Когда деревья станут... требовать закускуВ мутном небе ползли облака серые и унылые, как бюджетники в понедельник утром. Одно из них нагло закрыло солнце, и золотой лес моментально стал похож на плацкартный вагон после отключения света.
[Природа вообще мастер драматических эффектов. Стоит солнцу скрыться за облаком, как пейзаж мгновенно переключается из режима "сказочное волшебство" в режим "здесь определённо водятся маньяки".]
Богдана, женщина с выражением лица человека, который давно смирился с абсурдностью своего существования, крепче стиснула холщовый мешок. Тропинка, тонкая как зарплата учителя, предательски оборвалась перед стеной молодого ельника.
— И каждый раз одно и то же, — пробормотала Богдана, протискиваясь сквозь колючие лапы, которые, казалось, только и ждали возможности устроить ей экспресс-акупунктуру. — Десять лет хожу, а нормальную тропинку протоптать не могу.
[Ели, возможно, единственные деревья, способные выразить своё "отвали отсюда" материальными средствами. Каждая иголка — это крошечный зелёный средний палец природы.]
Выбравшись на поляну, Богдана поёжилась и принялась выковыривать из кожи еловые иголки.
— Сколько прихожу, и хоть бы одна из вас, зелёные садисты, подросла чуток! — бросила она в сторону елей, которые стояли точно в тех же позах, что и десять лет назад, словно застывшие на групповом фото в школьном альбоме.
[Есть что-то зловещее в растениях, которые не растут. Будто они заняты чем-то настолько важным, что решили отложить собственное развитие. Возможно, они замышляют революцию. Или пишут роман. Но, скорее всего, просто издеваются над людьми.]
В центре поляны торчала исполинская ольха, похожая на престарелую матрону, которая слишком долго просидела в ванне и теперь вся покрылась морщинами и замшелыми наростами. Её ветви свисали до земли, как руки уставшей многодетной матери.
Богдана подошла к дереву и достала из мешка птичью клетку.
— Жрать подано! — буркнула она и открыла дверцу.
Воздух задрожал, как подбородки у полного человека. Из кроны донёсся шелест, похожий на звук, с которым бабушка шебуршит купюрами в тайнике под матрасом.
Три сойки вылетели из клетки, сделали в воздухе пируэт, достойный авиашоу, и нырнули в крону ольхи, словно это был портал в другое измерение. Раздались три тихих хлопка и одно приглушённое "чирик-чирик-пощадите".
И всё. Тишина, нарушаемая лишь отдалённым звуком фотосинтеза.
— Ну да, конечно, — закатила глаза Богдана. — Сейчас опять будет долгая пауза для нагнетания драматизма. Потом полетят перья. А потом...
[Люди, регулярно имеющие дело с мистическими созданиями, удивительно быстро привыкают к странностям. Через месяц общения с говорящим деревом спокойно ведёшь себя и с трёхголовой собакой, и с домовым, который повадился воровать носки.]
Как по заказу, с дерева начали падать разноцветные перья. Богдана принялась механически собирать их в мешок с энтузиазмом кассира "Пяторочки" в конце двенадцатичасовой смены.
Внезапно одна из веток ольхи опустилась и уверенна легла ей на спину. Ну.. чуть ниже спины. Богдана замерла.
— А свининку принесла? — проскрипело дерево голосом, похожим на звук ржавых качелей в заброшенном детском саду.
— Какую ещё свининку? — опешевшая Богдана распрямилась так резко, что чуть не получила веткой по лицу. — С каких это пор деревья едят мясо?
— С тех самых, как начали жрать птиц, дорогуша, — ответила ольха. — Думаешь, я их куда деваю? На гнёзда пускаю? Я их ем! А от одной птичатины у меня несварение и кора шелушится. Врач прописал разнообразить рацион.
[Если вы считаете, что мясоедство противоестественно для растений, просто вспомните о венериной мухоловке. Природа создала её как пилотный проект, и увидев результаты, решила, что остальным деревьям такая диета ни к чему. Но некоторые всё-таки прознали об этой возможности.]
— Врач? У деревьев бывают врачи? — Богдана недоверчиво уставилась на ольху.
— А что такого? Дятел Петрович Корн... ну просто Корн, — отличный специалист. Пятьсот лет практики.
Богдана присела бы от удивления, но дерево всё так же крепко сжимало её... спину:
— Корн?!
— Да, просто Корн. А то перебор с каламбурами будет. Автор и так с ними перестарался.
— Невероятно... И как я свинью сюда потащу? Она же килограммов сто весит! А закидывать в крону как её буду?! На тросе поднимать? Нет! Не принесу свинину!
— А ежели не принесёшь, то перьев тебе не видать более. И за задницу тебя хватать перестану! — ольха демонстративно отдёрнула ветку. — А я знаю, как тебе это нравится. Да-да, не отрицай, я видела, как ты улыбаешься каждый раз, когда я...
— Полегче, дерево! Тут и дети могут читать! — перебила Богдана, нервно оглядываясь по сторонам, словно за кустами притаились литературные критики с диктофонами.
Ольха блефовала, но Богдане это было неизвестно. Так-то аргументы были куда как серьёзные.
Она тяжело вздохнула и подумала, что за десять лет таскания соек для волшебной ольхи это была не самая странная просьба. Рассказывали, что как-то одно дерево потребовало достать ему спутниковую тарелку, чтобы смотреть футбол, а другое шампунь "Зола Иггдрасиля" с натуральными ингредиентами. От перхоти.
[Удивительно, как быстро даже самая странная магия превращается в рутину. Сегодня вы испытываете трепет перед говорящим деревом, а через год уже торгуетесь с ним о стоимости перьев и отказываетесь устанавливать ему интернет.]
— Ладно, принесу я тебе свинину, — проворчала Богдана, застегивая мешок с перьями и шлёпая по приставучей древесной лапе. — Но учти: если в следующий раз попросишь пиццу с ананасами, я найду другое магическое дерево! Говорят, в соседнем лесу есть говорящая осина, которая довольствуется обычной водой и лишь изредка просит почитать ей вслух японскую классику.
Теперь блефовала Богдана, но дерево об этом догадывалось.
— С беконом! — крикнула ей вслед ольха. — И не вздумай принести диетическую, пожирнее выбирай! Доктор Корн сказал, что я на триглицеридах только похорошею! Надо что-то с этой кожей делать...
Богдана, не оборачиваясь, махнула рукой и настолько решительно направилась обратно через заросли колючих елей, что те раздвинулись, пропуская её с таким же энтузиазмом, с каким пешеходы уступают дорогу автобусу без тормозов.
[Возможно, самое удивительное в этой истории не говорящее дерево и не птицы, исчезающие в его кроне, а то, что Богдана всё ещё находит в себе силы удивляться. В мире, где деревья требуют свинину, сохранять способность к изумлению — настоящий подвиг.]
Это сообщение отредактировал omega42 - 25.04.2025 - 16:04
yaplakal.com