Драгоценность

В течение целых десяти лет они были счастливы. Октав Дюбуа, маленький, румяный чиновник министерства, с легкой одышкой и заурядной внешностью, души не чаял в своей жене Эмме. Он женился на ней по безумной любви, поразившей его тем сильнее, что он и не надеялся на такое счастье — заполучить в жены это хрупкое, изящное создание с большими мечтательными глазами и тонкими пальцами пианистки.

Эмма же вышла за него без особой любви, но с чувством глубокого, почтительного уважения к его надежности и тем скромным удобствам, что он ей предоставил. Она была дочерью мелкого аптекаря, ее приданое составляло лишь хорошее воспитание и пара десятков франков, и брак с добропоряданным чиновником, пусть и не блещущим умом и внешностью, казался ей удачей.

Их жизнь текла тихо, размеренно, как вода в застойном пруду. Утром Октав отправлялся в министерство, Эмма занималась хозяйством, потом они вместе завтракали, вечерами она играла ему на пианино старинные романсы, а он, откинувшись в кресле, с закрытыми глазами, слушал, испытывая бездну нежности к этой женщине, которая так украсила его существование.

Единственной ее слабостью, легкой причудой, были цветы. Не просто букеты, а целые оранжерейные растения, редкие, дорогие орхидеи и камелии, которые она с нежностью выхаживала на своем крошечном балконе, превратив его в подобие райского сада. Дюбуа, человек бережливый, ворчал про себя, глядя на счета из цветочной лавки, но никогда не отказывал жене. Видеть, как ее лицо озаряется радостью при виде нового ростка, было для него высшей наградой.

Однажды, в канун их десятой годовщины свадьбы, Октав, сияя, вручил ей маленький футляр.
—Это для тебя, моя радость. За все эти годы счастья.

Эмма открыла футляр. На бархате лежала брошь — великолепная орхидея, искусно выполненная из сапфиров и бриллиантов. Камень точно повторял форму и цвет одного из ее самых любимых растений.
—Октав! — воскликнула она. — Это же целое состояние!
—Пусть, — счастливо ответил он. — Ты этого достойна. Носи на здоровье.

Эмма была тронута. Она носила брошь по воскресеньям, когда они гуляли в Булонском лесу, и Октав с гордостью смотрел, как бриллианты играют на ее скромном темном платье. Он был счастлив, как никогда.

Но однажды весенним вечером, возвращаясь домой раньше обычного — его отпустили по случаю небольшого недомогания, — Октав застал дома незнакомого господина. Элегантный, в безупречном костюме, с моноклем и томным взглядом, он стоял среди цветов на балконе и с восхищением смотрел на Эмму, которая, раскрасневшись, что-то оживленно ему объясняла.

Увидев мужа, она слегка смутилась.
—О, Октав! Я не ждала тебя так рано. Познакомься, это виконт де Ламбер. Он большой ценитель орхидей и зашел посмотреть на мою коллекцию.

Виконт галантно поклонился. Октав, чувствуя себя неуклюжим и лишним в своем поношенном сюртуке, пробормотал что-то невнятное. Беседа не клеилась. Через десять минут виконт извинился и удалился.

С того дня в их доме поселилась тень. Октав ничего не говорил, но ревность, черная и едкая, как дым от пролитого керосина, разъедала его душу. Он начал замечать мелочи: новую, незнакомую ему душистую пудру на туалетном столике жены; ее задумчивый, отрешенный вид; частые «визиты к подруге», которых раньше не было.

Он следил за ней, превратившись в жалкого шпиона. И вскоре его худшие подозрения подтвердились. Он видел, как они вместе катались в коляске по аллеям парка. Видел, как виконт, смеясь, что-то шептал ей на ухо, а она кокетливо опускала глаза.

Однажды вечером, надев свое лучшее платье и ту самую сапфировую брошь, Эмма объявила, что идет в театр с кузиной. Сердце Октава сжалось. Он знал, что кузина уже три дня как болеет ангиной.

Не сказав ни слова, он надел пальто и последовал за ней. Он шел, как во сне, не чувствуя ног. Она шла быстро, уверенно, и привела его к роскошному особняку в престижном квартале. Дверь открылась, и в свете газовых рожков Октав на мгновение увидел в дверях силуэт виконта де Ламбера. Затем дверь захлопнулась.

Октав стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к холодной стене. Он простоял так час, другой. В голове его проносились безумные планы: ворваться, устроить скандал, потребовать объяснений. Но он был лишь мелким чиновником, а виконт — человеком из другого мира. Силы были неравны.

Наконец, дверь открылась. Эмма вышла, поправила на плече мантилью и быстрыми шагами направилась домой. Брошь на ее груди сверкала в свете фонаря, как насмешливый, холодный глаз.

Октав вернулся домой раньше нее. Он сидел в гостиной в темноте, когда она, напевая, вошла в прихожую.
—Октав! Ты еще не спишь? — удивилась она, зажигая лампу.
Она была прекрасна.Глаза сияли, на щеках играл румянец. И на ее груди, на том самом темном платье, по-прежнему сверкала та самая брошь. Брошь, купленная на его честные, скудные сбережения. Брошь, которую она надела для другого.

Он молча смотрел на нее. Вся его любовь, все десять лет счастья рухнули в одно мгновение, оставив после себя лишь горький осадок и леденящую пустоту.
—Ты что-то хотел сказать? — спросила она, снимая перчатки.
—Нет, — тихо ответил он. — Ничего. Я просто подождал тебя.

Он больше никогда не заговаривал с ней об этом. Они продолжали жить вместе, как и раньше. Но что-то внутри Октава Дюбуа сломалось в тот вечер. Он по-прежнему ходил в министерство, обедал дома, слушал игру жены на пианино. Но в его глазах больше не было прежнего обожания. Теперь он смотрел на свою жену, на ее изящные руки и мечтательные глаза, как смотрят на красивую, но совершенно чужую вещь. И иногда, глядя на ту самую брошь, он думал о том, как странно и жестоко устроена жизнь, где самая драгоценная вещь может стать всего лишь ценой за обман.

Размещено через приложение ЯПлакалъ