6
Предыдущая часть здесь:
https://www.yaplakal.com/forum3/topic2999120.html?hl=Лагерь местных Кожемяк я почуял еще минут за пятнадцать до того, как его увидел. При этом стоит учитывать то, что ветер дул нам сзади-слева, от реки. Не зря, ой не зря в средневековье такие производства выставлялись подальше от людских поселений. Этим ребятам явно не грозило нападение волков или случайно забредшего медведя. Вся живность на несколько километров вокруг как вымерла. Даже доставучие комары исчезли. И не удивительно. По мере приближения к цели нашего путешествия, концентрация запаха, ладно, вони, будем называть вещи своими именами… Так вот, концентрация вони лишь усиливалась и даже начала у неподготовленного человека, то есть меня, выбивать невольную слезу. Представляю, что в самом поселении будет. Эффект будет сравним с тем, если бы я вошел в помещение, где только что разорвалась граната со слезоточивым газом, без средств защиты. На первое место из этой какофонии запахов выступало что-то аммиачно-селитровое, на фоне которого остальные ароматы были не столь заметны. Шедший рядом Митяй косил на меня глазом и откровенно посмеивался. Нет, так дело не пойдет.
- Пом?
- Да, шеф.
- Ты можешь заблокировать обонятельные рецепторы?
- Да, шеф.
- Исполняй.
- Позвольте совет?
- Валяй.
- Анализ окружающего воздуха выявил повышенную концентрацию химических элементов, не представляющих проблему для здоровья при непродолжительном контакте.
- Ты что, мой нос как газоанализатор используешь?
- Я использую все органы чувств носителя для получения информации об окружающей обстановке.
- Понятно, продолжай.
- Могу на время заблокировать восприятие именно этих элементов.
- Делай. Кстати, я так понимаю, ты можешь по запаху различить, например, что за дверью находится, или, допустим, кому какая вещь принадлежит?
- Могу. – лаконично ответил Пом.
А через мгновение все неприятные запахи исчезли. Остались только природные: подгнившей тины от реки, цветочный запах от леса и еще чего-то неуловимого, чем может пахнуть только в диких местах. Ну а я шел, обдумывая слова Пома. Эдак я с такими возможностями смогу исполнять обязанности служебно-розыскной собаки, или как они там называются. Тем временем река сделала левый поворот открывая вид на пологий берег, очищенный от растительности, и расположившуюся там мануфактуру кожевников. Уже метров триста до них оставалось вдоль берега. В воде бултыхались поплавки выставленной сети.
- Сергей, ты не хочешь лицо тряпкой прикрыть? – спросил меня Митяй, протягивая кусок серой ткани – Я и на тебя взял. Это специальные, пропитанные разными приятно пахнущими жидкостями из магазина в Прибрежном. Вонь, конечно, будет чувствоваться, но уже не так.
- Ты о чем? – непонимающе спросил я и демонстративно втянул носом воздух – Отличный свежий воздух. Да, есть небольшой неприятный запах, но на него можно и внимание не обращать.
- Небольшой?! – попытался возмутиться Митяй, но закашлялся и принялся срочно повязывать на свое лицо тряпицу.
Меня же больше интересовало поселение кожевников. Пять каких-то подозрительно низких, небольших срубов под двускатной крышей из тёса. По сравнению с ними навес, в тени которого на деревянных рамах были распяты шкуры, выглядел как ангар для стратегического бомбардировщика. «Так это же полуземлянки!» - сообразил я, когда мы подошли ближе. Образ и название всплыли из глубины памяти. Кроме навеса, из больших построек на поляне находился добротный такой сарай. Помимо этого, там стояли многочисленные кадки и бочки. Как пластиковые, так и деревянные. Полыхали два костра, над которыми на треногах висели огромные закопченные котлы. И в реке у берега угадывалась какая-то деревянная конструкция с нанизанными на нее шкурами. Причем не только в реке. Шкурами разной степени выделки было буквально завалено все свободное пространство. Они сохли на рамах, свисали с жердей, были разложены на земле, кисли в бочках и кадках, а также варились в котлах.
Между постройками и прочими бочками сидели, стояли и бродили с десяток мужиков разной степени волосатости. Всех их объединяли две вещи: одежда и телосложение. Верхнюю часть одежды они не носили, у некоторых были видны кожаные передники. Все, как один, были одеты в кожаные штаны и кожаную же обувь. Наверное, это как-то связано с тем делом, которым они здесь занимаются. Может, такой наряд отстирывать легче. Телосложение же… Столько здоровых мужиков в одном месте я еще не встречал. Нет, по воспоминаниям от моих доноров было понятно, что в тех частях, в которых они служили, хлюпиков не держали. Но там, в основном, ценились выносливость и скорость. Соответственно и габаритами бойцы напоминали спринтеров: поджарые, легкие, быстрые. При этом сильные, но мышечной массой не перегружены. Хотя габаритные дяди тоже встречались. Здесь же я как будто в лагерь цирковых силачей начала ХХ века попал. Широченные, покатые плечи, мощные шеи, бочкообразная грудь, руки толщиной с мою ногу. Причем они ни разу не напоминали загорелых красавчиков-культуристов. Не было у них красивого рельефа мышц и кубиков пресса на животе. Но, при взгляде на них даже тени сомнения не возникало, что любой из этих мужиков сможет лом узлом завязать. Двойным морским, ага.
В поселении нас заметили и навстречу выдвинулся смутно знакомый, невысокий, бородатый мужик. А! Так это я его видел в бункере, когда управляющий комп взломал и вышел с этой новостью к остальным. Тогда он был одет в какую-то кожаную броню и даже шлем. Лидер кожемяк. Друг другу нас тогда так и не представили. Как-то мастеровые тихо исчезли из поселка, даже не упомню, были ли они на тризне, не до того мне было. Вроде бы да.
- Могута. Главный среди кожевников. – глухо из-под маски подтвердил мои догадки Митяй – Давай его здесь подождем.
- «Могута» – это имя? – уточнил я.
- Ага.
Ппц у них тут с именами намешано. Есть вполне себе современные. «Уль» и «Уля» - это вообще не знаю откуда. Может что-то от коренного населения? Теперь еще и явно старославянские имена полезли. Тем временем главный дошел до нашей парочки.
- Здрав будь, Митяй. – кивнул он парню, с интересом посмотрел на мою незащищённую тряпкой физиономию и протянул ладонь размером с совковую лопату – Могута. Глава кожевников.
- Сергей. – представился в ответ я, с опаской подавая руку. Пальцы у Могуты были железные. Рукопожатие крепкое, но без фанатизма. Превращать мою ладошку в трубочку он не собирался. А то помнил я деятелей, что так пытались показать собственное превосходство – Меня тут назначили…
- Хранителем Слова. – кивнул Могута – Я был в бункере, когда ты вышел от компьютера. Что сюда привело? Или ты решил доставщиком подработать, пока время свободное появилось? – кивнул он на наши баулы, коротко хохотнув.
- Не вижу ничего зазорного в том, чтобы хоть так отработать еду, которую я получаю. – пожал я плечами. Могута одобрительно кивнул – Но ты прав. Привело меня другое. А именно – любопытство. Я ж не помню ничего. Почти. Почитай, кроме самого Подземного других поселений и не видел. Вот и стало интересно, как другие живут.
- Ну, тогда подхватывайте баулы и пошли, покажу как мы тут устроились. Кстати, тебе запах не мешает?
- Да не очень. Вполне терпимо. – пожал я плечами.
- Эво как… Ну ладно.
Собственно, в самом поселении ничего интересного не было. С берега реки оно просматривалось насквозь. В сарае хранилась готовая продукция. В полуземлянках были по два деревянных топчана да низкий столик между ними. Пол – утоптанная земля. Никаких источников света, кроме узенького прямоугольного отверстия под самой крышей, что одновременно являлось и системой вентиляции. Жилища даже не обогревались. Почему? Именно этот вопрос я и задал Могуте.
- А зачем? – не понял он – Мы ж тут только в теплый сезон работаем. И на улице постоянно находимся. В домах только спим. Как только дожди начинаются – сворачиваемся и возвращаемся в Подземный, ибо работы уже нормальной не будет. Шкуры не успеют нормально высохнуть.
- А там чем занимаетесь?
- Работа всегда найдется. Охотники зимой белок, лис, куниц бить начинают. Так что работаем с мехами. Там тоже свои хитрости имеются, чтобы волос из шкуры весь не вылез через пару месяцев, определенным образом приготовить надобно.
- А здесь с чем работаете? В смысле, с какими животными.
- Да что охотники притащат. Кабан, в основном. Олени бывают, сохатые. Могут и от бера шубу приволочь.
- Не расскажешь, как вы всё это делаете?
- Пошто тебе, или к нам в артель собрался вступить? Ежели нет – то и голову себе не забивай. Просто мы вот это... – Могута ткнул в расстеленную на земле шкуру, которую раньше таскал на себе здоровы секач – Превращаем в это… – тычок в сторону склада-сарая – А уж наши рукоделицы потом делают из них это… – указание на Митяя, вернее, его куртку – А «как» - секрет. Да и не секрет даже, просто учится этому надо. Быстро не расскажешь.
- Просто у меня есть воспоминания, что секрет такой выделки кожи вручную был чуть ли не утрачен. Вернее, забыт за ненадобностью. Интересно, кто вас этому научил?
- Не знаю. – задумался Могута – Я от своего отца учился. А тот – от своего, деда моего. Да тут, почитай, все такие потомственные кожевники. А кто первым был – не знаю. Записей мы не ведем.
- Вот это и плохо. – осуждающе покачал я головой – А надо. А то вот так скоро вообще всё забудете.
- Ну, на этот счет тебе лучше с Данилой поговорить. Это он у нас за память предков и общение с богами отвечает.
- С длинными седыми волосами и в белых одеждах? – описал я волхва.
- Он самый. – подтвердил Могута – А теперь вам уже пора вертаться. Митяй, вон, совсем на лицо зеленым стал, не смотря на тряпку. Удивительно, как ты тут держишься. Охотники к нам вообще ближе чем на сто шагов не подходят. Говорят, от них потом все звери еще дней пять в стороны разбегаются.
- А как же шкуры и мясо передают?
- У нас там… – махнул в сторону леса кожевник – Избушка стоит. Там и оставляют.
- А вы как узнаете, что «посылка» пришла?
- Так в избушке рог специальный лежит. – удивился Могута – Вот они оставят, что принесли, подудят в рог – значит, надо идти забирать. Там и поговорить с ними можно, если новости имеются. А сюда – нет, не ходят. Да, и возьмите с собой пару тюков уже готовой кожи, раз уж с пустыми руками возвращаться будете.
Половину пути назад Митяй отплевывался и на чем свет поносил и кожевников, и их вонючий лагерь, и меня заодно, за то, что так долго там просидел. Обычно им рекой привозили припасы, быстренько загружали лодки готовой продукцией и отчаливали на всех парах. Вторую половину пугал местными мифами и легендами, ибо все местные свежие сплетни рассказал еще по пути сюда. Страшилки на уровне восьми - десятилетнего ребенка, частично пересекающиеся с рассказами Ули. Начинались они обычно так: «У нас то еще ничего. Жить можно. А вот ежели реками далеко на юг поплыть…». В тех страшилках кого я только не узнал. И вампиры, и зомби, и оборотни, и прочие мутанты. Хорошо, что хоть драконов не упомянул. Хотя одна такая страшилка гласила о нетопыре, размером с корову. Плотоядным, естественно. Посмеиваясь, я шел за Митяем, время от времени закидывая в рот песок по указаниям Пома.
В Подземном мы сдали тюки кожи в один из домов, на которые указал Митяй и отправились в столовую, где нас покормили, хотя время ужина еще и не наступило. Меня аж два раза покормили: Пом что-то менял в организме и чувство голода после первого приема пищи не исчезло. Пришлось просить добавку, распинаясь, какое чудное в этот раз получилось блюдо, чуть ложку не сгрыз. И сгрызу, если мне прямо сейчас не позволят насладится им еще раз. Не даром мне еще в детстве бабушка, интересно, которая из, постоянно говорила: «ласковый телёнок у двух мамок молоко сосет». Разрумянившаяся от комплиментов повариха от души наложила мне вторую порцию каши из каких-то злаковых с мясом и пассированными овощами. Вкусно, между прочим.
После чего Митяй отправился по своим делам, ну а я закинул свои вещи в бункер и пошел шататься по селению. Солнце еще только собиралось закатываться, народ занимался своими делами, знакомых лиц видно не было, даже Лека со своей бандой куда-то исчез. И тут я заметил, что на причале рыбаки собираются куда-то отчаливать на ночь глядя. Подошел, поздоровался, поинтересовался куда. Оказалось – проверять сети, что ставили утром. Напросился с ними. Ведь лишняя пара рук не помешает? Мужики пожали плечами и без особого энтузиазма пригласили в одну из лодок.
Всего их было три. Как потом оказалось, по количеству поставленных сетей. То, что я поступил опрометчиво, отправившись на рыбалку с одним ножом, понял еще когда садился в лодку и увидел на дне пару копий и две каких-то палки. Ну не просить же было мужиков подождать, пока я сейчас по-быстрому в бункер сбегаю? Когда отошли от селения, двое взяли в руки таинственные палки, длиной чуть меньше их роста, одним концом уперли в дно лодки, поднатужились, согнули и набросили на верхний конец петлю тетивы. Палки оказались луками. Классическими такими английскими Longbow. Опять непонятные воспоминания. Из-под тряпок были извлечены колчаны со стрелами. Присмотрелся к экипировке внимательней. Дерево на луках не скажу какой породы, не спец, но вот тетива явно из толстой лески, даже какого-то шнура зеленовато-желтого цвета. Древки стрел деревянные, мелкие листовидные наконечники металлические, а вот три стабилизатора в хвосте – явно пластиковые. Еще и окраска ярко-оранжевая. Чтобы при промахе стрелу искать легче было? Лучники перебрались поближе к носу лодки, расселись вдоль бортов и принялись внимательно рассматривать берега.
Вспомнив нашу встречу с медведем, я решил, что предосторожность явно нелишняя. Тем более, живности тут было не в пример больше, чем между Подземным и артелью кожевников. Там, видать, распугали постоянно шатающиеся люди, да и сама артель не очень приятные миазмы выдавала. Здесь же какие-то бесчисленные стаи уток и прочих водоплавающих резвились в камышах и трещали крыльями в воздухе, заходя на посадку. В тех же камышах цапли охотились на лягушек и ужей. По берегам мелькали серые зайцы, а на деревьях рыжей молнией проскакивали стремительные белки. Семейство косуль спустилось к водопою, провожая проплывающих мимо людей настороженными, влажными глазами. Такое в наше время можно было только в каком-нибудь глухом уголке Сибири встретить. Я невесело усмехнулся. Интересно, а какое время – «наше»?
Наша пластиковая посудина прошла с полчаса вверх по течению, две другие отвалили раньше, и я смог по достоинству оценить скоростные характеристики и тихую работу водометного двигателя. На очередном повороте русла, где вода снова намыла песчаную косу, добытчики и расположили свою сеть, перегородив реку. Большая, благодаря мне, половина команды, трое человек из пяти, копейщик и лучник, высадилась на песок, а еще двое поплыли на лодке к противоположному берегу отвязывать снасть от дерева. Увидев, что они возвращается, старший дал отмашку и мы, поплевав на руки, взялись за веревки, которые крепили сеть на этом берегу.
Рыбы было много, но не так чтобы уж прямо очень. На то были свои причины. Первая – это размер ячейки сети. Мелочь в нее не попадала. Минимальный вес добычи, вроде карп был, составил два кило семьсот грамм, по заверениям Пома. Да и то, мужики сомневались брать его или выпустить, пусть подрастет. В итоге отпустили. И вторая причина – отпускали линей, толстолобиков, или это белый амур, я их постоянно путаю и еще кого-то, кого мне не удалось идентифицировать, но, судя по зубастой пасти, кого-то хищного, если они еще признаки жизни подавали. Объяснив мне при этом, что эти породы рыб еще не отнерестились. Остальную добычу сложили в лодку. Туда же отправилась свернутая сеть и лодка отправилась назад. Но с заездом в одно место.
После совместной работы отношение мужиков ко мне чуть потеплело, и они рассказали, что есть тут отличная яма, в которой хорошие сомы стоят. Вот на этих сомов и поехали ставить донки. Ну, не знаю. Крючки на этих донках можно было смело использовать вместо якорей для той же самой лодки. А на леску такой толщины не то что сома, Большую Белую Акулу вытащишь, если сил хватит. А леска не подведет. Наживкой послужили опаленные на костре тушки каких-то птиц, размером с половину курицы. Концы донок привязали к стоящим на берегу деревьям, крючки с наживкой разбросали над ямой с лодки. Вот после этого и отправились в поселение.
Прибыли мы туда последними. Две остальные лодки уже стояли у причалов. Да и темно уже было на улице – включили искусственное освещение. Около одной из сетей собрались рыбаки с обеих лодок. Подошли и мы. Оказалось, кто-то умудрился эту сеть порвать. А я сам помогал грузить нашу добычу и Пом зафиксировал высший результат – девять кило триста. Так что, может и нормальные леска с крючками были на тех донуах. На мой вопрос, что дальше надо делать, меня отослали в поселение. Рыбой сейчас девки займутся, а моя помощь в развешивании и осмотре сети может только неприятностями обернуться, из-за неопытности. Им, вон, и так есть чем заняться. Не хватало еще свою сеть распутывать.
Ну и пожалуйста! Была бы честь предложена. Собственно, я уже поужинал, есть не хотелось. В ночном поселении делать мне было решительно нечего, так что я направился на свой ПВД (пункт временной дислокации) в бункер. Сразу же зарулил в душ, отмыл грязь и запах сегодняшнего дня, кстати, одежду бы неплохо было постирать, и зашел в свой кубрик одетый в костюм Адама. Где в тусклом свете ночника под покрывалом угадывался женский силуэт.
- Ого! Сразу в бой? – раздался в полумраке Танин голос – Ну и что ты там застыл на пороге? Иди скорей ко мне.
- Встать, суд идет!
- Восьмого апреля две тысячи двадцатого года… бла-бла-бла… постановил: признать Трофимова Сергея Анатольевича, ноль восьмого, ноль четвертого, тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения… Ну что же, посмотрим какой подарок мне это день рождение припасло… Виновным в преступлении, совершенным по статье номер … пункт … и назначить наказание в виде пожизненного содержания в колонии строгого режима. Подсудимый, вам всё понятно?
- Да.
- Суд окончен. – грохот судейской киянки.
- Мы обязательно подадим апелляцию!
А в душе только тянущая тоска, перед глазами почти родное лицо и крик в ушах: «Сергей, не надо» …
Вот так. Мне и так светил нехилый срок за тяжкую статью. Двойное убийство, даже в состоянии аффекта в виде смягчающих не подразумевает условного наказания. Срок не менее семи лет при самых лучших раскладах, как заверял адвокат. Впрочем, тот адвокат был нанят неизвестно откуда выплывшей тетушкой, старшей сестры отца, которую я до этого лично видел всего один раз, и больше уговаривал переписать на нее оставшуюся от родителей в наследство квартиру, пока не поздно, чем моей защитой. Но пожизненное в «Черном Дельфине»?
А запросто… Когда выяснилось, что папа Артура давно и прочно обосновался в высших эшелонах власти, не светя при этом своим лицом налево и направо, сразу стало понятно, что просто так я за свой поступок не отделаюсь. Вообще я думал, что меня втихую удавят в СИЗО (Следственный изолятор. Место, где содержаться арестованные до вынесения окончательного решения суда. В сознании обывателя именно СИЗО ассоциируется со словом «тюрьма»). Но нет. Папа решил иначе. Следственный комитет дернули сверху. Те изобразили чиновника из анекдота, таможенная печать которого превратила фуру с оргтехникой в фуру с консервированным зеленым горошком, но с худшими для меня последствиями. Дело переквалифицировали в «терроризм» и вуаля. Извините хищная тётя, которую даже отец опасался поминать всуе. Вы в пролете с квартирой. Всё что есть у террористов идет в доход государству. Называется «конфискат». Должны же следаки и прочие работники системы получать какой-то профит?
Полосатая роба. Жесткий режим. Камера на двоих. Сокамерник усиленно скрывает свое имя и статью, каждый раз называя новые. Да и пофиг. Хоть какое-то разнообразие. Опытные сидельцы в СИЗО рассказывали о каких-то производствах на зонах. Лесопилках, швейных цехах. Труд сделал из обезьяны человека. У нас такого нет. Слушай бормотание соседа по камере двадцать четыре часа в сутки и медленно сходи с ума.
- Трофимов!
- Трофимов Сергей Анатольевич, тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Статья двести пятая, пункт три «б».
- Руки!
Выставить загнутые назад руки в кормушку. Дождаться защелки наручников.
- К стене!
Хоть камеры и находятся под круглосуточным видеонаблюдением, время от времени происходит внезапный шмон. Немногие личные вещи живописно разбрасываются по полу камеры. Постельное белье выворачивается наизнанку. Тщательно просматриваются все уголки и трещины помещения.
- Это что?! – перед глазами возникает самодельная колода карт. Каждая карта размером со спичечный коробок.
- Не могу знать, гражданин начальник!
- Десять суток карцера! – и «профилактическая» ласка дубинкой по почкам.
Перед глазами серый бетонный пол и мои семенящие ноги. В коридорах ИТК для осужденных передвижение только буквой «Г». Желание крутить по сторонам головой вертухаи отбивают, в прямом смысле этого слова, если не в первый, то уж во второй раз точно. Карцер – это плохо. Холодная бетонная каморка с влажными стенами метр на полтора и питание раз в день. Прямой путь к легочному туберкулёзу. Уж лучше бы отменили мораторий на смертную казнь. Было бы гуманней.
Головой крутить здесь запрещено, но зыркать по сторонам глазами – нет. Странно. Проходим мимо двери, ведущую в четвертый блок, именно там находится карцер. Куда это меня? Поднимаемся наверх. Похоже, в больничку ведут. Точно в больничку. С учетом ранее озвученных десяти суток карцера сейчас эта мысль радости не вызывает, хотя в любой другой день попасть сюда, как говорится в местной среде, «на курорт», почиталось за счастье. Режима, считай, нет, питание нормальное, еще и лечат. Чем не курорт? И плевать, что лечат, как в анекдоте, когда таблетку ломали пополам и протягивали больному: «Это тебе от головы, а это от жопы».
Заводят в камеру. За спиной щелкают наручники, освобождая руки.
- Раздеться! Полностью! Быстро!
Выполняю приказ, пытаясь осмотреться. В камере пластиковая больничная кушетка с фиксаторами для рук и ног. Когда-то была белая.
- Лечь лицом вверх!
Зафиксировав меня на кушетке, вертухай покинул камеру, оставив меня наедине с собственными мыслями. Зекам часы не положены, но со временем практически все сидельцы вырабатывают в себе чувство это время ощущать. Некоторые уникумы могут сказать точное время вплоть до секунды. За полчаса чего я только не надумал себе. Вплоть до того, что сейчас пустят на органы. Это предположение переросло в уверенность, когда дверь в камеру открылась, пропуская через себя столик на колесиках, увенчанный каким-то агрегатом медицинского вида, который толкал перед собой худощавый парень в цивильной одежде, сопровождаемый дуболомом в камуфляже. Парень подкатил агрегат к изголовью кушетки и деловито навешал на мое тело и голову присоски датчиков, с тянущимися к агрегату проводами. Многозначительно похмыкал минут десять, затем молча снял датчики и парочка, не произнеся ни слова, покинула мою временную обитель.
Еще после трех часов ожидания дверь снова открылась, пропуская очередную компанию. Да какую! Сам царь и бог этого места – начальник ИТК, его заместитель, начальник оперативной части, уже виденный тип в цивильном, еще один тип с седыми волосами, одетый в темо-синий костюм и белую сорочку, даже галстук в разрезе пиджака виднелся, что смотрелся здесь так же уместно, как золотой портсигар в куче дерьма, и два надзирателя.
- И последний из подходящих нам кандидатов… – парень, который ранее проводил со мной манипуляции, заглянул в планшет, что был у него в руке – Трофимов Сергей Анатольевич, двадцать три года, вредных привычек… – парень ухмыльнулся – Помимо привычки убивать невест, застуканных за изменой, вместе с любовниками, не имеет.
- Его мы тоже забираем. – кивнул седовласый в костюме.
- Можно узнать, куда, гражданин начальник? – поинтересовался я.
Вообще-то раскрывать свою пасть без разрешения осужденным строго запрещено и рванувшие вперед надзиратели, выдергивающие на ходу литые резиновые палки, вознамерились напомнить мне этот пункт правил. Но были остановлены начальником колонии. Сам Бог снизошел до милости пообщаться с простым смертным:
- Вместо того, чтобы жиреть здесь за счет налогоплательщиков, ты послужишь нашей науке. На тебе и таких же бесполезных пиявках на теле общества будет испытываться новый способ анабиоза, который позволит нашим космонавтам первыми достичь других звёзд.
«А начальник, видать, из замполитов наверх пролез. Вон как чешет. Как по писанному» - подумал я. И насчет «жиреть» у меня имелись явные возражения. Но вместо этого я сказал другое:
- А это разве законно? Я думал, что мы живем в правовом государстве.
- Конечно в правовом. – кивнул начальник колонии – Поэтому уже завтра свидетельство о твоей смерти будет направленно ближайшим родственникам.
Сознание включилось как-то сразу, выдернув меня из сна. Часы показывали одиннадцать-ноль девять. Попросил Пома вывести характеристики и порадовался девяткам в графах «Сила», «Выносливость» и «Ловкость». Этак я сегодня до максимума дойду. Сон оставил неоднозначные впечатления. По крайней мере, узнал своё полное имя и дату рождения. Ну и предположения по поводу прыжка во времени нашли свои подтверждения.
Я раскрыл глаза и посмотрел в лицо лежащей рядом девушки. Круглое лицо с высокими скулами. На голове костер из спутанных рыжих волос. Чуть припухшие глаза сейчас закрыты. Под глазами и на переносице курносого носика россыпь веселых веснушек. Пухлые, чувственные губы. Маленький подбородок. Татьяна спала, по-хозяйски закинув на меня руку. Такая теплая, мягкая, домашняя. Так и захотелось ее прижать к себе и потискать… Раньше. Может быть. После того, почти забытого крика: «Сергей, не надо», путь человеческим существам в мою душу закрыт бронированной дверью, а ключ от замка к двери выброшен. Так что я попытался аккуратно выбраться с кровати. Итогом стало невнятное бормотание рыжей красавицы и к руке присоединилась еще и нога, закинутая на самое интересное место и неудачно надавившая на переполненный мочевой пузырь. Пришлось отбрасывать в сторону осторожность, рывком выдираться из постели и нестись в санузел. Естественно, разбудил. Так что вернувшись, наткнулся на два зеленых прожектора.
- В туалет пойдешь? – спросил я.
- Пока нет.
- Тогда двигайся.
- Сколько время? – спросила, освобождая место, Татьяна.
- Начало двенадцатого. – сверился я с Помом.
- Эх… Пора вставать. – девушка заразительно зевнула и с удовольствием потянулась, выставив на обзор крепкую грудь – Что ты так на меня смотришь?
- Да вспомнил, как про таких как ты в наше… у нас говорили.
- И как же? – озорно блеснули зеленые глазища.
- Если крыша ржавая… – я дотронулся до головы красавицы – В подвале всегда мокро. – переместил ладонь в низ живота и накрыл то, что отличает женщину от мужчины – Надо же… Действительно мокро. Блин! Ты так очаровательно краснеешь! И это после всего, что ты тут вытворяла. Ой! Еще больше смутилась.
- Так! Всё! Надо вставать. Сергей… Ты что творишь? Сергей… Сергей! Сер… ХА-Аааххх!!! Своооолочь…
Сегодня я планировал нанести визит охотникам, раз уж время свободное было. Вроде бы покойного Уля там не очень любили и мстить за него мне не собираются. По дороге «пристегнутый» ко мне Митяй рассказал о местной религии по моей просьбе. Те поселения, что он знал, предпочитали отделять религию от светской власти. И вообще, в этом отношении местные были довольно демократичны. Хочешь – верь. Причем верить можешь в любых богов. Хочешь – ни во что не верь. Конкретно в Подземном так называемой «государственной религии» не было, хотя основной верой считалось что-то типа восточно-славянского язычества. Тут я не мог не ухмыльнутся. Не даром я того старика «волхвом» окрестил с первого взгляда. В голову полезли воспоминания про разных «турбо-русичей» и прочих родоверах. И если о пантеоне богов западных славян хоть что-то было известно, то от восточных не осталось ничего. Записей тогда наши предки не вели, материальной культуры в виде идолов не сохранилось. Была одна находка, которую посчитали за капище. Но там всё настолько зыбко и печально, что, среди подавляющего числа археологов и историков считается, просто хер к носу притянули. Мол, у нас тоже такое есть.
Интересно, откуда эта вера тут взялась? Может, среди тех, кто спрятался в бункере был увлекающийся реконструкцией? Какой-нибудь молодой парень из обслуги. Или даже бизнесмен. Вопреки распространенному мнению, не все люди с деньгами предпочитают отдыхать на белоснежных пляжах в обществе фотомоделей и гор запрещенных веществ. Встречаются и такие чудаки. Кожевники, опять же. Полуземлянки. Реконструктор не обязательно должен нацепить на себя груду железа и бить кого-то железной палкой по голове. Есть и мирные области применения. Например, воссоздают производства по технологиям выбранной эпохи. А что, вполне укладывается в картину этого мирка. Да и обряд погребения Уля с последующей тризной в цвет попадает.
Мои размышления прервал Митяй, который после минутного молчания сообщил, что говорят, мол, дальше на юг есть поселения, где власть принадлежит религиозным вождям. И там за другую веру можно очень сильно пострадать. Легкой смерти не дождешься. Ну, если там окопался ислам, то ничего удивительного. И в мое время фанатики этой религии никогда мирным нравом не отличались. Всё это словоохотливый Митяй излагал мне в течении часа, пока мы двигались по утоптанной тропинке к лагерю охотников.
Первыми нас встретили собаки. Разномастная стая из десятка крупных дворняг с лаем накатила со стороны лагеря и принялась кружить вокруг, злобно скаля клыки и хрипло рыча. Я поудобней перехватил копье и уже прикидывал, какую шавку первой отправить вслед за Улем в страну вечной охоты, когда Митяй положил руку на плечо и сказал, что нужно просто постоять на месте, никуда не двигаясь. Ну, хорошо… Стоим… Ждем… Через пару минут на тропинке появились два человека. Форма одежды – уже известные мне джинсы, легкие кожаные куртки серо-зеленой расцветки, на ногах сапоги. В руках длинные луки. Лицо идущего впереди бородача показалось смутно знакомым.
- Привет Митяй. – кивнул он моему спутнику, предварительно одной командой успокоив собак, и с интересом посмотрел на меня: – Я Жут, новый глава охотников. А ты – Сергей, Хранитель Слова. Что привело к нам?
- Да вот, Сергей знакомится с нашим житьем-бытьем. У кожевников уже побывали. С рыбаками сходил, теперь вот к вам наведался. – ответил за меня Митяй.
- Решил остаться и выбираешь себе занятие по душе? – улыбнулся Жут.
- Нет. – отрицательно покачал я головой – Пытаюсь пробудить память. Наверняка ведь вам уже известно, что у меня с этим проблемы.
- Известно. – подтвердил Жут.
- Ну так что, пригласишь нас к себе или так и будем стоять? – подал голос Митяй.
- Пойдемте. – развернулся бородач и предупредил: – Но на обед вы опоздали.
- Ничего, мы не голодны. – ответил я и уточнил: – У меня в лагере проблем из-за Уля не будет?
- Никаких проблем.
Сам лагерь находился на довольно большой поляне и состоял из восьми больших изб и двух немаленьких сараев. Стены сараев были сделаны из вертикально стоявших жердей с вплетенными ветками, крыша – ветви хвойных деревьев. А вот избы – добротные срубы. Правда, из разнокалиберных, уже потемневших от времени, обильно смазанных смолой бревен, щели между которыми были забиты высохшим мхом. И совсем не напоминали те домики, что показывали в сказках про Морозко и рисовали на картинках. Из двускатных крыш, покрытых тёсом, торчали печные трубы. В оконных проёмах с удивлением увидел вполне современные стеклопакеты. Один дом, стоявший в центре, отличался от остальных тем, что у него на крыши не было трубы, а сама крыша была покрыта элементами солнечного питания. В Прибрежном сняли, как и стеклопакеты? Возможно.
Внутри, после холодного предбанника, избы имели по две комнаты. Одну, проходную, можно было назвать «горницей», а другую – «спальней». Вернее, «общежитием», так как в ней стояли восемь добротных, сколоченных из дерева кроватей. В том доме, что мне показали, из восьми кроватей только четыре были заняты. Остальные сверкали голыми досками. На занятых же лежали вполне современные толстые пружинные матрасы, подушки и одеяла. Нормальное постельное белье. Никаких шкур, набитых сеном мешков и прочего прибежища насекомых. Рядом с кроватями – тумбочки для личных вещей. Да и вообще тут с мебелью было все в порядке. Столы, табуреты, шкафы, ящики, по типу сундуков. Всё это самодельное, сделано грубо, зато на века. Дома не стоят на голой земле, пришлось подниматься по крыльцу. Пол и потолок из досок. Печь, по причине теплой погоды сейчас не функционирующая, подозрительно напоминает русскую печку, хотя я такую живьем видел в последний раз у бабушки в деревне, когда мог, не нагибаясь, под столом пройти. Разве что не белая, а цвета запекшейся глины, на которой ясно видны заплатки, которые ставили уже позже. Как меры противопожарной безопасности, пол рядом с зоной открытого огня застелен листами металла. В качестве источников освещения стоят стационарные туристические фонари. Заряжают их, я так понимаю, в том доме с солнечными батареями на крыше, куда меня не пригласили. Ну и ладно. Короче, такие избы – вполне добротное жилье для любого времени года.
На мой вопрос, что за мастера их ставили и особенно печи складывали, ибо всплыло воспоминание, что не каждый каменщик может быть печником, Жут лишь пожал плечами и заявил, что избы тут всегда стояли, сколько он себя помнил. То, что они старые и так по почерневшим бревнам видно, да и глиняные заплатки на печах показывают, что их постоянно подмазывают, но не знать на случай форс мажора кто тебе новый дом поставить может… А вдруг пожар? Тут же всё из сухого дерева. Вспыхнет, как спичка. Рискуют ребята… Но вслух я это говорить им не стал.
Сараи, сначала, не вызвали особого интереса, что там интересного в просматриваемом насквозь помещении? Но под одним из них был вырыт глубокий… кажется, это называется «ледник». Зимой в погреб набивают лёд, снег, трамбуют и он вполне может дотянуть до заморозков. У меня было понимание, что такое сооружение существовало когда-то. Тогда, когда холодильники еще были фантастикой и делом будущего. Но вот как правильно соорудить ледник я понятия не имел, хотя мои доноры памяти проходили подготовку по выживанию в разных условиях. А ведь там тоже очень много тонкостей и нюансов. Немного ошибся – и вот у тебя вместо ледника в погребе болото. Можно лягушек с пиявками разводить.
Потребности в воде для лагеря закрывал не замерзающий даже в самые лютые холода родник, бьющий из-под земли метрах в сорока от поляны. А роль выгребной ямы исполняла глубокая балка примерно на таком же расстоянии, что и родник, но с противоположной стороны. В поселении кожевников и Подземном эту роль выполняла река. С такой «прикормкой» только рыба жирела, да раки по размерам пытались догнать своих морских братьев. Кроме того, сбродившая моча, кажется, была как-то задействована в производстве кожи, так что представляла собой ценный ресурс. Да и перемешанные с травой… хм… финальные результаты желудочно-кишечного тракта, выдержанные определенное время, были неплохим удобрением, насколько я знаю.
Люди в лагере редко собирались толпой, предпочитая шарится по лесу в поисках добычи. Хотя, чего тут шарится? Зверья вокруг – полно. Тут надо смотреть, чтоб тебя самого не сожрали. Тем не менее, охотники не любили больших коллективов, предпочитая вести уединенный образ жизни. Максимум на пары разбивались, чтобы один, в случае чего, смог дотащить второго до лагеря. На данный момент в лагере находилось девять человек, восемь мужчин и одна девушка, и это было много. В отличии от скалоподобных кожевников, среди охотников преобладали тонкие, сухие фигуры, хотя были и крепкие парни. Вот охотники и были похожи на армейских разведчиков. В принципе, задачи схожие. Только одни охотятся на четвероногую дичь, а вторые – на двуногую.
Напоследок мне предложили сходить на охоту, только Митяя в лагере надо оставить. А когда я отказался – то хотя бы из лука пальнуть. Показать, так сказать, мастерство. Но и от такой чести я тоже отказался. Ибо и Пом сообщил, что не сможет рассчитать куда пойдет снаряд, то есть стрела, слишком много факторов на это влияет, в основном, индивидуальные особенности стрелка. И вспомнил, что лук – это только с виду оружие простое, а на самом деле хорошего лучника готовить надо около года, в отличии от арбалетчика, там и месяца достаточно. Это местным хорошо – они тут с луками с самого детства бегают, а я сегодня точно впервые в руки взял. Так что спасибо, но нет. Позорится не буду. Вот на ножах или просто врукопашную – это мы с удовольствием. Но тут уже охотники отказались. Видать, пример Уля их впечатлил. Поэтому мы с Митяем распрощались, напомнили, что завтра день выборов и отправились назад в Подземное.
yaplakal.com