Зойка - посланница Ада.

Зойка, посланница Ада.

Глава 1.
Нелепая смерть.

Скажи мне, дружище, какую ты можешь представить себе глупую смерть? Представил? Нет, еще глупее! Представил? А теперь подержи мое пиво…
Я проснулся в 4 часа 26 минут. Во всяком случае светящееся табло электронных часов показывало именно 04:26… Секунды я не запомнил. Ну и ладно, хрен с ними, с этими секундами. Да и время тут не главное. Главное то, что Барбарис очень игривый кот. Он вытащил из мусорного ведра кожуру от съеденного мной накануне банана, таскал ее по всей квартире и бросил аккурат между кроватью и комодом. Вот где наигрался, там и бросил. А что с него возьмешь? С Барбариса то… Он на то и кот, чтобы тыгыдыкать по ночам, гадить мимо лотка, выгребать землю из цветов и другие пакости устраивать, дабы мне не скучно было утром. Вот, значит, и бросил он эту кожуру, и ускакал куда-то в сторону кухни по своим Барбарисовым делам. А я поссать ночью захотел. Со мной это бывает иногда. Вроде и на ночь стараюсь много не пить, и перед сном туалет посещаю, ан нет. Надо организму ночью сдренировать излишнюю влагу, хоть тресни. Ну вот, значит я посмотрел на часы, выбрался из-под теплого одеялка, нащупал мягкие тапочки с заячьими ушками, и, не включая света, побрел себе в туалет. Где-то примерно на полпути между кроватью и комодом пол стал уходить из-под ног. Это я сейчас понимаю, что банально поскользнулся на банановой кожуре, а тогда я этого не понял. Да я вообще тогда ничего не понял. В какой-то момент ноги оказались выше головы, 80-килограммовая туша моя совершила в воздухе замысловатый кульбит, и, влекомая силой тяжести, поспешила на встречу с дорогим немецким ламинатом. Голова же по пути встретила преграду в виде угла комода, который с превеликим удовольствием организовал в черепной коробке дополнительное отверстие. В общем падения я не помнил. Яркая искра боли в голове и тьма, как будто свет выключили. Лежу себе такой, мертвый. Тело не шевелится, потому как неживое. В голове дырка через которую вытекает жижица кровяная прямо на дорогой немецкий ламинат. А из кухни как ни в чем не бывало выходит довольный Барбарис. Только не спрашивай, как я его увидел. Увидел как-то. Подошел он ко мне, понюхал лужицу, обошел вокруг, и потеряв интерес, ушел проверять состояние лотка. Вот такая глупая смерть.
Полежав немного, я стал осознавать, что боли никакой не чувствую. Потому как помер. А мертвые люди, они, как известно, боли совсем не ощущают. Хоть их иголкой коли, хоть за ногу кусай. Лежать мне надоело, и я встал с пола. Машинально сходил в ванную, намочил половую тряпку и вытер разлитую лужицу. Ламинат дорогой, немецкий. Вспучится еще, ни дай бог, от излишней влаги. Затем прополоскал тряпку, повесил сушиться, и пошел наложить Барбарису еды. Проходя прихожую, увидел себя в зеркале. Бледный я какой-то. Волосы слиплись и на них кровь свернувшаяся. Надо бы привести себя в порядок. Вот сейчас только Барбариса покормлю, и схожу в ванную, помоюсь, а дырку в голове заклею пластырем, чтоб не капало.
В прихожей раздался звонок. «Кого это принесло, ночью то…», - подумал я и машинально взглянул на часы. 4 часа 26 минут. Я пожал плечами и пошел открывать. Любопытно же. Ко мне и при жизни нечасто кто-либо приходил, а сейчас и подавно…
- Привет! Ну ты и забрался! Пятнадцатый этаж! Я думала не дойду уже, - на пороге стояла дама лет тридцати пяти. Худое, слегка вытянутое лицо обрамляли черные, как смоль, слегка взъерошенные волосы. Черные глаза без тени косметики, тонкий, слегка длинноватый нос и тонкие ниточки сжатых губ. Одета она была в скрывающий фигуру, серый балахон. В руках держала помятую записку, сверяя нацарапанный на ней адрес с моим. – Я Зойка, посланница Ада!
- Э-э-э-э… Ну, привет. – Пока я подыскивал слова, Зойка протиснулась мимо меня в квартиру, оставив на полочке для ключей смятую записку.
- Где у тебя кухня? Надеюсь пожрать есть что ни будь. Только не кошачий корм. Надоел уже, да и не вкусный он совсем…, - не дожидаясь меня, Зойка безошибочно метнулась в сторону кухни, открыла холодильник, и издала радостный вопль. – А тут, у тебя, есть чем поживиться!
- Ты вообще, кто?
- Я же шкажала, Жойка я. Пошланница Ада. Дай пожрать! – жуя откушенный прямо от палки кусок браунштейновской колбасы, ответила гостья.
Подошедший Барбарис потерся о мою ногу, и глядя на Зойку издал ленивый мяв.
- И тебе привет! Колбасу будешь? – Зойка отломила кусок и бросила коту.
- Он такое не ест, - начал было я, - у него корм специальный, диета…
Барбарис между тем схватил кусок чуть ли ни на лету, и жадно вгрызаясь и громко урча, начал поедать подношение.
Зойка доела колбасу, запила ее кефиром, прямо из бутылки и захлопнула дверцу холодильника.
- Значит ты помер. – Эта девица начинала меня раздражать. Нет, ну в самом деле, врывается в квартиру, пусть к мертвому, но к незнакомцу, ведет себя нагло, колбасу мою ест. Кота моего кормит… Я машинально проследовал за ней в гостиную, и смотрел, как вытерев руки бумажной салфеткой, Зойка ходит по комнате и трогает стоящие на полках корешки книг. – Вот я и пришла. Садись, процедура это не очень быстрая.
Зойка ввела меня в курс дела. Оказывается что, после того, как человек умирает, мозг его продолжает работать еще несколько минут. А, как известно, мозг отвечает за обработку и интерпретацию всей поступающей в него информации. Как извне, так и от самого организма. Ресурсов мозга достаточно, чтобы экстраполировать уже прожитый промежуток времени на эти самые минуты… Ну как небольшой. Время же относительно. И этих несколько минут, когда тела можно сказать нет, а мозг функционирует, кажется мало только на первый взгляд. Умирая, мозг ускоряется настолько, что эти минуты сопоставимы с годами, а то и десятилетиями обычной жизни. А что касается реальности…, а есть ли она в принципе, эта самая реальность? Опыты в квантовой механике, доказывающие изменение природы частиц в зависимости от позиции наблюдателя, теория квантовой запутанности, все больше заставляют задумываться, что мы живем в так называемой «матрице». А мозг наблюдателя — это единственный обработчик данных. Какой алгоритм в нем заложен, так он их и обрабатывает. Так что не факт, не факт… Короче говоря, живой я или мертвый, я так и не понял. Трупа моего нигде нет. В кресле напротив сидит Зойка, курит мои сигареты, стряхивает пепел прямо на ковер, и по-идиотски хихикает.
- А почему «посланница Ада»? – задаю я, наверное, самый тупой вопрос.
- А потому, что в Рай ты не попадешь! – хохочет Зойка.
- А Рай есть?
- А почему бы не быть? Есть, конечно. Хочешь, Рай, хочешь Ад, хочешь – Валгалла… Только тебе в Раю не понравится. Не твой формат…
Я машинально подошел к буфету, открыл дверцу и налил себе на два пальца Jack Daniels. Зойка, увидев мои телодвижения, встрепенулась.
- А даме?! Даме почему не предлагаешь?! Ну-ка ну-ка, что тут у тебя есть?
- Ко́лы добавить?
- Тебе точно в Ад! Какое ты имеешь право портить такой благородный напиток ко́лой? – она выхватила у меня из рук бутылку, налила себе полный стакан, и, не выпуская бутылки из рук, пробормотав «Слава Сатане» залпом его осушила. Занюхала воротником балахона, налила еще такую-же порцию, и, наконец, поставила бутылку на стол.
- А хорошо здесь, у тебя… Чистенько, пожрать есть… Выпить… Может не будем торопиться? Посидим, поболтаем?
- О чем поболтаем? - машинально спросил я, пытаясь осознать только что услышанное, - об этом твоем Аде… или Аду… Блин, как Ад в предложном падеже?
- Да ну его нахрен! Неинтересно, - Зойка потянулась к бутылке и разлила остатки алкоголя - может закуски какой нарубишь?
Я достал из бара еще одну бутылку забугорного пойла. Зойка заулыбалась, посмотрела на меня влюбленными глазами и стала потирать руки.
- Вот это я понимаю! Вот это по-нашему… - бормотала она, пока я по-быстрому накрывал стол.
Тоненькими ломтиками нарезанная буженина, сырное ассорти, консервированные оливки, пучок свежей зелени, помидоры черри и венцом творения - разогретые в микроволновке тефтельки собственного приготовления.
Каждое блюдо встречалось аплодисментами и радостными выкриками, а когда дошла очередь до ароматных тефтелек, залитых томатным соусом и присыпанных рубленой зеленью, Зойка смогла издать только сдавленный тихий стон.
Я поднял свой бокал и произнес тост: “За Вельзевула!”
- Рубишь фишку, восторженно воскликнула Зойка и мы выпили.
***
- Понимаешь? - пьяная Зойка, развалившись в кресле, накручивала на палец локон смоляных волос, - достало все уже. Работа-дом-работа-дом… Старший смены, Гундяй, мудак редкостный, ик…. Клеится ко мне удумал. А ему уже триста лет в обед. Мхом, падла, покрыт с северной стороны, а туда-же! Ласки ему, блядуну, подавай! Я на него котел со смолой и вылила. Пока он спал, подкорректировала параметры смолоразливочной машины, она и жахнула ему на голову 5 тонн смолы. Горячей, только из печи. Я тогда техником работала, по распределению смолы для грешников. Вот за это меня на землю и сослали. Новых грешников подбирать. Я и подбираю в меру своих сил. Гундяй, падла, уже отмылся весь, а смоляной душ на него оздоровительно подействовал… - Зойка, потерла виски́ и тряхнула головой, - Да что я все о себе да о себе? Тебя вообще, как звать, то, грешник, а то общаемся душевно так, можно и познакомиться.
- Алексей Геннадьевич Шахматов, - представился я, - можно просто Алексей. Работаю главным инженером проектного института… Хотя, наверное уже “работал”... Не женат, детей нет.
- А я Зойка, посланница ада, - Зойка встала и попыталась сделать реверанс, но запутавшись в балахоне, пошатнулась и, едва не грохнувшись на пол, расхохоталась.
Я хохотал вместе с ней, утирая выступившие на глаза слезы. Затем нырнул в бар, достал на свет бутылку текилы Espolon. Рисунки скелетов на этикетке еще больше развеселили Зойку.
- К текиле нужны лимон и соль! - Заявила Зойка.
- Безответственное заявление! - оппонировал я, - эту подачу придумала компания Olmeca, когда продвигала свой низкосортный напиток на российский рынок. Настоящие мексиканцы запивают текилу сангритой! Пошли на кухню, я научу тебя таинству ее приготовления.
Зойка наконец скинула серый балахон. Под ним оказалась худощавая, но вполне себе такая аппетитная фигурка, одетая в черный, обтягивающий, спортивный костюм с длинными рукавами. Украдкой разглядывая ее, я комментировал таинство:
- Томатный сок, апельсиновый, сок лайма, сахар (само собой коричневый), соус Табаско, свежемолотый чили, щепотка морской соли… И на час в холодильник. А пока ждем, можно пропустить по стопочке водки из морозильной камеры.
- Где ты научился таким извращениям?
- В командировке, в Тихуане. Мы там мост проектировали. Местные только так текилу и употребляют. Ты лучше расскажи мне про Ад?
Из рассказа Зойки следовало, что помирать совсем и не страшно. Ад и Рай, впрочем, как и другие загробные миры существуют, но не в том, конечно, виде, как прописано в канонических текстах. Оставшиеся минуты жизни мозг проживает там, где он сам себя запрограммировал. Большинство, конечно, осознает свои прегрешения при жизни, и осознанно заслуживает Ад. Но есть и такие, кто искренне считает себя чуть ли не святым, даже несмотря на то, что он при жизни подглядывал за моющимися дамами и воровал бюджетные деньги. Этим самое место в Раю. Только представьте себе канонического святошу! Это же самый скучный человек на земле! От общения с ним во всей округе скисает молоко и начинают болеть зубы. Так что Ад - это то что надо. Там все наши. Пытки, конечно есть, но и тут нюансы. Смотря как к ним относиться. Хочешь от них страдать, welcome! Хочешь относиться к ним, как к чему-либо неизбежному, например, как к плохой погоде, или к прилипшему лишаю на заднице, ладно. В итоге каждый получает то, что заслуживает.
- Вот ты, Леха, вроде нормальный мужик, а тоже грешки кое какие за собой имеешь, и более того, их осознаешь. Так что тебе самая дорога в Ад. Тебя ждет не самый грязный котел с не самой горячей смолой… Или может ты предпочитаешь другие наказания? Вариантов, на самом деле, великое множество! Например, три раза в день вызывать на ковер к начальнику ругательного отдела. Они там настоящие виртуозы! За 5 минут тебя так разнесут, что познаешь всю глубину глубин своей никчемности и возносишься на самую вершину депрессии. Или вот у нас еще есть департамент неразделенной любви…
Слушая Зойку, я разлил текилу в замороженные рюмки. Еще пару таких же рюмок наполнил обжигающе-свежей сангритой, в которую помимо традиционных ингредиентов, добавил стебель сельдерея. Мы пили текилу, болтали и смеялись. Комната уже ощутимо плыла перед глазами. Зойка курила и лицо ее сквозь сигаретный дым казалось призрачным и ускользало, как мираж в пустыне. Вот она есть, а вот уже и….
Дальнейшие события вечера своей смерти я помню плохо. Похоже меня понесло. Помню, как показывал разученный в Африке танец Зулу, рассказывал о том, что на Кубе у женщины из-под юбки непременно должны быть видны трусики, как проходит праздник тростника в Свазиленде, когда самые красивые девушки танцуют с обнаженной грудью перед королевским дворцом, в надежде стать новой невестой короля…

Глава 2.
Вербовка.

Пробуждение было тяжелым. Голова гудела как набат. Барбарис сидел в ногах и орал, требуя свою порцию корма. Во рту полыхала сдобренная кошачьей мочой пустыня Сахара. Нет, ну знаю же, что пить - это не мое. Ну выпил бы рюмку, другу. Ан нет! Надо же нажраться до зеленых соплей. Не открывая глаз, дабы не спровоцировать новый приступ тошноты, я повернулся на бок и пошарил рукой на по тумбочке, в надежде на то, что там окажутся приготовленные с вечера стакан воды и таблетка аспирина. Увы, чудес не бывает. Придется вставать и, превозмогая взрывы в голове, плестись на кухню, тем более, что Барбарис все равно не даст заснуть по новой. За окном была все та-же теплая летняя ночь и свет луны вырисовывал на полу причудливые узоры. Кряхтя я сел на край кровати, краем сознания удивившись тому, что я уснул без пижамы. Посидев несколько секунд, попытался ногами нащупать любимые тапочки с заячьими ушками. Не найдя их, встал и босиком побрел в сторону кухни, спотыкаясь о путающегося в ногах наглого котяру. Сзади раздалась возня и обернувшись, я увидел высунувшуюся из-под одеяла лохматую женскую голову.
- Если ты на кухню, мне тоже попить захвати, а то голова что-то раскалывается, хриплым голосом проговорила Зойка, - и животину свою угомони, пока я его в окно не выкинула.
Как же я про нее забыл! Зойка - посланница Ада. Потому, что я вчера помер. А раз я помер, то у меня болеть то ничего не должно… Странно все это. Я сыпанул в кошачью кормушку пакетик сухого корма, плеснул в поилку воды из кулера захватил упаковку аспирина, бутылку Perrier и два чистых бокала. Зойка, усевшись на кровати по-турецки, закинула в рот таблетку, взяла бокал двумя руками и жадно выпила его чуть-ли не одним глотком. Она была абсолютно обнаженной и у меня начали закрадываться кое-какие подозрения на счет этой ночи.
- Ты, это, почему голая то?
- А ты типа ничего не помнишь? - весело подмигнула Зойка, - совсем ничего?
- А должен?
- Ну ты и нахал! Совратил честную девушку, полночи занимался с ней сексуальными извращениями, а на утро ничего не помнит!
Похоже, что вид у меня был достаточно обалдевший, потому, что, выдержав паузу в несколько секунд, Зойка прыснула и громко расхохоталась.
Я смотрел на нее с идиотской улыбкой
- Что, прям извращениями?
- Да какими извращениями, господи, шучу я, конечно! Нормально все было. Мне понравилось.
В этот момент раздался звонок в дверь. От неожиданности мы с Зойкой вздрогнули. Похоже, после смерти я начинаю обретать популярность. Бормоча “Сейчас, сейчас”, я накинул халат, достал из-под кровати тапочки и направился в коридор. Барбарис бежал впереди, издавая истошный мяв, как бы намекая, что его в этом доме совершенно не кормят. Подумав, что мертвому мне бояться нечего, я открыл дверь, не заглянув в глазок.
- Доброго дня тебе, грешник! - на пороге стоял высокий, статный джентльмен, одетый во все черное. Под идеально выглаженным костюмом сияла свежестью черная сорочка с черным-же узким галстуком. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, не больше. Худое, слегка морщинистое лицо с черными маленькими глазками-пуговками, под нависающими над ними, кустистыми седыми бровями выделялось рекордных размеров носом, по форме напоминающим вороний клюв, и выдающимся вперед острым подбородком с ямочкой, было выбрито до зеркальной синевы. Грива седых волос, высвобожденных из-под находящейся в левой руке гостя черной шляпы-котелка, ниспадала на плечи. В правой он держал тонкие лайковые перчатки и трость черного дерева с серебряным набалдашником. Взглянув на ноги пришедшего, я с удивлением обнаружил, что они испачканы чем-то черным. На лестничной клетке видны были грязные следы. “Странно, на улице сухо вроде, где он так уляпался” - подумал я и спросил: “Вам кого?”, хотя по слову “грешник”, уже догадался, что это по мою душу. Гость посмотрел на вышедшего вместе со мной кота. Я тоже перевел на него взгляд и поразился. Барбарис выгнул спину, шерсть его стояла дыбом, усы топорщились. Постояв так пару секунд, он, ни издав не единого звука, начал пятиться назад, уперся задом в косяк, развернулся и шипя скрылся в глубине квартиры.
- Я Зойку ищу. Мое имя Гундяй Мирославович. Я руководитель группы посланников Ада в вашем районе, - гость несколько смутился, - ну, в смысле исполняю обязанности руководителя, вместо Кристофера. А тут уже сутки как одного посланника нет. И так не справляются, а если еще у каждого грешника гостить, никакой план не выполнишь! Я ее забираю!
Гундяй попытался было отодвинуть меня и пройти в комнату, но тут уже у меня взыграло. Приперся с утра, кота напугал, в грязной обуви в квартиру лезет за женщиной, с которой я, по ее словам, провел ночь оргии, хотя я сам этого не помню, но раз она говорит, то, видимо, так и было. Выходит, теперь, это моя женщина и я, как истинный джентльмен, должен ее защищать. Похмелье выветрилось как по мановению волшебной палочки. Я покрепче завязал тесемки халата и перекрыл проход:
- Ты кто тут такой?!, - начал заводиться я, наступая на гостя, - Ты у меня дома не командуй! Нет у меня никакой Зойки, понял? - я вышел на лестничную клетку и грудью уперся в грудь Гундяя, - и не было, понял? Так что вали откуда пришел!
Гундяй явно не ожидал такого отпора. Он сделал пару шагов назад, затем попытался заглянуть в квартиру через мое плечо.
- Как нет! Вот же она! Зойка! Ты где шляешься!!! Бегом на работу!!!
Я обернулся. Зойка, завернутая в простыню, стояла на пороге коридора. Глаза ее метали искры, из ноздрей вырывались тонкие струйки дыма. Температура в прихожей резко поднялась. Гундяй зашипел, словно закипающий чайник и оттолкнул меня так, что я оказался на полу у Зойкиных ног. Та же, в свою очередь, перешагнула меня, встала напротив Гундяя и издала резкий горловой клекот. Обои в прихожей начали обугливаться, линолеум под их ногами вспучился. По полу и стенам пробегали языки пламени. Я меннлся назад, поглубже в квартиру, прокрался в ванную и включил холодную воду. Из коридора раздавались львиные рыки, перемежающиеся змеиным шипением, хриплым вороньим карканьем и матерными выкриками. Набрав воды, я вышел в коридор, где обнаженная Зойка душила Гундяя, схватив его раскаленными докрасна руками за шею. От обоих шел дым. Не дожидаясь трагедии, я замахнулся и выплеснул целое ведро холодной воды на дерущихся. Поваливший пар обжег мне лицо и заставил опять отступить вглубь квартиры. Постояв несколько секунд прижавшись лбом к холодному стеклу окна, я опять выглянул в коридор. К моему удивлению, накал страстей пошел на убыль. Зойка подняла с пола простыню, и стала в нее заворачиваться. Руки ее уже приобрели свой естественный цвет. Гундяй поправил съехавший за ухо галстук, и руками разглаживал помятый костюм.
- И правда, что это мы? - пробормотала Зойка, - как дети… Проходи, коль пришел, только разуйся, не тащи грязь в дом. У нас чай найдется? - это уже мне.
- Найдется конечно, только вы, это… квартиру мне не спалите.
- Прошу простить великодушно, - просипел Гундяй, потирая обожженную шею, - погорячился.
***
Мы пили крепкий, индийский чай, закусывали его позавчерашними баранками и вели, можно сказать, светскую беседу.
- Погода на дворе мерзопакостная, - неторопливо начал Гундяй, налив чай в блюдце, - моросит, зараза.
- Вроде нет же дождя за окном, - я откинул занавеску и ожидаемо увидел погожее ночное небо, - где же моросит?
- Здесь нет, а там – моросит. И смола разлита, не обойдешь. Я пока к выходу спускался, в смолу наступил. А эти черти хохочут! – Гундяй подул на блюдце, аккуратно отхлебнул чай и откусил кусочек рафинада. Вид у него был обиженный, - Теперь еще туфли отмывать… Брюки… Я вот Зойке намекал давеча…
Зойка встрепенулась и оперлась ладонями о край стола:
- Что, опять!?
- Все, все, все, - замахал руками Гундяй, - успокойся. Мне тут француженку доставили, куртизанку бывшую, так она и постирать, и погладить, и …. Ну в общем…
- Не надо подробностей, – успокоилась Зойка, - «в общем» и «в общем». Рада за тебя.
- А ты, я смотрю, уже напарника себе подобрала, - Гундяй хитро подмигнул и покосился в мою сторону, - на и как он? Могёт?
- А вот это, не твое дело! - Зойка хлопнула ладонью по столу, - сами как-нибудь…
- Ну как сами то? Как это сами? А я вам кто? А я вам, на минуточку, руководитель группы посланников Ада! А это не жук чихнул! Поэтому, если напарника себе выбрала, будь добра, представляй его на утверждение! А мы рассмотрим, обсудим. Подходит ли? Достоин? Биография у него соответствует?
Всегда неловко себя чувствуешь, когда в твоем присутствии говорят о тебе в третьем лице, как будто ты мебель какая-нибудь. Или матрац полуторный. Я хотел было уже напомнить, что я здесь, вот он, живой… Ну как живой… Ну…
- А в самом деле, - Зойка повернулась ко мне, - пойдешь ко мне в напарники? Работа, конечно, сам понимаешь, суетная, график ненормированный, но зато много интересных людей встречается. Каждый день, что-то новенькое. Так что ты подумай, подумай.
Подумать мне дали минуты полторы. Видимо за меня уже все решили и мое согласие носило чисто формальный характер.
- Беру! – после непродолжительного ожидания резюмировала Зойка, - согласовывай!
Гундяй пару секунд пошевелил губами и завел глаза к потолку:
- Согласован! Спецодежду получишь в материальном отделе. Подъемные тебе положены… 150 марок. – он выхватил из-за пазухи листок бумаги А4 исписанный готическим шрифтом, - подписывай соглашение и приступай!
- Я же еще не дал согласия, - начал было я, но меня перебила Зойка.
- Какие такие 150 марок? 200 марок подъемные! Ишь, хитрец!
- Да накой ему столько? Он и 150 потратить не успеет!
- Не твое дело, успеет или не успеет! Положено 200, вынь да и положь 200 Ад-марок! А уж куда их тратить, он без тебя разберется!
- Стойте! – закричал я, вскочив со стула, - какие марки? Какое соглашение? Какая спецодежда? Я вообще ничего не понимаю! Я пока ни на что не соглашался!
- Как не соглашался, - встрепенулся Гундяй, - мы все здесь прекрасно слышали: «Алекс – посланник ада! Это круче чем яйца Игоря Крутого!». Зойка, ты слышала?
- Успокойтесь, успокойтесь. Согласен он. – Зойка встала, зашла ко мне со спины, положив руки на плечи и начала их массировать. – Сейчас он только осознает свое решение. Надо еще пару минут.
Вся эта, насквозь пропитанная сюрреализмом, картина, застыла у меня перед глазами: Гундяй поставил пустое блюдце на стол и замер, поднеся к влажным, нереально алым, словно подведенным помадой, губам бумажную салфетку. Зойка в своем, аппетитно обтягивающем тело, спортивном костюме, наклонилась ко мне и заглядывает в глаза. От нее пахнет чем-то возбуждающе-мятным. Бабарис бросил, наконец, недогрызенную игрушку и застыл, внимательно изучая свой лоток. Я неторопливо отхлебнул уже остывший чай, с сомнением изучил не очень свежую баранку, и, отложив ее, стал рассуждать: «Что-ж, видимо все-таки, после смерти конец наступает не сразу. Это плюс. Наверное. Не успел я помереть, как тут-же нашел какую-никакую работу. Быть посланником Ада на земле, это круто. Но с другой стороны, глупо соглашаться, не изучив весь спектр рынка. Может быть оператором смолоразливочной машины… А может не соглашусь, так рядовым грешником. В котел. При жизни я был довольно-таки востребованным специалистом, однако сомневаюсь, что в Аду есть необходимость в проектировании инфраструктуры. Жизнь прошла, как будто мимо. Все чего-то добивался. Зарабатывал. Достигал каких-то высот. Повышал благосостояние. Все думал, вот мол женюсь, детей рожу. Будет у них все самое лучшее. Квартира, машина, дача…. А потом как-то все отодвигалось и отодвигалось. Казалось, что все еще впереди, надо немного подождать, подготовить почву, так сказать. Вот и дождался. Барбарис и есть вся моя семья. Все мои близкие и родные. Даже друзей толком не завел. Так, коллеги по работе, товарищи по боулингу… Просрал, можно сказать, жизнь то. Вот и смерть просрать осталось. Сейчас не соглашусь, подожду чего поинтереснее, потом еще чего… и еще… И кончится все в котле смоляном. С коллегами по котлу и товарищами по камере…»
- Отомри! – вскрикнула Зойка, и все вокруг пришло в движение.
Гундяй положил салфетку на стол и улыбнулся, Барбарис пошерудил лапой в лотке и, пердумав, неторопливо пошел в сторону спальни. Зойка чмокнула меня в щеку и засмеялась. Поцелуй ее словно взорвал в голове давно выстроенную, несокрушимую плотину. Мысли, ранее текущие медленно и размеренно, хлынули неудержимым потоком. Я принял решение, о чем торжественно сообщил Зойке с Гундяем. Что-ж, коль осталось мне несколько лет, надо жить их без оглядки. На полную. Вперед, к новой жизни!

Глава 3.
Первое дело.

200 марок подъемных хватило только на съем небольшой однокомнатной квартирки и хорошего косметолога качественно заделавшего дырку в голове и высадившего на поврежденном месте новые волосы. Зойка предложила остановиться у нее, в такой же съемной квартире, только ближе к центру, но я проявил свое знаменитое упрямство. Оставшиеся 40 марок были пропиты с Зойкой в местном кабаке под названием «Веселый каннибал». Там подавали местное, адское, черное, как смола, тягучее пиво, и мясные закуски под названием «Пальцы грешника». Пиво имело яркий, насыщенный хмельной вкус, но, на мой взгляд было несколько крепковатым, а «Пальцы грешника» оказались настолько острыми, что у меня голова вспотела и из ушей пошел легкий дымок. Народу в кабаке было полным-полно, видимо он и впрямь пользовался адской популярностью. Тут были и рогатые черти с пятачками вместо носа, хрюкающие и пьющие водку, и какие-то рогатые твари, покрытые красной шерстью, нюхающие рассыпанные по столу дорожки кокаина, но по большей части публика состояла из вполне себе обычных, веселящихся людей, кто поодиночке, кто парами или небольшими компаниями. Толстый официант во фраке и высоком цилиндре обслуживал посетителей, не выпуская изо рта внушительных размеров, дымящейся сигары. В небольшом закутке, слева от барной стойки, был установлен потертый черный рояль, за которым престарелый джентльмен в пышных бакенбардах и потрепанной манишке на голом торсе, исполнял нечто легкое, ненавязчивое, придающее атмосфере бара некий своеобразный уют.
Зойка, залпом опрокинув кружку пива и обсасывая палец грешника, вещала:
- Ты не смотри, что здесь отребья всякого много. На то он и Ад. Жить здесь вполне себе можно. И неплохо, скажу тебе, жить.
- Ага, - ответил я, - только дорого здесь. Сто марок за однокомнатную квартиру содрали! Я уже совсем на мели остался.
- Ты что, трешку снял с видом на АДминистрацию?
- Да нет, однушку обычную. Где-то в районе мкАДа. Там риелтор шустрый такой, говорит задаток, мол, вознаграждение, мол, какой договор, мы же друг другу верим! Да я вообще себе в убыток… Мне нравится людям помогать, сам то я ничего с этого не имею и ля-ля-ля, ля-ля-ля… Я и опомниться не успел, как без марок остался.
- Понятно, - вздохнула Зойка, - говорила тебе, подожди меня, не торопись, а ты все «я сам, я сам…». Риелторы здесь ушлые. Почти все риелторы здесь. Их тут никто не любит, но эти суки умудрились как-то вписаться в экосистему. До обеда на сковороде без масла жарятся или, может варятся в кипящей смоле, а после обеда на заработки выходят. Таких как ты окучивают…
Карман балахона завибрировал. Я достал пейджер и прочитал сообщение: «Явиться в 203 кабинет к 12:30 по Адскому времени. Быть в форме, готовым к командировке. Гундяй». Подняв глаза, я увидел, что Зойка читает сообщение на своем пейджере. На наручных часах, которые я уже успел выставить на местное время, было 12:03.
По дороге в АДминистрацию Зойка без умолку болтала, а я смотрел по сторонам. С виду - обычный провинциальный городок. Свинцовое небо низко висит над крышами домов из серого камня, временами накрапывает мерзкий дождик. Прохожие спешат по своим делам. Кто в дождевике, кто в куртке, а кто и в длинном драповом пальто. Черти и бесы, те вообще одежду не носят, только кожаный фартук, скрывающий причиндалы. Довольно много разных фриков. Кто с татуировками по всему, по пояс обнаженному телу, кто с красными волосами и пирсингом, торчащим из самых неожиданных мест, а кто и просто голышом.
В АДминистрации нас встретил престарелый черт. Он сидел за письменным столом и возил огрызком карандаша по разложенному журналу с кроссвордом. Увидев нас, черт снял висящие на кончике пятачка очки-половинки, почесал голову между рогов, и поинтересовался:
- Чего надо? Зачем приперлись?
- В 203-ю, к Гундяю, - небрежно обронила Зойка проходя мимо и махнув пластиковой карточкой, - по вызову.
- А ты? – черт перевел взгляд на меня, - ты куда?
- Со мной он, - вмешалась Зойка, - тоже по вызову. Новый посланник это.
- Понятно посланник. А фамилия ваша, например, как? – засуетился черт, - сейчас позвоним, уточним, и пожалуйста, коль не врете, обратитесь в бюро пропусков. Заявку там примут на рассмотрение, и, глядишь, за недельку пропуск выправят. Вот тогда и приходи, мил человек, по вызову.
- Да есть, есть у него пропуск, - Зойка отвела меня в сторону, - выдали уже. Сейчас, найдет только. – Зойка незаметно сунула мне в руку скидочную карту «Пятерочки» п прошептала «покажешь ему и проходи. Он один хрен ни черта не видит».
Я торжественно показал карту и сказал:
- Есть у меня уже пропуск! Вот!
- Ну раз есть, проходите, не задерживайте, - потерял к нам интерес черт, и начал водружать очки на пятачок.
Зайдя за угол Зойка пояснила:
- Это охранник наш, Феофелакт. Он слепой совсем. Поэтому пропуска давно уже никто не делает. Ему можно любую пластиковую карту показать.
- Так у него очки…
- Ну очки. Только он к тому-же еще и неграмотный.
- Так у него кроссворд…
- Ну кроссворд. Кроссворд это для солидности.
Пока я охреневал от здешних порядков, Зойка стукнула костяшкой пальцев в обшарпанную дверь с написанным маркером номером «203» и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь. Я нерешительно проследовал за ней.
Кабинет Гундяя Мирославовича был обставлен с роскошью, резко контрастирующей с обшарпанной снаружи дверью. Стены были покрыты деревянными панелями «под старину», пол устлан шикарным лохматым ковром диковинной расцветки, окна задрапированы тяжелыми, темно-зелеными портьерами, не пропускающими уличный свет. Огромный, словно двуспальная кровать, письменный стол располагался у дальней стены. На столе имелась аккуратная стопка бумаги, солидный, обтянутый крокодиловой кожей бювар и массивный чернильный прибор в виде вздымающегося на дыбы коня с гипертрофированным половым органом. Поверхность стола освещала старинного вида настольная лампа с зеленым абажуром. В мягком кожаном кресле, вальяжно развалившись, устроился сам хозяин кабинета и листал глянцевый журнал с обнаженными девицами. Увидев нас, Гундяй суетливо захлопнул журнал, сунул его в ящик стола, и приглашающим движением указал на мягкие стулья с резными спинками, расположенные вдоль стены.
- Прошу вас, располагайтесь. Сегодня есть работа в вашем районе. Процедура стандартная, особых требований нет. Вот разве что, там у байкера, что по Цветочной улице, котик красивый. Может уговорите его с нами. Красивый котик. И это… - Гундяй поправил галстук и постарался придать лицу солидности, - можете меня поздравить. Перед вами действующий руководитель группы посланников Ада!
- А с Кристофером что? – подозрительно поинтересовалась Зойка, - Сгноил? Из-за теплого места друга сгноил?
- Да что ты, что ты! – замахал руками Гундяй, - Как я мог! На повышение Кристофер ушел. На восьмом этаже он, в отделе пропаганды Сатанизма. Короче, вот адреса, - он протянул Зойке исписанный клочок бумаги, - отработать и доложить! По 30 марок за душу.
- Почему по 30? Всегда же по 50 было?
- Это у Кристофера по 50 было. А у меня по 30. Но если хочешь, могу тебе лично организовать по 50. Пошли в соседний кабинет, обсудим…
- Ах ты, козел старый! – Лицо у Зойки покраснело, губы задрожали, - все неймется тебе? Мало смолы было? Я про твои выкрутасы с грешницами докладную составлю! Как ты служебным положением злоупотребляешь!
- Тихо, тихо. – миролюбиво проговорил Гундяй, - не горячись. Ладно. Вам по 50. Но никому ни слова об этом. Если кто узнает…
Мы с Зойкой, не сговариваясь, показали жест застегивания рта на молнию, и поспешили выйти из кабинета.
***
Выход в наш мир располагался на заднем дворе АДминистрации и охранялся ортодоксального вида бабулькой с вязанием.
- Здравствуйте, баба Стеша!
- Привет, привет, Зоенька, - баба Стеша подняла взгляд, - а это кто с тобой? Что за новый грешник?
- Алексей, - встрял в разговор я, - новый посланник Ада. Напарник Зойкин.
- Ну проходи, «напарник», - улыбнулась баба Стеша, - напаришься еще на этой работе, напарничек. – и уже Зойке, - я там смолу уже подтерла, только все равно поаккуратнее, сочится откуда-то зараза…
- Спасибо, баба Стеша, - хором ответили мы, и вошли в зловеще чернеющую пещеру, украшенную разномастными табличками: «Внимание! Опасно после смерти», «Соблюдайте порядок!», «Без спецодежды не входить!», «Обязательное страхование в компании Шниферсона. Низкие цены! Гарантии выплат!», и совсем непонятное: «Секс с манекенами запрещен! Штраф 500 марок!».
Вышли мы на улицу через подвальную дверь жилого дома в спальном районе, недалеко от моей бывшей квартиры (кому-то она теперь досталась…). Снаружи дверь была подписана «Мастерская А.Д. Сатанян. Ремонт кармы». Слова «ремонт кармы» были зачеркнуты мелом и ниже подписано корявым почерком «не работает». Зойка приложила к дверному замку свой пропуск, раздался щелчок закрывающегося замка. «Надо будет все-таки заказать пропуск. Полезная вещь», - подумал я, наблюдая эти манипуляции.
Погожий летний день ласкал солнечными лучами чистый, словно помытый с мылом асфальт. Растущие вдоль тротуара липы создавали спасительную тень и источали сногсшибательный цветочно-медовый аромат. Их кроны, словно стрелами были прошиты лучами солнца, отражающимися в окнах домов. Чего-то не хватало в этой идилии. Не слышно было пения птиц, шума машин, гомона прохожих. Ватная, все поглощающая, тишина. Голос Зойки в этой тишине казался не в меру громким и режущим слух.
- Пошли скорее. Неуютно здесь. Не могу долго находится. – Зойка накинула на голову капюшон, - сколько хожу, все не привыкну.
Я такого чувства не испытывал, и пожав плечами ускорил шаг.
То тут, то там попадались замершие в разных позах прохожие, застывшие в воздухе птицы, остановившие свое падение листья деревьев. Возле куста застыл с поднятой задней ногой шелудивый пес, девушка с поднесенным ко рту бумажным стаканчиком из-под кофе, вырванный ветром из мусорного бака полиэтиленовый пакет повис в воздухе…
- Слушай, - осенило меня, - я умер в 4:26, то есть ночью. А сейчас день! Как так? Если у нас прошло только двое суток, то здесь должно пройти несколько секунд…
- А ты не умничай, - Зойка посильнее надвинула капюшон, - законы природы действуют только в том случае, когда ты за ними наблюдаешь. Пока ты здесь время для тебя практически не движется… Я в общем и сама не сильно врубаюсь. Если хочешь, можешь поговорить об этом с Сатаной.
- Прям с самим Сатаной? Прийти к нему, ну где он там сидит, и поговорить?
- Ну да, а что такого, у него на 13 этаже кабинет. Нормальный такой мужик. Умный, общительный. Он у нас большой специалист. А когда выпьет, так такое несет…. Давеча втирал, что сознание не индивидуально. Сознание - оно одно в принципе. Просто, по какой-то причине оно воспринимает себя индивидуальностью, отсюда и наше мнимое эго.
Я неуверенно пожал плечами и решил вернуться к этому вопросу позже.
Первым в адресе была некто Петрова Тамара Ивановна, 75 лет от роду, скончавшаяся от инфаркта. Квартира ее располагалась на пятом этаже, («везет мне с верхними этажами» - в процессе подъема бормотала Зойка). На звонок и на стук в дверь никто не отвечал.
- Ломай, - кивнула Зойка.
- Может не надо? Ну не хочет человек в Ад, да и бог с ним.
- Ну, во-первых, если она здесь застрянет, нам с тобой объявят выговор. Потому как это ЧП, оставлять мертвых здесь. А во-вторых - 50 марок! Так что ломай!
Я отошел подальше, разбежался, и плечом ударил в дверь. Дверь с виду была хлипкая и должна была бы поддаться с двух – трех ударов, но, неожиданно хватило и одного, я по инерции влетел в затхлый вонючий коридор с почерневшими обоями. Зойка зашла следом, обошла меня, перешагнула обломки многострадальной двери и прошла в комнату.
Подавляя рвотные позывы, я прошел следом. Тамара Ивановна была очень тучной старухой. Она сидела в старом продавленном кресле, а вокруг вилось множество разнообразных котов, кошек, котят разного пола, масти, возраста и социального положения. Амбре в квартире стояло соответствующее.
- Кто вы такие? – низким, трубным голосом спросила Тамара Ивановна, - идите нахер! Я вас не знаю!
Я не смог удержаться и заулыбался. Зойка-же, не поняв прикола, укоризненно глянула на меня и торжественно начала:
- Тамара Ивановна, вы умерли. Мы здесь посланники Ада и предлагаем вам проследовать с нами. Это если коротко.
- Кто умер? Я умерла? Да я вас всех переживу! – кашляя и задыхаясь кричала старуха, - Да я….! Да сейчас….! Да вы все….! Вы не знаете кто я!!! Я вас всех…!
Зойка взглянула на меня:
- Хорош ржать, видишь, истерика у бабки.
- А что делать?
- Что делать, что делать… Комару хер приделать. Зови домового. Пусть помогает.
- Кого?
- Ладно, сама позову. Хохотун, бля.
Зойка, не обращая внимание на потоки проклятий, прошла на грязную кухню, покрытую липким жирным налетом и кошачьими экскрементами. Я прошмыгнул следом за ней. В углу, на куче грязного белья сидел маленький мужичок в рубахе из мешковины и всколоченной бородой.
- Здорово, служивый, - Зойка протянула мужичку руку, - как звать тебя?
- Кирюха я, домовой тутошний, - неожиданно густым басом ответил мужичок.
- Пособи с хозяйкой, Кирюха. Уходить не хочет.
- Это мы можем. Щас пособим… Ужели дождался избавления… Сил моих уже не осталось в этом зоопарке жить. Не поверишь, вешаться прибывал…
- И как?
- Никак. Не получилось… Идите, готовьте портал. Сейчас все организуем.
Мы с Зойкой чуть ли не на перегонки бросились на улицу. Смрад бабкиной квартиры казалось проник в каждую складку одежды, запутался в волосах, прилип к ладоням и пропитал каждый сантиметр кожи.
Пока я торопливо выводил мелом на асфальте пентаграмму, Зойка расставила на лучах звезды свечи, розовой зажигалкой «Big» подожгла фитили и начала читать заклятие. Из подъезда показалась группа бесов, тащащих за собой извивающуюся и громко матерящуюся Тамару Ивановну. Следом из подъезда горным потоком показалась толпа кошачьих, которые, оказавшись на улице, брызнули в разные стороны, словно и не бывало их.
- Котики мои! – истошно визжала бабка, - спасите, защитите от супостатов! Я же вас кормила, я же для вас, скотин, все делала! Меня же заживо убивают. Квартирку мою драгоценную отжать хотят! Понравилась им квартирка моя, вот и устроили…
Тем временем бесы затащили бабку в центр пентаграммы, Зойка дочитала заклинание, раздался негромких хлопок и вместе с исчезнувшей истеричкой наступила долгожданная тишина. Бесы закурили. Я пробормотал в их сторону:
- Ну, это… Спасибо, мужики…
- Вам спасибо, ответил появившийся рядом с ними домовой. Отмучались все мы.
Мы пожали друг другу руки и разошлись каждый по своим делам.
- Сначала дезинфекция, потом остальная работа, - резюмировала Зойка.
Я возражать не стал.
По дороге к подвалу я продолжал донимать Зойку расспросами:
- Почему домовой нам помогал?
- Да потому, что он больше нас заинтересован избавиться от умершего хозяина. Представь, если эта бабка в квартире останется. У домового тогда совсем покоя не будет.
- А кошки? Почему кошки не застыли как все остальные?
- Кошки – это существа не из нашего мира. Они могут жить одновременно в нескольких реальностях и для них это нормально. Подробнее Сатана может рассказать.
- Я уже хочу пообщаться с этим парнем.
- Успеешь еще, познакомишься.
***
Вторым усопшим был Иван Израилевич - солидный мужчина лет шестидесяти с оторвавшимся тромбом. В противовес Тамаре Ивановне он спокойно выслушал мой рассказ о смерти и своих ближайших перспективах, помолчал пару минут, затем взял с тумбочки фотографию в потертой рамке, на которой была изображена счастливая семья на море: «Что-ж. Пора мне» - пробормотал он и уже нам «Ведите».
- И так бывает, - грустно промолвила Зойка, - без истерик, без скандалов, без лишних вопросов и слез. Ушел и все. Хороший человек…
На Цветочную улицу мы добрались уже изрядно уставшими. По дороге встретили троих городских бесов, которые с удовольствием указали направление и предложили угоститься украденным накануне кошачьим кормом. Зойку аж передернуло, я же закинул в рот горсточку. Ну ничего так, есть можно. Ежели совсем с голодухи.
Как мне объяснила Зойка, с нормальной едой в этой реальности напряг. Все, что есть материальное, в том числе и еда, могут существовать только в созданном умершим человеком темпоральном поле. Ни или в темпоральном поле кошачьих. Поэтому с кошачьим кормом проблем нет. А вот нормальная еда, это большая редкость. Умерший создает свое поле и у каждого оно разное. Вот со мной ей повезло, поскольку мое темпоральное поле охватило всю квартиру вместе с холодильником и держалось почти сутки. А у Тамары Ивановны, например, поле было не больше двадцати сантиметров и то рассосалось за полчаса.
Байкера звали Митрофан. Он был классическим байкером, как с картинки. Ростом под метр девяносто, вестом без малого полтора центнера, весь в коже и с огромной, почти по пояс, бородой. Он сидел прямо на асфальте перебирая разбитые в хлам детали Харлея. Рядом с байкером вылизывался огромных размеров, черный как смола кот.
- Привет, мы посланники Ада, - начал было я, - у нас к тебе разговор есть...
Внезапно в ушах раздался гул, как будто к нам приближался поезд, асфальт под ногами задрожал, Митрофан выронил из рук покореженное крыло своего байка и стал оглядываться по сторонам. Гул нарастал, становился все ближе и ближе. Зойка схватила меня за руку. Она ощутимо дрожала. Через пару секунд сверкнула яркая вспышка, от которой я на мгновение ослеп. Когда зрение вернулось, я увидел, как перед Митрофаном стоит гоповатого вида парень. Одет он был в кожаную косуху, на ногах поверх драных джинсов, туго завязанные армейские берцы. Надвинутая до самых бровей кепка скрывала большую часть его лица. Видны были только небольшая бородка клинышком и торчащая над ней, дымящаяся сигарета.
- Здорово, пацанчик!
- Здорово, коль не шутишь, - ответил Митрофан и стал подниматься на ноги. Он оказался на голову выше гопника и гораздо шире его в плечах.
- Я Ярик, ангел, - парень вынул изо рта сигарету и смачно сплюнул в сторону, - по твою душу.
Зойка тянула меня назад, но, видимо тяжелый день сыграл свою роль и меня, как говориться, понесло. Я вышел вперед и встал между гопником и Митрофаном.
- Мы первые пришли. Это наш грешник!
Ярик презрительно на меня посмотрел и тихо прошептал:
- Сдрисни, дьявольское отродье! Не видишь, праведные люди общаются? В другом месте души собирай!
- Сам отвали! Мы первые пришли и этот грешник наш!
- Ты что, пацан? Рамсы попутал? Ты понимаешь, с кем говоришь? Я ангел!
- Да хоть сам святой Аккакий! Мы первые пришли и грешник наш!
Ярик согнул руки в локтях и принял боевую стойку. Видимо он был не дурак подраться, впрочем, я тоже не пальцем деланый. В далекой молодости занимался вольной борьбой, и, даже достиг каких-то региональных побед. Первый удар в нос я пропустил. Меня откинуло на пару шагов назад, но особой боли я не почувствовал. Зато от второго удара удалось уклониться. Ярик молотил кулаками воздух словно ветряная мельница, обрушивая на меня град ударов. Удары были не сильными, не слишком прицельными, но очень уж обильными. Пару раз мне прилетело. Один раз по уху, второй раз в левую скулу. Улучшив момент, я развернулся, и вложив в удар всю свою массу, нанес свой коронный хук слева. Ангел отлетел на пару метров и приземлился аккурат на пятую точку. Я подошел, готовый отвесить добавки, если противник попытается встать. Кепка каким-то чудом осталась на голове, а сигарету он потерял. Струйка крови, стекающая из носа, капала прямо на косуху. Правой рукой Ярик держался за ухо, а левой утирал нос.
- Ты чего дерешься, то, - капризно прогнусавил ангел, - больно же.
- А ты чего быкуешь? Сказали же тебе, мы первые пришли. Так что грешник наш.
Митрофан с Зойкой ошарашенно наблюдали за нами и в спор не вмешивались.
- А может у него самого спросим? Грешник он или праведник? – размазывая кровь по лацкану косухи предложил Ярик.
- Давай, спросим! – я чувствовал вкус победы, но ее необходимо было закрепить, - Зойка, спроси у грешника, грешен ли он?
Опомнившаяся Зойка дернула за рукав байкера, и, когда он повернул к ней свое лицо, без обиняков спросила:
- Ну что, грехи есть за тобой?
- Есть конечно. Кто-ж безгрешен то?
- Отмоленные! Отмоленные грехи его все! Матушка все отмолила! – подал голос ангел, - так что в Рай, в Рай! У нас жестокий недобор! Месяц ни одного праведника… А тут вы… Суки!!!
- Черти пентаграмму, скомандовала Зойка и повернулась к безучастно наблюдавшему этот спектакль коту, - с нами пойдешь? Там с тобой познакомиться хотят.
Кот посмотрел на Зойку, неторопливо потянулся, и запрыгнул Митрофану на руки.
Когда я закончил чертить пентаграмму, ко мне подошел Митрофан, с сидящим на плече котом и протянул руку:
- Красавчик, мужик! Хороший удар. Я и сам уже хотел ему втащить. Приходит тут, командует. Спелись с матушкой, дай бог ей здоровья. Встретимся еще, я думаю?
- Встретимся, не сомневайся, - весело ответил я.
- Эх, жаль байк с собой не взять, - Митрофан махнул рукой и направился в центр пентаграммы.
Ярик, бормоча себе под нос какие-то угрозы, пустил струю дыма и рассосался, не вставая с асфальта. Зойка осмотрела мое лицо, констатировала зарождение смачного фингала, а затем так поцеловала в губы, что я почувствовал в себе силы выйти еще против десятка – другого ангелов. К подвалу мы шли, горячо обсуждая схватку. Зойка все больше приукрашивала мои подвиги. В конце концов вышло, что я словно Джеки Чан раскидал всех напавших на нас праведников и навеки запретил им соваться в наш район.

Глава 4.
Пропажа Зойки.

Наше с Зойкой приключение разнеслось по Аду почти моментально. Мы стали героями Адского труда. С нами здоровались, нам жали руки, с нами фотографировались. Черти при виде нас кричали «Слава Сатане!». Бармен в «Веселом каннибале» принес комплимент от шефа в виде ящика пива и ведра «пальцев грешника». В этот вечер весь кабак пил в нашу честь, так что под конец мы уже настолько устали, что решили ускользнуть домой и предаться плотским утехам. В тот день Зойка убедила меня переселиться к ней насовсем, а снятую квартиру вернуть риелтору. И пусть он, падла, попробует не вернуть задаток…
Еще через несколько дней нас пригласил к себе Кристофер. На восьмом этаже нас встретил маленького роста, лысый как колено толстячок с красным как у Деда Мороза носом и маленькими, свинячьими глазками. Одет он был в серый костюм-тройку с красным галстуком-бабочкой. Кристофер долго жал нам руки, произносил торжественные слова и, наконец, выдал каждому премию по 500 марок и по почетной грамоте «За служение Сатане». Грамоты мы повесили в туалете, а 1000 марок отложили на черный день.

***
Через неделю случилась беда. Моя Зойка исчезла. Вот мы сегодня утром выбирали новые обои. Вот мы выпивали над пропастью страданья. Вот мы плясали на празднике боли… И она исчезла. Исчезла так, как будто ее и не было. Раз – и не стало. И что, блядь, главное! Никто не заметил!
Обежав все места, где она могла бы быть, где она любила гулять, заглянув во все знакомые и незнакомые кабаки (не пошла бы она без меня в кабак), я принял решение напроситься к Гундяю. Возможно, он что-нибудь знает. Махнув полученным накануне пропуском в сторону Фефелакта и кинув небрежно «в 203-ю», быстрым шагом я подошел к знакомой двери. Постучался, и, не дождавшись ответа, дернул ручку. Дверь была заперта. У Феофелакта я выяснил, что Гундяй уже два дня не покидал АДминистрацию. Еще раз подергав дверь, я решил подняться к Кристоферу.
На восьмом этаже царил сущий бедлам. Люди и черти бегали, что-то кричали. Кто-то на кого-то орал, кто-то кому-то что-то доказывал. В гуще толпы я заметил потрепанного Кристофера. Он, увидев меня, выбрался из окружавших его людей и, подхватив меня под руку, отвел в дальний угол коридора.
- У нас диверсия. – полушепотом объяснял Кристофер, - пропало несколько ключевых руководителей АДминистрации, несколько посланников, и, что самое страшное, исчезло несколько тысяч грешников. Сатана рвет и мечет. Сегодня будет объявлено особое положение. Есть устойчивое мнение, что это ангельская диверсия. В настоящее время мы изучаем досье пропавших, группа аналитиков пытается выявить какие-нибудь закономерности. На счет Гундяя знаю, ищем…
- К черту Гундяй! К черту грешников! Зойка! Моя Зойка пропала! – меня колотило мелкой дрожью, - Моя Зойка!
- Понимаю, - Кристофер положил мне руку на плечо, - тяжело. Но поверь, мы все делаем, что можем.
Как ни странно, но от его слов мне стало немного легче. В это время в коридор вошел человек, при виде которого наступила гробовая тишина. Это был среднего роста мужичок. Лицо у него было абсолютно не запоминающееся. Такого встретишь на улице и внимания не обратишь. Нос немного картошкой, невыразительные глаза за стеклами очков в дешевой пластиковой оправе. Соломенные волосы небрежно зачесаны набок. Потертые джинсы и заправленная в них немного помятая рубашка в синюю клетку. Он подошел к одному из суетящихся персонажей и тихим голосом стал ему что-то выговаривать. Персонаж изображал на лице глубочайшее почтение и часто кивал головой, выражая полное согласие с говорившим.
- Кто это, - шепотом спросил я у Кристофера.
- Как кто? – Кристофер удивленно посмотрел на мое оторопевшее лицо, - Сатана, конечно!
Вот чего не ожидал, того не ожидал. Я думал, что Сатана - это какой-нибудь монстр с рогами и копытами, ну или в крайнем случае, кто-то огромный, в черном плаще, громогласный и метающий молнии. Настоящий Сатана не соотносился с моими ожиданиями. Это словно в дорогом французском ресторане получить на обед борщ и пюрешку с котлеткой. На подносе. С алюминиевыми приборами. И компот.
Тем временем, Сатана подошел к нам, сперва он поздоровался за руку с Кристофером, потом повернулся ко мне:
- Здравствуй, Алексей! – он протянул руку для рукопожатия. Я машинально взял его ладонь, оказавшуюся сухой и очень теплой, - ничего, что я так, по-свойски? У нас тут с этим делом попроще. Жаль, что встретились в такое время, но я уверен, что мы все урегулируем. Кстати, можешь звать меня Эдуард Николаевич, ну или «Шеф» меня многие так зовут, я привык.
- Здравствуйте, Эдуард Николаевич, очень приятно… Честно говоря, не ожидал, что Вы так выглядите… Извините…- взволнованно пробормотал я, - рад знакомству.
- Ну и я рад, что ты рад, - улыбнулся Сатана, - На самом деле я ждал, что ты сюда явишься. У меня к тебе разговор есть.
- Слушаю Вас.
- Не здесь, пойдем ко мне в кабинет, - Сатана пошел в сторону лифта. Я последовал за ним.
Кабинет Эдуарда Николаевича располагался на 13 этаже в самом дальнем закутке. Против роскошного кабинета Гундяя и немного менее роскошного – Кристофера, в которых мне уже удалось побывать, кабинет Сатаны отличался аскетизмом. Письменный стол и кресло из Икеи, простенький ноутбук Acer, потрепанный ежедневник и обычная, пластиковая шариковая ручка. У правой стены длинный стол для совещаний с парой десятков стульев. Слева шкафы, похоже тоже из Икеи. Стены были покрашены в светло-серый цвет, а окна закрывали плотные бежевые шторы. Пол был покрыт старым, местами уже рассохшимся паркетом, поверх которого был уложен слегка уже подвышаркивайся ковер.
Сатана усадил меня на стул, сам сел напротив и, ничего не говоря, внимательно уставился мне в глаза. Так мы сидели, наверное, не меньше минуты, затем он хлопнул ладонями по столу и улыбаясь начал:
- Надеюсь, Алексей, ты понимаешь, зачем я тебя пригласил?
- Ни малейшего понятия, - я удивленно приподнял брови.
- Мы полагаем, - Сатана встал и прошелся по кабинету, - что цепочка неприятных событий была запущена вами с Зойкой. Точнее только тобой, который, при исполнении своих обязанностей, умудрился отмудахать ангела. Нет, я, конечно, за. Я бы сам с удовольствием там кому-то что-то на что-то натянул, но… как-бы это сказать… не по статусу, вроде как… В общем мы считаем, что без вмешательства ангельской мафии здесь не обошлось. Мы потеряли часть руководителей, несколько опытных полевых работников, без которых функционирование АДминистрации встает на грань провала, не говоря уже о тысячах обычных грешников. И не мне тебе объяснять, что такой кризис может иметь настолько далеко идущие последствия, что даже страшно представить, - Сатана дошел до окна, резко развернулся и протянул в мою сторону указательный палец. – А раз ты заварил эту кашу, тебе ее и расхлебывать!
- Да, я все понимаю. Я заварил, - тихо ответил я, - и, наверное, я должен все исправлять. Но как? Что я могу сделать?
- Ты должен внедриться. Мы направим тебя в Рай. Сделаем фальшивую карму, наши хакеры подчистят твое личное дело. И вот, ты - свежепреставленный праведник, проникаешь, внедряешься, заводишь знакомства. Курирует тебя здесь Кристофер. Он же проведет более подробный инструктаж и установит канал связи. Первый сеанс связи на седьмой день после прибытия. Далее - раз в сутки, по возможности в полночь. Резервные сеансы связи в 2:00 и 6:00 по райскому времени. Задание – поиск и, по возможности, возвращение наших товарищей. Вопросы?
Я пожал плечами. У меня, конечно была куча вопросов. Огромная куча вопросов. Но я просто был еще не готов их формулировать. Единственное что я усвоил для себя – действовать по обстановке.
Шеф, (я решил, что буду Сатану звать «шеф», это как-то солиднее), открыл откидывающуюся дверцу книжного шкафа, за которой обнаружился небольшой бар. Он достал три рюмки и нацедил в них по 50 грамм «Столичной». Дверь кабинета открылась и вошел Кристофер. Молча подошел к нам и взял одну из рюмок.
- За успех, - провозгласил тост шеф.
- За успех, - повторил Кристофер.
- Присоединяюсь, - выдохнул я.
Инструктаж был прост и понятен. Попасть в рай под видом праведника. Начать вести райскую жизнь, встречаться с другими праведниками, общаться с ангелами, разведывать обстановку. На седьмую ночь пребывания, в полночь необходимо впасть в состояние нирваны и открыть чакры, тогда в мое сознание сможет проникнуть Кристофер и получив накопленную мной информацию, скорректировать задачи. Самым сложным было научиться впадать в нирвану и открывать чакры, но поскольку времени на обучение не было, было принято решение заменить этот процесс приемом внутрь алкоголя в объеме не менее бутылки водки. Алкоголь в Раю не проблема, заверил Кристофер.
***
Вечером мы с Кристофером направились в наш мир. Баба Стеша пожелала нам удачи и сообщила, что в пещере порядок, смолы можно не опасаться, а крыс она на той недели потравила.
Темпоральное поле в моей квартире конечно уже давно развеялось. Кристофер сказал, что для его восстановления надо принести жертву. Он достал из висевшей на поясе сумки пятилитровую банку с плавающим в ней человеческим мозгом. Мозг слегка пульсировал и был явно живой. Я даже думать не хотел, чей это мозг и как он мог оказаться в банке. Меня уложили в позу, в которой я окочурился, Кристофер опустил руку в резиновой перчатке в банку и сжал мозг, раздавив его в своей руке. Я почувствовал неприятный зуд во всем теле. Заранее приведенную в изначальное состояние дырку в моей голове Кристофер полил жидкостью из банки. Остатки жидкости разбрызгал вокруг.
- Все. Теперь молись.
- В смысле, «молись», - не понял я…
- Ну молитву знаешь какую-нибудь? Тот же «Отче наш»?
- Вроде помню, - пробормотал я и начал, - Отче наш иже еси на небеси, да святится имя твое, да будет воля твоя, да прийдет…
- Чую, благодатью повеяло, - пробормотал Кристофер, я удаляюсь.
- … хлеб на насущный дай нам, и прости долги наши…, - дрожащими от страха губами продолжал я.
Пока я читал молитву, Кристофер выскользнул за дверь. Мне было страшно! Не просто страшно. Страшно мне было, когда меня избивали трое негров на окраине Кейптауна. Страшно было, когда я сорвался с лесов и упал с высоты тридцати метров в воду при строительстве моста в Мумбаи. Наконец страшно было, когда при возвращении из командировки в Сирии, у самолета авиакомпании Syrian Air во время жуткой грозы, от удара молнии отказали двигатели, и самолет начал падать… Сейчас меня сковал первобытный экзистенциальный ужас. Было страшно шевелиться, страшно дышать, страшно открывать глаза. Я почувствовал, как по ляжкам разливается горячее. Я вспомнил, как шеф рассказывал о проводимых ангелами опытах по аннигиляции сознания…

Глава 5.
В Раю.

Нет, все-таки в Раю любят дешевые понты. Ангел появился не просто через дверь, как в свое время Зойка, не влетел в окно на своих ангельских крыльях. Он постарался произвести максимальный визуальный эффект. Сперва я услышал какую-то возню и чирканье спичек. Кто-то в коридоре пытался что-то поджечь, шепотом матерясь на отсыревшие спички. Затем гостю удалось устроить небольшую дымовую завесу, от которой я немедленно закашлялся. Через несколько секунд, когда дым развеялся, в центре комнаты стоял невысокий толстячок в помятой белой тоге. Ангел оказался колоритным армянином, глядя на которого, весь мой страх моментально выветрился. Большая голова приплюснутой формы была увенчана круглой, словно вычерченной циркулем, лысиной, лицо же напротив, было покрыто густой черной растительностью из которой выделялся богатырских размеров нос с большой красной бородавкой. Тога была явно несвежей и имела на себе следы пиршеств, возлияний и, вполне возможно, других излишеств. Покрытые обильной черной растительностью руки сложены в молитвенном жесте.
- Радостный вэст принес я тэбе, раб божий, Кхе-кхе… Ебани дым, извэни, брат, кхе-кхе, - Ангел помахал руками, разгоняя дым, - ты завэршил свой жизненный пут правэдно, и в награду ждут тебя кущи райские и благодат господня! Да примэт господ наш душу твою! Да возрадуется… Как там дальше, - ангел напряженно смотрел в потолок, шевеля губами и вспоминая текст, - да возрадуется… да возрадуется… Да хэр с ним, - он махнул рукой, - в общем ты помэр и мы лэтим в Рай! Я твой ангэл. Зовут меня Ашот. А ты Леха, у меня тут написано, - он достал из недр тоги смятую бумажку, - вот тут: «Ле-ха Шах-тах-тах…» Какой интэресный у тэбя фамилия.
- Шахматов, - поправил я машинально и встал с пола.
В процессе всего этого перфоманса Ашот делал важное лицо, возводил очи в потолок и шевелил слегка облезлыми крыльями.
- Ну, Шахматов так Шахматов. Просто тут нэразборчиво написано. Пошли что-ли.
И мы пошли. В Рай, как оказалось, пентаграмма не нужна. Туда так можно. Дымовую шашку запустил и шагай.

***

Ну что сказать про Рай? Я конечно не думал, что здесь праведники на облаках лежат и на арфах играют. Но я, по крайней мере надеялся, что здесь тихо и умиротворенно. А вот хрен там плавал! По прибытии Ашот сразу же выдал мне белую тогу и предложил отметить это дело в ресторане. Я с удовольствием сменил мокрую одежду.
- Ты толко это, пастарайся просто так ны с кем не разгаварыват. Мало-ли…
- Почему так? – удивился я.
- Ну, просто, ны разгаварывай. Я тэбя прошу. Потом сам разбэрешься. И это… важно… помни про смертный грэхи. С этим здэсь строго.
Ресторан располагался в старинном здании, окруженном буйной растительностью из пальм, кипарисов и других южных деревьев. В принципе вокруг было очень много зелени, пели птицы, красивые старинные здания прятались в тени деревьев. Народу на чистых, словно вымытых, улицах было мало, а изредка встречающиеся прохожие спешили перейти на другую сторону улицы. Внутри ресторана было довольно уютно, но зал был абсолютно пустым. Столики между собой отделялись решетчатыми перегородками. Мягкие стулья с высокими спинками, покрытые белыми скатертями массивные столы, сервированные серебряными приборами, хрустальными стаканами и тонкого фарфора блюдами. Играла тихая, ненавязчивая музыка. Официантов не было видно. Ашот метнулся в сторону кухни и вскоре принес две тарелки с бутербродами и бутылку Арарата. Торопливыми движениями он наполнил стаканы до краев, и, не дожидаясь меня залпом поглотил свою порцию.
- Все. – Ашот быстро закусил коньяк бутербродом, с сожалением посмотрел на полупустую бутылку и, с видимой неохотой, отодвинул стакан, - я побэжал. Дальше по улице будет общежитие, комэндант тэбя ждет. По развлэчениям у нас можно музыка слюшат, это там далше, в парке, можно в рэсторан посыдет, только сильно не увлэкайся, а то скажут, что чрэвоугодие, можно мэдитироват… Ну сам как-нибудь, сам…
Я тоже посмотрел на коньяк и решил пока не искушать судьбу.

***
Общежитие я нашел довольно быстро. Это было большое, пятиэтажное здание, скромно притулившееся за, колоссальных размеров зданием, с колоннами и позолоченной вывеской «Центр познания и медитации». Сразу же на входе меня встретил маленький седой старичок с белой, бородкой и в серой, видимо рабочей, тоге. Он представился Моисеем Израилевичем и предложил располагаться в любой свободной келье. На мой вопрос относительно ключа, Моисей Израилевич довел до моего сведения, что это Рай и здесь никто ни от кого не закрывается. Потому что, во-первых, воровать нечего, а во-вторых напомнил, что шестой смертных грех – жадность является прямым предшественником заповеди «не кради» и это самый скорый путь в чистилище. И вообще, рекомендовал почаще задумываться о семи смертных грехах.
Я шел по пустому коридору, по обе стороны которого располагались одинаковые, выкрашенные темно-зеленой краской двери. Действительно, дверных замков не наблюдалось. Выше второго этажа Моисей Израилевич рекомендовал не подниматься, поскольку там давно уже пусто. Толкнув первую попавшуюся дверь, моему взору предстала скромная комната с узкой армейской кроватью, застеленной серым шерстяным одеялом, платяным шкафом и прикроватной тумбочкой. На кровати, прямо поверх одеяла, лежал мужчина лет пятидесяти и читал книгу в яркой обложке. Увидев меня, он суетливо спрятал книгу под подушку, натянул на лицо улыбку и выдавил:
- Добро пожаловать в Рай, праведник.
- Спасибо, - скромно ответил я, - извините, я свободную келью искал.
- По соседству обе свободные, - ответил мужчина, - занимайте пожалуйста. Меня, кстати, Жоржем зовут.
- Алексей, - представился я, - еще раз прошу прощения за беспокойство.
- Ничего страшного, Алексей, - улыбнулся Жорж, - будет скучно, заходите, поболтаем.
Жорж оказался очень интересным персонажем. Этот, выше среднего ростом, крепкий мужчина имел слегка одутловатое, гладко выбритое лицо и взлохмаченную копну светлых волос. Он не верил в Бога, не ходил в церковь, а при жизни работал водителем троллейбуса. Из грехов за ним было учтено чревоугодие в начальной стадии и прелюбодеяние второй степени. Мы разговорились, и я как-то сразу проникся к этому, немного чудаковатому, но жутко интересному и многогранному человеку. Помимо своей основной работы, Жорж писал стихи, хорошо пел и играл на гитаре, рояле и, немного на скрипке, рисовал картины и очень любил читать детективы. Сюда он попал примерно месяц назад и сейчас переживал острый ностальгический кризис.
- Когда я умер, кстати очень банально, от инфаркта Миокарда, меня хотел забрать посланник Ада, но тут, пока он мне объяснял всю процедуру, появился ангел и забрал с собой. Я так и не понял, как это произошло, но оказался в раю. Что я тебе могу сказать. Здесь пиздец!
- Как пиздец? Это же Рай! – удивился я, - здесь же должно быть прям кайфово!
- Ну и я так по началу подумал. Денег ни за что платить не надо. Ресторан бесплатный, библиотека есть небольшая, можно слушать музыку, можно самому устроиться в оркестр, но, правда там конкурс огромный. Потом уже, через несколько дней, понял - весь цимус в том, что здесь скучно. Нечего делать. Почти все традиционные в мире развлечения под запретом, поскольку проистекают из смертных грехов. Поэтому большинство праведников пытается, от нечего делать, продвигаться по карьерной лестнице. Сначала в ангелы, потом, либо в посланники, либо в ангельский патруль. Далее в боевые ангельские формирования, старшие ангелы, и, наконец в архангелы, где тоже есть своя иерархия. Поэтому все следят за всеми. Ни дай бог тебе быть пойманным за смертным грехом, например, прилюдно разгневаться на что-то, не поделился тем, что у тебя есть, позавидовать кому-нибудь, или скажем заскучать. Сразу же на тебя донос, суд и в чистилище. А в чистилище, говорят, совсем не сахар. По рассказам это нечто среднее между тюрьмой и лагерем беженцев. Ходят слухи, что в последнее время, чистилище быстро разрастается, и там народу уже гораздо больше, чем в Раю.
- Но ты же не такой? – уточнил я, - не стучишь?
- Нет, - грустно ответил Жорж, - несмотря на всю скуку, стучать на ближнего мерзко как-то. Я брезгую. А ты?
- Я тоже не собираюсь уподобляться.
- Ну вот и хорошо. Я тебе верю. Может выпьем? Отметим твое прибытие?
Я оживился и энергично закивал головой. Выпивка – это то что нужно для налаживания отношений. Жорж достал из шкафа бутылку водки, и пакетик с нехитрой закусью. Открыл кильку в томате, нарезал огурчик, черный хлеб, и приоткрыл спичечный коробок с солью.
- Вот только стакан у меня один.
- Сейчас я в свою келью сбегаю, еще один возьму.
- Давай, а я пока все приготовлю.
Если в двух словах, то нарезались мы с Жоржем знатно. Два раза бегали за добавкой. Оказывается, водку здесь можно достать очень просто. Водку могут выдать патрульные ангелы в обмен на обещание докладывать им обо всех нарушениях. Бухай на здоровье, только если со временем толку от тебя не будет – сам в чистилище отправишься. А если будешь докладывать, то может и повышение на горизонте забрезжит.
Первая неделя тянулась медленно. Днем я гулял в парке, ходил на концерт органной музыки, пытался медитировать, а по вечерам мы с Жоржем пили водку, играли в дурака и разговаривали. Более интересного собеседника я в жизни не встречал. Он был умен, начитан, и знал просто невероятное количество анекдотов.
Вечером, седьмого дня пребывания в Раю, мы с Жоржем, возвращались в келью после похода за очередной пол-литрой, шепотом пели матерные частушки и по-идиотски хихикали. За эту неделю мы подружились по-настоящему. Мы говорили ни о чем и обо всем. У нас оказалась огромная куча общих интересов. Я уже подумывал было рассказать Жоржу о своей миссии, но как-то не к месту было. В этот момент из-за угла здания показался ангел. Он мельком взглянул в нашу сторону и уже прошел было мимо, но что-то его задержало. Он остановился, затем подошел к нам и пригляделся:
- Опа, пацанчики, стоямба! А что мне эта фотография как-то знакома больно, - ангел пристально заглянул мне в лицо, - где-то я тебя видел!
- Где ты его мог видеть, он только неделю как преставился, - вступился Жорж, - вот, обмываем.
Голос ангела мне тоже показался знакомым. Через пару секунд я его узнал. Это был тот самый ангел, которому я навалял при первой своей командировке. Как его там… не помню… Алик, что-ли... Внутри у меня что-то оборвалось. Меня бросило в холодный пот, хмель вылетел из головы, как и не бывало. Ярик! Точно, он тогда назвался Ярик. Тогда он был в косухе и кепке с козырьком, скрывающим лицо.
- Надо же! Посланник Ада к нам пожаловал! Собственной персоной! Вот это подгон! Мне же за тебя внеочередная должность светит, как минимум! – Ярик заулыбался. – Так, ты, - указал он пальцем на Жоржа, - ты, ты, слинял по бырому!
Жорж не понимающе смотрел то на ангела, то на меня. Потом время остановилось и в памяти у меня остались лишь фрагменты. Помню удар в лицо, от которого я сел на землю. Снизу я наблюдал, как Жорж провел серию ударов Ярику по корпусу и довершил ее прямым в голову. Ярик упал рядом со мной, схватился за разбитый нос и, гнусаво матерясь, стал угрожать Жоржу. Сориентировавшись, я снял пояс, поддерживающий тогу и начал связывать ангелу руки, а Жорж, тем временем, заткнул ему рот снятым с него же не очень свежим, бывшим когда-то белым, а ныне грязно-серым носком.
Не сговариваясь, мы потащили слабо трепыхающегося Ярика за угол ближайшего здания.
- Ты где так драться научился, - пыхтя от натуги поинтересовался я, - красиво так!
- А я не рассказывал? – Жорж тоже тяжело дышал, но он был, явно покрепче и повыносливее меня, - я же по молодости боксом занимался. Первый юношеский. Надежды подавал. А потом бросил. Понял, что не мое это.
- Ну ты даешь, - только и смог ответить я.
Поистине, Жорж был очень разносторонним человеком.
Мы затащили ангела за растущие вокруг здания кусты. Место было удобное, с трех сторон мы были окружены густо разросшимися кустами, а с четвертой стороны начинался огромных размеров пустырь. Я усадил Ярика на траву, предупредил, что если он издаст хоть один громкий звук, то я ему нос сломаю, убедился, что он понял, после чего выдернул у него изо рта носок. Ангел закашлялся и начал интенсивно отплевываться.
- Говори, что тут происходит? – я помахал кулаком перед носом Ярика, - где Зойка? Где Гундяй? Куда вы спрятали грешников.
- Каких грешников, - Ярик сделал удивленное лицо, - не знаю никаких грешников.
- Врет. – Вмешался в разговор Жорж. – Приглядись, видишь, глаза у него бегают, смотрит в сторону, голос петуха дает. Однозначно врет. Я в свое время физиогномикой увлекался.
Я удивленно посмотрел на Жоржа, но восторгаться его вновь и вновь открывающимися талантами было некогда. Взяв ангела за шкирку тоги, я поставил его на ноги.
- Морда или пузо? – я начал по классике.
- Я ничего… - начал было Ярик.
- Понял. Значит пузо.
От моего удара ангел согнулся пополам и, сквозь стон, хрипло затараторил:
- Не бей, не бей, не надо! Все скажу, все! Это старший наш, Зеля придумал! Его идея грешников воровать…
Договорить Ярик не успел. Его перебил громкий выкрик: «Что здесь происходит! Всем не двигаться!». Сквозь кусты продирался отряд из четырех патрульных ангелов. Нас всех троих, не разбираясь скрутили, заковали в наручники и куда-то повели. Сопротивляться было бессмысленно.
- Я свой, идиоты! Я ангел, посланник, - начал было Ярик, но его прервали ударом дубинки по плечу.
- Заткнись. Разберемся.

Глава 6.
Чистилище.

Видимо, все-таки, в Раю не все в порядке в плане дисциплины. Нас привели в департамент правопорядка, который представлял из себя красивое, похожее на театр, здание с колоннами, и под окнами которого мы так удачно устроили Ярику допрос с пристрастием. Нас проводили в подвал, записали наши имена в журнал и до выяснения посадили всех в одну камеру. Дверь закрыли на ключ и велели ожидать дознавателя. Ярик еще раз попытался кричать о своей непричастности, но патрульный, приоткрыв дверь, многозначительно показал ему кончик дубинки, и ангел смиренно затих.
- Ну что ж, - я прошелся по камере туда и обратно, заглянул в дверной глазок, он оказался закрытым наглухо со стороны коридора, - продолжаем разговор?
- Только не бей! Только не в живот! – заверещал Ярик, - я все расскажу!
- Начинай.
- Это все Зеля придумал. Понимаете, у нас план по привлечению праведников. План давно не выполняется. Архангелы постоянно ругают, обещают разжаловать в обычные праведники. А там, сами знаете. Со скуки сдохнешь! Вот он и придумал. Сначала отмаливали только что преставившихся. Перехватывали у адских посланников и в Рай. Если грехов огромных нет, это наш клиент. Но тут, в какой-то момент, мне не удалось перехватить грешника. Благодаря тебе, между прочим! Зеля меня чуть живьем не сожрал! Орал, словно ему шуруп в жопу завинчивают! А потом говорит, мол, давайте прям из ада грешников собирать! Тут давеча хакер один к нам попал, из перехваченных, он взломал базы данных АДминистрации, получил доступ к личным делам грешников. Вот мы выбираем там, всех, кого отмолить можно и забираем! Их там и так дохрена, никто не хватится! Решили, мол, выбираем наименее грешных, наши штатные праведники молятся за каждого, чьи грехи удалось отмолить – в Рай! Набрали для этого специальных бабулек, которые с утра до вечера молятся, поклоны бьют, спасают грешные души и, самое главное, ничего за это не требуют. У нас команда из десятка таких бабок. Они человек по пятьдесят-шестьдесят в сутки обрабатывают. Посланники запатентовали метод удаленной доставки. Это когда праведника можно из любого места выдернуть.
- А когда грешник здесь просыпается? – охреневшим голосом спросил я, - он, наверное, не доволен? Возмущается?
- В основном, конечно возмущаются, но на случай непослушания у нас в чистилище есть специальных отдел смирения. Там такие мастера работают, из любого грешника в два счета праведника сделают! А если не получится, то аннигиляция сознания. Я сам не понимаю, как это работает, но, говорят это очень жутко.
- Я знаю, - я перебил ангела, мне Эдуард Николаевич рассказал. Сознание любого человека – величина постоянная. Сознание – это часть вселенной. Можно сказать, что вселенная соткана из бесконечного количества сознаний. Само собой, не только людей. Сознание воспринимает себя индивидуально, но это просто такая особенность. Аннигиляция сознания – это не как смерть. Смерть – обычный рядовой процесс, не несущий для сознания никакого ущерба, а вот аннигиляция – другое дело. Это гораздо страшнее смерти. Это смерть частички мироздания, и боль, которую в той или иной степени почувствуют все. Эдуард Николаевич не знает, кто это придумал, но, это воистину злой гений.
Вечером Ярика увели. Наверное, разобрались в конце концов. Жорж, молчавший все это время, сел рядом со мной:
- То есть ты из Ада?
- Из Ада, - грустно ответил я, - меня послали разобраться с пропажей грешников. Дело в том, что это из-за меня все началось. Это я ангела отделал и не дал грешника в Рай утащить. Вот меня Эдуард Николаевич сюда и заслал. Шпионом. Ты извини, что сразу не рассказал.
- Да я понимаю, - махнул рукой Жорж, - я вот, что подумал. Если получится вырваться, можно я с тобой, в Ад?
- Да не вопрос! У нас там здорово! Тебе точно понравится. Только это… пытки…
- Похер пытки! Жизнь здесь – одна большая пытка! А кто такой этот ваш Эдуард Николаевич?
- Это «Шеф», ну или Сатана. Он у нас главный.
- То есть ты знаешь самого Сатану? – удивился Жорж.
- Ну да. Это он меня сюда и командировал. Нормальный такой мужик. Вот у нас в институте в подвале слесарные мастерские были, там слесарем дядя Вова работал. Так вот - вылитый Сатана. Один в один.
Ночь мы провели в камере. Невероятным образом нас не обыскали, и третья бутылка водки, которую мы несли в общежитие оказалась у Жоржа во внутреннем кармане тоги. Я объяснил, как работает сеанс связи с Адом, и Жорж не стал претендовать. Оставил всю бутылку мне. Я же постеснялся пить один и мы, таки раздавили этот пузырь прямо так, без закуски. Часов у меня не было, и я просто завалился на нары в ожидании сеанса связи.
Не знаю, сколько времени прошло. Я задремал, когда Кристофер деликатно постучался в мое сознание:
- Просыпайся, грешник! – это был не голос. Это было похоже, словно я мысленно разговариваю сам с собой.
- Здравствуйте, Кристофер.
- Так, рассказывать будешь? Или может я сам по-быстрому, ну, конечно если ты не против.
- Не против. Что мне скрывать? Давайте.
В голове словно буря пронеслась. Длилось это не больше нескольких секунд, но за эти секунды я испытал жуткое экзистенциальное опустошение. Словно из меня все вытряхнули, как из мешка от пылесоса… Я так перепугался, что попытался разорвать связь, но это все равно, что попытаться порвать якорную цепь. Я хотел было закричать, но вдруг понял, что это бесполезно. Все бесполезно и бессмысленно. Жил бессмысленно и умер бестолково. И после смерти остался никем…
- Все понятно. Надо как-то вас всех вытаскивать. Завтра поговорю с Сатаной, будем думать.
- Фух, что это было? – меня трясло, - страшно так…
- Извини, забыл предупредить. Ты видимо мало выпил. Для первого раза надо побольше. На трезвую голову это действительно неприятно. Пока твоя задача - проникнуть в чистилище и определить положение наших товарищей. В активные действия не ввязывайся. Молодец, что в первый же день завербовал праведника, жалко, что он вместе с тобой угодил на нары. Агентуру надо беречь. Следующий сеанс связи ночью. Если алкоголя не будет, постарайся максимально расслабиться. Я постараюсь поаккуратнее.

***

Чистилище встретило нас жутким бардаком. Это был невероятных размеров пустырь, огражденный несколькими рядами колючей проволоки и вышками с охраной. На территории пустыря разместился палаточный городок. Разноцветные палатки, как старые, драные, так и новенькие, были установлены в хаотичном порядке и устилали пустырь на сколько хватало глаз. Грязные люди в обносках жгли костры в бочках, сидели прямо на земле. Кто-то спал на одеялах, кто-то устроился на старых тряпках, а кто-то прямо так, на земле, спал поджав ноги к подбородку. Кое где грязные, одетые в тряпье дети играли в карты. Повсюду валялись контейнеры из-под доширака, пустые пивные банки, грязные тряпки, объедки, пакеты и прочий мусор.
На окраине пустыря, рядом с постом КПП, высилось серое бетонное здание на шесть этажей. Конвойные вели нас в сторону здания, на котором красовалась новенькая вывеска «Отдел смирения». Нас завели внутрь, подняли на лифте на шестой этаж и развели по разным комнатам. Меня запихнули в комнату 611, а Жоржа повели дальше по коридору. В комнате, куда я попал, из мебели, были только два стула, один из которых был привинченный к полу и имел специальное кольцо, к нему конвойные пристегнули мои наручники, а второй – обычный - офисный. Конвойные остались стоять позади меня, а в кабинет вошел благообразного вида старичок. Ростом он был не больше метра шестидесяти, седые длинные волосы ниспадали на плечи. Морщинистое, безусое и безбородое лицо с маленьким носом-пипкой было украшено массивными очками в роговой оправе. Худое тело покрывала белоснежная тога.
- Не буду желать тебе здравствовать, грешник, потому как бессмысленно это. Представляться тоже, наверное, нет смысла, но я таки назовусь. Меня зовут Зеля и я здесь самый главный. Дабы ты осознавал свои прегрешения и мог осмыслить предстоящее возмездие, я решил оставить тебя в сознании. Так вот, сейчас состоится суд божий, будет объявлен приговор и немедленно приведен в исполнение. До обеда успеем...
- Кто вы такой, чтобы меня судить! – хрипло перебил я, - мне нужен адвокат!
- Я здесь и твой адвокат, и твой прокурор, и суд присяжных, если угодно. Я старший ангел, а сегодня, как раз после обеда, ожидаю возвышения в ранг архангела. Так что затягивать мы не будем. При двух почтенных свидетелях, он кивнул в сторону конвойных, ты, Алексей Геннадьевич, шпион из богомерзкого и ненавистного Ада, призванный внести смуту в нашу райскую жизнь и дать власть нечистым силам, проговариваешься к аннигиляции сознания. Данную процедуру проведет наш штатный боевой ангел Фриц, после чего, наконец можно будет пообедать. Сегодня в столовой сочная бразильская пиканья, не сочтите за чревоугодие. Эй, позовите Фрица. Надеюсь он уже закончил с предателем Жоржем?
Меня бросило в холодный пот. Вот он, конец. Тот, которого я так боялся, о котором даже в Аду не принято было говорить. И где? В Раю! В том, Раю, где собрались все святые и самые праведные люди планеты, где должно твориться исключительно добро… Додумать мысль я не успел. В комнату вошел ангел в черной тоге. На голову был надвинут капюшон, полностью скрывающий лицо, в левой руке он держал небольшой кожаный чемоданчик типа «дипломат». Вот так буднично все и кончится, подумал я. Надеюсь Зойка не пострадала. Хотя, зная ее характер, думаю, что она тоже где-то здесь.
В это время вошедший поставил дипломат на стул, открыл его, достал небольшой прибор, внешне напоминающий строительный фен, но без провода, и направил его на меня. Я уже почти не обращал внимания, на то, что происходит вокруг. Я зажмурил глаза. Нет, что ни говорите, а в лицо смерти смотреть не так просто. Тут нужны стальные яйца, которых у меня точно никогда не было. Жил амебой, была возможность после смерти себя проявить, да и тут накосячил. Нахрена я схлестнулся с этим ангелом недоделанным. Сейчас бы с Зойкой в Веселом каннибале сидели, пиво пили под хрустящие пальцы грешника…
Краем сознания я уловил странные звуки. Открыв глаза, увидел, что вошедший ангел, сняв капюшон, оказался ни кем иным, как моим товарищем Жоржем. Он направил прибор на Зелю и приказал освободить меня. Зеля оказался сообразительным. Он сразу осознал изменение расклада и, дрожа, как осиновый лист в бурю, приказал охранникам выполнять указание. Мне расстегнули наручники, я встал, разминая затекшие запястья и до сих пор не веря в свое спасение. В этот момент дверь опять открылась и в комнату ввалился отряд из шести боевых ангелов. Жорж среагировал моментально. Он схватил левой рукой Зелю за горло, а правой подставил прибор к его голове:
- Не подходить! – приказал он, - всех аннигилирую нахрен!
- Постой, друг, не торопись, - расталкивая ангелов на передний план вышел архангел. Он был в белой, как у Зели, тоге и от него исходило сияние, - не бери грех на душу.
При виде архангела Зеля как-то сник и перестал проявлять участие. Я ловил ртом воздух, не понимая, что происходит, зато Жорж, кажется сориентировался быстро. Он оттолкнул Зелю в угол, нарочито медленно убрал прибор в дипломат, застегнул замки и отошел в сторону.
- Ну вот и молодец, - похвалил архангел, - думаю, что боевой отрад можно отпустить. Останется Зеля и притащите сюда этого полоумного, как его… Фрица.
Архангела звали Гаврилой. До него только сегодня дошли слухи о беспределе, который за его спиной устроили Зеля с подчиненными, и он сразу начал оперативно реагировать. Как только позавтракал, отдохнул пару часов, так сразу и начал. В общем ситуация сложилась следующая: Ярик, не вынеся обиды за то, что его, не разобравшись, упекли в камеру с предателями, сразу после освобождения побежал жаловаться по инстанции. А поскольку Зеля в этот момент предавался райской неге в компании роскошных гурий, Ярик рванул к его начальству. Начальство Зели выслушало Ярика со всем вниманием, оно не знало об устроенных Зелей махинациях с грешниками. Оно удивилось находчивости своих подчиненных, отметило их инициативу, и ничтоже сумняшеся, побежало стучать выше.
Когда информация дошла до Гаврилы, он сразу понял, что назревает такой капут, что всем архангелам мало не покажется. Война между Раем и Адом точно не входила в планы босса и, узнай он об этих выходках, головы полетели бы без разбора. Поэтому Гаврила по-быстрому взял отрад боевых ангелов и побежал наводить порядки.
Тем временем мой друг Жорж, попав в комнату допросов, пользуясь тем, что руки у него скованны спереди, вырубил обоих охранников, освободился от наручников, сломал нос не вовремя вошедшему Фрицу, применив метод допроса с пристрастием, выяснил, что у него за чемодан и как пользоваться аннигилятором, и побежал выручать меня.
Я, первым делом, потребовал, чтобы нашли Зойку, пообещав в противном случае, разнести весь рай на кирпичи и аннигилировать всех голыми руками, без аннигилятора. Гаврила вопросительно посмотрел на Зелю:
- Где грешники?
- Дак, это… кто где… Кто в камерах в подвале, кто в палатках ожидает. По-разному, - залебезил ангел.
- Дебилы, бля, - прошептал Гаврила, боевую группу ко мне! Бегом!
Грешников собирали до поздней ночи. Зойки среди них не было. Жорж, видя мое состояние, старался не подходить. Он уже дал показания и дожидался пересмотра своего дела, слоняясь между палатками. Ближе к ночи, боевые ангелы умело начертили огромную пентаграмму, зажгли свечи, и начали переброску грешников. Из толпы вышел Гундяй. Узнать его было сложно. Куда только делся весь лоск. Одежда его была порвана и в пятнах грязи, неизменной трости при нем не было, он был небрит, имел под глазом цветущий фингал и хромал на левую ногу.
- Спасибо, Алексей! Уже и не чаял домой попасть, - он положил мне руку на плечо, - если я что могу для тебя…
- Ты Зойку видел? – перебил я, - не могу ее найти. Она здесь?
- Сначала была здесь, потом ее увели. Куда – не знаю. Уж больно сильно она возмущалась. Двоих боевых ангелов уложила, еще четверо ей руки заломали и увели. Я встать не мог, не то, что помочь. Меня чуть раньше отделали.
Грешники подходили, благодарили, обнимали, выражали слова поддержки. К утру почти все были возвращены. Я за это время несколько раз обежал лагерь, проверил все подвалы в отделе смирения, расспросил целую кучу народа. Зойки нигде не было.
Ко мне подошел молодой пацаненок. Он был чумазый, в драных штанах и грязной футболке:
- Вы Алексей? – важно спросил он.
- Я.
- Вас там спрашивают.
- Где это там?
- Там, - пацан махнул рукой в сторону колючей проволоки, - у проходной.
- Кто спрашивает, то?
- А я знаю? Мне сказали, я сказал, а кабы не говорили, то и я не говорил бы. А так сказали, мол, иди, малой, Алексея позови, мол, поговорить нам надо.
Я пожал плечами и направился к проходной. Охраны не было, будка КПП была пуста, я вышел за ограждение и огляделся. Никого не было. Пожав плечами, я хотел вернуться к пентаграмме и, уже вошел было на КПП, как услышал сзади крадущиеся шаги. Развернуться я не успел. Голова взорвалась вспышкой боли и сознание потухло.

***

Приходить в себя было очень болезненным. Сначала я услышал звон. Звон не прекращался и действовал на нервы. Через некоторое время перед глазами засверкали яркие сполохи. Я попытался открыть глаза, но веки словно слиплись и не поддавались.
- Кажись очнулся, - голос был жутко знакомым, - тащи воды, польем его.
Меня окатили ледяной водой. Тело мелко затряслось. Зеля, гнида. Это он, я мерзкий голос этой падлы теперь узнаю из тысячи! Мне удалось открыть глаза. Я лежал на боку, руки и ноги были связаны. Возле горящего костра сидели Зеля и Ярик. Ярик подбрасывал в костер щепки.
- Вот теперь, точно очнулся. Поговорим? – Зеля повернул голову в мою сторону.
- О чем с тобой говорить, падла, - я сплюнул кровавую слюну, - у меня с тобой дел быть не может.
- Ну отчего сразу так категорично, - Зеля изобразил кривую улыбку, - о бабе твоей поговорим, например.
Я встрепенулся.
- Где она? Она жива? Ну в смысле, она здесь?
- Здесь, здесь. Почти целая, - осклабился Зеля, только связали мы ее малость, уж больно буйная.
- Что вы хотите?
- Вот, это другой разговор. Короче, слушай. Из-за тебя мы потеряли все, что у нас здесь было. Поэтому ты должен нас устроить в Ад. На нормальные должности. А мы тебе твою бабу. Почти целую, только слега потрепанную.
- А если нет? – я уже почти не сдерживал кипевшую злость, - что тогда?
- Ну тогда мы вас обоих в расход. Он похлопал рукой по лежащему рядом дипломату. Мы же в Ад не с пустыми руками. Вот приборчик захватим.
- Ты же понимаешь, падла, что тебе в любом случае конец. Не ваши так наши вас порешат вместе с вашим вшивым прибором. Встречное предложение. Приводите Зойку, и, если она не пострадала, валите отсюда подобру-поздорову. Хоть какой-то шанс у вас будет.
Пока мы перепирались, из темноты неторопливо вышел Гундяй. Он уже был в своем обычном обличии, побрит, свеж и пах одеколоном. Рядом с ним шагали два двухметровых черта.
- Вот вы где. А мне Кристофер твою геолокацию скинул, вот я и решил не оставаться в долгу, - он кивнул чертям и те за пять секунд скрутили обоих ангелов по рукам и ногам и заткнули им рты кляпами.
- Зойка… - прохрипел я.
- Не волнуйся, нашли Зойку. Здесь она. Избили ее сильно и в квартире у этого Зели спрятали. Там мы ее и нашли. Сейчас она дома уже. Там бесы ей занимаются.
У меня словно камень с души свалился. В порыве благодарности я обнял Гундяя:
- Спасибо тебе!
- Не мне, - улыбнулся Гундяй, - другу своему, Жоржу спасибо скажешь. Это он Зойку нашел и домой доставил. И он Кристоферу предложил проверить тебя на возможность связи. А тут ты так удачно в бессознательном состоянии. Кристофер считал твою геолокацию, а дальше уже дело техники.

Эпилог.

Две недели мы не выходили из дома. Поначалу нас атаковали благодарные спасенные, журналисты, и прочие любопытные грешники, но через пару дней успокоились. Эти две недели внепланового отпуска мы провели, наслаждаясь обществом друг друга, пили коньяк, смотрели сериалы и занимались любовью. На пятый день нас посетил шеф. Он пришел в компании Кристофера, Гундяя и Жоржа.
- Нас не ждали, а мы приперлись! – прокричал Гундяй.
- И не с пустыми руками, - добавил Кристофер.
Эдуард Николаевич весело подмигнул, открыл портфель и выставил на стол две бутылки «Столичной».
- Закусить у вас есть что-нибудь? Или так, любовью сыты?
Зардевшаяся Зойка метнулась на кухню, но я поспешил ее остановить:
- Знакомься, это мой друг Жорж.
- Наслышана, очень приятно, - улыбнулась Зойка, - а вы и впрямь тот уникальный человек, который умеет все на свете?
- Не все, конечно, усмехнулся Жорж, но кое-что могу. Например, могу достать кое-что необычное из выпивки. Как вам это!
Жорж вытащил из сумки бутылку Espolon. Зойка так и застыла, раскрыв рот от удивления. После определенных событий, связанных с нашем знакомством, эта текила для нас служила своеобразным символом. Вот честное слово, не помню, когда я это Жоржу рассказывал…
Зойка пошла на кухню готовить закуски, а мы с Жоржем вызвались ей помогать.
Зойка только сейчас начала отходить от этого страшного приключения. Первые три дня она даже не хотела ничего рассказывать. Потом поведала, как очнулась в Раю. Как устроила там скандал. Как ее держали в подвале, избивали и требовали, чтобы она прилюдно, перед остальными грешниками признала свою праведность. Зойка была популярна в Аду, а Зеле, в агитационных целях, нужна была такая медийная личность. Последние дни в подвале Зойка практически не помнила. Сейчас о плене напоминали только сходящие уже синяки и следы наручников.
Первый тост, по старшинству, произнес шеф. Он взял в руки стопку водки, оглядел присутствующих и провозгласил:
- За наш АДский труд!
- За Ад! - хором поддержали все мы и выпили.
Закусывали приготовленными Жоржем божественными кнедликами, которые он умудрился принести с собой и разогреть в нашей духовке. Как выяснилось, готовил он тоже как Дьявол, чему я, впрочем, уже не удивлялся.
Второй тост поднял Гундяй за нас с Зойкой, потом Кристофер долго и витиевато высказывался по поводу АДской дружбы. В какой-то момент Зойка ушла танцевать с Жоржем, Гундяй с Кристофером курили на кухне и спорили о новых веяниях музыки, а мы с Эдуардом Николаевичем остались за столом одни.
- Шеф, вот многое слышал, как вы говорите про альтернативное восприятие реальности, - начал я…
- А что не так, удивился Эдуард Николаевич, то, что ты сейчас в Аду это как-то укладывается в рамки твоего мировоззрения?
- Ну это пришлось как-то уложить. Но мне Зойка говорит, что вы сомневаетесь в существовании нашей реальности?
- Нет, Алексей, не сомневаюсь. Я просто знаю, что реальности на самом деле нет. Та реальность, которую мы воспринимаем, и на которую, как нам кажется можем влиять, не большее, чем фантазия маленькой части вселенского сознания. На самом деле свободы воли нет. Реальности нет. Нас с вами нет. Это плод твоего больного воображения. И как только ты закроешь глаза, мы исчезнем. Но стоит тебе открыть глаза снова, и все продолжится, потому, что твой мозг, несмотря на отсутствие данных продолжает экстраполировать имеющуюся информацию на пропущенный промежуток времени, заполняя его. Поэтому тебе кажется, что реальность была непрерывной. Ты заложник собственного мозга. – Сатана повертел у меня перед глазами вилкой, - вот этот жест только что придумал твой мозг и заставил меня это сделать…
- Эдуард Николаевич, а может лучше выпьем? – перевел я тему разговора.
- От чего же не выпить, - оживился шеф, - обязательно надо выпить! Надо пить, любить, жить, блядь, несмотря ни на какие выкрутасы реальности!
- За жизнь, - поднял бокал я.
- За жизнь, ответил Сатана.
И мы выпили.

Stakanizator 2025 г.