10
Пролог: Часы
Дорогой читатель моей писанины.
Вот перед тобой сидит 40-летний мужчина. В пиджаке, внешне успешный, состоявшийся в жизни человек. И на его левой руке, если обратить внимание, — часы. Простые, неказистые. Не модные часы. Позолоченные с потёртостями, на кожаном ремешке. Такие уже и не модно носить.
А он, этот мужчина — это я — носит их. Иногда снимая на сон. Они правда бывают снимаются и на более длительное время, но потом снова эта частичка родного человека появляется на моем теле.
Если снять их и заглянуть туда, на обратную сторону, станет ясно, что это не просто часы. Это память. Подарок. Моему деду Павлу. А позже — мне. Чтобы связать нас. Чтобы я никогда его не забывал.
Глава 1: Сын Николая (1933–1950-е)
Он родился в 1933 году, но из-за метелей и глухомани записали его чуть позже в метрической книге. Деревушка была в Смоленской области, сейчас уж и ничего не осталось от неё. Никаких напоминаний. Ни табличек, ни домов.
А тогда в том году в семье Николая и жены его Татьяны родился самый старшенький — Павел. А потом уж все остальные братья и сёстры появятся. Прадед Николай был мастеровым мужчиной, ведь все мужики его рода, живя в деревне, должны были уметь и хозяйством заниматься, и лошадьми управлять, и всё от столярки до строительства делать.
Назвали они своего первенца Павлом. Ну а уж фамилию хоть и должен был он унаследовать Харитонов, но тогда иные правила были. И стал он носителем фамилии Николаев, ибо принято было так: чей ты сын? Николая. Вот и стали Николаевым его звать. Так и записали потом во всех документах, которые выдавались по жизни.
У него было детство как и у всех детей, рождённых в деревнях и сёлах в 30-х годах. Всё, что дед Паша запомнил, он потом написал в своих воспоминаниях. О детстве. О встречах и поездках в гости к своему дедушке. Особенно ему запомнилось, как в гости к его деду Харитону приезжала его тётя Шура, родная сестра Николая, и привезла ему тогда из Москвы апельсин. Он такое увидел впервые и кусанул. А он горький такой... И все смеялись.
Помнил дед и то, как заболел однажды, а вот когда на санях зимой в больницу его повезли, лекарств не оказалось. Фельдшер так и сказал: «Только зелёнка и сода. Ну помрёт, ну судьба значит». Дед справился. Выжил.
Рос с братьями — Сашка, Женька, сёстрами Валентиной и Анной. Отца в 39-м забрали на Финскую войну. В 1940-м вернулся. А потом, спустя время, когда новая война началась, ещё раз забрали. И как многие, сгинул бы прадед Николай. Но судьба сжалилась. Хоть и без ноги, но вернулся.
Дед не часто говорил о своем детстве. Вся эта история была мной прочитана в рукописях, которые он как наследство завещал своим потомкам. Потом он, его братья и сестры пережили войну. Со всеми прелестями того времени. И вот уже — армия. А потом — вот эта его жизнь в Крыму, в 50-х годах.
Глава 2: Прапорщик Павел (1950-е – 1984)
После того как ему предложили уйти из милиции и служить в городке, он согласился. Да и как не согласишься? Ведь не было за душой ничего. Ни кола, ни двора. И уехал он с бабкой моей Ольгой туда, в этот городок.
Чего уж там происходило, он не говорил никогда. Это сейчас по прошествии времени мы можем про Кизилташ в сети интернет прочитать. Нет уже и части, и секретности никакой. А тогда двадцать лет, если не больше, они там с женой и прожили. Это, наверное, были лучшие годы их молодости и зрелости.
У меня нет, конечно, всех пониманий, как и что там происходило. Но 70-е были лучшим временем для их поколения. Дед служил, получал новые звания и заслуженное уважение, выполняя свою работу и отдавая себя служению родине. Советскому Союзу.
Специфика работы с радионуклидами, которые повседневно проходили сквозь его жизнь, оставила отпечаток. Но наверное всё его поколение жило так, чтобы ЖИТЬ. Пили вино и водку, любили женщин и своих детей и служили своему отечеству. Иного у того поколения и не было. И ценили мир, своих вернувшихся солдат. Были примером, продолжая дело Ленина.
Дед потом получил двухкомнатную квартиру в Симферополе. В 1984 году приехал в Симферополь и работал ещё лет 10 в военкомате.
За его тишиной, спокойствием скрывался высокообразованный и грамотный специалист. Техник. Инженер. Он не учился в институтах, но специфика его знаний в армии была настолько велика, что ни родные отец и мать, сёстры и даже жена не догадывались, что творилось в его мире, что он знает, что он умеет. Всё это скрывалось под заголовком «Совершенно секретно». Тайна.
Дед читал книги. Он был настоящий коммунист, воспитанный на идеалах и пропаганде компартии. Труды Ленина украшали наш дом. Его мужественность, голос, понимание ситуации, этот авторитет среди коллег, среди военных... Уважение настолько огромное, что куда бы мы не пошли — я, маленький мальчик, и дед — его просто обожали и открывали все двери.
Но вот понимания в семье не было. Наверное, он порой задавал себе вопросы, как и я: «Я, наверное, не важный отец». Но он был вот таким. Не было в его жизни этих психологов, учителей, чтобы папочкой быть. Он был именно тем самым русским солдатом, потомком героя Великой Отечественной и тех героев, тех солдат, которые всегда в нашей семье защищали родину в моменты опасности.
Глава 3: Дед Паша и Я (1985–2014)
Дед научил меня азбуке. Дед катал меня на ноге, делал массаж. Когда я родился и должен был умереть, он пожертвовал своей кровью, чтобы мне переливание сделали. Наверное, и кровь его, первая группа положительная, — от него. Я был весь его. Хотя внуки были у него ещё, но я был дедов.
Он, когда чего крутил по дому, стучал, ремонтировал, — я всё смотрел, воспринимал, учился.
Нелегко ему было в момент крушения родины. Помню, как не было денег на табак, и он бычки собирал, чтобы покурить. Он не цеплялся за материальные ценности. Несколько рубашек, брюки, старый спортивный костюм и хрустальная пепельница — всё его имущество. Он не делал акцентов на материальных ценностях. Ценное было другое. Его внутренний мир. Его знания. Его жажда к чтению. Умение написать.
Увы, я был школьником и многое не помню. Дурак. Не помню я... Мы, наверное, говорили обо всём. А я был тогда мал.
А потом в январе 2000 года судьба вычеркнула эту возможность. Инсульт. Ишемический. Всё было так долго и словно Бог наказал деда за его прегрешения, лишив его дара речи и умения передвигаться.
Четырнадцать лет дед так и провёл в постели. Двенадцать из них бабушка Оля помогала и делала всё. Я в меру своих возможностей и образования тоже в этот период помогал.
После смерти бабушки мне было так тяжело сказать деду об этом. Я помню тот день. Хоть он и не мог говорить, но я не смог скрывать от него эту утрату. Он впервые за много лет плакал. Плакал так, как суровые мужчины плачут. Выл. И понимал — это навсегда.
Дед прожил ещё два года. Это не была жизнь. Мучения. Наказания. Тётя Таня, его дочь, приняла бой, приняла этот вызов. Сражалась с его жизнью.
Но однажды дед уснул. Уснул уже навсегда.
Оставив после себя память. Себя — во мне. Свои главные ценности. Не в материальном. В душе. В своём мире.
И вот я дописываю, краем глаза смотрю на эти часы и понимаю: он всегда со мной. Словно своей рукой держит меня за запястье левой руки. Сохраняя. Оберегая. Внушая мне уверенность, что я сильный, что я всё смогу.
Простите меня, читатели, но это очень тяжело. Снова переживать все эти подробности. Я вынужден закончить этот рассказ.
11 декабря 2025 года.
С уважением Митрофан.
Это сообщение отредактировал DmitryY - 11.12.2025 - 15:16
yaplakal.com