17
- Саша, сынок, вставай – я открываю глаза и вижу лицо мамы – Хочешь на море ?
Море! Волшебное, загадочное слово, как заклинание, после которого начинает биться сердце и жизнь наполняется смыслом. Я любил море всегда, мне кажется, что я любил его даже еще не родившись.
Мой отец, в годы службы в рядах Советской Армии, был механиком при самолетах морской авиации. Над моей кроваткой висела групповая фотография папиных сослуживцев. Все
они были в морской форме. Красивые, гордые, элегантные люди с открытыми лицами.
Один мой знакомый, как-то сказал: “Продвинутые родители, всегда вешают над кроваткой или фотографию, или репродукцию картины. Например, повесят Айвазовского, в последствии из ребенка получится или художник, или моряк.” - потом грустно пробормотал:” Вот, у меня ничего не висело, и когда я, маленький, поворачивался на бочок, перед моим носом была электрическая розетка – вот я и стал, электриком.”
Может в этом и есть смысл. У меня над кроватью висел самодельный светильничек, ну и папина фотография. В результате получился судовой электрик. Но, это будет потом…
А сейчас, шесть часов утра, лето 1968 год, мне 5 лет. Я зевая, топаю вместе с мамой и папой на троллейбусную остановку. В то время, еще не экспериментировали с часовыми стрелками, и утром в шесть часов, было темно и даже прохладно. Мы садимся в пустой троллейбус и начинается наше путешествие к заветному морю.
Троллейбус без людей, это нечто… Когда есть люди, ты смотришь на них, или в окно. А сейчас все по другому. Я сижу на задних сидениях, и смотрю вперед, сквозь кабину водителя, по бокам мелькают за окнами фонарные столбы. И мне кажется, что этот огромный сарай живой, а я внутри него. Мы слились в единое целое и несемся по пространству улицы!
- Моряк! Не спать, а то море убежит! - смеется папа.
Море! Опять, это заветное слово! Сон опять отступает. Мы идем к железнодорожному вокзалу. Город начинает просыпаться.
Вокзал, одно из самых красивых зданий нашего города. Колонны, мрамор, гранит, величавость!
Там, даже эхо живет. Ну…, или жило в то время…
Папа идет за билетами. Я к рассписанию поездов. Это, были такие… шкафчики. Нажимаешь на кнопочку какого-нибудь города и начинается действо. Странички мелькают и находят нужный маршрут. Я читать еще не умел, но сам процесс поиска мне очень нравился.
Еще были такие тумбы с газетами. Бросаешь монетку в щелочку, потом опускаешь резко вниз специальную пупочку и вуаля! Газета тебе вылетает прямо в руки. Но, дернуть за пупочку, я позволял себе только один раз, потому что считал не приличным - дергать за пупочку без монетки.
Мы выходим на перрон. Прохладно. Уже начинает светать. Запах стоит умопомрачительный.То, чем мажут шпалы, плюс хлорка, плюс карболка… Сон мгновенно улетучивается!
Подходит дизель с вагонами. Тум-дум, тум-дум…..тум-дум, тум-дум…
Я чувствую, как дрожит перрон у меня под ногами.
Быстренько карабкаюсь по крутым ступенькам вагона, рaздвигаю двери!
(как же они мне нравились, эти разъезжающиеся в разные стороны двери!)
И вот – вагон! Чисто, уютно, пахнет чем-то необычным… Дерeвянные, лакированные скамейки.
Я сажусь у окна и начинаю ждать.
Самый тяжелый процесс – ожидание отправления.
Вот поезд, стоявший на паралельном пути тронулся, показалось, что это мы… аж затошнило.
Перестал смотреть в окно, начал изучать вагон…
- А почему нет столика между скамейками? - спрашиваю.
- Потому, что это, как троллейбус, зашел-вышел, в троллейбусе же нет столиков.
Тронулись! Наконец то!
Мне всегда нравился ритм начала, стук колес…
Сперва тум-дум, тум-дум… по нарастающей… потом, тыр-быр-быр-дым – это проезд через стрелку… и опять тум-дум, тум-дум…
Смотрю через окно на утренний туман, лесок, полустанок, люди спешат куда-то, собачка побежала… А я еду на море!
Встает солнце! Меня догоняет мой утренний сон. Я чувствую, как периодически теряю слух, это значит, что сон меня победил. Я укладываюсь на скамейке положив голову маме на колени.
Просыпаюсь от того, что поезд тормозит. Открываю глаза. Папа говорит: “Спи, это только Кучурганы.”
Когда, мы уже будем ездить в Одессу на машине, мы каждый раз будем останавливаться в Кучурганах, забегать на базар, покупать вареных, великолепных, больших раков и получать наслаждение от жизни. А пока мы в поезде, едем к морю…
Но, я уже договорился со сном. Он меня оставил в покое и я наслаждаюсь пейзажем за окном.
Вот и Одесса!
Выходим из вагона. Просто, делаю шаг и я уже на пероне.
Меня часто спрашивают: “ Почему, при сравнении Одессы и Кишинева, ты говоришь, что Одесса – это город, а Кишинев – это деревня?” Возможно и из-за этого детского шага из вагона.
Итак, мы выехали около семи, прибыли половина десятого.
Это очень критичное время, особенно в Одессе. Все надо делать быстро, если есть желание что-то успеть.
Мы сразу несемся на Привоз. Забегаем в мясной отдел. Папа выбирает два колечка домашней колбаски, от запаха которой, слюни начинают течь бесконтрольно. Потом в рыбный за килечкой.
В то время, это было такое длинное строение, с комнатками и общим корридором. В каждой комнатке стоял металический столик, где шИкарные женщины в белых халататах торговали рИбкой. Если честно, я не помню такого изобилия, как сейчас, но килечка была знатная! Её покупали целыми кульками.
Папа берет два больших кулька с хамсой и черноморкой, тщательно их пакует и мы движемся по бульвару Советской Армии.
Доходим до Дерибасовской, потом по ней до Оперного Театра, затем к Пушкину, далее по бульвару до Дюка, вниз по Потемкинской лестнице и вот мы в порту.
Там, слева был причал катеров, которые развозили людей по побережью. Был такой сервис. Назывался – морские трамвайчики.
Помню даже названия “Ливерпуль,” “Ганновер,” “Балтимор,” “Йокогама”...
Сходни… катер… море…
Мне пятилетнему, любой катер казался каравеллой. Все, кто на нем работал – морскими волками.
Я сижу и чувствую, как урчит под ногами зверь внутри корабля.
Мы отходим, вода за бортом бурлит, чайки орут, запах свежего моря!
Проходим маяк.
Впереди по курсу Лузановка!
“Море, оно ведь всегда разное, каждый день, час, минуту, секунду.
Оно живое.
У него есть характер.
Оно может быть очень нежным, но может и убить.
Просто. Быстро.
Ты даже не почувствуешь.
Моря бояться не надо, его надо уважать.”
И вот! Причал! Бросают концы, потом сходни. Мы сходим на причал.
Я закрываю глаза и слышу: “шшш….шшш…..шшш…”
Волны, прибой…
Потом слушаю остальные звуки…
Дети пищат… женщины кричат… музыка играет… кто-то потерялся…
Запах! Водоросли, сахарная вата, чебуреки, шашлычки, фрукты, сигареты, духи…
Открываю глаза.
Песок. Желтый песок на морщинистых досках причала.
И я знаю, что совсем скоро, я буду прыгать в волнах, папа и мама будут учить меня плавать, мы будем строить замки и всякие заграждения из песка, ловить рачка, потом торжественно отпускать, меня будут мазать кефиром…
Весна 1998 года. 6 часов утра.
- Саша, сынок, вставай – я открываю глаза и вижу лицо мамы – папа умер.
Прошло уже много лет. Нет уже причала в Лузановке. Нет морских трамвайчиков. Много уже кого нет, и много уже чего нет.
Осталось только море. Море, которое будет вечно. Море моего детства.
yaplakal.com