Спасти Сесила Родса или Черный день британской армии

Из 7 частей

Во время второй англо-бурской освобождение Кимберли приобрело значение, выходящее далеко за рамки его военной значимости, из-за присутствия в нем одного человека: Сесила Родса, самого богатого человека в западном мире. Необъяснимое решение Родса спешно отправиться в Кимберли в первые дни войны изменило план компании. Вместо того чтобы немедленно двинуться на Преторию, командующий Буллер был вынужден разделить свою армию на три части. Одна осталась в Капской колонии, чтобы защититься от атак буров. Вторая, под командованием самого Буллера, отправилась на помощь Ледисмиту, а третья поспешила на помощь Кимберли для спасения Родса.
Командиром полевой экспедиции в Кимберли был Пол Сэнфорд, третий барон Метюэн, в свои 54 года самый молодой генерал-лейтенант британской армии.

Метюэн получал информацию о том, что силы Содружества, защищающие Кимберли, не только сдерживают своих защитников, но и имеют запасы продовольствия на 40 дней. Поэтому он продвигался неторопливым темпом, чтобы дополнительные подразделения могли догнать и укрепить его колонну. В процессе передвижения он участвовал в двух стычках с бурами у Бельмонта и Граспана, отбросив защитников, но и сам понеся потери почти в 300 человек, многие из которых были вызваны пулями «думдум». Буры обнаружили значительный запас таких боеприпасов, когда захватили британский гарнизон в Данди, и посчитали справедливым вернуть их прежним владельцам.

Отрядом буров командовал генерал Якобус Геркулас Де ла Рей, человек с широким кругозором и богатым воображением. 52-летний Де ла Рей, казавшийся обманчиво добродушным человеком, впадал в ярость во время боя, хлестал своих солдат кнутом и кричал: «Боритесь! Бог на нашей стороне!» Убитый горем из-за смерти своего 19-летнего сына Адриана, по прозвищу «Адаан», погибшего от британского снаряда, Де ла Рей жаждал мести.

Метьюэн не потрудился должным образом разведать позиции буров с помощью разведывательных патрулей или наблюдательных аэростатов. «Их здесь нет», — уверенно заявил он сэру Генри Колвиллу из Колдстримской гвардии, достигнув реки Моддер. Однако засада буров развеяла это заблуждение, нанеся потери в 500 человек, включая самого Метьюэна, получившего болезненное, хотя и поверхностное, пулевое ранение в бедро. Придерживаясь сомнительной логики, Метьюэн оставался убежден, что численность его противников примерно равна его собственным 15 000 солдатам (на самом деле защитников было всего 8 000), и что они ждут его в окрестностях обширной местной фермы под названием Магерсфонтейн. В этом последнем предположении он оказался нехарактерно — но не совсем — прав.

Последовавший за этим 12-дневный перерыв дал бурам возможность усовершенствовать свои оборонительные планы. Обычно они строили оборонительные сооружения на самых высоких доступных возвышенностях в этом районе — огромных, естественно образованных каменных грядах, разбросанных по южноафриканской саванне. Эти мысы, называемые копьями, представляли собой идеальный оборонительный пункт, но когда Де ла Рей прибыл, он немедленно прекратил работы на вершине и начал разрабатывать совершенно другой план. Он поручил своим людям рыть траншеи у подножия копья. Его войска по-прежнему имели бы широкий обстрел над пологим склоном равнины, но их враги считали бы само собой разумеющимся, что защитники укрепились на скалах. К тому времени, когда Метюэн начал свою обычную лобовую атаку, буры уже скрывались в длинных, глубоких и трудноразличимых траншеях, тянувшихся вдоль предгорья, обращенного к широкой равнине, по которой шли толпы ничего не подозревающих шотландцев.

Несколькими неделями ранее Метюэн применил простую тактику, чтобы разгромить буров под Бельмонтом. Он интенсивно обстреливал оборонительные линии ночью, в то время как его пехота медленно продвигалась под покровом темноты. На рассвете его люди атаковали и, несмотря на тяжелые потери, сумели выбить буров с поля боя. Однако под Бельмонтом Метюэн, по крайней мере, знал точное местоположение защитников, когда приказал своим артиллеристам обстреливать их. Под Магерсфонтейном же его артиллеристы стреляли впустую.
В 15:00 10 декабря, когда лил проливной дождь, знаменитая шотландская бригада «Черная стража» и 9-й уланский полк покинули свой бивак и двинулись безупречным строем к каменистой возвышенности неподалеку. Шотландцы были хорошо отдохнувшими, прибыв поездом днем ​​ранее. В состав бригады входили одни из самых известных боевых частей британской армии: «Черная стража», «Аргайлс», «Сифортс» и Хайлендская легкая пехота. Немногие полки могли похвастаться таким количеством боевых наград, как Хайлендская легкая пехота, которая, вопреки своему названию, происходила не из шотландских высокогорий, а из трущоб Глазго. Другие полки называли их «Гласка Кили», что означает «драчуны из гласговских пабов», — прозвище, которое горцы носили с гордостью, но горе тому постороннему, кто назвал бы их так в лицо.

Как только шотландская пехота заняла позиции, артиллеристы армии открыли двухчасовой обстрел незанятой вершины холма. Начиненные лиддитом, снаряды взрывались с оглушительным грохотом, разбивая валуны и окутывая вершину холма желтовато-зеленым дымом. Один наблюдательный сержант из полка «Черная стража» заметил, что когда снаряды не долетали до основания груды камней, поднятая взрывами земля имела другой цвет, чем выше по склону. «Там, должно быть, окопы», — заметил он, но офицеры проигнорировали его. Это был самый массированный британский обстрел со времен осады Севастополя во время Крымской войны. Двадцать девять полевых орудий, четыре гаубицы и крупнокалиберное 4,7-дюймовое морское орудие обстреливали зелено-серую вершину холма. Морские артиллеристы уверенно заверили собравшихся, что один снаряд из «Старого Джо», как прозвали их орудие в честь британского министра иностранных дел Джозефа Чемберлена, убьет любого, кто окажется в радиусе 150 ярдов от места попадания.

Метюэн был в восторге от кажущихся разрушений, причиняемых его артиллерией. Предполагая, что ряды буров будут уничтожены, он считал, что наступление на следующее утро будет легкой прогулкой. Он явно не видел ничего особенного в том, что бомбардировка не вытеснила ни одного бура с их позиций. На самом деле, обстрел не убил ни одного защитника и ранил лишь троих. Бурские стрелки с ликованием оценили гениальность плана Де ла Рея, спокойно сидя в своих окопах и слушая бесполезные взрывы позади и над ними.
Метюэн намеревался запустить свой наблюдательный аэростат, чтобы оценить последствия обстрела, но шторм помешал этому. Он не собирался ждать, пока погода прояснится, поэтому, завершив артиллерийскую подготовку, приказал горцам вернуться в лагерь до запланированного полуночного наступления.

Командир «Черной стражи», генерал-майор Эндрю Уочоп, был обеспокоен идеей ночного марша. Его войска никогда прежде не сражались в темноте. Тем не менее, он не стал высказывать свои опасения Метюэну. Вместо этого Уочоп вернулся на позиции своей бригады и послушно передал приказы командира.
Солдаты ласково называли Уочопа «Рыжий Мик». В 19 лет он получил офицерское звание в полку «Черная стража», и никогда его не покидал.
Во время войны с Ашанти в 1873 году Уочоп был дважды ранен, один раз в критически. После выздоровления он вернулся к активной службе и снова был тяжело ранен в египетской кампании 1882 года. Восстановившись вовремя, чтобы принять участие в последующей Нильской экспедиции 1884-1885 годов, он был тяжело ранен в битве при Киркебане. Приняв участие в суданской экспедиции 1898 года, Уочоп впервые в жизни участвовал в военной кампании, не получив ранений, но, возможно, ему было бы лучше, если бы он всё же получил ранение. Год спустя, вместо того чтобы восстанавливаться, как это обычно бывало после военных операций, он был достаточно здоров, чтобы его отправили в Южную Африку.

В 23 часа четыре полка шотландцев были разбужены и выстроились в колонны, образовав плотный прямоугольник из 4000 человек в 96 тщательно выстроенных линиях. Впереди шел полк «Черная стража», за ним следовали подразделения Сифорта и Аргайла, а замыкал их Хайлендский легкий пехотный полк. В зловещей, пропитанной дождем темноте они в полночь, освещенные молниями, двинулись к ферме Магерсфонтейн, принадлежащей их соотечественнику-шотландцу по имени Джон Биссет.
Офицеры натянули веревки между солдатами, чтобы сохранить строй. Вскоре дождь прекратился; уже приближался рассвет, и скалистый горизонт становился все более мутным. Майор Джордж Эллиот Бенсон стоял на передовой и дважды предложил развернуться. «Дальше безопасней идти, сэр, развернутым строем», — предупредил он. Но Уочоп хотел подобраться к противнику как можно ближе, ведя огонь на малой дистанции. Когда он наконец решил развернуть строй (пять шагов между солдатами), передняя часть строя забрела в заросли колючек, и Уочоп решил остаться в плотной группе, пока не выберется из кустов. К тому времени, как задняя часть колонны выбралась из кустов, передовые части находились в 700 ярдах от холма, и, хотя они еще не знали об этом, они были в 400 ярдах от ощетинившихся буровских окопов. Наступил день.

Когда Уочоп отдавал своим людям приказ развернуться, непокорные белые племена, открыли огонь. Буры, хорошо финансируемые за счет прибыли от золотых и алмазных рудников, закупили самое современное вооружение, в основном винтовки Маузера и полевые орудия Круппа, у торговцев оружием в Танганьике, находившейся под немецким правлением.
Когда маузеровские пули обрушились на плотную массу изумленный Эндрю Уочоп, опрометчиво бросился к окопам, чтобы оценить их протяженность. Удивительно, но он не был ранен и послал своего кузена, лейтенанта Артура Уочопа, найти подполковника Джона Куда из полка «Черная стража» и приказать ему переместить солдат вправо, где оборонительный огонь казался менее интенсивным. Куд был убит выстрелом, прежде чем успел выполнить приказ, как и командующий Аргайлским полком, подполковник Джеральд Гофф. Когда лейтенант Уочоп вернулся туда, где оставил генерала, он обнаружил его мертвым, убитым в 200 ярдах от бурских окопов. Несколько минут спустя сам Артур Уочоп был смертельно.

Сержант по имени МакИннес позже вспоминал: «Бригада, казалось, пошатнулась под ужасным огнем, но все же держалась и не дрогнула. Был отдан приказ лечь, но в этом плотном строю нас расстреливали, как овец. Я отчетливо помню, как 91-й [Аргайлский полк] получил приказ двигаться вправо, и мы начали двигаться в этом направлении, когда раздалось несколько противоречивых приказов, некоторые кричали: «Примкните штыки и вперед!», некоторые «Отступать! и т. д. Затем «Черная стража», которая была впереди, не выдержала и была отброшена назад к «Сифортам», которые тоже начали кричать: «Отступать!», и в следующую минуту бригада потеряла всякий порядок и превратилась в обезумевшую толпу, которая бросилась искать укрытие где попало».
Тысячи горцев в килтах развернулись и помчались обратно, преследуемые шквалом метких пуль противника, уже освоившего тактику ведения войны XX века. Отточенная веками борьбы с враждебными племенами и самыми опасными дикими животными на Земле, меткость буров была смертоносной. Тем не менее, не все нападавшие запаниковали. Несколько волынщиков заиграли «Кэмпбеллы идут», традиционную шотландскую боевую песню, и капрал Джон Шаул смог собрать группу и атаковать. Хотя его продвижение вскоре застопорилось, храбрость Шаула принесла ему Крест Виктории. Адъютант «Черной стражи» Уильям Макфарлан возглавил отряд, поднимавшийся по юго-восточному склону. Однако этот отряд попав под "дружественный" огонь британской артиллерии, был вынужден отступить.

Преодолевая беспощадную меткость защитников (которая только улучшалась с восходом солнца), лейтенант из Сифорта Роберт Уилсон наткнулся на великолепную возможность переломить ход битвы и быстрее завершить войну. Уилсон случайно обнаружил брешь в обороне буров и провел через нее несколько сотен шотландцев в незащищенный тыл противника. Он и его люди двинулись к вершине холма, откуда могли бы открыть смертельный огонь по окопам с тыла, заставив замолчать «Маузеры» и позволив прижатым к земле горцам атаковать.
Судьба распорядилась иначе. Южноафриканский генерал Питер Кронже и шестеро его офицеров отправились в инспекционную поездку и заблудились в темноте. Они все еще бродили по каменистому склону холма, когда внезапно появились войска Уилсона. Заметив горцев, Кронже нырнул за валун и закричал: «Шит, керели! Шит! (Стреляйте, парни! Стреляйте!)»
Семь буров открыли быструю стрельбу из винтовок. Если бы Уилсон приказал атаковать, он легко мог бы разгромить эту горстку нападавших и захватить или убить африканерского генерала, но небольшой отряд Кронье поднял такой шум, что Уилсон подумал, что ему противостоят гораздо больше, чем семь человек. Он и его люди залегли и открыли ответный огонь, выстрелы предупредили основную группу защитников о том, что что-то происходит позади них. Буры поспешили закрыть брешь во фланге и перекрыть путь войскам «Черной стражи» и «Сифорта», которые спешили присоединиться к Уилсону. Сообразительные буры окружили отряд Уилсона. Отрезанные шотландцы были уничтожены; в конце концов, три десятка выжили и сдались.

Ночь, пронизанная бурей, сменилась безоблачным, знойным декабрьским днем, который быстро изнурил выживших шотландцев, лежащих ничком на поле боя. Они уже носили мундиры хаки, но их темные тартаны резко выделялись на фоне выжженной солнцем африканской саванны и были слишком заметными мишенями. Все утро отдельные подразделения с дорогостоящей храбростью пытались штурмовать смертоносные позиции перед собой. Одна группа приблизилась к окопам на расстояние 150 ярдов, прежде чем массированные залпы вынудили их отступить.

В 11 часов утра 1-й Гордонский полк был выведен из резерва и спешно отправлен к холму. Прорываясь сквозь лежащие на земле предшественников, они приблизились к вражеским укреплениям на расстояние 150 ярдов, прежде чем и их самих сбил с ног безжалостный поток свинцовых пуль, обрушившихся на них. В этот момент, кажется, до Метюэна наконец дошло, что произошло невозможное — атака горцев провалилась. Он не потрудился разработать альтернативный или экстренный план и, похоже, впал в шок. Мэтюэн послал приказ прижатым к земле оставшимся в живых, чтобы они держались до наступления ночи — еще девять часов — и буры, как он надеялся, покинут поле боя под покровом темноты. Почему он думал, что его враги убегут, когда они явно побеждают, остается загадкой. Шотландцы прижимались к раскаленному песку, когда пули «Маузера» свистели над головой или с ужасным глухим стуком впивались в плоть и кости.

В 13:30 интенсивность сражения возросла. С правого фланга отряд африканеров попытался занять новую позицию, с которой они могли бы вести фланговый огонь по горцам. Подполковник Джеймс У. Хьюз-Халлет заметил фланговое движение и крикнул двум ротам, чтобы они немного отступили и повернулись лицом к новой угрозе. Многие офицеры Содружества все еще не знали о приказе Метуэна оставаться на месте до наступления темноты, и, увидев это движение, похожее на отступление, они предположили, что был отдан общий приказ об отступлении. В течение нескольких минут соответствующие инструкции распространились по всему полю боя. Подполковник Генри Келхэм позже заявил: «Я видел, как вся вытянутая линия поднялась и медленно отступила, поэтому я был уверен, что это результат приказа».

Буры были удивлены видом бригад, внезапно поднявшихся и начавших отступление. Тысячи стрелков поднялись в своих окопах, чтобы лучше видеть, и затем обрушили смертельные залпы на спины несчастных горцев. Первоначальный порядок отступления мгновенно исчез, и шотландцы в панике бросились бежать с ужасного холма. Метуэн потерял больше людей в отступлении, чем в наступлении. Один неназванный выживший позже описал журналисту происходящее, как «шелковистое дыхание Маузера».
Достигнув тыла и получив резкое известие о том, что приказ о отступлении не был отдан, ошеломленные офицеры попытались сплотить свои испуганные, поредевшие подразделения, но сначала вызвали водовозы, чтобы утолить жажду солдат. Это была еще одна ужасная ошибка. Поскольку на склоне было множество отдельных целей, бурам до этого момента почти не требовались их новые полевые орудия Круппа, но когда вокруг водовозов, находящихся вне зоны досягаемости винтовок, скопились группы шотландцев, защитники активизировали артиллерию и обрушили на противника шквальный огонь, убив еще больше британских солдат и отогнав оставшихся в живых еще дальше в тыл.

12 декабря сражение закончилось, обе стороны отправили санитаров, чтобы убрать раненых до того, как появятся гиены, стервятники и львы. Тело генерала Уочопа было обнаружено в 200 ярдах (180 м) от окопов Кронье.
Самый большой урон понесла Шотландская бригада, потери которой составили около 85 % личного состава и которая лишилась половины своих офицеров. Среди выживших горцев царила ненависть к их командующему. «Все здесь в ярости на Метуэна за его плохое командование», — написал домой лейтенант Бертрам Ланг. Один из солдат полка «Черная стража» выразил общее мнение, заявив, что его подразделение «было заведено в мясную лавку и, черт возьми, брошено там».
Мы дорого заплатили за эту ошибку, за просчет генерала из гостиной. Почему нам не сообщили о траншеях? Почему нам не сообщили о проволочных заграждениях? Почему нас вели колонной? Пусть Томми Аткинс выяснит…
—  Рядовой Смит, декабрь 1899 г.

Впервые со времен наполеоновских войн Великобритания столкнулась с врагом, равным ей по тактике и вооружению. Легионы Империи, привыкли сражаться с индейцами или африканскими аборигенами, использовавшими дубинки, луки, ножи, копья и изредка мушкеты. На этот раз им противостояло хорошо вооруженное ополчение решительных свободных людей, чье мастерство владения винтовкой Маузера, было отточенно долгими годами в африканской саванне.
Атакам шотландских горцев в клетчатых килтах, марширующих прямо навстречу врагу, пришел конец. На похоронной церемонии в память о «Красном Мике» Уочопе одинокий волынщик играл «Лохабер больше не существует». Это было скорее предсказание, чем похоронная песня.

На этом все

Благодарю вас. Оформлено охренительно.
Да, британцы сражаться умели, но командование их подводило неоднократно, увеличивая количество трупов своих солдат на порядок от возможно моксимального. Некоторые события Крымской войны - тоже тому подтверждение.

спасибо, было очень позновательно, но к своему стыду досих пор не знаю чего англичане до буров добадались

вроде у леди Дианы прадед какой то в Крыму навсегда остался в крымскую войну))

Размещено через приложение ЯПлакалъ

алмазными шахтами и золотыми копями владели буры,а бритам это было как серпом по яйцам!))

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Нисколько не жаль англикашек и их прихвостней. Так же, как англикашки не жалели и не жалеют людей в других странах.