Лезгинка в исполнении "сисястой" девушки в столичном парке Горького вызвала бурления

Изучай

Игорь Моисеев: Я не еврей!

Игорь Александрович Моисеев родился в Киеве 8 (21) января 1906 года.

О национальности своих родителей он рассказ в своей книге "Я вспоминаю... Гастроль длиною в жизнь", которая вышла из печати в 1994 году.

Игорь Моисеев: «Мой отец был юристом. Он принадлежал к обедневшему дворянскому роду, а юридическое поприще, можно сказать, досталось ему по наследству от дедушки, который был мировым судьей. Великолепно владея французским языком, отец часто бывал в Париже, где чувствовал себя в своей стихии. Там он встретил и свою будущую жену, мою мать. Она, полуфранцуженка-полурумынка, по профессии была модисткой. Вскоре после знакомства мои родители уехали в Россию: у отца была адвокатская практика в Киеве. В политическом отношении отцу были близки идеи анархизма. Он придерживался принципа, что всякая власть есть насилие. Поэтому и в правоведении у него часто возникали конфликтные ситуации. В царское время из-за своих крамольных высказываний он просидел под следствием довольно долгое время. В тюрьму он попал вскоре после моего рождения. Когда это случилось, мать увезла меня в Париж и оставила в пансионе. А сама вернулась в Россию хлопотать за отца. Жизнь в пансионе оказалась очень трудной. Воспитывались там дети шести-семи лет, я был младше их на два года. Поэтому дети меня всегда обижали. А наши наставники предъявляли ко мне те же требования, что и к остальным. Я даже сидел один в темном карцере. Отцу удалось оправдаться: как юрист он смог грамотно себя защитить, и его отпустили. С его освобождением закончились и мои мучения в пансионе — мать тут же забрала меня, и мы уехали в Россию».

Добавим фрагмент из статьи Игоря Шевелёва «Игорь Моисеев: штрихи к портрету», опубликованный в «Российской газете» 20 января 2006 года.

Игорь Моисеев:

"Мою фамилию часто принимают за еврейскую, на самом же деле такие фамилии, как Моисеев, Абрамов, чисто русские, - говорит Моисеев. - Когда мы приехали в Биробиджан, на перроне нас встречала толпа людей с огромным плакатом: "Да здравствует наш Моисеев!" Биробиджанцы решили, что приехал знаменитый ансамбль во главе с евреем Моисеевым. Ко мне прибежал мой зам по хозяйству Михаил Евсеевич Волынский и с восторгом сообщил: "Игорь Александрович! Они хотят сделать для нас большой банкет!" "Ну, банкет так банкет. Я очень рад". С этим Волынский исчез и, как я потом узнал, разговорился с людьми, накрывавшими столы. "Наверное, вы думаете, что Моисеев еврей? Он совершенно не еврей. Он русский". Те вдруг всполошились: "Как русский?! А мы думали, что еврей..." "Нет, он русский, но он ничего... очень рад", - попытался успокоить их Михаил Евсеевич, видимо, сообразив, что зря затеял этот разговор. Но устроители не только не успокоились его заверениями, но, напротив, стали собирать со столов продукты и складывать их в корзины. Волынский вернулся как в воду опущенный. "Вы знаете, они не хотят давать банкет". "А почему?" "Они узнали, что вы не еврей". "Да? А кто же им сказал?" "Я сказал". "Зачем же вы говорили... Ну, побыл бы немножко евреем. Хорошо бы покушали". Так банкет не состоялся, потому что Моисеев не еврей".