Как родился сюжет новой картины? Василий Григорьевич Перов, вероятно, и сам хорошо не знал. Может быть,жил он где-то в тайниках души, подсмотренный ещё в юности, в деревне; может быть, прозвучал для него в какой-нибудь печальной русской песне, в похоронном колокольном звоне или был навеян поэмой Некрасова "Мороз, Красный нос", которая всегда вспоминается, когда смотришь картину "Проводы покойника". Ведь то, о чем писал поэт Некрасов в своих стихах, то, что изображал художник Перов в своей картине, происходило повсюду на Руси: каждый день погибали тысячи людей, каждый день для русского крестьянина "невесело солнце всходило", и каждый день у какой-нибудь избы, как в то утро, когда хоронили Прокла,
Савраска, запряженный в сани,
Понуро стоял у ворот;
Без лишних речей, без рыданий
Покойника вынес народ.
– Ну, трогай, саврасушка! трогай!
Натягивай крепче гужи!
Служил ты хозяину много,
В последний разок послужи!..
И на картине Перова в последний раз везет Савраска своего хозяина на погост – на кладбище – тяжело, медленно везет в гору розвальни с гробом хозяина. Гроб покрыт рогожей. К нему прижались двое детей: мальчик в огромном, должно быть, отцовском тулупе и девочка. Опустив поводья, сгорбившись, на передке саней сидит женщина – мать. Горько у нее на душе, и давят ее невеселые думы. Умер муж, как вырастит она детей без отца – кормильца семьи? Как будет жить?
Картина "Проводы покойника" еще безотраднее, еще печальнее, чем похороны, о которых рассказывает в поэме "Мороз, Красный нос" Некрасов.
За Дарьей – соседей, соседок
Плелась негустая толпа,
Толкуя, что Прокловых деток
Теперь незавидна судьба...
А здесь только единственный друг семьи – лохматая собачонка бежит около саней. Вокруг все сурово, мрачно: низко нависли хмурые тучи, унылая зимняя дорога погружается в мрак наступающего вечера, темнеет перелесок на холме, вдали виднеется несколько убогих избушек... Беспокойно, тоскливо становится на душе, когда смотришь на эту картину, и думается: "здесь одни только камни не плачут", и ведь никому на свете не нужны эти дети, никому не нужна их несчастная мать.
На картине нет ни ярких красок, ни стремления как-то внешне поразить зрителя. Написана она очень сурово, сдержанно. Мы не видим даже лица женщины, только ее спину, и, "как сделал художник, мы не знаем, – писал Дмитрий Васильевич Григорович, – это тайна его высокого таланта, но, глядя на эту одну спину, сердце сжимается, хочется плакать".
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com