Протезы — не главное.
Главное — другое.
Бабушка рассказывала.
После войны города, особенно крупные, заполонили калеки. Аж кишело. Пьяные, грязные, чумазые, орущие, попрошайничиющие, тычащие в глаза медалями и обрубками.
Вот Хрущёв решил почистить от них улицы и отправить за 105-ый километр. В глубинку, по деревням, по колхозам. Чтобы глаза не мозолили.
В колхозном правлении шумно. Одни бабы пришли. Потому что калек раздавать будут по хатам.
Председатель зачитывает списки:
— Сидоров Андрей Петрович, 1912 года, без ноги? Кому?
— Мне, мне... — наперебой загалдели бабы.
Председатель записывал кого-то там из баб, которой надо было потом забрать себе этого калеку и продолжал дальше
— Иванов Иван Макарыч, 1915 года, без двух ног? Кому?
Опять бабы загадели наперебой «мне, мне» — и опять кому-то достался очередной инвалид.
— Петров Лука Фомич, 1913 года, без руки...
Тот же галдёж — также, как и предыдущие инвалиды, кому-то из баб достался
— Ковалёв Фёдор Иванович, 1917 года, без двух рук и ноги...
И снова «мне, мне»… А председатель колхоза продолжал
— Смирнов Петр Петрович, 1920 года… кхе..., кхе без ноги и хуя...
И тут бабы примолкли.
Лишь одна с задних рядов ойкнула:
— И кому ж он такой калека нужон?!