10
Илья сидел за столом и смотрел в монитор ноутбука, пытаясь найти контакты одного клиента по работе. Мобильный телефон лежал справа от ноутбука, экраном вверх. Когда он засветился и завибрировал, Илья просто машинально бросил взгляд. Неизвестный номер.
Опять реклама или мошенники… — подумал Илья.
Он не любил отвечать на такие звонки, нажал на кнопку принять вызов, чтобы быстрее убедится в этом и закончить этот ненужный ему разговор.
— Алло.
На том конце повисла короткая пауза, будто человек собирался с духом.
— Здравствуйте. Скажите… вас Илья зовут? — спросил мужчина. Голос был неуверенный, с хрипотцой, словно слова давались ему с трудом.
Илья насторожился.
— Допустим. А вы кто?
Мужчина будто не услышал вопрос.
— Вы… вы знаете Людмилу. Людмилу Задуйсвечка?
Внутри у Ильи что-то резко сжалось, словно кто-то на секунду выключил воздух. Он откинулся на спинку кресла, переведя взгляд с монитора на окно.
Конечно, он её знал. И не просто знал. Людмила Задуйсвечка была его первой настоящей любовью и единственным человеком с такой необычной фамилией в его жизни.
Они были вместе почти пять лет. И было это лет двадцать назад. Молодые, упрямые, уверенные, что впереди у них целый мир. Говорили о свадьбе, о детях, спорили о мелочах, постоянно шутили и много смеялись.
А потом Людмила стала холодной. Сначала — незаметно. Потом — отчётливо. Она начала пропадать, отвечать односложно, избегать встреч. Илья чувствовал, что что-то рушится, но не понимал почему.
Правду он узнал позже. От друзей. У неё был другой. Потом сам увидел их вместе.
Те месяцы он помнил плохо. Он плохо ел, резко похудел, ходил, будто тень и внутри него как будто кто-то погасил свет. Родители всерьёз боялись, что он не закончит институт. Но Илья каким-то образом выкарабкался. Дотянул до диплома и умудрился даже сдать его на высокий балл. Потом появилась другая девушка. Потом — работа, свадьба, семья, дети. Жизнь пошла дальше, как будто старые серые обои сменили на цветные и радужные.
Но девушка с такой необычной фамилией конечно осталась в его памяти навсегда.
— Да я знаю Людмилу, — повторил Илья. — А в чём дело?
Мужчина вздохнул.
— Могли бы вы… приехать к ней?
—Зачем?
— У Людмилы онкология. Неизлечимая стадия. Рак мозга. Она почти не спит. Постоянно повторяет ваше имя. Врачи говорят времени осталось мало, очень мало.
Илья молчал. Слова не сразу нашли в нём место.
— А вы кто? — наконец спросил он.
— Я её муж, — ответил мужчина. — Адрес я сейчас скажу.
Он быстро продиктовал улицу, дом, подъезд. И положил трубку.
Экран телефона погас.
Илья ещё долго сидел, не двигаясь. Рабочий день шёл своим чередом — коллеги ходили, кто-то смеялся, кто-то ругался по телефону. А он смотрел в одну точку, снова и снова прокручивая разговор.
И ту, старую жизнь, которую считал давно прожитой.
Весь день Илья так и не смог включиться в работу. Он открывал документы, читал одни и те же строки, закрывал их и снова смотрел в монитор, будто там мог появиться ответ — ехать или не ехать.
Звонок не выходил из головы.
И имя — тоже.
Людмила.
А для него она всегда была Люсей.
Он вспомнил двор, где они вместе выросли с Люсей, живя в разных подъездах. Старые качели, облезлые лавочки, шумные вечера. Люсю там часто дразнили из-за фамилии. Кто-то выкрикивал, кто-то хихикал исподтишка. Она делала вид, что не слышит, но Илья видел, как она сжимала губы.
— Скорее бы выйти за тебя замуж, —говорила она ему, когда они стали встречаться— Буду Сергеева. Красивая фамилия. Нормальная.
Он улыбался и кивал, не сомневаясь, что так и будет.
Он часто бывал у неё дома и каждый раз удивлялся. Квартира словно жила своей отдельной жизнью — вся в зелени. Цветы стояли везде: на подоконниках, на полках, на столе. Маленькие горшки, большие, какие-то с длинными листьями, какие-то с плотными, мясистыми.
На окне был целый сад.
— Я без цветов не могу, — говорила Люся, протирая влажной тряпкой листья. — Они живые. Они чувствуют.
Она особенно любила алоэ. Всегда показывала на него с каким-то почти торжественным видом.
— Знаешь, как переводится алоэ? Лекарство от тысячи болезней. Не помню, правда, с какого языка.
Она улыбалась, а потом становилась серьёзной.
— Моя бабушка столько всего им вылечила… И ожоги, и желудок, и простуды. Когда мы поженимся, — она смотрела на него внимательно, — у нас всегда будет алоэ. И мы никогда не будем болеть.
Илья тогда верил. И в алоэ, и в свадьбу.
Он вспомнил, как они ссорились. Глупо, громко, по-молодому. Люся плакала, отворачивалась, упрямо молчала. А потом поднимала на него глаза — и в этот момент у неё было такое трогательное, беззащитное лицо, что злость исчезала мгновенно. Он подходил ближе, обнимал, целовал — и хотел продолжать целовать её до упада, лишь бы она больше не плакала.
Она была очень красивой. По-настоящему.
Большие карие глаза, длинные каштановые волосы, сногсшибательная фигура, длинные ноги, лёгкая походка, уверенность, которую невозможно было не заметить. Все засматривались на неё — в транспорте, на улице, в компаниях. Илья это видел. И ревновал. Он потом долго молчал, стоило ей что-то сказать кому-то из парней с улыбкой.Она, видя его состояние улыбалась и обнимая его говорила.
-Илюша, ну ты чё?!Заревновал чё ли!?-и целовала его.
Прошла уже маленькая жизнь между сейчас и тогда.
А теперь Илья сидел за офисным столом, взрослый, состоявшийся мужчина, и задавал себе риторический вопрос: как же так получилось, вся эта ситуация. Он посмотрел на часы.
Илья нажал кнопку домофона и сразу узнал голос — тот самый, с хрипотцой.
— Да… заходите. Поднимайтесь, есть лифт.
Лифт ехал медленно, будто дарил время подумать. Илья пытался представить, о чём будет говорить с Людмилой, но мысли расползались. Не было ни готовых фраз, ни правильных слов.
На площадке нужная дверь была приоткрыта. Илья вошёл.
В прихожей его встретил высокий, худощавый мужчина. Лицо усталое, под глазами тяжёлые мешки, наверное, следы бессонных ночей.
— Илья, — представился он, протягивая руку.
— Николай.
Рукопожатие было коротким, сдержанным.
— Люда сейчас… — начал Николай, понижая голос. — Из-за болезни у неё бывают состояния, когда она заново проживает эпизоды прошедшей жизни. Забывает, что они уже прошли. И всё, что было после, тоже забывает. Иногда она считает меня отцом. Называет «папа».
Он сделал паузу.
— Последние три дня она и днём и ночью повторяет ваше имя. Я даю успокоительное — не помогает. Ваш телефон нашёл через общую знакомую. Вы же вместе выросли. Я подумал… может, после этой встречи она успокоится. Просто поспит. Врачи бессильны перед этой стадией, слишком запустили мы. Она даже не понимает про болезнь.
Он замолчал.
— Может так и лучше, что не понимает. Простите, если побеспокоил.
— Всё нормально, — тихо ответил Илья. — Конечно, я поговорю с ней.
Николай кивнул и указал рукой на комнату.
Когда Илья зашёл, он сразу почувствовал спёртый воздух.
—Тут душно, Люда всё время просит закрывать окно, — сказал Николай за спиной. — Говорит, что ей холодно.
В комнате стояла кровать. Немного мебели и жёлтый торшер. На боку, отвернувшись к стене, лежала Людмила. На окне — один-единственный горшок с алоэ. Больше цветов не было.
Илья задержал взгляд на растении.
— Все цветы начали потихоньку засыхать, когда Люда заболела, — тихо сказал Николай. — Остался только алоэ.
Несмотря на разговор, Людмила не поворачивалась. Николай подошёл и осторожно коснулся её плеча.
Она медленно перевернулась, посмотрела на мужчин.
Илья бы не узнал её. Если бы его спросили, кто это — он бы не смог ответить. Худое, почти прозрачное лицо, бледная кожа, редкие волосы. Большие, впавшие глаза. Только по ним он и понял — это она. Люся.
Она прищурилась, будто пытаясь разглядеть.
— Люда, к нам гость, — сказал Николай.
— Пап… кто это? — спросила она.
— Это Илья.
Она внимательно посмотрела на него, потом улыбнулась.
— Илюша… это ты?!
Илья взглянул на Николая. Тот едва заметно кивнул, словно просил продолжать, и вышел из комнаты.
Илья присел рядом на стул.
— Привет, Люда.
Она нахмурилась.
— Почему Люда, а не Люся? Ты что, на меня обиделся?
Она протянула к нему руку. Илья, растерянный, протянул свою. Она сжала её — как тогда, много лет назад, обняла своей ладонью четыре его пальца, без большого. Илья сразу вспомнил этот, только её жест.
— Илюша, почему ты так долго ко мне не приходил?
— Да ты знаешь… много дел навалилось, — ответил он. — Как ты? Как дела, Люся?
— Илюша, у меня такая слабость— сказала она тихо. — Я говорила отцу, чтобы он позвонил тебе. Мне так плохо без тебя, Илюш…
В её глазах появились слёзы.
Сердце Ильи забилось быстрее. Он сжал её руку уже двумя своими.
— Это ничего, — сказал он. — Это пройдёт. Всё будет хорошо, Люся.
Он говорил привычные, пустые фразы, и чувствовал, как внутри всё сжимается.
Она сквозь слёзы улыбнулась.
— Ты прав, Илюш… Ты знаешь, мои цветы куда-то убрали. Ты же помнишь, сколько их было?
— Конечно помню, — ответил Илья. — Я же называл это райским садом.
Она улыбнулась.
— Да… точно. Вот только алоэ остался.
Алоэ стоял огромный, на подоконнике занимая почётное место.
Илья огляделся. Ни игрушек. Ни детских фотографий. Ничего, что говорило бы о детях. Наверное, их и не было.
— Илюш, — продолжила она. — Мне папа говорит, чтобы я не вставала — могу упасть. А я так хочу на улицу… Давай как-нибудь сходим к Кирюше в гости. Его мама такие вкусные торты делает.
— Обязательно пойдём, — сказал Илья. — «Наполеон» у неё мой любимый.
— И мой, — улыбнулась Люда.
Кирилл их друг детства давно уехал за океан, и связь с ним оборвалась много лет назад.
Илья посмотрел на окно — за ним уже стояла глубокая мгла. У изголовья кровати горел жёлтый торшер, заливая комнату мягким светом.
— Илюш… я хочу тебе сказать… — начала она.
— Что? — тихо спросил Илья.
— Ты прости меня…
Он пристально посмотрел на неё.
Она закрыла глаза. И потом через время добавила.
— Я так хочу спать…
Он не понял — это была одна фраза, просто не сказанная сразу или, всё-таки две с разным смыслом. Людмила засопела, постепенно отпуская его ладонь.
Илья ещё немного посидел, глядя на неё, снова задавая себе вопрос, на который не было ответа: почему всё вышло именно так.
Потом тихо встал и вышел.
В прихожей Николай сказал:
— Спасибо, что приехали.
Илья кивнул. Открыл дверь и вышел.
Он вышел на улицу и сел на лавку во дворе. Наклонился вперёд и обхватил голову руками. Смотрел в одну точку — вниз, а потом закрыл глаза. Из темноты медленно проявились два силуэта. Мужчина и женщина. Шли неровно, одежда на них была не первой свежести, словно давно потеряла вид и цвет. Женщина остановилась чуть поодаль, а мужчина подошёл ближе. От него тянуло тяжёлым перегаром. Он наклонился, скрипучим, почти театральным голосом произнёс:
— Мсье, бонжур… я дико извиняюсь, не дадите ли сто франков, … чтобы я угостил мою Миледи бокалом бургундского боярышника.
Он широким жестом указал рукой на свою спутницу.
Женщина прыснула смехом, прикрыв рот ладонью, видимо стесняясь отсутствия зубов. Илья медленно повернул голову к мужчине. Посмотрел на него молча, без удивления и без раздражения. Потом полез в карман, нащупал какую-то купюру, даже не взглянув на номинал, и протянул её.
Мужчина замер, потом оживился, разглядев деньги.
— Ого! Мерси, мсье! Вы очень добры!
Он быстро что-то сказал своей спутнице, та снова рассмеялась, и уже вдвоём они растворились в темноте.
Илья откинулся назад.
Смотрел на небо.
Звёзды были редкие, тусклые, город почти их съедал, но всё равно — они были. Внутри у Ильи была пустота. Пустота и какая-то дикая усталость, как после долгого, изматывающего пути, когда уже не остаётся сил ни на что.
Старая жизнь вернулась к нему через столько лет — внезапно, без предупреждения. И вернулась не радостью, не теплом, а тяжёлым осадком. Он вспоминал Люсю такой, какой она была тогда, и сравнивал с той, что лежала сейчас в комнате с закрытым окном и жёлтым светом торшера. Два разных образа, два разных мира — и оба настоящие.
Он подумал о Николае. О том, каково это — быть рядом день и ночь, видеть, как любимый человек постепенно угасает, а ты просто смотришь на это. Илья вдруг остро почувствовал глубокую жалость. Жалко было всех — Люсю, Николая и даже тех ночных бродяг: почему жизнь распределила им именно такие роли?
Телефон в кармане завибрировал.
— Илья, ты где? — голос жены был спокойный, но в нём слышалось беспокойство.
— Я сейчас приеду, — ответил он.
— У тебя всё нормально?
— Да, Настюш… всё нормально. Я приеду — расскажу.
Пауза.
— Это что-то серьёзное? — спросила она.
Он смотрел в темноту и не знал, как ответить.
— Настюш… я всё расскажу, как приеду, — тихо сказал он и положил трубку.
Илья ещё какое-то время сидел на лавочке, глядя в небо. Потом медленно перевёл взгляд на дом. Он нашёл окно, где всё ещё горел жёлтый свет, а на подоконнике отчётливо темнел силуэт алоэ — лекарства от тысячи болезней.
Он долго смотрел на окно, и в какой-то момент свет в нём погас.
Автор: Андрей Полянин.
При размещении на других ресурсах обязательно указывать автора.
yaplakal.com