1
— Привет, Петрович, — сказал участковый Жалейкин, рассматривая из-за изгороди, как сосед возле поленницы ловко колет дрова. — А я ведь тебя арестовывать пришёл.
Сосед отложил колун в сторону, выпрямился во весь свой почти двухметровый рост.
— И что, Жалейкин, привело тебя к такому противоправному решению? — спросил он участкового.
— Ты письмо писал в ООН о присоединении Антарктиды к СССР?
Сосед сел на колоду, на которой рубил дрова, достал из кармана фуфайки газету, оторвал край, насыпал махорки, скрутил козью ножку, закурил.
— Ну я. И чё?
— А ни чё. Кроме скандала вселенского масштаба. В ООН твоё письмо, как ни странно, дошло. И было прочитано на всех ихних языках. Теперяча тебя Интерпол разыскивает. Это такая международная милиция по поиску наиболее опасных международных преступников. За нарушение мировых договорённостей.
Жалейкин зашёл в калитку и присел возле соседа на табурет со сломанной ножкой..
— Иван Петрович Великанов, видите ли, Антарктиду себе желает!
— Не себе, а родине, — выдохнул сосед дым. — Мы её миру открыли, значит, она наша.
— По твоей логике, если я завтра первым в магазин приду, то продавщица Люба моей будет? — спросил Жалейкин.
Сосед задумался. Потом сказал:
— Интуиция мне подсказывает, что да. Но тут требуется согласие Любы. А согласия Антарктиды не требуется. Ты знаешь, сколько там льда?
— Сколько?
— Толщина — два с лишним километра. Теперь умножь на периметр. А лёд нужен и для холодильников, и для виски. Это такой самогон ихний. Мы им ентот лёд продавать будем.
— Кто же самогон со льдом будет пить? — удивился Жалейкин. — Самогон нужно с колбасой столичной употреблять. И ты давай мне зубы не заговаривай. Иди собирайся — в тюрьму в райцентр поедем, на мотоцикле.
Жалейкин рукой показал на стоящий на дороге «Урал» с коляской.
— С комфортом поедешь. С ветерком.
— Я на твоём драндулете никуда не поеду, — сказал сосед. — Куда я там ноги засуну? Мне только «УАЗик» годится.
— «УАЗик» на ремонте второй год стоит. А у меня приказ тебя в райцентр доставить. Суток пятнадцать отсидишь. Больше за твою Антарктиду вряд ли дадут.
Сосед докурил, почесал затылок:
— Ладно. Только Нюру предупрежу.
Он подошёл к открытому окну и крикнул:
— Нюра, я в город с участковым — на отсидку.
— За что на этот раз? — послышался голос жены.
— За Антарктиду. Ненадобная она СССР оказалась.
На крылечко спустя минуту вышла жена соседа — Нюра. Поставив руки в боки, тут же заголосила:
— Кудыть ты моего супружника забираешь, ирод проклятый? Кто картошку собирать будет — Пушкин или сам придёшь?
— Я вот ему приду, — показал кулак участковому сосед. — Лучше пусть Пушкин. А ты не реви, дура. Я тяперича политический. За интересы страны сидеть буду. Идём, Жалейкин.
И сосед пошёл по просёлочной дороге по направлению к городу. Шёл и пел во всю глотку:
«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек…»
Сзади тихо урча мотором ехал участковый Жалейкин на своем «Урале» с коляской. А за ними бежала Нюра с наспех собранным туеском, с десятком сырых яиц, буханкой ржаного и поллитрой самогона.
Вскоре они исчезли за горизонтом, и только незакрытая в дом калитка жалобно скрипела под налетающими порывами осеннего ветра.
29.12.25
Дмитрий Зотиков
yaplakal.com