Офицеры....., Досматривая свой любимый фильм

этот взгляд словно высший суд...

А я каждый раз при просмотре этого момента думаю: а я бы так смог? со связкой гранат и автоматом - на танки? зная, что почти наверняка погибну, буду или расстрелян или раздавлен... Танки все равно прорвутся, так какого хера я тут делаю и лезу на них?
Наверно бы все равно смог, думал бы уже потом. Надо же своих прикрыть...

"А я Россию домой хочу, я так давно не видел маму"

" Кто мне писал на службу жалобы? Не ты? Да сам я их читал!"© Пруф в студию Вилли! Пруф. А иначе это - голословное обвинение и клевета. И на это есть статья УК РФ.

Не моуг смотреть эти фильмы раскрашеными. За яркой картинкой теряется весь глубинный смысл.

Люблю момент когда родился Егор и красноармеец полчил штыком в мягкое место сидя на крыше вагона.
А еще Ваня всегда привозил Любе цветы.. Как она его имя нараспев произносила .. Ваанечка))

Сегодня было енто чудесное кино которое вышибает слёзы.
Офицеры и коммунисты ко мне.
О господи,были же люди( где где да бля где???? И почему мы сейчас не помагаем друг другу)

Сегодня до обеда включил телик, а там "Офицеры" идёт.
Оторваться не смог - до конца досмотрел.
Классика!!!
Во многих местах аж зубами скрипел....

Срать захочешь - присядешь!Приспичит - остановишь!

Фильм... Что я могу сказать за него? Вырос я нём,и многих других фильмах о Великой Отечественной Войне. Сентиментальным ни когда не был, 47лет,198см роста и 105кг веса, но до сих пор при просмотре этих фильмов пробивает на слезу. Нет не плачу,но глаза всё равно на мокром месте. Почему? Да не знаю. Сейчас специально просмотрел Яндекс со снимками Вечного Огня в России. Бля, чё у вас творится? Столько случаев осквернения,ПОЧЕМУ? Что,родители детей перестали учить,что такое хорошо и что такое плохо? Или память народная просыпается только к праздникам, а в остальное время ей до памятников и монументов и дела нету?

В ночном пустом коридоре Маша свернула цигарку, прикурила. Из купе вышла и Любовь Андреевна.
— Через неделю у нас выпуск, а там, вероятно, и назначение, — тем же спокойным, точно выжженным голосом сказала Маша. — Вот поэтому…
— Вот поэтому ты должна немедленно заявить, что у тебя ребенок, — решительно перебила Любовь Андреевна. — Твое место в тылу, а не на фронте.
— Мою маму повесили немцы. Она работала нянечкой в детскомдоме для детейинвалвдов. Совсем беспомощных, умственно неполноценных. Очень жалела их, любила, привязалась. А какойто эсэсовец приказал их уничтожить. Расстрелять прямо в кроватках. Мама хорошо знала немецкий, все поняла, она как раз несла кипяток. И выплеснула кастрюлю ему в лицо.
— Боже мой…
— Ее повесили с табличкой «Партизанка». Мне рассказывали очевидцы, потому что мама успела отправить меня в эвакуацию: она знала, что я жду ребенка.
Любовь Андреевна вздохнула, горько покачав головой. Помолчав, сказала иным тоном:
— Теперь у тебя есть сын, Машенька. И твой долг вырастить его, поставить на ноги…
— Мою маму повесили немцы, — все так же спокойно произнесла Маша. — Что бы вы ни говорили, я буду повторять: маму повесили немцы. Повесили, понимаете? Мою маму повесили. На дереве, даже без виселицы.
Она замолчала, пристально разглядывая огонек цигарки. Молчала и Любовь Андреевна, с болью и жалостью глядя на нее.
— Кроме мамы у меня есть только один близкий человек, — тихо проговорила Маша. — Он на фронте, и я не хочу его ничем беспокоить: воевать надо с легким сердцем. Но он однажды сказал, чтобы я обращалась к вам, если будет совсем трудно.
— Машенька, девочка моя, я сделаю все, что в моих силах. Я завтра пойду к начальнику твоей школы…
— Никуда не надо ходить, Любовь Андреевна. Просто пока возьмите Ваню к себе.
— То есть куда это — к себе, Маша? И что значит: пока?
— Пока я не вернусь.
— Откуда?
— С той стороны.
— Что ты говоришь?!.
— Школа готовит радистов для партизанских отрядов и диверсионных групп. Мама неплохо обучила меня немецкому, и я нужна там.
— Ты нужна сыну!
— Вот и возьмите его. Больше просто некому.
— Машенька, мы делаем рейсы на фронт. На фронт, ты это понимаешь? Под бомбежки и обстрелы.
— Мне некому больше оставить Ваню, Любовь Андреевна. Некому. Я понимаю, как вам будет трудно, но что же делать?
— Машенька, это не просто трудно, это невозможно. Я понимаю, я все понимаю, но, может быть, лучше… Детдом?
— Может быть, — равнодушно согласилась Маша. — Только я не смогла заставить себя сделать это. Если сможете — отдайте. От бабушек ведь тоже принимают.
— Что?!. — Любовь Андреевна задохнулась, качнулась к ней. — Что ты сказала, Маша?..
Поезд дернулся: прицепили паровоз. Маша инстинктивно рванулась к купе, но, пересилив себя, остановилась. Сказала, еле сдерживая слезы и глядя мимо Любови Андреевны:
— Идите к нему, Любовь Андреевна, идите, он может упасть. Идите к внуку!
Состав уже дергало и качало: бригада пробовала сцепки и тормоза. И потрясенная Любовь Андреевна, подчиняясь суровому приказу вчерашней девочки, поспешно шагнула в купе. К внуку.
А Маша, натыкаясь на стенки и изо всех сил сдерживая рыдания, шла к дверям вагона.

В деревенской избе сидели Иван, Лена, Алексей и сама хозяйка — весьма пожилая женщина, постаревшая не столько от прожитых лет, сколько от пережитых бед. Пили чай из самовара, а на столе, кроме скромного деревенского, красовалось и непривычное для этих мест московское угощение: печенье, конфеты, вафельный торт, чтото еще.
— Наша земля издавна на костях стоит, — говорила хозяйка. — Сынку моему Бог германскую землицу уготовил, а муж — здесь, в родной своей.
Она помолчала, и все молчали, понимая, что это как бы пролог к рассказу об общей беде.
— Много мы тут повидали, а девушку ту помню, — вздохнула хозяйка. — Конец марта был, поля протаивать начали, ручьи побежали, когда ее привезли. До того бои были, немцы Семин лес со всех сторон обложили, а в ту ночь стрельба закончилась. Тихо стало, и вышла я, помню…
Немцы сгоняли народ на площадь перед бывшим зданием колхозного правления. Больше всех усердствовал переводчик из русских.
Посреди площади уже стояла Маша. Почерневшая и измученная, босиком на талом снегу. А за редкой цепочкой окружавших ее немцев в темную единую массу сгрудились жители. Громко плакали дети и тихо, приглушенно — женщины.
Офицер о чемто спросил Машу, но она медленно покачала головой, отказываясь отвечать.
И тогда ее повели по деревне, чтото громко кричал переводчик. Может быть, он кричал, что она радистка и диверсантка, может быть, просто партизанка. Следом гнали народ с плачущими детьми и судорожно рыдающими женщинами. Остановились за последним гумном. Дальше начинались поля.
И опять офицер чтото сказал Маше. И опять она отрицательно покачала головой.
Офицер пожал плечами и отошел. А переводчик развязал Маше руки и протянул лопату. Но Маша, словно не заметив ее, медленно пошла к бревенчатой стене.
Она шла по талому снегу, и следы ее маленьких босых ног тут же заполнялись водой. Подошла к гумну и стала у стены, повернувшись лицом к немцам. Коротко ударила автоматная очередь.
— Вот как маму вашу убили, детки. Я ивушку посадила там, чтоб могилка ее не затерялась.
Иван сидел, закрыв ладонью глаза. По лицу Лены текли слезы. Алексей встал, прошел к лавке у входа, где сложили они свои пожитки, достал бутылку водки. Молча налил в чайные стаканы.
Все встали.
— Есть такая профессия: защищать свою родину, — тихо сказал он.
— Вечная память им, — тихо всхлипнула хозяйка. — Лесу в России не хватит, чтоб каждому крест поставить.
Все молча, торжественно выпили и тихо поставили стаканы на стол.
За околицей под большой пышной ивой Иван и Лена старательно обкладывали дерном могильный холмик. Дерн подносили парнишки и девчата, а немногочисленные мужики резали его на самом зеленом и свежем месте луга.
Поодаль стоял председатель в темном костюме с орденами и медалями в обязательной шляпе на голове. Рядом с ним — баян и две балалайки — весь местный оркестр.
— Удастся ли Алексею? — тихо вздохнула Лена.
— Прошибет, — сквозь зубы процедил Иван без тени сомнения в способностях друга.
Холмик был уже обложен дерном, и теперь не только они двое, но и все девчата укладывали дерн вокруг могилы.
— Едут!.. — закричали издалека мальчишки.
Подъехал грузовик с пятью вооруженными карабинами солдатами под командованием лейтенанта, с какимито торжественно и строго одетыми представителями райкома. Из кабины вылез Алексей, солдаты сгрузили выкрашенный белой эмалью обелиск со звездочкой и понесли к могиле.
Иван и Алексей установили обелиск на могиле, воткнув в землю четыре штыря.
На обелиске была надпись:

«МАША БЕЛКИНА. 1923—1943
ПАРТИЗАНСКАЯ РАДИСТКА».
И ниже: «СПАСИБО, МАМА».

И мой любимый... Как смотрю,так батю вспоминаю - 30 нашей армии отдал. Да и я 25...

Фото, которое я выложил сделала моя дочка, ученица 4 класса, на Поклонной горе в 20-х числах мая сего года. На вопрос-" Почему сняла его, а не дурачащихся пацанов?"- ответила: Папа! это же ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ. Так что , не так все плохо.

Это сообщение отредактировал Gekki66 - 12.06.2015 - 19:52

не могу спокойно смотреть такие фильмы. буря эмоций...

Это сообщение отредактировал ezhik040 - 12.06.2015 - 19:01

Значит Вы хороший отец, и с такими людьми как Вы и Ваша дочь у страны не все потерянно. Удачи Вам,Вашей семье и России. Пусть всё у вас будет хорошо. С уважением.

Обожаю момент под конец фильма, когда Юматов ,уже генералом (столько лет прошло...) к Лановому (тоже генералу) входит...

- Разрешите?
- Валяй!

...и взгляды их!

Это сообщение отредактировал Nikkiss - 12.06.2015 - 19:35

Бля, читаю и мурашки побежали....

А я думаю, что ТС - продуманный гондон, чтобы на шедеврах советского кинематографа зелени срубить, сыграть на лучших чувствах неравнодушных людей. Неужели без этой темы кто-то не знал о фильме "Офицеры"?
Да еще и поддакиваете, вспоминая цитаты.

МЕХАНИЗМ

Подозрение на: срач/оскорбления  Статья #1 дезинформационного кодекса  Выполненное действие: предупреждения +20%, лимит 1x10  Погрешность принятого решения: 6%

Это сообщение отредактировал system - 12.06.2015 - 20:51

А я так понял, что ты зашел насрать в теме и шпал нахватать, да?? Чтож, мазохизм для кого- то тоже развлечение. Лови от меня!!

С годами начинаешь всё по другому оценивать.я с самого детства несколько раз перечитывал Константина Симонова "Живые и Мёртвые".Вот буквально неделю назад заново перечитал и опять нашёл что то новое для себя.Монументальная тригология,одна только тема репрессий в армии ,что там затронута,много стоит.Жаль что трилогия заканчивается в 44 году и не показаны пути главных героев далее по дорогам войны и что делали после войны.А так ведь интересно что стало с 24-х летним подполковником Ильиным,командиром стрелкового полка,с одним из главнейших героев трилогии Синцовым,что начал войну политруком-военным журналистом,был в окружении ранен и оставлен в беспамятстве без документов и гимнастёрки в лесу.После побега из плена начал путь воина заново с рядового и дослужился до майора-начальника штаба полка.А что стало с женщинами,что описаны в романе..в общем оставил Симонов интригу.Вот бы по его роману снять новый фильм,а то был лишь один старый чернобелый ещё..Монументальное кино получилось бы,но боюсь ежели кто и возьмётся то опошлит всё.

Забыли

«Сосна», я «Ольха»! Я забыл переключить рычажок!» )))

Да не штыком, просто удар пришелся прямо в зад...

У меня уже много лет с фразой "Родину защищать" вот такая ассоциация возникает

"Когда едем, Алеша"
Боевые офицеры расслабона не давали. Настоящие мужики. Авторитетно заявляю как жена летчика, но он улетел давно. Туда, откуда не возвращаются.