"Спокойствие, только спокойствие" с Карлсон.
Сам обучал, и заметил, повышение голоса, нервы, никогда не дадут такого результата как спокойный голос. И ученик запоминает лучше.
И еще вспомнилось:
цитата из "Автоэнциклопедии" Ю. Гейко (глава "Как научиться не бросать педаль сцепления при трогании с места?")
"И теплым осенним вечером мы катим с Мариной по улицам Ялты... Разговариваем о пустяках, но чувствую я себя скованно: терпеть не могу учить ездить. Честно говоря, я и учил-то в своей жизни ...всего троих, да и те – солдатики, в армии это было, где служил я офицером-двухгодичником после Московского автомеханического института.
И до чего же бестолковые попались мне солдатики: уже с правами, автошколы пооканчивали, а машина у всех троих козлом скакала – все трое не могли сцепление плавно отпустить. Сколько слов и мата я тогда на них потратил: «Не бросай, гад, сцепление!» – ничего не помогало, пока какой-то грамотный офицер меня не надоумил:
– А ты врежь по шее – знаешь, как рефлекс закрепляется?..
И действительно, хотите – верьте, хотите – нет: врезал каждому по разу – все, как по маслу, второго раза не потребовалось. Но там – солдаты, здесь – артистка, причем известная, может, надо как-то по-другому?
Разговариваем с Мариной, пока я кручу баранку по тесным ялтинским улицам. Оказывается.. ездить она училась в Москве, специально для ...съемок, но прав не получила и никогда получать не будет, потому что на экзамене по вождению идиот-гаишник приказал ей остановиться и заорал:
– Вон из машины! Ты не то что ездить – сидеть в ней не имеешь права!
Тут ...в пику гаишнику я решаю Дюжеву только хвалить и за оставшееся время съемок научить ее ездить по-настоящему, а не только для «крупных планов».
– А как вы, Юра, на эти съемки попали? – вдруг спрашивает она. – Ведь вы, по-моему, на автозаводе работаете?
– Работал, да. Испытателем. Уволился... – мучительно тяну я в ответ, не желая рассказывать ей свою историю. – Здесь гораздо больше платят.
Она кивает: понятно. Ну зачем мне рассказывать ей, что я три последних года работал стажером экспортного отдела АЗЛК, что всем нам приходилось подсиживать друг друга, чтобы быстрее вырваться за границу представителями завода, что и задницы всему начальству приходилось вылизывать до блеска, и огороды им вскапывать, и дачи строить? ..
Перебьется: «больше платят», и вопрос исчерпан.
– Давай-ка, Маш, садись за руль, – я останавливаюсь.
Ай-яй-яй! Как же эта артистка бросает сцепление! Как же бедная моя «блондинка» дергает и стонет – сердце кровью обливается.
– Смотри, Маш, ноги работают одновременно и плавно: если левая сцепление нажимает, то правая газ отпускает, и – наоборот, поняла?
Она кивает, закусив губу и вытянув шею, как страус. Пальцы ее на руле белеют, и я чувствую, что, если еще пару раз у нее не получится, бросит все к чертовой матери, расплачется и просто выскочит из машины – в степь.
– Ну давай еще разик, только плавно отпускай сцепление, ладно? – Она послушно кивает.
Ай-яй-яй, что же она вытворяет! И я машинально, не думая, как тогда, в армии, луплю своей увесистой ладонью по ее длинной и красивой шее. Не сильно луплю. Но и не слабо – нормально.
Машина замирает, Дюжева замирает тоже, медленно поворачивает ко мне свое лицо с огромными удивленными карими глазищами. И в них такое удивление и блеск нарождающихся слез, что я от сильного испуга совершенно деловито говорю:
– Это рефлекс так закрепляется. Вот увидишь – больше ты сцепление ни разу не бросишь. Давай еще раз, последний, и плюнь мне в морду, если я вру.
Плевать не пришлось – больше педаль сцепления Марина Дюжева не бросила. Ни разу. Ни там, в Ялте, ни потом, спустя много-много лет – никогда.
И еще. Почему мы позволяем себе кричать на близких на близких людей?
yaplakal.com