?
Бойко почесал макушку, дёрнул плечами.
- Нет… А что там?
- Говорит, что андроид какой-то пришибленный.
Лёня выкатил глаза и грохнул лапами по бёдрам.
- Ахуеть! Баська, я дронов подниму, посмотрим. Когда он его видел?
- Сегодня днём. Когда тебе косилки распугал. Чуть позже прыгал в саванне через кусты вдоль дороги.
- Ох тыж матушки! Погоди, я дронов… Сейчас!
Лёня нашарил в нагрудном кармане просторного комбинезона нужный пульт, шёпотом выматерился и непривычным пальцем потыкал в нужные сенсоры. Вытянул развёртку, расчертил мизинцем на четыре части, придвинул к гостье.
- Смотри. Я эти два, ты — эти.
Они минут пять смотрели на видео, потом Бася увидела стоящего у куста человека. Тот отрывал листки и ел их. Явно ёбнутый!
- Вот он, Лёня! Следи отсюда, я туда на телке рвану.
- Куда?! А вдруг чё?!
- А ты следи. Пока просто следи. Если что — знаешь, что делать.
Она рванула телка, заложила вираж и ушла напрямую, через поливные посевы, мимо покоса, в саванну. Бойко только руками взмахнуть успел. Потом опустил дроны над местом, где пасся сумасшедший и пустил их в барражирование с наблюдением.
Бася недолго плутала среди грассбуша: мужик так и стоял, отщипывая и жуя молодые побеги травы, да поглядывая в небо, где кружили четыре дрона. Она подъехала поближе и сердце оборвалось, рухнуло в пятки. Это был Тимур Лаккинен. Бася отключила привода телка, сняла очки и опёрлась локтями на приборку.
- Что ты здесь делаешь, Тимур?
- Загораю. Никого не трогаю. Ем травку.
- Вкусно?
- Нет. Но сок молодых побегов грассбуша полезен при некоторых нарушениях…
- Умственной деятельности?
- Нет. Образования меланина, — он показал на грудь и пояснил: — Хочу избавиться от этого.
Бася вздохнула, посмотрела в небо и принялась махать руками. Один дрон спустился и она сказала:
- Лёня, отзывай авиацию, всё в порядке. Я хорошо знаю этого мужчину.
Леталка взмыла и пошла в сторону дома, три остальные двинулись вслед за ней.
- Меня тут сегодня развлекал детёныш твоего телка. Скакал через меня, как блоха.
- Небо пресветлое, Лаккинен, какого чёрта ты шляешься голым по саванне?!
- Загораю. Никого не трогаю. Ем травку.
- А шмотки твои где?
- Тебе зачем? Бася, оставь меня в покое. Я три с лишним года проработал в дурдоме, дайте мне хоть немного прийти в себя.
Внезапная злость зашумела в голове Баси, казалось, что кровь вскипела. Она спрыгнула с телка, выхватила нож и принялась в бешенстве рубить грассбуш. Собрала хороший стожок, разделась догола, схватила Тимура за руку и швырнула на импровизированное ложе. Ухватила за член и мяла, пока не появилась нужная твёрдость. Потом взгромоздилась сверху, села и начала дёргать тазом, словно пытаясь отломать. Получила внутрь порцию головастиков, рухнула на пахучую траву и зло прошипела:
- Вот только попробуй ещё раз от меня свалить, сволочь.
Тимур смотрел в небо и вспоминал, как буквально вчера вечером спарился со Светкой Лаккинен после тренировки, прямо в душевой. И думал о том, что пора обзаводиться собственным домом. Сколько можно устраивать случки где попало? И совершенно не слушал, что ему говорит эта дурная Баст.
- … Ему уже девять.
- Кому?..
Бася поднялась и врезала ему пощёчину.
- Хватит! Ты что, так и будешь делать вид, что не знаешь меня?!
- Нет. Бася, мы же едва знакомы. Познакомились три года назад и…
Та всплеснула руками, мотнув при этом сиськами.
- Космос… Дай мне терпения, чтоб я его не убила! Тимур, ты реально не помнишь, как выиграл меня в Альбионе десять лет назад? Лёшка — твой сын, Тимур! Хватит придуриваться, хватит!
Он задохнулся от неожиданности и с минуту молча глядел в заплаканное лицо женщины. Потом сказал:
- Ты нас познакомишь?
- Иди, оденься для начала. Стой! Ты правда не запомнил меня?!
- Нет. Думал, что поймал на улице первую встречную и потащил есть мороженое. Ещё так удивился, что ты согласилась.
Бася нашла трусы и принялась натягивать их, бурча при этом:
- Да пиздец, пиздец, ну пиздец какой!.. Вот овца! С чего я взяла, что он меня помнит? Дура… Дура, дура, дура! Он же пьяный был, ночь, темень, глаза в кучу… А утром-то и не смотрел в мою сторону, приговор слушал, да палки выхватывал! А потом его и вовсе увезли в больничку… Ой горюшко!.. Какая же я дура.
Тимур вернулся, одетый и в обуви. Посмотрел на неё, стал помогать одеваться. Расправил трусы на заднице, застегнул лифчик, придержал, пока она вставляла ноги в шорты. Застегнул высокие бельтинговые ботинки, помог надеть разгрузку, подал очки. Оглядел со всех сторон, снял травинки, стряхнул пыль.
- Ну и видок у тебя, милая.
- Дык… Не одна я в сене кувыркалась! Едем?
- В Кольцо Пять? Тот дом, зелёный?
- Ну да. Мамка моя умерла полгода назад, я в нашем доме больше и не появлялась с тех пор. Там Илона с семьёй обосновалась.
- Мама была старенькая?
- Да. Старикам за пятьдесят было, когда я родилась.
- А Лёше уже девять…
- Ну да. Он знает, что ты его отец, про это только ты не знал, я ж не успела сказать. Ты как ушёл, так и с концами… Гад.
Тимур обнял её, прижал к себе крепкими руками. Бася не вырывалась, хоть ощущения были… так себе. Словно погрузчик в манипуляторах стиснул.
- Ладно, вези.
Они оседлали телка и Бася рванула через саванну кратчайшим путём. На пастбище перепрыгнули через стадо меланхолично пасущихся коров, спугнули с дерева стайку сорок, вызвав недовольство ксенокота, выбиравшего себе птицу на ужин. В Кольцо, против всех правил, влетели с ходу, перепугав дерущихся гомиков.
Во дворе Лёша мыл телёнка, поливая его из рукава кибера-садовника и водя по лаку губкой. Обернулся на шум, вытянулся в рост, всматриваясь. Телок встал рядом, мама отключила привода и, виновато опустив голову, сказала:
- Знакомьтесь.
Шара. Год спустя.Лёша Лаккинен корпел над рефератом по астрономии, когда его напястник молча известил о текстовом. На уроках отвечать было не положено, он прижал браслет пальцем, давая понять, что письмо принято. И виновато посмотрел на учительницу. Но та мимолётно улыбнулась, подмигнула вдруг и мизинцем показала, что следует прочесть. Лёша опустил руки под стол и вытянул краешек развёртки.
«Покатай меня после уроков!»
Он отключил браслет и повернул голову в сторону Польки Порывай. Но та, горестно подперев голову кулаком, с тоской глядела в пустую развёртку с заголовком. Лёша посмотрел на других девчонок в классе. Ну не пацаны ж такое прислали!
- Лаккинен, не вертись, — сказала учительница.
«Вот фря, — подумал Лёша, — сама прочитать велела, теперь строжится!» И посмотрел на Светлану. Та показала пальцем на него, потом не себя. Это было её сообщение! Он открыто включил напястник и, обзывая себя в мыслях последним идиотом, ответил на письмо: «Села — дала. Это закон!» Училка прочла, вскинула не него ошалелый взгляд и густо покраснела. Но это не был гнев. Удивление, недоумение, что угодно, но не гнев!
- Алексей, займись рефератом.
После уроков Лёша шёл по школе, словно прихлопнутый. Он под каким-то предлогом спровадил Польку домой телепортом, а сам шёл коридором, мучимый дурным предчувствием. Нет, в стенах школы Светлана ему ничего не скажет и не сделает, но за стенами… Ладно, если уши надерёт или надаёт подзатыльников, каланча рыжая, а если отцу пожалуется?! Или Бэй?!
По обоюдному согласию, Лёша называл маму мамой не всегда. Ну нелепо же на форуме байкеров называть её мамой! И они договорились, что он может называть её по имени, но не Бася и не Бэйсилл, а Бэй.
Выйдя на крыльцо, Лёша посмотрел в угол двора, где оставляли велосипеды, самокаты и шагоходы. С недавних пор там прописался и его телёнок. И сейчас возле него стояла Светлана Лаккинен! Внутри всё оборвалось и ухнуло, но Лёша решил не подавать виду. Уж с повешенным носом и виноватым видом он плестись не собирается! Он бодрячком, надевая на ходу очки и перчатки, подошёл к машине, вставил ключ в замок, пустил антиграв. И лишь после этого повернулся к училке.
- Едешь?
Та сжала кулаки, топнула ногой, потом чуть наклонилась и раскрыла рот в устрашающей гримасе. Словно закричала без голоса. Потом выпрямилась, поправила волосы и начала задирать юбку. Уселась на сидение, пихнув Лёшку лобком, от чего его пронзило жаром.
- Где тут держаться?
Лёша прижал нужный сенсор на приборке и со стуком вышли передние рейлинги. Светлана ухватилась за них, прижавшись к плечам мальчика сиськами, от чего тот испытал очередную волну жара. Он крепко стиснул рукоятки, продул сопло, оглянулся назад и невольно задержал взгляд на голой ноге училки. Дал приводу газа, развернул телёнка и поехал на выход. Немного поплутал по городу, отъезжая от центра, выехал в пригород, затем в поля. Здесь он никогда не бывал, поэтому выбрал полосу без посевов вдоль полей и там лишь слегка давал форсаж. Он видел, как напрягались руки Светланы, чувствовал, как она скользила по седлу, но тут же напрягла ноги и снова пихала его лобком. Но за управлением он уже не отвлекался. Промчавшись обочь посевов, высмотрел выкошенный покос, свернул и дунул во всю дуру, устремляясь к саванне. Училка крепко сжала его ногами и это мешало, не давало маневрировать. Сбросив скорость, он отпустил рукоятки и, не оборачиваясь, похлопал её по голым бёдрам.
- Не сжимай! Мешаешь!
- Страшно! — отозвалась Светлана.
- Тебя сюда на верёвке тащили? Заставляли? Руками за рейлинги держись!
- Я соскальзываю!
«Жопой в седушку вцепись, чучундра», — хотел сказать Лёша, но, естественно, промолчал.
Трезво рассудив, он перестал резко ускоряться: Бэй как-то рассказывала, что пассажир с испугу может опрудиться и придётся ездить с мокрой задницей. Поэтому разгонялся плавно, не реверсировал привод резко и не заваливал телёнка чрезмерно в поворотах. Ну в самом деле: его просили покатать, а не напугать!
Поездив по саванне с полчаса, Лёша решил найти местечко, чтобы передохнуть. Не то чтоб утомился, но Светлана с непривычки могла устать, да и кустики посетить не повредит обоим. Сбросив скорость почти до минимальной, он похлопал училку по рукам, прося перехватиться за боковые ручки, встал в стременах в рост и принялся крутить головой. Высмотрел дерево с широкой кроной и повёл телёнка в тенёк. Припарковавшись едва не носом в ствол, отключил привода и соскочил наземь.
- Мальчики вправо, девочки влево! — и первым отбежал именно влево, чтобы внести долю идиотизма в ситуацию.
Вернувшись, придавил спрятанный под кожей седла фиксатор и чуть сдвинул сиденье назад, а потом поднял его вертикально. Раньше здесь находился реактор, разлагающий любую органику на горючее для привода, но такой вид питания убил мотор и Бэй попросила механика снять этот узел. У неё на телке реактора тоже не было, она ездила исключительно на чистом горючем. И у обеих машин под сиденьем теперь были этакие отсеки для пожитков.
Достав термофляжку и пару прочных стаканчиков, Лёша налил воды для себя и пассажира и, когда Светлана вернулась к дереву, задорным тоном пригласил её:
- Эй, нажопница, пить хочешь? Айда на водопой.
Светлана напилась и с улыбкой покачала головой.
- Лаккинен, тебе не стыдно?
- От Лаккинен слышу.
Училка рассмеялась. Вернула стаканчик и посмотрела с лёгким укором.
- Лёша, я всё понимаю, но писать мне про села… и так далее — это что?
- Закон, я же объяснил. Так принято!
Светлана вздохнула и погладила телёнка по линзе головного света. Она чуть улыбалась и выглядела задумчивой. Потом сказала:
- А если я откажусь?
Лёша чуть прищурился, отлично понимая, что шуточная пикировка продолжается, и ответил:
- Домой пешком пойдёшь.
- Ого! Мы ж чёрт-те где! С ума сошёл? Тебя меня совсем не жалко?!
- Ничего не знаю. Я предупредил! Ты села.
- Ах так?! А я твоему отцу нажалуюсь!
- А он скажет, что ты поступила нечестно. А к Бэй даже не суйся, она сама ковбой и матюков выпишет за такое динамо!
- Бэй?.. А! Поняла. Но я всё равно отказываюсь! Вези давай домой и не смей домогаться… ковбой этакий!
- Отвезу, отвезу, — кивая, проговорил Лёша, — через поле с поливалками. Раза три провезу, чтоб до трусов промокла!
Светлана согнулась, хлопнув себя ладонями по коленям и зашлась смехом.
- Прекрати-и-и! Лёша, разве так можно?!
- А законы нарушать можно?!
Просмеявшись, она подошла, обняла мальчика, наклонилась и поцеловала его. По-настоящему. Так, что из Лёшки аж дух вышибло. Чуть отстранилась и вдруг облизнула ему кончик носа!
- Остановимся на этом, Алексей. Если пообещаешь не возить под поливалками, я пообещаю, что выполню обязательства по закону. Но позже.
- Но выполнишь?
- Клянусь. — Светлана гладила его пальцами по щекам и говорила без тени улыбки. — И это произойдёт ещё до того, как ты окончишь школу.
В голове у юного ковбоя зашумело. И ведь не поймёшь — серьёзно она или продолжает придуриваться! Но как хочется верить…
- Ладно. Поливалки — по обоюдному согласию. В жару там реально классно.
Светлана с готовностью кивнула. Потом прицелилась в него пальцем и сказала:
- Но про поцелуй — никому ни слова!
Лёшка всплеснул руками.
- Да кто поверит-то?! Была мне охота выставляться на посмешище! Как меня все вруном погоняли, пока я в школу на телёнке не приехал и все не убедились, что я не врал про него! Сама представь, что я скажу, что ты меня поцеловала. Да пол-города, не то что вся школа, меня на смех поднимут!
Она посмотрела на мальчика с сочувствием, запустила ему пальцы в волосы и поцеловала ещё раз, совсем по-взрослому, с чувством. И почти с удовольствием. Нравился ей этот маленький храбрец! Десятки взрослых молча слюни пускают, а он не зассал и подкатил на своём телёнке. Весь в папашу!
- Вези домой, — прошептала она, не открывая глаз и не отводя лица.
И не ошиблась: Лёша притянул её к себе и поцеловал сам!
- Едем, — так же шёпотом ответил он.
Лёша ссадил училку возле школы, потому что та жила в центре, куда ехать нельзя.
- Тебя проводить?
Светлана расстегнула сумочку, вынула т-компакт и прилепила его к поясу юбки. Улыбнулась, помахала ладошкой и исчезла.
И тут Лёшка ошалел в очередной раз: она могла в любой момент вернуться из саванны домой! И это значит, что всё, что меж ними произошло, было не просто шуткой. Светке вправду понравилось! И вполне может быть, что обещание ответить по закону — не пустые слова.
***
За ужином молчали. Тимур не любил, когда за едой болтают, сам старался так не делать и домашних не поощрял. Он начинял блинчики то икрой, то губковой спорой, то оборачивал блином дольки слабосолёного щитоносца. Бася лениво, без аппетита ела какую-то витаминно-минерально-микроэлементную размазню, а сын стремительно мёл всё подряд и требовал добавки. Когда перешли к напиткам, Бася спросила Лёшу:
- Куда черти носили?
- По той стороне Сорок, за фермы.
- Круто?
- Везде одинаково!
- А чего Польку с собой не взял? Она заходила, недовольная, как сатана, которой хвост оборвали.
- Она опять кол выхватила, реферат не написала.
- А-а-а, я-то думаю — чего она не звонит? Чего пешком-то? Сюзи опять у неё рамку отобрала.
Тимур слушал их и улыбался. Его забавляла манера общения жены с сыном, даже год спустя он так всё и дивился их не наигранному равноправию. И уже даже почти совсем не удивлялся, когда Лёшка называл маму Бэй.
- Газовый блок давно менял?
- Ага. Сейчас смотрел, когда вернулся — меньше десяти процентов осталось. Папа, поможешь? Он тяжеленный, мне не поднять.
- Ну, если ты мне покажешь, как это делается…
- Да там просто, Бэй справлялась раньше.
- Лёш, наша мама — ковбой. Или коугёл?..
Бася усмехнулась и погладила себя по огромному пузу — сестра Лёши дозревала и её ждали со дня на день.
- Ваша Бася — сама коу, каких мало! — она потрясла сиськи руками. — Мясо-молочная!
- Это же хорошо!
На самом деле Тимур, хоть и говорил правду, никак не мог отделаться от чувства, что одной ногой в канаве. Глядя на Лёшу, видел в нём самого себя, сын хоть и похож лицом на мать, но высок, строен и светловолос. А глаза Бастовские, чёрные. Забавно гены перемешались, наделив парня столь редкой комбинацией.
А с женой отношения и вовсе не семейные! Бася отменная хозяйка, прекрасная мать, отличный управляющий на работе и замечательный товарищ. Но в постели — просто ужас. Яростная, злая, темперамент такой, что аж пугает. Даже по сравнению с Шило — монстр. А со Светкой и сравнивать смешно — небо и земля.
- Папа, ты поел? Блок менять идём?
- Конечно!
Они вышли на задний двор, Лёша утопил в горбу телёнка малозаметную защёлку и приборка, вместе с частью верхней обшивки, откинулась вперёд. Поковырявшись, отключил редуктор и рывком приподнял край блока.
- Вот, вытаскивай.
Тимур внимательно осмотрел внутренности отсека, разбираясь, что к чему.
- Новый так же ставить, не до конца?
- Ага. Я покажу, вынимай этот.
Блок и впрямь был тяжеленный! Как Бася такую тяжесть тискает?! Положив порожний блок на низкий стеллаж, Тимур нашёл полный и с опаской поднял. Идрить-колотить! Словно из свинца отлит!
- Тяжёлый!
- Ага! Там же твёрдый газ, даже не лёд, а после молекулярного сжатия.
Осторожно, стараясь не повредить лак корпуса, Тимур вложил блок в отсек и покрутил над ним пальцем.
- Показывай!
Лёшка присоединил редуктор, включил его и проследил, чтобы стрелка манометра расходного бака показала норму. Чуть подрегулировал и убрал руки.
- Папа, ты его теперь просто пихни посильнее и он ляжет на место!
Блок с гулким стуком упал в защёлки. Тимур подёргал за ручку, убедился, что не выскочит.
- Нормально, закрывай.
Управившись, они помыли руки под садовым краном и сели на скамейку.
- Эх, жалко Бэй не может ездить, — проговорил Лёша. — Одному гонзать — тоска смертная! У меня телёнок сегодня уже сто шестьдесят пошёл, прикинь.
- Не страшно?
- Страшно, конечно, — дёрнул плечами мальчик. — Папа, не бывает людей, которым не страшно. Мама рассказывала, как долго выходила на четыреста. И там не ограничители, там ей саму себя ломать приходилось.
- Фига се… Не, я пас! На Эйлео на неборезе возили, так и то не по себе было, а тут… Не. Только по приговору суда потомков Первых! Телепортом спокойнее.
Лёша оживился.
- Ой, пап, а расскажи ещё раз про тот суд!
Тимур нахмурился.
- Лёша, я не люблю это вспоминать, извини.
- Почему?! Ты ж так классно там всем носы утёр!
- Сынок… — Тимур горестно покрутил головой. — Ай, ладно. Только маме не говори. И вообще никому не говори. Договорились?
Лёшка кивнул с серьёзным лицом и этого было достаточно. Тимур знал, что сын сейчас нисколько не легкомыслен. Парень уже почуял тайну и готов её услышать. И сохранить.
- Вердикт судьи был — поединок. Про это я говорил. Но я не говорил, что после поединка из зала вышел живым только один. Я.
- А Саль сопляк?
- Кости эйлеан тоньше человеческих, Лёша. Шарик из моей рогатки проломил ему висок. Он умер на месте.
- Так ты?..
- Вот поэтому и не люблю вспоминать об этом.
- Блядь! — одними губами выругался мальчик и у Тимура не хватило духу сделать ему замечание. — Ну как же так, папа?! Проклятый космос… Как… как же ты живёшь с этим?
Лёша порывисто обнял отца и прошептал:
- Правильно сделал, что рассказал. Пусть хоть чуточку легче станет.
Тимур похлопал сына по спине.
- Всё нормально, Лёш. Я уже научился жить с этим. Но вспоминать — не люблю.
Старший Лаккинен держал младшего в объятьях и думал о том, что нисколько не удивлён реакцией сына — тут всё понятно. Но поражало то, что сын впервые пожалел его. Пожалел, как равный равного, как до сих пор у них было только с матерью. И впервые понял, что вот сейчас-то они и стали по-настоящему родными.
- Сын, а у ковбоев у всех есть ножи?
- Не-а. У меня нет.
- Я попрошу у деда Артура, у него есть. Как раз под твою руку.
Говорить о том, что этот нож эйлеанский, он не стал. Как и того, что прежним его владельцем был эйлеанский потомок Первых, Лидер по роду, Дук Саль Д'Эрл.
***
После рождения дочери, Тимур позволил себя уговорить и начал ездить на телке жены. Просто за компанию с сыном. К тому времени Лёша уже взял рубеж в двести километров в час. Пока он рвал воздух саванны, Тимур неспешно катал Полинку. Когда та не получала колов и её отпускали гулять родители.
Однажды, вернувшись с Лёшей с прогулки, они застали дома гостей: приехали Д'Ятты. Выглядели те несколько диковато, даже Тимур, привычный к эйлеанским нарядам, улыбнулся. Саль Брон был в защитном костюме полувоенного образца и в сапогах, Сай Ронна — в строгом платье до пола и в скромных бриллиантах, на которые можно было бы купить город размером с Лобос или Сороки, если б те продавались.
Бася совершенно не знала, что предпринимать при инопланетном нашествии и металась меж гостями и гравикачалкой с Катей. Возвращение Тимура было как нельзя кстати! Он отогнал жену от стойки доставки, натаскал выпивки и деликатесов. Потом обнял важного коротышку и похлопал его ладонью по спине; тот тоже был несказанно рад, лупил хозяина кулаками и вырывался. Потом Тимур схватил под мышки гостью, поднял под потолок на вытянутых руках и покружил там, слегка встряхивая. Та стоически терпела и заорала лишь когда Тимур поставил её на пол, сграбастал в пятерню всю её задницу и хорошенько сжал пальцами.
Представив гостям домочадцев, а домочадцам — гостей, Тимур пошёл в сад, устраивать пикник на обочине. Ронна, придя в себя, спросила у Баси разрешения и вынула Катю из гравикачалки. Малявки внимательно посмотрели друг на дружку, потом обоссанная Лидер, передав дитя матери, вынула из ушей серьги и отдала: приданное. Брона утащил во двор Лёша и стал показывать ему телка и телёнка, объясняя разницу и подробно рассказывая про особенности обеих машин. Он даже немного прокатил гостя на телке по Кольцу, после чего Брон стал смотреть на мальчика с некоторым даже уважением.
За столом, накрытом в саду, уже никакой неловкости никто не чувствовал. Ронна, переодетая в Басину майку, сперва руками заталкивала под ткань то и дело выпадающие в проймы сиськи, натягивала подол на ляжки, потом плюнула и забила. Брон, упарившись во френче, снял его и закинул на куст, разулся и с удовольствием опустил босые ноги в траву. Бася, пробормотав «Потом покаюсь», лопала всё подряд и периодически щупала задницу дочери на предмет промокания. Тимур с Лёшей уплетали мороженое и запивали пустым лимонадом — без газа и сахара. Чтоб не слиплось. Эйлеане, после пары стаканов мадеры, совершенно освоились: Сай с Басей обсуждали дом и сад, Саль с Тимуром ржали, вспоминая какого-то Труса Плюс и старую Бобариху, а Катя и Лёша просто смотрели на взрослых и думали о чём-то своём.
Присоединившаяся чуть погодя Полинка сперва дичилась, вздрагивала от ржания мужчин, пялилась на выглядывающие из-под майки сиськи крохотной женщины. Потом слопала пяток кексиков с мультисоком и расслабилась: ну и что, что она ростом едва ли не выше этих совсем взрослых людей? Мало, что ли, шариан, которые короче полутора метров? Не все же в Сороках Лаккинены! Её немного смущало, что через русский шарианский у гостей то и дело прорывались слова на языке, совершенно неизвестном. Но потом Лёшка объяснил, что иногда лингверы не справляются, что эйлеанская техника несколько менее сообразительна, чем шарианская. И Поля даже немного посочувствовала невысокликам.
Потом она отвела Лёшку в сторону и потребовала не смотреть на грудь Ронны, на что тот резонно возразил:
- Вот себе сиськи отрастишь — буду на твои смотреть. А пока нету — извиняй!
- Щас! Так я тебе и показала!
- Пф-ф-ф… Не сильно-то и надо. Что я — сисек не видел, по-твоему? На пляже в Альбионе все голые ходят. Все! Да и на нашей речке — половина.
Полинку разобрала зависть: сама-то она в Альбионе не была ни разу. И на речку её не отпускают — плавать не умеет! В школе есть уроки плавания, но ей всегда было лень заниматься…
- Ну и смотри на чужие! А мои — не увидишь, даже не мечтай.
Лёша прикрыл глаза ладонью и чуть помотал головой.
- Ой небушко… Полька, да я тебя голую сто раз видел. Всю, с ног до головы! И не только видел. Смотреть-то не на что!
- Да?!
Она вдруг задрала тенниску и выпятила грудь вперёд. Чуть набухшие бугорки украшали горошинки сосков. Назвать это сиськами было сложно, но что-то уже определённо наклёвывалось.
- Понял?!
- Не-а. У меня и то больше.
После свидания со Светланой Лаккинен, Лёше стала вдруг как-то совсем очевидна недалёкость Полинки. Он продолжал с ней гулять, иной раз даже и пощупывал за передок, но без прежнего интереса. И даже её неумелые попытки передёрнуть ему затвор вызывали скорее раздражение, чем радость.
Поправив одежду, Полька предложила:
- Поехали в саванну, а? Мне завтра по математике снова кол влепят, опять под арестом сидеть буду… Поехали, а?..
- Поль, а ты учиться не пробовала?
- Да нафига мне та математика?! Это вы, Лаккинены, умники все до одного, а нам, Порываям, оно зачем?
Подойдя к телку, Лёша сдвинул сиденье, вынул из бардачка нож в ножнах и показал Поле.
- Это с планеты наших гостей. Видишь, какая ручка короткая?
Полинка мельком посмотрела и пожала плечами.
- Кататься поедем?
- До первых кустов?..
- Ну поехали, чё ты…
Лёша убрал нож. Посмотрел на девчонку, просунул руку ей под тенниску и пальцами легонько пощупал соски. Полька стояла смирно, как корова, которую доят.
- Ладно. Но только если мне ртом сделаешь.
- Ой фу-у-у…
- Да-да, ртом. Руками ты ничего не умеешь делать!
- Ну Лёша…
- Сделаешь?
- Да сделаю, сделаю, вот пристал. Поехали!
А в саду продолжался пикник на обочине, где представители двух рас прекрасно проводили время, наплевав на все различия.
Шара. Эпилог.Время от времени Тимура приглашали в планбез. Он безропотно уточнял моменты, вызывавшие вопросы по отчёту, полученному при ментосканировании. Как и после командировки на Промглобал. Они снова составляли отчёт для ТСБМ, замалчивая некоторые частности. Даже спустя полтора стандартных года то и дело что-то приходилось пояснять. В очередной приезд Тимура в контору, его взяла в оборот Глава Форума. Ася Особь не деликатничала и не ходила вокруг да около, она сразу взяла быка за рога.
- Лаккинен, ты после гномьей наркоты как себя чувствуешь? Последствия есть?
- Не знаю. Сам не чувствую, а медики ничего не говорят. Но я и не спрашивал.
- Ладно, сама спрошу, мало не покажется! Взяли привычку отмалчиваться…
- Ася, есть такое понятие, как врачебная тайна.
- А есть такое понятие, Тимур, как планетарная безопасность. И не делай вид, что для тебя новость, что у медиков не должно быть секретов от планбеза.
Тимур развёл руками — возразить нечего! А Ася продолжила:
- После поебушек там, ничего не привёз с собой?
- Нет, — рассмеялся тот. — Это совершенно точно, меня Мелисса До микроскопом едва в жопу не изнасиловала — ничего не нашла!
- Хорошо. Как тебе малявки? — Ася впервые улыбнулась.
- Тугонькие. Даже многодетные мамаши тугонькие. А в рот лучше не давать — давятся.
- Тьфу, блядь. Прекращай!
- А в жопу даже не пробовал — порвутся же, жалко!
Ася заржала и замахала руками:
- Прекрати-и-и! Ой, уморил, балда такой... Их-Шах чего говорил, когда в гости приезжал? Нормально там, в борделе вашем?
- Да. Шах набрал среди плебес совсем маленьких детей и устроил для них в Олло-Ой гимназию. Готовят кадры на будущее, с нормальными представлениями о работе.
Ася кивнула.
- Хорошо... Ладно, продолжим. Самое главное: после убийства того Лидера… Помощь нужна?
- А чем ты мне поможешь?
- Забыть не забудешь, но кошмаров по ночам не будет. Я такое не раз делала.
Тимур пожал плечами.
- Нет у меня кошмаров, Ася. Приснятся — обращусь.
- Договорились. И это — не думай, что это пустое! Ты мне нужен в трезвом уме и полном здравии.
Тимур сделал кистями вопросительный жест.
- И?
- Буи. — Ася вздохнула. — Вряд ли ты этого хотел, но ты — лучший на сегодня дипломат Шары в тему капиталистов. А нам ещё с Регендой надо кое-какие дела свести в ровную стопочку. И с Урудином.
- Не поеду, Ася, не проси! Лёшку проворонил, а Катёну — не отдам! Дайте пожить нормально. Только-только семья начала образовываться человеческая.
Ася подмигнула.
- А кто тебя за рога тянет? Придёт срок — сам придёшь и сам попросишься. Не рассчитывай, что сможешь жить спокойно, в семейном кругу, Тимур. Ну ведь тебя даже если по пояс в землю вкопать, выскочишь и пойдёшь торгашей мордовать! И пока не измордуешь в кровавые сопли — не успокоишься! Мы тут с Фрайскими втихушку перечирикали, они готовы помочь вывести говённые округа в красную зону, представляешь?
- Лишь бы самих не трогали? — оживился Тимур.
- Ну да! Твоя работа дала ростки, парень, тамошние капиталисты реально готовы дом заложить и землицу в придачу, лишь бы удержаться на вершине пирамиды.
Лаккинен пожевал губами и отмахнулся пальцами, как самый настоящий Лидер.
- Посмотрим. Ещё есть чего?
- Не-а. Если со здоровьем всё ладно, то и ладно. Езжай домой, успокой Басю свою толстожопенькую. Славная она у тебя. Аж завидно немного — за что такое счастье такой сволочи?.. Всё, проваливай!
Когда Лаккинен ушёл, Ася перечитала выводы медиков и горестно сморщилась: психическая деформация в наличии, риск осложнений — высокий. Она вздохнула и подумала: «Бедный ты мой мальчишка! Знать бы, как тебя капитализм этот блядский исковеркает — костьми бы легла, не пустила на эту проклятую Эйлео».
- Ося, — послышался голосок эго аморфа, —
ну чего ты ревёшь?! Перестань, я не люблю плакать!
Никто и никогда не слышал диалогов древнего эго Особи и собственного, некогда примитивного эго аморфа. А если бы кто-то даже просто узнал, что они случаются, то вряд ли поверил бы. И тем не менее, Особь и аморф разговаривали. И даже дали друг дружке имена: Особь Ося и аморф Амося.
-
Горько мне, Амосинька, ой как горько. Жалко мне этого парнишку, потому и плачу.
- А что с ним? Ну он же не хворый! Папочка и мамочка у него живые. Жена есть, деточки.
- Хворый он, Амося, сильно хворый, отравленный, обожжённый, изломанный. Он и сам не знает, какая у него в душе дыра вырвана!
- Это торгаши ему дырку сделали?
- Они, проклятые.
- Ося, ну ты же в этом не виновата…
- Виновата. Больше всех виновата, Амося. Это же я его послала на Промглобал, где его чуть не убили. Это я проморгала его побег на Эйлео, где он сам стал убийцей. Вот и живёт теперь на свете человек с душой искалеченной, мучается, бедолага.
- А почему ты его не полечишь? Ося, хочешь, я его соблазню и вместе полечим?.. Мужчины любят меня, я ему дам хорошенечко, а ты ему почку подкинешь! Большую, чтобы дырку залечить.
- Глупая ты, Амоська. Рану в душе почкой не заткнёшь, не залечишь. Это нас с тобой веками по кусочку обрывают — кому твой палец, кому мою горошинку, кому твоей плоти кусок, кому моей… А нам от этого только жить легче. А когда человеку душу рвут на куски — такое никак не вылечить, с этим он или научится жить, или… или нет. И умрёт от боли.
- А зачем торгаши ему душу порвали? Почему они такие злые, Ося?
- Не знаю я, Амося, не знаю! Сотни лет живу среди людей и не пойму никак — отчего одни люди нормальные, а другие — придурошные. А самое страшное, что я снова пошлю этого парня к торгашам. Потому что он делает так, чтобы они становились нормальными. Пусть не все, пусть не сразу. Но он умеет, Амося, он справляется. Он сильный, очень сильный.
- Теперь мне тоже его жалко. Давай поплачем, Ося. Давай поплачем.Rumer ©
01-02. 2024г. Бердск.
yaplakal.com