Никто не забыт, ничто не забыто, Репортаж из Хатыни

Просто не могу удержаться.

Из показаний Багрия Мефодия Карповича, 1913 года рождения, из села Михайловка Полтавского района:
«Я вступил в карательный отряд СС из лагеря военнопленных с целью улучшить свои бытовые и материальные условия… Эта деревня Хотеново была партизанской. Мы зашли в хату, а там пятеро или больше детей. Мы вышли во двор, тогда я говорю, что расстреливать не буду, он мне тоже показал на сердце и говорит, я тоже не могу. А я его еще спросил: „А почему не будешь, а кто же будет расстреливать?“ Он мне ответил, что для расстрела позовем из следующего дома, и он за нас расстреляет…»


Из показаний Рольфа Бурхарда, зондерфюрера немецкой комендатуры города Бобруйска:
«Это было, кажется, в начале июля 1942 года. Знакомый мне по работе сотрудник СД Мюллер спросил меня, как я поживаю. Я ответил – ничего, только туговато с продуктами для посылок домой. Мюллер мне ответил, что в воскресенье, когда я буду свободен, я могу вместе с ним поехать в район и там можно будет кое-что достать.
Утром в воскресенье я пошел в СД и вместе с Мюллером поехал на легковой машине в деревню Козуличи. За нами следовало еще три грузовика, на которых были посажены эсэсовцы.
Деревня Козуличи Кировского района была оцеплена эсэсовцами, и население выгонялось из своих хат. Я вынул свой пистолет из чехла и тоже принимал участие. Все граждане были построены и, за исключением старосты и семей полицейских, выведены на окраину, там их загоняли на мельницу, а потом мельницу поджигали. Пытавшихся бежать мы, расстреливали на месте. Я видел, как эсэсовцы в горящую мельницу вталкивали или просто бросали детей и стариков.
После этого мы с Мюллером вернулись в Бобруйск. Было забрано порядочное количество продуктов. Из них я получил около двух килограммов сала и кусок свинины…»

Из показаний на суде Рольфа Бурхарда – зондерфюрера немецкой комендатуры города Бобруйска.
«Вопрос: Участие в сожжении деревни Козуличи вы принимали по собственному желанию?
Ответ: Так точно.
Вопрос: Вы имеете высшее юридическое образование, скажите, как вы рассматриваете факт сожжения абсолютно ни в чем не повинных 300 мирных жителей?.. Из ваших показаний следует, что вы за два куска сала, 4 – 5 кусков свинины и гуся приняли участие в сожжении заживо 300 человек…
Ответ: Да, это так. Это жуткое дело… Я раньше никому не говорил об этом и только на следствии рассказал всю правду…
Вопрос: Вы считаете себя политически грамотным?
Ответ: Я считал и считаю себя грамотным.
Вопрос: Скажите, когда вы стали понимать, что фашист – это человек, который покрывает себя позором?
Ответ: Процесс этого осознания проходил у меня медленно. Началось это во время пребывания в Бобруйске и особенно сильно во время пленения. Но я считаю, что в настоящее время, может быть, я освободился от фашистской идеологии, но какие-то остатки еще имеются. Может быть, в течение полугода я освобожусь совершенно. (Смех в зале.)».

Обязательно после НГ съезжу.

Я белорус, и конечно же в Хатыни был не раз... Честно говоря аналогичные эмоции чувствовал только при посещении мемориала в Катыни под Смоленском...

Это сообщение отредактировал Zavsegdataj - 13.12.2012 - 15:02

Точно никто никого не считал по национальностям.
Учитывая что русских вообще больше чем украинцев и белорусов - естественно, что русских могло быть больше и в рядах предателей.

По большому счету кого и следовало бы пристрелить, так это "Дядю Васю". За безответственность и Дирлевангера вместе с ним, за компанию...

Это сообщение отредактировал Victuar - 13.12.2012 - 15:40

да.. из подобных мемориалов Хатынь и Саласпилс самые сильные - вроде и давит на тебя, а уходить не хочется. Вечная память.

Единственный,оставшийся в живых, Иосиф Каминский встречал иностранные делегации посещавшие мемориальный комплекс Хатынь.К немцам ни разу не вышел,не смог простить.

согласен, там очень тяжело, но и именно в таких местах ты понимаешь,то что было в 41-45.
Я хотел бы что бы там побывали мои дети, но это уже вопрос финансовый.
А беларуссы это люди с которыми мне очень понравилось просто общаться, в других регионах я такого отношения к приезжим нигде не видел.

согласен, но читать так же тяжело - адамович мне кажется показывает что, написать о чем либо (по крайней мере о войне) надо и самому это пережить.

Я как то рыбу в Гомеле ловил. Подошел вроде как старик уже, начало девяностых было. Поболтали (а я совсем пацан), а он всё про войну. Оказался Алесь Адамович. Обычный мужик.

Кстати. В Витебской области часто отдыхаю. Там по пути на одно озеро можно вдоль дороги много "столбиков" насчитать. Типа маленьких обелисков. Догадаться что там раньше деревни были, можно только по огромным тополям и грушам и яблоням кое где. Это как раз деревни 18-го батальона. Были деревни.

Меня больше ужаснуло то, как обыденно ,механически убивали людей. Стариков,детей,женщин...Война-страшная штука. Но можно ведь было не оскотиниться до такой степени?

Из показаний Майданова Михаила Васильевича (продолжение):
«Каждый немец предложил стоящему за ним „иностранцу“ следовать за ним к дому. Когда около каждого дома встали по два человека, немец и наш, то офицер дал команду зайти в дома. Я вместе с немцем зашел в пятый или шестой дом, а всего в этой деревне было двадцать пять или тридцать домов. В дом я вошел первым и увидел сидящих за столом старика и старушку в возрасте семидесяти лет, и рядом с ними сидел парень лет пятнадцати. Немец мне сказал: „Стреляй“ – и показал рукой на сидящих за столом людей. Я из своей винтовки сделал три выстрела, в каждого по одному выстрелу. Стрелял я в упор, и они упали на пол. После моих выстрелов дал по ним очередь немец и сказал «капут».
* * *
Шинкевич Степан Анисимович – уроженец села Николаевка Николаевской области:
«Впереди шел немец, а я за ним. Войдя в дом, я увидел три человека: мужчину лет сорока, среднего роста, он сидел около стола, женщину-старуху лет шестидесяти, которая лежала на кровати, и стоявшую недалеко от кровати женщину средних лет. Немец рукой показал мне, чтобы я стрелял в мужчину. И я выстрелил. Стрелял из винтовки в голову. Мужчина упал на пол и некоторое время содрогался. Немец короткой очередью застрелил двух женщин, и мы из дома ушли. Входя и в этот дом, мы с людьми не разговаривали ни о чем. Сразу застрелили и ушли».
* * *
Из показаний Грабовского Феодосия Филипповича – уроженца деревни Грабовка Винницкой области:
«После того, как мы сошли с машины и построились, Дирлевангер через переводчика нам поставил задачу, что мы обязаны заходить в дома, всех расстреливать, а дома сжигать, что нами было и выполнено. Все каратели украинского взвода по одному, с одним или двумя немцами, стали заходить в дома…»
* * *
1946 год. Ответы на суде немецкого солдата Ганса Йозефа Хехтля – австрийца, уроженца города Сан-Пельтен, бывшего ефрейтора 718-го полевого учебного полка.
Ответ: Теперь, конечно, я знаю, что это нехорошо…
Вопрос: Когда была вторая карательная экспедиция против партизан?
Ответ: Вторая операция против партизан была проведена в 1943 году в феврале месяце, между Полоцком и станцией Оболь. Во время операции я лично поджег 40 домов и 280 человек расстрелял. Всего наш взвод расстрелял более 2000 человек мирного населения… Я неправильно делал, но если бы я не выполнил приказ, меня бы наказали.
Вопрос: О чем вы думали, когда стреляли мирных людей?
Ответ: Я ни о чем не думал.
Вопрос: Сколько вам было лет тогда?
Ответ: Восемнадцать.
* * *
Из показаний Иванова Афанасия Артемьевича – уроженца деревни Скриплица Кировского района Могилевской области:
«Немцы и мы стояли полукольцом у ямы, в которой находились мирные граждане деревни Вязень и Селец Кличевского района, и стреляли в них из имевшегося у нас оружия. У меня лично в то время была винтовка. У Ворончукова Демьяна и Романовича Владимира ручные пулеметы, у Барчика Августа, Изоха Василия и Борисенко Архипа Петровича автоматы…»
* * *
Хильченко Павел Иосифович – уроженец деревни Крутики Чернобаевского района Черкасской области:
«После поступила команда расстрелять жителей деревни… С нами в деревню прибыли немецкие офицеры из нашего батальона, и они отдавали распоряжения о сборе людей, а их распоряжения передавали командиры взводов и отделений рядовым карателям. Немцы и барчиковцы небольшими группами и поодиночке пошли по деревне, и в разных местах Студенки слышалась стрельба. Я также пошел по улице и встретил одну женщину, которая на руках несла ребенка дошкольного возраста. Женщина с ребенком свернула с улицы на огород. Я пошел вслед за ней и на огороде выстрелил из имевшегося у меня нагана в женщину. Когда я стрелял, я был от нее в нескольких метрах. В женщину я выстрелил один раз, и она упала. Потом я выстрелил в ребенка. Я это сделал потому, что было распоряжение Барчика и немецких командиров расстрелять всех жителей деревни Студенка. Кажется, человек пятьсот»
* * *
… Его же показания:
«… Около сруба в деревне Маковье находились немецкие офицеры Сальски и Роберт – имя это или фамилия, я не знаю. И еще другие немцы. Сальски приказал открыть огонь по людям, которых загнали в сруб недостроенного дома. Сальски умел разговаривать по-русски и давал команды на русском языке. Я установил ручной пулемет на ножки против проема для дверей в срубе – метрах в десяти от него, и мы открыли огонь… Немецкие и офицеры и командиры взводов стреляли в людей из автоматов. Тупига через окно. Это я помню, потому что еще боялся, как бы он сюда не завернул свой пулемет, потому что стрелял в боковое окно».
* * *
Из показаний Карасева Григория Семеновича – уроженца деревни Неговля Кировского района Могилевской области:
«В противоположном от входной двери конце комнаты мы обнаружили двух пожилых женщин, которые сидели на кровати. В чем они были одеты, не помню. С ними мы ни о чем не разговаривали. Смурович выстрелил из карабина в одну женщину, и она упала на пол. Затем я из своего карабина с трех метров выстрелил в грудь другой. Она тоже упала. Помню, что, не обращая внимания на убитых женщин, мы открыли сундук…»
* * *
Из его же показаний:
«Я зашел в один дом и увидел в первой его половине убитыми женщину и мужчину. Проходя во вторую половину, я увидел люльку, подвешенную на веревке к потолку, в которой лежал ребенок в возрасте примерно одного года. Был ли это мальчик или девочка, я не разобрался, выстрелил в упор из винтовки и убил его».
* * *
Из показаний Багрия Мефодия Карповича – родом из села Михайловка Полтавского района:
«Мне хорошо помнится такой случай. Я проходил по деревне, называлась она, кажется, Нивка, и я видел немца, который нес мальчика лет шести-семи, держа его за рубашку, а затем три раза его о землю ударил и убил».
* * *
Его же показания:
«Парень, лет, может, десяти, вцепился немцу в ремень: „За что ты убил маму?“ Тогда я выстрелил. А немец снял с кровати грудного ребенка с подушкой и положил на пол. Поднес ствол винтовки к самому лицу и выстрелил. И приказал вытаскивать тех, кто под кроватью.»
* * *
Бывший каратель Силин Александр Иванович – уроженец деревни Точище Кличевского района Могилевской области:
«Когда возвращались из Борок домой, кто-то из карателей рассказал, что Русецкий Андрей расстрелял по приказанию Иванова Афанасия целую семью. Тогда же все смеялись, что, когда Русецкий расстреливал людей, у него тряслись руки».

Не думаю, что этот шаг был сделан для наживы, но неприятно, что такой мемориал теперь платный (http://khatyn.by/ru/news/f07a18ab5bf4aece.html)

Введение платных услуг на МК «Курган Славы»

Во исполнение поручения руководства Минского областного исполнительного комитета об источниках дополнительного финансирования и согласно статье 26 Закона Республики Беларусь «О музеях и музейном фонде Республики Беларусь» от 12.12.2005 г. с изменениями и дополнениями, утвержденными 17.06.2011 г., приказу Министерства культуры Республики Беларусь № 39 от 14.02.2006 г. «Об утверждении примерного перечня услуг музеев Министерства культуры Республики Беларусь», письму Министерства культуры Республики Беларусь от 18.02.2011 г. № 10-26/432 «Об установлении цен на товары (работы, услуги)» государственное учреждение «Государственный мемориальный комплекс «Хатынь» вводит с 20 марта 2012 г. в филиале «Мемориальный комплекс «Курган Славы» платные услуги по следующим тарифам:



Посещение мемориала:

для школьников, учащихся проф. тех. училищ, средних специальных и других учебных заведений — 1 500 бел. рублей с человека;
для остальных категорий граждан — 3 000 бел. рублей с человека.

Экскурсионное обслуживание:
для школьников, учащихся проф. тех. училищ, средних специальных и других учебных заведений — 7 000 бел. рублей (с группы до 20 человек);
для остальных категорий граждан — 12 000 бел. рублей (с группы до 5 человек);
для остальных категорий граждан — 19 000 бел. рублей (с группы от 5 до 20 человек).

Обслуживание посетителей будет производиться как за наличный расчет с выдачей фискального чека кассового аппарата, так и за безналичный расчет по предварительной заявке организаций и туристических фирм путем обращения в экскурсионный отдел ГУ «ГМК «Хатынь».

Более подробную информацию можно получить по телефону: 8 017 74 55787 (+375 1774 55787).

Всегда поддерживаю такие посты. Главное - помнить и понимать!

Зелень.
Была там еще ребенком в 1985 году и тоже зимой. Холод был жуткий, но мы с классом обошли весь мемориал. Впечатления крайне грустные. Колокола аж сердце обрывают. Прочла тему и сразу вспомнилась та поездка...
Берегите это памятное место...

Платным если и сделали, то стомость я считаю мизерной! Нужна для поддержания комплекса в чистоте
3000 бел руб - это 30 центов ( 1\3 доллара) - для взросл. и 1500 бел руб - это 15 центов (1\6 доллара) - для детей.
И вы считаете это деньгами?

Ну конечно "эти" во всем виноваты! Но почему то мне кажется ,что если бы и вовсе их не было , а были только такие узколобые как ты , то все бы было очень плачевно!

объясните как это можно продавать билеты ... это что disneyland ?
Это что ... государство которая не могла их защитить теперь продает билеты ?


ну не могу я вас понять ... извените

Был там в августе 1987 во время службы в Печанской учебке в Борисове после присяги. . Повезли нас всей ротой-в ней почти все национальности СССР.даже немец и поляк были.Атмосфера да, очень тяжелая.Кто служил наверное помнит -первые месяцы в армии в башке-только пожрать и поспать. А приехали- все напрочь выбило-у многих в глазах тоска и страх, жались друг к другу как овцы в грозу. Стоит чуть отстать от своих что б прочитать надписи - охватывало чувство близкое к ужасу. До сих пор помню...
=================================================
Через год, будучи борзым черпаком, на учениях в Дретуни, отойдя немного в лес от полевого парка наткнулся на холм в человеческий рост,огороженный оградкой и большой крест на вершине холма. На кресте табличка с надписью-дословно не помню ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНЫ ЖИТЕЛИ ДЕРЕВНИ(забыл название!) КОТОРУЮ В1943 СОЖГЛИ ВМЕСТИ С ЖИТЕЛЯМИ и список фамилий - 42. старшему 78. младшему 6.
стало также не по себе как и год назад в Хатыни.
====================================================
А потом был февраль 2004 года- я на стажировке в Англии. жил в семье дабы лучше познать английский.
Весь прогрессивный мир( читай Запад!) готовился отпраздновать высадку в Нормандии ну и свою единаличную победу во второй мировой.
Аккурат после 23 февраля, который мы с коллегами отметили в наилучшем духе СССР в ихнем пабе с исполнением гимна Советского Союза и Несокрушимая и легендарная.
На следующий день после занятий хозяйка ( во время войны ей было 5 лет)за вечерним чаем спросила меня-почему вы русские такие жестокие. и показывает газету- в ней рассказ какой-то немки которую в 45-м году под Берлином хором трахнули наши солдаты. я еще спецом хозяйке заметил мол что это она столько молчала и разоткровеничалась через 60 лет и как прям по заказу к юбилейной дате.Но она моего намека , что статейка заказная не приняла. Пришлось давать полный ответ. я не стал пересказывать историю Великой Отечественной, а просто рассказал про Хатынь и про ту сожжнную безымянную деревеньку .
она офигела с моего рассказа и потом добавила мол наверное то же самое немцы сделали с ними(англичанами) если бы смогли переправиться через "инглиш чанэлл"

До тех пор, пока у нас есть Лукашенко, этого не случится. Уж он точно не допустит издеваться над нашими предками.

Бацька не продаст Родину фашистам, толерастам и прочей нечисти...

Прадед был танкистом, Ленинград освобождал. На Гатчинских высотах они увидели дерево, на котором были повешены 2 ребенка (кажется, мальчик и девочка), а на груди у них были прикреплены мишени - немцы, похоже, меткость на их телах отрабатывали. Командир батальена после увиденного сказал: "Немцев давить". И они давили. Когда мясорубка закончилась, танки по башню в крови были.

Фашисты твари.

Погибшим вечная память.

спосибо за фото.был там в детстве.очень впечетлило.туда надо возить всех.и не забывать это

Аж мурашки по телу, когда фамилии увидел....

Алесь Адамович
"Хатынская повесть"
""В Белоруссии уничтожено более 9200 деревень, более чем в 600 из них убиты или сожжены почти все жители, спаслись единицы"...
... - Поворот на Хатынь,- сказали в автобусе. Нас качнуло, накренило, и гул в машине сделался лесной, близкий.
- Один... два... три... - Сережа громко считывает цифры. Наверное, с километровых столбиков.
Снова открытое пространство (звук отступил); останавливаясь, мы сделали крутой разворот.
- Приехали, папка.
День очень солнечный, теплый. Это моя привычка: выходя
из помещения или машины, прежде всего поискать лицом, кожей, веками щекочущую ласку солнца. Общая, так сказать, ориентировка в космосе.
Голоса вокруг, много, приглушенные. И иностранцев голоса. Их теперь и на улице нашего, не столичного города услышишь. С тех пор как я ослеп, особенно в последние годы, их появляется все больше, они приблизились.
Шарканье ног по цементу, шуршание колес и моторы подъезжающих машин. Ударил мне под ноги резкий металлический звук. Это моя палка, здесь она непривычно и неприятно громкая. Я поднял ее, взял под локоть. Подождал, покуда меня найдет Глашина рука. Но металлический звук, как эхо, остался в пространстве, он издали пробивается к нам - сквозь голоса и шарканье подошв. Это и есть Хатынские колокола? На высоких печных трубах, говорят, висят колокола - на месте бывших хат...
Мы движемся навстречу этому звуку, слабому, точно расколотому. Приостановились возле людских голосов, повторяющих цифры:
- ...Два миллиона двести тридцать тысяч... В Белоруссии погиб каждый четвертый житель...
- Папка, тут ступеньки, - предупреждает Сережа.
Глаша, сжимая мой локоть, показывает: здесь! Три шага и снова - здесь! Под ногами дорожка шершавая, твердая.
- Это могильные плиты? - тихо спрашивает Сережа.
- Нет, это просто дорожка.
Глашина рука, подсказывающая и показывающая, как идти, как ставить ногу, сегодня не такая, как обычно бывает дома или на улице города. Она - как тогда в лесу, где гремела немая (для меня, оглохшего) пальба, а Глаша, вцепившись, повиснув на моей руке, показывала, далеко ли, близко ли стреляют...
Звук уже резче, ближе. Дрогнув, возникнув, он глохнет, как зажатая боль, чтобы тут же раздвоиться. Прозвучит двойной, тройной - расколото, цимбально - и тоже обрывается, будто на него легла чья-то ладонь. Но снова и снова появляется в мире расколотый, цимбальный звук, его уже ждешь, и с ним возникает даль, уходящая, расширяющаяся. В тебе самом что-то расширяется. Звук снова и снова ищет, ощупывает дно, зовет эхо.
Три шага - и ступенька. Плиты, наверное, черные. Сереже они показались могильными. Три шага, и мы чуть ниже, на ступеньку ниже.
- Мамка, и тут никто-никто не остался живой?
- Тише, Сережа, тише, послушай, что тетя рассказывает. Молодой девичий голос объясняет, как тут было, что тут происходило больше четверти века назад: как налетели каратели, как согнали всех в сарай и подожгли, а люди выбегали на пулеметы...
За девичьим, молодым голосом, как правда, которую высказать, передать невозможно, но которая тем не менее правда, все тот же цимбальный перезвон колоколов, уводящий вдаль, пересчитывающий мертвые печные трубы.
<Ребенок съедает хлеба больше, чем взрослый> - это засело как заноза под черепом маньяка в одном конце Европы, и через несколько лет сюда, в другой конец континента, пришли, чтобы убить детей... Которые <потребляют, съедают больше...>.
У каменного старика, того, что держит убитого мальчика, ладонь, пальцы прострелены. Я не знаю, видят ли это зрячие. Я видел не раз после войны. Почти у всех, кого расстреливали вместе с детьми и кто при этом случайно остался жив, рука изуродована. Та, которой закрывали, прижимали к земле голову ребенка. Человек упал рядом с убитыми, успел упасть живой с живым ребенком, их заливает ужас, заливает кровь мертвых. Не двигаться, не шевелиться, что бы ни происходило!.. Но ребенок, он хочет встать, сейчас он заплачет, закричит! И его держит, прижимает к земле рука отца или матери, просит, умоляет молчать, не звать смерть... А смерть уже подошла, смотрит в упор, целится. Стреляет в головку ребенка - ив руку, которая защищает, прячет круглую теплую, как летняя земля, головку...
Звук все ломается надвое, натрое, уходит вдаль и все считает, считает... Я посреди несуществующей деревни, слушаю, как чьи-то голоса считывают с невидимых таблиц имена, фамилии сожженных людей, названия убитых деревень. Названия городов и вполголоса произносимые цифры тысяч замученных в концлагерях: восемьдесят тысяч... сто восемьдесят тысяч... двести пятьдесят...
Солнце щекочет веки, пытается их, раскрытые, раскрыть. Когда-то я любил смотреть на солнце закрытыми глазами: сквозь живую плавящуюся красноту век. Сесть где- либо, или вот так стоять, или идти тихонько против солнца и смотреть на солнце, окрашенное моей живой кровью и, точно от моей крови, теплое.
Теперь мои веки черные, и лишь искры боли проносятся по черному, всегда горячему небу...
Считающий печные трубы звук Хатынских колоколов уже за спиной у нас, мы уходим, а он остается, но снова догоняет, дробится, спрашивает: <Так-вы-по-ня-ли?.. Так- ли-вы-по-ня-ли?.. Вы-по-ня-ли?.. По-ня-ли?..>
Три шага - и ступенька. Три шага - и мы на ступеньку удалились. Я уже опустил палку, она звякает о плиты непривычно громко, нужно время, чтобы снова звук этот стал обыкновенным. Всего лишь стук металлической палки о камень. Я куда-то иду, и ничего больше...
Но есть ли теперь в мире что-либо, о чем можно сказать: и ничего больше?
Звук позади делается слабее, а моя палка, наши шаги, голоса идущих - громче, привычнее..."

В Минске были в музее Великой Отечествонной Войны. В Брестской крепости были. Слезы и ком в горле. В Хатынь не поехали, жена сказала, что не осилит душевно. Память о войне в Беларуси крепка. Надо ездить по местам боевой славы и детей и внуков своих возить и рассказывать и рассказывать все. что помним от дедов своих, от школы. Как забудем Великую Отечественную войну, так придет новая.