Пришла, докладываю о своем прибытии. А мальчики смотрят на меня и усмехаются. Нашли кого послать. Маленькая, худенькая. «Дюймовочка», — хмыкнул кто-то. Но командир так посмотрел на шутника, что улыбка враз с его лица исчезла.
— Твоя задача, девочка, быть рядом и без моей команды никуда не отлучаться, — сказал он.
Почти двое суток по горам лазили. Страху натерпелась — словами не передать. Когда на базу вернулись, решила: больше из госпиталя никуда. Тем более что помощь моя и не потребовалась. Все вернулись живыми и невредимыми. Только несколько ребят ноги натерли. Но когда группа снова поехала на операцию, молча заняла свое место в БТРе...
Из Карабаха вернулись, я с рапортом к начальнику госпиталя: прошу перевести фельдшером в группу специального назначения. Он прочитал его и отправил меня восвояси — занимайся своим делом, милочка. Да только плохо знал он мой характер. Если уж чего задумала, умру, но добьюсь своего. Я к командиру полка. Им тогда полковник Корсик Михаил Георгиевич командовал. Так, мол, и так, хочу фельдшером в группу спецназа. Образование позволяет, должность освоила. В Карабахе почти на все операции со «спецами» ездила. Замолвите перед начальством словечко. Уговорила старого полковника. В октябре 93-го пришла в «Тайфун».
Это название придумал командир группы, а «краповики» на своем совете единогласно поддержали его. К тому времени ребята научились многому. Как будто чувствовали, что после Карабаха передышка будет недолгой, поэтому выкладывались на штурмовой полосе до полного изнеможения.
И беда пришла. Страшная беда. Галина убедилась в этом, когда проезжала по разоренным ингушским селам. В развалинах лежали не отдельные дома, а целые поселки.
— Наша группа несла службу в Малгобеке, — вспоминает Галина. — Небольшой ингушский город быстро заполнили беженцы из Северной Осетии. Когда-то тихий и спокойный, он осенью 93-го напоминал растревоженный улей. Редкая ночь проходила спокойно. Разбои, грабежи на дорогах, частые перестрелки... Ребята уезжали на операции, а я сидела в своем вагончике и молила Бога, чтобы по возвращении моя помощь им не понадобилась. Уже тогда я понимала, что времена, когда я лечила людей от гриппа и простуды, ангины и мозольных болячек, безвозвратно уходят в прошлое. И очень скоро мои братишки будут нуждаться совсем в другой помощи.
...Первые потери наш полк понес под Самашками, через две недели после того, как дивизия вошла в Чечню. Нашей группе повезло, она не была в колонне, которая попала под обстрел, поэтому на базу вернулись все. Погибшего солдата и раненых отправили во Владикавказ. Тогда я еще не знала, что через несколько дней и меня повезут по этому маршруту с тяжелой контузией. А произошло это вот при каких обстоятельствах.
В Самашках еще хозяйничали боевики, их только в феврале из села выбили. Ночью боевики обстреляли нашу заставу. Двоих ребят зацепило. В то роковое для меня холодное январское утро мы поехали за ними на двух «Уралах».
Я сидела в кабине второй машины и видела, как наехала на мину первая. Пока соображала, что делать, еще одна мина рванула под колесами нашего «Урала». Выскочила — и сразу к водителям. Как вы там, мальчики? А они в ответ: «Сестренка, ты сама в крови. Бинтуй себя, мы потерпим». Вот глупые, я же медик. Вколола им обезболивающее и чувствую, как у самой земля из-под ног уходит. По голове будто молотом ударили, и перед глазами искры замелькали. Наложить повязки успела, а на остальное сил не хватило. Отлежалась немного, оттащила ребят в сторону. Вскоре наши подъехали. Мальчики стали готовить меня к отправке в госпиталь, а я им говорю: «Как же вы без меня жить будете? Как без фельдшера на операции поедете?» А они успокаивают: «Нового медбрата пришлют».
— Ну уж нет, думаю, ничего у вас не выйдет. Кости целы. Отлежусь, оклемаюсь. Только научилась автоматом владеть. А они — в госпиталь. Но командир настоял на отправке...
Лечилась в своем родном окружном госпитале. Мама, как узнала о моей контузии, слезами изошла. И я тоже. Соскучилась по ней и дочке. Пришлось Наташке успокаивать нас обеих. Ей хоть всего тринадцать, но не по годам серьезная девочка.
Через месяц из госпиталя выписалась. Чего зря лежать, когда мест для раненых не хватает. От прибывающих из Чечни узнавала последние новости. Самашки взяли, идут бои за Бамут.
Как-то встретила знакомую повариху Наташу. Она только что вернулась оттуда. Спросила ее: «Как там мои?» — «Как и все, воюют», — услышала в ответ.
Стала проситься обратно. Просьбу хоть и не сразу, но удовлетворили. В конце апреля прибыла на ВПД полка. Ребята встретили приветливо, но по их грустным лицам поняла: что-то случилось. Предчувствие не обмануло. На Лысой горе под Бамутом погибли Миша Немыткин, Андрей Зозуля, Олежка Терешкин и еще несколько отважных ребят из отряда «Росич». Старшие братишки, пособившие «тайфуновцам» еще задолго до чеченской войны самоутвердиться, занять достойное место в спецназовском братстве.
Досталось и нашим мальчикам. Многие из них залечивали полученные раны в госпиталях и лазаретах. А те, кто остались в строю, молча тянули фронтовую лямку. За себя и выбывших из строя братишек. Я ездила с ними на операции, оказывала помощь раненым, сама отвозила их в госпиталь, потом возвращалась.
В мае мне вручили орден Мужества и краповый берет одновременно. Утром, на построении полка в Самашках. От неожиданности растерялась. За что такая честь? А ребята поздравляют и говорят: «Носи награды со спокойной совестью, сестричка. Ты их заслужила!» После этих слов, как ни сдерживалась, слезы сами ручьем потекли...
Тут в нашем с Галей разговоре возникла долгая пауза. Я терпеливо ждал, когда просохнут слезы, понимая, как тяжело вспоминать дни, каждый из которых мог стать последним в жизни. Таких дней у Галины и братишек из «Тайфуна» было больше трехсот. Горьких и кошмарных дней чеченской войны.
— Дай Бог, чтобы они больше никогда не повторились, — озвучила мои мысли Галина и, попрощавшись, вышла из кабинета. Маленькая ростом, но сильная духом сестренка из «Тайфуна».
yaplakal.com