Т.А. Семилет,
КГБОУ СПО «Алтайский государственный университет»,
г.Барнаул, профессор кафедры журналистики, докт. филос. н., профессор, semilett@rambler.ru
В статье раскрываются исторически сложившиеся принципы культуры, которые создают в сочетании своем базовую «формулу» культурного организма, его «жизненный проект». В русской культуре ведущая роль принадлежит православию, оно – духовный стержень нашей культуры, обеспечивающий ее оригинальность, цельность и жизнеспособность в качестве самовоспроизводящегося и саморазвивающегося мощного организма.
Ключевые слова: религия, православие, менталитет, этногенез, этнокультура, солидаристская парадигма
Semilet T.A.
ORTHODOXY AS A SPIRITUAL CORE OF RUSSIAN CULTURE.
The paper deals with the historical principles of culture together creating the basic “formula” of a cultural organism, its “vital project”. In Russian culture the leading role belongs to Orthodoxy. It is the spiritual core of our culture providing its originality, integrity and viability as a self-replicating and spontaneous powerful organism.
Key words: religion, Orthodoxy, mentality, ethnogenesis, ethnoculture, solidarity paradigm.
Религия – мощная социально-конструирующая сила. Сегодня является общепризнанной ее стержневая роль в становлении и укреплении самостоятельных цивилизаций, культурно-исторических типов, отдельных обществ и культурных общностей. Именно религия выступает решающим фактором в образовании наций и в межнациональной региональной консолидации народов и государств. Она – «кристаллическая решетка» духовного строя народа, включающая квинтэссенцию его духовных исканий и задающая структуру и направленность в развитии всей последующей духовной жизни.
Можно сказать, что религия – душа народа, его конституция и футурпроект. Игумен И. Экономцев справедливо утверждает: «Именно религиозный элемент, а не расовый и племенной, является ферментом этногенеза, подобным песчинке, которая, попадая в раковину, ведет к образованию жемчужины… Этнический тип складывается в результате смешения различных племен и расовых групп, продолжительного взаимодействия с внешней средой, сцементированный единой религиозной идеей, единым языком и культурным фондом, весьма быстро проходит инкубационный период и приобретает поразительную устойчивость. Сменилось, например, всего два-три поколения после Крещения Руси, и конгломерат враждовавших между собой племен – вятичей, полян, древлян, дулебов и т.д. – превратился в единую русскую нацию»[1, с.150–151].
При этом православие, подчеркнем, стало решающим фактором в формировании ее менталитета как относительно целостной совокупности «навыков духа»: мыслей, чувств, образов, стереотипов восприятия, создающих картину мира и детерминирующих единство культурной традиции органического культурного сообщества.
Будучи мощной детерминирующей и ориентирующей силой культуры, менталитет имеет солидную долю в осуществлении регулятивной и трансляционной функций. Он выражает бессознательные и полусознательные культурные «шифры», «коды», в которых запечатлен исторический опыт этно- и культурогенеза. Он выражает особенный умственный, психический и нравственный строй этноса, сложившийся под воздействием исторических условий развития народа и наследуемый от поколения к поколению. Он проявляется в идеалах, ценностных предпочтениях, стремлениях и ожиданиях представителей той или иной культурной системы.
Эта определенная психическая и интеллектуальная склонность, заданность, равно как и ориентированность на те или иные ценности, проявляется как социальный генетический код общности и воспроизводится с устойчивостью физических расовых признаков. Эти «геномы» культуры в силу своего индивидуального характера и психической глубинности не поддаются сознательному воздействию или изменению, чем придают культурной системе целостность, устойчивость, качественную самотождественность при всех поворотах социальной и политической судьбы. От их целостности, свободы и аутентичности проявлений зависит жизненность культурной системы и ее «здоровье», так как при их подавлении, ломке, замещении чужеродными элементами культура утрачивает свою органичность, способность к самовоспроизведению, самосохранению и самореализации. Отдельный человек и народ в целом не могут произвольно изменить менталитет, не могут и победить его: подавление определенных сущностных для народа черт, противоречие им может привести лишь к тому, что они проявятся, «вылезут» в другом месте, в искривленном виде или отрицательном значении.
Менталитет накладывает свой отпечаток на все сферы человеческой жизни, проявляется в хозяйственной, политической, правовой, нравственной, художественной, научной деятельности.
Действие этой мощной социальной силы сказывается как на макросоциальном, так и на микросоциальном уровнях. Если какая-то идея или реформа соответствуют менталитету общества, они воплощаются быстро и безболезненно, как бы естественно «врастая» в общественную жизнь или «произрастая» из нее, а не конструируются и не насаждаются искусственно. Если же идея или реформа противоречат ментальным ориентациям общества, то они обречены на провал, на искажение и деформацию до неузнаваемости или полной своей противоположности.
«Есть особенности народной психологии, есть черты национального характера и гения, которые надлежит принять как типический феномен и внутренне неизбежный двигатель судеб страны, – пишет Вяч. Иванов. – Как бы мы ни объясняли их, – географическими и этнографическими условиями и данными материального исторического процесса или причинами порядка духовного, – мы равно должны признать их наличность, действенность, быть может провиденциальность в развитии народа» [2, с.365].
Пережитые события истории, приобретенный на заре формирования этноса социальный опыт оставляют определенный духовно-психический по субстрату, образный и структурный по форме «осадок», который впоследствии во многом задает строй и ориентированность этнокультурной системе, определяет ее предпочтения и склонности в ситуации меняющейся действительности.
Будучи фактором этногенеза, войдя в «плоть и кровь» культуры, религия накладывает неизгладимый отпечаток на культурную индивидуальность, на ее дух, душу и социальное тело.
Лев Карсавин писал: «Культура создается свободным субъектом и есть своеобразное его самопроявление, частью живое и становящееся, частью словно отрывающееся от субъекта и застывающее в форме традиции, которую он свободно приемлет, одобряет и видоизменяет соответственно «духу» или целому культуры, т.е., в конце концов, соответственно себе самому» [3, с.175].
Главное содержание традиции – дух народа, та «смысловая матрица», которая создает самобытный социально-духовный организм – этнокультуру. Можно согласиться с утверждением, что многообразие существующих в мире культур в значительной мере обусловлено многообразием соответствующих культурных традиций.
Традиция транслирует смысложизненные ориентации, такие как стремление к накоплению богатства или к нестяжательству, преобразовательное или приспособительное отношение к природе, а также экстравертную или интровертную направленность личности, эгоизм или альтруизм, воинственно-конфликтное или дружески-солидаристское отношение к соседям и другие подобные, носящие интегральный характер. Под культурной традицией понимается то, что сохраняет определенную культурную систему, обеспечивает ее качественное своеобразие, самовоспроизводимость, самотождественность в истории, непрерывность жизни культуры вопреки прерывности жизней отдельных ее представителей и смене людских поколений.
Традиция, понятая как культурное наследование и наследие, предстает как жизненная сила культуры, как механизм сохранения и воспроизведения культурных констант. Содержанием традиций при этом считают общественные установления, ценности, идеи, религиозные верования, поведенческие нормы и образцы, личностные ориентации. Наиболее сильна в культуре религиозная традиция, так как здесь воспроизведение духовных смыслов и образа жизни освящается высшим абсолютным божественным авторитетом.
Славянские народы, на процесс этногенеза которых сильное влияние оказало греческое православие, составили вместе с ним Восток Европы, в то время как романо-германский мир – ее Запад. И здесь явно видны ментальные различия. А. Хомяков отмечал их, например, в таком факте, что «праздник праздников» в западноевропейском христианстве – Рождество, а в православии – Пасха. В рамках этой логики некоторые исследователи утверждают, что можно говорить о «рождественской» и «пасхальной» культурах. Для первой главное события священной истории – рождение Христа, его вочеловечивание как «акт участия Бога к человеку и в судьбе человечества», как оправдание человеческого наличного бытия таким, какое оно есть. Для «пасхальной» же культуры важнее всего призыв к человеку уподобиться Богу, указание пути к спасению и жизни вечной. Это призыв к ответной любви человека к Богу, к богочеловеческому восхождению, к осуществлению христианского идеала. Здесь проявляются человекобожеский посюсторонний гуманизм западного христианства, с одной стороны, Богочеловеческий теизм и эсхатологический идеализм восточного христианства – с другой. Славянскую культуру определяют как культуру иоановскую по имени автора Апокалипсиса, ибо она ориентирована на Царствие Божие, на эру Добра и Милосердия.
Именно традиции «духовного христианства», считал П.Я. Чаадаев, лежат в основании русского религиозно-психологического уклада и являются плодотворным началом своеобразного развития России. «Мы искони были люди смирные и умы смиренные – так воспитала нас церковь наша, единственная наставница наша. Горе нам, если мы изменим ее мудрому учению. Ему мы обязаны всеми лучшими народными свойствами, своим величием, всем тем, что отличает нас от прочих народов и творит судьбы наши», – писал он Вяземскому в 1847 году [4].
В отличие от католичества, по мнению П.Я. Чаадаева плодами православия на Руси являются не наука, развитое право и благоустроенная жизнь, а особое душевное и духовное устройство человека, бескорыстность сердца и скорость ума, терпение и надежда, совестливость и самоотречение.
П.Е. Астафьев в книге «Философия нации и единство мировоззрения», характеризуя культурные особенности русского народа, отмечал: «Наш народ менее всего юридический или политический народ, в очень слабой степени – социально-экономический и в высочайшей – нравственный и нравственно-религиозный». И далее относительно так называемого правового нигилизма: «Но именно во имя сохранения …полноты и равновесия своего духа, именно потому, что ценнее и выше всего для него его душа и ее спасение, и относился русский народ всегда более или менее равнодушно, а часто и враждебно к внешне организаторским задачам вообще, оказывал и мало склонности, и мало способности к формальной организации и организованной деятельности. Та деятельность, которой требует его действительно практический здравый смысл и которая необходима для спасения души его…, представляется для него всегда как деятельность личная (хотя бы и не для личных целей), по существу своему нравственная, но не организованная в юридических или политических формах, не механизированная, – ибо всякая организация деятельности есть непременно и механизация ее, ограничение ее личного, чисто духовного творческого источника.
Дорожа выше всего этим личным, творчески воплощающим всю полноту его духа и нравственным, а не отвне регламентированным характером своей деятельности (на свою ли, на общую ли пользу – все равно), русский народный характер и не может не относиться равнодушно недоверчиво или враждебно к исключительным задачам устроения внешних форм, внешней организации жизни.
Поэтому он и ведет спустя рукава даже дело устроения своих внешних благ и средств (не это для него важно!), бесконечно более думает о нравственном характере своих поступков, об их моральности, чем об их юридической правильности, об их легальности» [5, с.44].
У каждой культуры своя оригинальная «формула» и своя «генерализованная ценность», выражающая самое важное и дорогое для ее представителей. Генерализованная ценность русской культуры – совесть, справедливость, милосердие. Это культура цельности и соборности: цельное знание, неотделенность чувства и разума, истины и справедливости, неотделенность личных интересов от общественности; коллективное, соборное и согласное духовное социальное бытие. Это культура главенства духовного над материальным, содержательного – перед формальным, нравственного – перед правовым. Это культура сочувствия, соучастия и сопричастности к ближнему, и естественная основа политики и экономики ее – солидаристская парадигма.
Границы ареалов мировых религий условны, но они очень четко прослеживаются и сохраняются на протяжении веков. Эти демаркационные линии обусловлены действием реальных социокультурных сил, наличием стержневых принципов культурного строя народов. В этом отношении прав американский исследователь цивилизационных процессов С. Хантингтон, утверждающий, что сегодня «цивилизационные разломы» намечаются в первую очередь по границам культурных ареалов, а «бархатный занавес» культур разделяет народы в значительно большей степени, чем «железный занавес» идеологий [6].
Уникальность каждой культуры определяется теми принципами, которые складываясь исторически, создают в сочетании своем базовую «формулу» культурного организма, его «жизненный проект», и в русской культуре такая роль принадлежит православию, оно – духовный стержень нашей культуры, обеспечивающий ее оригинальность, цельность и жизнеспособность в качестве самовоспроизводящегося и саморазвивающегося мощного организма.
ФОРМАЛИН
|
|
Подозрение на: сопли
Статья #8 дезинформационного кодекса
Выполненное действие: пользователь предупрежден
Погрешность принятого решения: 24% |
Это сообщение отредактировал system - 12.12.2014 - 11:16
yaplakal.com